недопустимости делиться своими знаниями в ущерб развитию германской науки".
Это настроение просуществовало не более полугода. Тот же еженедельник
был вынужден вскоре поместить пространную статью, в которой утверждалось
совершенно обратное: "Дрейн-брейн",- говорилось в этой статье,- несомненно,
неприятное явление для немецкой науки. Но если мы читаем сообщения о том,
что ученые многих стран получают приглашения от фирмы "Свободные
океанические исследования", которая вынашивает антигерманские цели и поэтому
опасается производить вербовку немецких ученых, пренебрежение к лучшим умам
Германии выглядит, по .крайней мере, странным".
И вдруг- сенсационное сообщение из Вероны!..
Фредерико Мирандолино, некогда занимавший пост Главного Управляющего
Голубятнями принца Юсуфа Камаля эд-Дина, передал в римскую вечернюю газету
документ, извлеченный им из почтового цилиндра чужого голубя, случайно
севшего в его домашней голубятне.
Дело было осенью, когда сотрудники Ватикана находились "на водах", но
публикация вечерней газеты вызвала неудовольствие управляющего делами
Ватикана кардинала Лоретта, случайно задержавшегося в Риме в связи с
бракоразводным процессом его племянницы. Мы не можем . привести здесь
опубликованный документ полностью из-за его обширности, но даже в отдельных
выдержках он производит сильное впечатление.
Найденное Фредерико Мирандолино письмо представляет собой своего рода
отчет-дневник видного деятеля ордена иезуитов Джоки Кальери своему
начальству. Мы вынуждены предоставить слово этому духовному лицу вопреки
мнению известного авторитета по вопросам священников, монахов и лиц всякого
иного духовного звания, который рекомендовал чураться этой "чумы всякой
радости" и гнать их отовсюду так, как пчелы изгоняют из своих ульев трутней.
Франсуа Рабле, которому принадлежат эти рекомендации, не представлял себе,
какую эволюцию пройдут духовные особы, а в особенности члены ордена
иезуитов. Для доказательства мы приведем только несколько данных об авторе
письма, почерпнутых нами из любезно предоставленного нам Всемирной
ассоциацией атеистов сверхсекретного досье.
Джоки Кальери - сын хорватской эмигрантки, дочери полковника Джоки
Мато, и Альфонсо Кальери, владельца прачечной в Турине. Возраст- тридцать
шесть лет. Окончил три университета (Париж, Льеж и Кембридж), в совершенстве
знает двенадцать языков, свободно читает, но не говорит еще на тринадцати.
Крупнейший специалист в области математической лингвистики.
Вступить в орден иезуитов решил добровольно, после неудачной попытки
устроить личную жизнь. Успешно выдержал восьмилетний испытательный срок, на
протяжении которого последовательно прошел следующие этапы: тренер по
баскетболу в Анголе, тюремный духовник в Лиссабоне, врач инфекционного
отделения городской больницы в Даккаре, Эстрадный певец (выступал с сольными
номерами на Европейском континенте и в Америке в сопровождении джаза "Четыре
красивых Роберта"), вновь двухлетняя служба в отделении для смертников
секретной тюрьмы в Боливии, так называемой "Черной Мадонны". Его перу
принадлежит двадцать семь крупных монографий по различным вопросам
лингвистики, политики и культуры тех стран, в которых он работал.
После окончания испытательного срока Джоки Кальери проходил
дополнительную стажировку в Москве, в порядке культурного обмена.
Полученные знания по русской литературе, философии и истории религии
позволили ему принять участие в подготовке статей "Энциклопедии атеизма",
издаваемой Ватиканом.
Принадлежность к ордену иезуитов не скрывает. Поразительно скромен и
усидчив. В последнее время является инициатором решительного сокращения
ордена иезуитов до предельно малого числа его членов, с оставлением в ордене
только высокопроверенных людей, обладающих уникальными знаниями, и
выдающихся способностей. Не пьет, не курит.
Общества женщин не избегает, но часто обнаруживает свое полное
равнодушие.
