бы ничего не дало.
- Вот они.
Под порядком удалившимся берегом Ляшской стрелки захлопал, взревел
мотор. Лодка вывернула от горящего причала, погналась за уходящей яхтой.
- Ну, и чего теперь? - спросил тезка-Мишка. - За борт мне прыгать,
авось не заметят? Ты им нужен, не я. Я им на фиг не нужен. Скажи
что-нибудь, шеф, не молчи, они нас через две минуты догонят.
- Раньше, - сказал Михаил, вглядываясь и вслушиваясь. - Гораздо
раньше.
К реву моторки прибавился еще один, тоже от двигателя, звук. Но этот
был тоньше, выше, надрывней. Как тон грузного шмеля перебивается визгом
овода, отвратительным, колючим.
От причала "Зари", не от того места, где они взяли яхту, а из
заливчика, от полукруглого ангара с аппарелью по волнам запрыгала блоха. За
ней оставался белый вспененный след.
- Поворот! - крикнул Михаил и переложил руль.
"Голландец" крутнулся, как на пятке, гик перекинуло на другой борт, и
тезка-Мишка, не успевший убрать голову, получил по макушке. Он плашмя лежал
на фанере, застилающей кокпит, и крыл шефа Михаила.
Яхта шла почти навстречу блохе, но между ними должна была вклиниться
моторка. С нее засверкали вспышки, застучали выстрелы. Михаил не стал
пригибаться, видя, что все они предназначаются юркой блохе.
"Батя, что же ты молчишь?" - подумал он и вдруг понял: Павел боится
попасть в него, они почти на одной прямой все трое.
- Поворот! - не своим голосом заорал Михаил, и тезка-Мишка, едва
успев приподняться, ничком рухнул в кокпите, прикрываясь руками.
"Голландец" опять развернулся и побежал в сторону, но было уже
поздно. Яхта, моторка и водный мотоцикл-блоха встретились.
Сначала был удар в борт моторки, от него Михаила кинуло вперед. Он
только успел отметить звук переломившегося румпеля.
Один из лодки очутился у него на спине, хотел по-глупому заломать
руку, Михаил наотмашь назад врезал ему в пах, тот ойкнул и отвалился.
Тезка-Мишка тоже времени не терял.
Михаил смог добраться до "ПМ", который выскочил у него от удара,
навскидку снял того, кто сидел на корме моторки и уже прицелился в Мишку. В
следующий миг пистолет у него выбили. А в следующий их перевернуло.
Лишенная управления яхта с закрепленными парусами встала лагом к
ветру и опрокинулась.
Михаил очутился в воде первым. Его ноги запутались в кольцах
гика-шкота. Наверху раздался еще один удар, плохо слышный сквозь воду, -
это в сцепившиеся суда врезался на всем ходу мотоцикл Павла.
Послышалась глухая дробь выстрелов - из "стечкина", кажется, и
ответных. Все это длилось не более нескольких секунд. Потом еще застучали -
частые, истерические какие-то.
Он пытался освободиться от шкота, но это было нелегко. По инерции
яхта двигалась и его тянуло за ней, не давая снять петли. Михаил дернул
ногами раз, другой, десятый и понял, что ему не хватает воздуха. Как ни
странно, это успокоило. Расстегнув, он скинул брюки и вместе с ними
стянувшую ноги веревку.
"Теперь выбраться из-под паруса. Черт, какой он огромный. Там наверху
все стихло, ни звука. Поубивали, что ль, всех? Куда плыть, где край?
Воздуха! Глотнуть..."
С пылающими легкими он нащупал кромку погрузившегося в воду кливера.
Оказалось, он добрался под водой до самого топа - верхнего кончика мачты.
Борт "голландца", плывущий стоймя, загораживал половину моторки и
мотоцикл. На двигателе лодки, поперек кожуха обвисло тело. Еще одно плавало
в парусе, как в ванне.
Михаил на всякий случай поднырнул и, очутившись по ту сторону лодки,
сперва из-под воды прислушался, а затем поднялся под самым бортом лишь до
глаз. Прямо на него свешивалась рука в знакомых шрамах. Темные капли падали
в воду перед самым носом, расплывались кляксами в воде.