Вывод: Джоки Кальери представляет собой законченный тип иезуита новой
формации. Обладая огромными способностями и знаниями, приятный в обращении с
окружающими, сочетая высочайшую работоспособность с выдающимися данными
спортсмена, он представляет собой личность, полностью поставившую все
человеческие чувства на службу ордена.
Переходим теперь непосредственно к документу, опубликованному римской
вечерней газетой.
"Господу нашему Иисусу Христу - слава!
Выполняя повеление старших братьев ордена, двадцатого апреля сего года
вошел в контакт с мистером Портером и дал согласие на заключение пятилетнего
контракта для проведения исследований в области лингвистики в неизвестном
мне месте. Мистер Портер, по-видимому, не осведомлен о моей принадлежности к
ордену и представляет собой ярко выраженный эмоциональный тип низшего
уровня.
Несомненно одно: мистер Портер подставное лицо, выполняющее чьюто волю.
Своего хозяина он очень боится, что выразилось в нервном подергивании левого
века, как только я заговаривал с ним о том, кому мне придется служить.
Мои успехи в области математической лингвистики были оценены выписанным
чеком на сумму в двести пятьдесят миллионов лир, который я переслал в тот же
день в конгрегацию, удержав на свои расходы сроком на пять лет тысячу
пятьсот лир.
Мистер Портер, не имея, видимо, ни малейшего понятия, кем является его
контрагент, предложил мне "вспрыснуть дельце", на что я охотно согласился,
видя в нем нелишнее для себя испытание, которому я и подвергся в различных
увеселительных заведениях Вероны, Венеции и Рима, оплатив расходы из своих
скромных гонорарных сумм, полученных за последнюю монографию "Евангелие от
Луки и современные аспекты кибернетики". Потраченную сумму (семьсот тысяч
лир) я обязуюсь покрыть в ближайшее же время еще более усиленным
воздержанием.
Двадцать пятого апреля я занял место в первом классе пассажирского
теплохода "Генуя", следовавшего к западному побережью Южной Америки, после
пересечения десятого градуса южной широты.
Мой багаж состоял из семисот пятидесяти килограммов книг и
справочников. сконструированных мною аудиометров и анализаторов фонем
разговорной речи и звукозаписывающей аппаратуры. Кроме того, я взял с собой
дрессированного почтового голубя с препарированной нижней частью клюва, что
делало его полностью ручным, так как он мог брать корм только из моих рук.
Конечно, о существовании голубя никто на корабле не знал.
Двадцатого мая мы пересекли десятую параллель, и с этого момента я все
время старался быть на виду у капитана, который, однако, меня совсем не
замечал или делал вид, что не замечает.
Три дня спустя меня позвал старший помощник и показал мне парус
приближающейся к кораблю джонки. "Это за вами",- сказал он.
По мере того, как джонка все ближе и ближе приближалась к кораблю,
рисунок на ее парусе становился все более ясно виден. Это было изображение
дельфина и красной молнии. Я возблагодарил бога за то, что дал согласие
мистеру Портеру на заключение контракта. Это были, несомненно, они, те, кто,
быть может, больше всех на земле нуждается в слове божьем.
Джонка очень мягко причалила к кораблю, застопорившему свои машины, и,
когда пассажиры высыпали на палубу, капитан подошел ко мне и сказал:
"Передайте привет Нептуну. Прощайте".
Что же касается моего багажа, то экипаж джонки показал поразительную
выучку. Матросы - по внешнему виду малайцы - сбрасывали тюки прямо с палубы
"Генуи", а на джонке их мягко подхватывали руки других матросов, не давая
даже прикоснуться к палубе.
"Сегодня,- думал я,- настает благоприятный час отдать свою жизнь за
торжество идей христианства". Едва "Генуя" отошла на расстояние десяти миль,
парус был спущен, и под палубой заревели мощные моторы.
Мы сразу пошли на большой скорости и так шли до вечера, пока не
спустилось за черту горизонта огромное тропическое солнце.
В каюте меня ожидал скромный ужин из варенных вкрутую черепашьих яиц и'
консервированной рыбы. Я съел только одно яйцо. Потом выпил чашечку кофе...
Крепчайший сон был мне наказанием. Снотворное, которое, безусловно, было в
этой чашечке кофе, подействовало столь мощно, - думаю, это был какой-то
препарат опия,- что я уснул в одежде, положив голову на стол.
ГАВЕЛЫ
Солнце было уже высоко в небе, когда я открыл глаза. Сквозь пальмовые
ветви, окружавшие джонку, видны были какие-то хижины, сплетенные из
пальмовых листьев.
Я вышел на палубу и неожиданно подумал о словах апостола Павла о том,
что господь есть свет. Как разительно не соответствовали мои предчувствия,
моя готовность к жертве и этот поразительно светлый день над атоллом,
поросшим по окружности густыми зарослями, над которыми качались стройные
кокосовые пальмы.
Кругом никого. Я заметил уже знакомый, сплетенный из грубой пеньки,
веревочный трап и сошел на прибрежный песок. Издали донесся звон металла о
металл, и я направился в сторону этого звука. Странное зрелище представилось
мне, когда я вышел на поляну с вцкошенной травой. Прямо перед покрытой
пальмовыми листьями хижиной, присев на корточки, трудился какой-то
темнокожий человек. Он был почти голый, если не считать тонкого
пластмассового пояска, а спереди, как вскоре я мог убедиться, к этому пояску
был прикреплен лоскут синей материи с ладонь величиной. Наклонившись над
куском изогнутого рельса,- по всей вероятности, частью какого-то несчастного
корабля, потерпевшего крушение у этого одинокого атолла,- человек точными
ударами маленького молоточка выпрямлял какую-то блестевшую деталь, в которой
я узнал крышку газовой зажигалки голландского производства.
- Не могу ли я чем-нибудь помочь? - спросил я по-английски.
Дикарь даже не повернул головы в мою сторону. Я повторил этот же вопрос
по-испански, по-шведски, по-французски. Наконец дикарь закончил работу и тут
же, поклонившись мне, ответил по-английски:
- Как видите, я справился сам.
Затем, ничуть не задумываясь, он то же самое произнес по-французски,
по-шведски и по-испански.
- С благополучным прибытием,- сказал мне "дикарь",- в нашу пиратскую
академию.
Я поблагодарил его и, несмотря на то, что выражение "пиратская
академия" меня несколько озадачило, спросил его о самочувствии.
-- Послушай, чертов духовник,- сказал он,- какое тебе дело до моего
здоровья? Я действительно испытал целый ряд неприятностей с почками и
лечился у величайших медицинских светил, но, после того, как я прошел всего
лишь однократное перевоплощение, чувствую себя так, словно родился заново.
Если у вас есть какое-нибудь заболевание, то его тут снимут моментально. В
этом местечке, скажу я вам, нужно работать, а не болеть.
Фамильярное обращение, которое, естественно, ничуть меня не задело,
дало мне право осведомиться у него, с кем я, собственно, разговариваю. Вот
его дословный ответ:
- Меня зовут Лаферт Су Жуар, старый бродяга, я встречался с вами почти
на всех международных симпозиумах по лингвистике, и даже однажды отхлестал
вас, когда вы имели наглость заявить, что прошедшее время от
древнесанскритского глагола...
Я узнал его! Но ведь ему пять лет назад было все пятьдесят пять, а
сейчас передо мной стоял человек не более тридцати - тридцати пяти лет.
- Я не верю своим глазам, мосье! - сказал я.- Неужели это вы?!
- Да, это, несомненно, я,- ответил Су Жуар,- это так же точно, как и
то, что дело обошлось без молитвы и жертвоприношений. Просто взяли человека,
вывернули его наизнанку, хорошенько почистили и предложили интереснейшую
деятельность.
- Так вы довольны работой?
- Еще бы! Дорогой Джоки, мой возраст, кажется, дает мне право на такое
обращение, вы даже не представляете себе, что здесь делается, не можете, не
в состоянии представить!