В лодке, кроме Павла, он нашел еще троих, все мертвы, с переломанными
шейными позвонками. Валялось оружие и стреляные гильзы.
- Кончается, дружок-то? - сказал голос тезки-Мишки. Мишка закинул
ногу, перелез через противоположный борт.
- Он когда последнего делал, тот ему всю обойму в живот высадил, из
спины клочья летели. Вон, гляди. Михаил видел и сам.
- Ты-то где был?
- Купался на пару с одним незнакомым гражданином. Я, вишь, назад
выплыл, а гражданин не захотел, там остался. На память мне с собой дал. -
Мишка повернулся спиной, из широкого пореза лило ручьем.
- Перевязать надо.
- То так, вскользь. С ним-то что делать? До берега не довезем.
- Не надо его трогать... пока, - через силу сказал Михаил.
Он огляделся. Похоже, вот-вот их заметят, если уже не заметили.
Спасателей только не хватало.
- Где его драндулет, на чем он...
- Вон болтается, сейчас потонет. Они в него на подходе из всех
стволов лупили.
Овальный, похожий на огромную мыльницу, водный мотоцикл доживал
последние минуты. Он уже погрузился до подножки, яркий, малиновый. Тяжело
булькнув, завалился на спину и затонул.
- Помоги очистить лодку.
Вдвоем с тезкой-Мишкой они брали тела под ноги и плечи, переваливали
через борт. Мишка, прежде чем свалить, проходился быстрой рукой по карманам
мертвецов.
- Не морщитесь, шеф, меня не ихние бабки интересуют.
- А что?
- А вам не интересно, откуда они? Чьи? Может, хоть документ какой.
- Ну и как?
- Чисто. Как в разведку за линию фронта шли - все сдали.
Залитого кровью Павла положили на решетчатый пол, накрыли куском
сыскавшегося брезента.
- Ишь, здоровый мужик какой, - сказал тезка-Мишка, садясь к мотору. -
Дышит еще. Может, и довезем, а, шеф? Куда править?
Мишка перебил сам себя и присвистнул:
- Гляньте-ка!
Далекий берег уже достаточно осветился из просвета в тучах встающим
солнцем, а на восточном, куда они с самого начала держали курс, мало что
было различимо. В одном месте замигала-засемафорила двойная звезда. Она
загоралась и вспыхивала чуть выше уровня воды, источник находился не на
самом срезе.
Две расположенные рядом ослепительные точки гасли и загорались. Лучи
от них были узкие, они лежали на воде, видимые даже при свете, и добивали
до сцепившихся моторки и опрокинутого "голландца".
- Я знаю, кто это, - сказал Михаил. Мишка тоже догадался:
- Точно! Это те, наши "хвосты". Фарами своими светят, помните, какие
у них? Это нам, шеф, двигаем! Он дернул заводной шнур, мотор рявкнул,
заревел. Едва моторка отвалила от опрокинутой яхты, направилась в сторону
двух огней, те сейчас же погасли.
- Ориентир держи какой-нибудь, - велел Михаил. Он встал на колени
рядом с Павлом, омыл ему лицо пригоршней воды. Веки дрогнули, сложилась та
улыбка
Павла, которая чуть-чуть пугала.
- Погоди чуток, Братка, - прошептали губы. - Дай минуток несколько.
Досталось мне все же до воли.
- Ничего, Батя, ты лежи, время у нас есть еще.
- Вы, шеф, чего? Вы с ним разговариваете? - заспрашивал со своего
места тезка-Мишка. - Он чего, он в сознание пришел? Да?
- Курс держи, не виляй, - отозвался Михаил.
- То-то Соколову сегодня будет дел, - шепнул Павел, - то-то
повертится.
- Кто это?
- Над этой стороной озера мент главный. Сволочь, понятно. Меня
мурыжил, как хотел, пока я ему последними баксами пасть не заткнул. Все
они...