- А я, признаться, принял вас сначала за дикаря, а потом за матроса,
потерпевшего кораблекрушение...
- И вы не ошиблись, мой друг. Разве старость не медленное
кораблекрушение? Разве счастливый человек не похож на дикаря, который
счастлив всегда, когда у него есть добыча и приятное общество соплеменников.
Кстати, отныне вы - мой соплеменник. Здесь мы, люди, образуем своеобразный
сеттльмент, эдакую колонию...
- Люди? Но разве...
- Да, к сожалению, вас будут окружать не только люди... Я догадываюсь,
что у вашего брата, иезуита, всегда есть далеко идущие планы, поэтому я
должен предупредить вас, Джоки Кальери, не делайте глупостей и не стремитесь
заниматься здесь миссионерством.
- Я и не собирался,- солгал я, ибо ложь эта была по спасение заблудших
душ, но мой собеседник перебил меня: - Бросьте, кого вы хотите обмануть? Вы
будете здесь работать как трудолюбивый мул, вам заплатят так, как вам и не
снилось, но и все...
- Я всегда был убежден, что Христос...
- Христос не имеет отношения к этой "фирме",- улыбнулся Лаферт Су
Жуар.- Никакого отношения, Джоки.
- Они, эти существа, не доросли, по вашему мнению, до восприятия истины
христианства? - Спрашивая таким образом, я как бы открывал свой сокровенный
замысел, но хотя Лаферт Су Жуар был известен мне как далекий от истинной
веры человек, в его порядочности я был полностью уверен. Кроме того, этот
первый разговор был исключительно важен для дальнейшего.
- Не доросли? - серьезно переспросил меня Лаферт Су Жуар.Скорее
переросли. Если есть где-нибудь на свете сто тысяч существ, которые
относятся друг к другу как братья, то они здесь, мосье Кальери, здесь, и
больше нигде!
Лаферт Су Жуар поднес к губам блестящий предмет, который я раньше
принял за зажигалку, и издал резкий свист. И то, что последовало за этим,
принадлежит к моим самым незабываемым переживаниям.
При первом же звуке темная полоса, которую я посчитал скоплением
плавучих водорослей, пришла в странное оживление: в трех или четырех местах
я увидел всплески каких-то быстрых тел, и вслед за тем полоса исчезла. А
секунд через десять буквально по всей дуге песчаного пляжа прямо из-под воды
вышли они...
Достаточно было увидеть их лица, освещенные радостью бытия, всмотреться
в их круглые доверчивые глаза, увидеть их ослепительную белозубую улыбку,
чтобы отбросить всякие сомнения. Конечно, пальцы на их руках были слишком
длинны, а под их могучими грудными мышцами скрывались, как ты теперь знаем,
бесчисленные аномалии, отличавшие их от человеческого рода, но какое это
имело отношение к моей предстоящей задаче?! Я должен был это учитывать, но и
только! Передо мной были люди, ибо никакой новый орган, никакое
анатомическое или физиологическое отличие не могут препятствовать познанию
истины...
И недостойная солдата Иисуса тщеславная гордость обуяла мою душу.
Мне, волей господа нашего, выпала высокая честь обратить помыслы этого
нового мира на праведный путь! А новый мир смеялся и хлопал в ладоши,
радостно рассматривая меня и все ближе и ближе подбираясь ко мне и Лаферту
Су Жуару, пока мы не оказались в кольце.
Не повышая голоса, но почему-то стараясь говорить дискантом, мой друг
отдал приказание на чистейшем английском языке:
- Кафедру, ребята! Кафедру!
Через минуту откуда-то из зарослей появилась деревянная лакированная
кафедра. Лаферт поднялся на нее, пригласив меня стать рядом.
- Ребята,- сказал он.- Выполняя приказ Агуа, сюда прибыл новый учитель
Джоки Кальери. Он является крупнейшим знатоком по целой дюжине различных
языков. Кроме того, он постарается вас убедить в некоторых истинах, в
которые он сам верит. И в этом никто ему не должен препятствовать. Больше
того, как только ваш новый учитель примется за дело, вам надлежит