- Ты бы помолчал лучше, быстрее в норму придешь. А то нас опять ждут.
- Те же?
- Да нет, эти вроде пока за нас. Лучше, чтоб они не знали... о твоих
талантах. Спокойней, когда лишнего не спрашивают.
- Вон ты что. Опасаешься за Батю своего. А паренек твой, он как, не
засмущаю я его?
Михаил посмотрел. Тезка-Мишка и не думал смущаться. Он изо всех сил
вытягивал шею, чтобы увидеть, как шеф разговаривает с заведомым покойником.
Метров за триста стали видны две фигурки на светлой полосе песка под
невысоким обрывчиком.
- Прямо на них переть незачем. Вдоль иди. И вот что. Мишка, ты того,
ты не удивляйся громко, ладно?
- Чему не удивляться?
- Тут такое дело...
- А ничему, паренек, не удивляйся, - сказал поднявшийся в лодке
Павел. Откинув брезент, он сел. - От сильного удивления знаешь чего бывает?
В меня вот стрелять стреляли, да не попали, чего тут удивительного?
Лодка вильнула. Михаил дернулся к мотору перехватить управление, если
что.
- Спокойней, Братка. Миша наш крепкий паренек. Обознался в горячке,
чуть задело меня только. А заживает на мне быстро, вон хоть у шефа своего
спроси. Понял, Миша? Обознался ты.
Тезка-Мишка молчал, его потрясывало. Неуверенно кивнул.
- Ты смотри, куда правишь, Миша, делом займись, оно отвлекает. Где
нас там ждут-то которые?
Берег совсем приблизился, двое махали руками, подзывая. Моторка
сделала круг, другой. Ей что-то кричали с берега. Вспыхнули и погасли еще
раз ослепительные фары. "Жигуль" стоял в двух десятках метров выше, в
березовой рощице.
Тогда Михаил дал сигнал причаливать. Их ждали Жук и Блондин.
- У вас кутерьма была? - первым делом спросил Жук. - Михаил, вы в
порядке, ваши в порядке?
- Уже и знаете меня, - процедил Михаил, выпрыгивая на песок.
- Не только знаем, но и готовы доставить, куда скажете, а лучше -
домой. Вас там ждут.
- Догадываюсь.
Он посмотрел, идут ли сзади Павел и тезка-Мишка. Они стояли у воды и
смотрели через озеро на Ляшскую стрелку, с которой поднимались клубы дыма.
Клубы почти доставали до туч, растянутые ветром.
- Вы? - спросил Жук, указывая туда.
- Скорее - нас, - отозвался Михаил. Надо было подумать о ближайшем
будущем. - Нам переодеться надо всем. Я вообще без штанов, как видите. В
машине как поместимся?
- Что-нибудь придумаем.
Жук с нескрываемым любопытством разглядывал издырявленную, залитую
кровью тельняшку Павла. Тот ухмылялся, как ни в чем не бывало. С Блондином
они затопали к "Жигулям", а тезка-Мишка не хотел уходить от лодки, жестами
подзывая Михаила.
- Ну что тебе еще?
- Не обознался я, - сказал он тихим отчаянным голосом.
- Чего-чего?
- Не обознался, - повторил упрямо. - Глядите, шеф. Сюда глядите.
В пазах решетки лодочного полика раскатилось с десяток матовых
поблескивающих кругляшей. Присмотревшись, Михаил без труда узнал в них
пули.
- Он здесь и лежал, - вполголоса сказал Мишка. - А сколько еще
навылет прошло. Я же не слепой был, видел.
Михаил невольно бросил взгляд на Жука. Тот стоял поблизости, делал
вид, что не прислушивается.
- Ну, и что ты хочешь? Объяснений? Тебе их уже дали. Других не будет.
За "Чероки" расплачусь, когда приедем. Устроит?
- Устроит. А объяснения мне ваши липовые на фиг не уперлись. Вот,
значит, в какие игры играешь, шеф? Этот... - тезка-Мишка все-таки сглотнул
посреди своих разоблачений, пробрало его, - он вроде робот твой, да? Вот
ты, значит, откуда? А он - как Терминатор, да?
Тезка-Мишка лихорадочно облизывал пересохшие губы. "
- Фильмов ты нагляделся ненужных. Какой тебе Паша на... робот, я его
сто лет знаю, мы с ним... да он говорил. Где ты видел, чтоб из роботов
кровь шла, чтоб на них шрамы оставались?
- Всякие бывают, знаем, читали.
- С ума можно сойти, читал он. Как хочешь думай, дело твое, а Пашка -
человек, никакой не робот.
"Как все было бы проще", - подумал Михаил. Он потянул тезку-Мишку за
собой, а тот вдруг произнес слова, глубоко Михаила поразившие.
- А если он человек, - сказал Мишка, - то и того хуже. Всем хуже, и
ему, и нам. Всем.
Михаил не нашелся, что ответить, но слова запомнились.
Глава 38
Весь день она провела дома. Телевизор не включала, сидела с ногами в
кресле, вцепившись в какой-то безумно пошлый роман и заставляя себя вникать
в страсть Эндрю по отношению к Джен и в ответную страсть Джен, но уже
почему-то к Уолтеру. Еще там было много родственников.
Елена Евгеньевна даже не знала, какой она была сегодня - первой или
второй. Ее не интересовал этот вопрос. Михаилу она тоже не звонила и на то
и дело попадающий в поле зрения телефон смотрела, как на врага. В конце
концов она закрыла его подушкой, но еще был аппарат в спальне и аппарат в
коридоре у двери, и маленькая трубка на кухне. Удивительно много иногда
оказывается в этом доме телефонов.
Звонок в дверь прозвучал, будто приговор. Она знала, что так и будет.
Останки светофора с перекрестка убрали в ту же ночь, но было очень много
машин, и теперь там даже дежурит постоянно милицейский микроавтобус. Черное
паленое пятно на асфальте смотрит на Елену Евгеньевну укоризненно и
одновременно нагло.
- Салют, старуха! Как жива?
- Андрюша, - сказала Елена Евгеньевна, - ты дико целеустремленный и
жутко информированный человек, но никудышний актер. Умерь свой наигранный
пыл, будь другом.
Андрей Львович кашлянул и несколько смешался.
- Проходи уж, все-таки впервые у меня в гостях. Спасибо, что хоть без
цветов явился, не даешь пищу злым языкам.
- Н-да. С тобой иногда бывает трудно разговаривать.
Куда прикажешь?
Они прошли на кухню. Елена Евгеньевна поставила кофейник на плиту.
- Сперва благодарности и слова поощрения от вышестоящих инстанций.
Считай, что ты их уже получила.
- Считаю.
- Материальные свидетельства прибудут позже. Елена Евгеньевна подняла
брови.
- Сюрпризы? Что-то новенькое. Никогда раньше не бывало. Чем меня
собираются осчастливить? Гарнитуром от Тиффани?
- Можно и гарнитуром, - сказал Андрей Львович, закидывая ногу на
ногу. - Можно что-нибудь пообстоятельнее. "Ролле" ручной сборки, домик у
теплого моря.
- У какого теплого моря, там везде стреляют.
- У Мраморного, например, не стреляют, на Багамах не стреляют.
Старуха, ты отстаешь от жизни. Здесь остались только те, кто не может
отправиться туда, где не стреляют и всегда едят с чистых тарелок.
- Ты-то тоже здесь.
- Это ненадолго, уверяю тебя. Меня держит только мое неуемное
любопытство.
Елене Евгеньевне пришлось заняться кофе. Ставя на стол чашечки из
горки - те, не самые лучшие, - она иронически усмехнулась:
- Откуда такой непатриотизм, Андрюша? Всегда так ратовал за державу,
меня на это сагитировал, и вдруг?
У Елены Евгеньевны возникло и тотчас же окрепло убеждение, что и
разговор этот, и вообще весь неожиданный визит Андрея Львовича носит
чрезвычайно важный характер. Не в одном ночном происшествии дело. Болтовня
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг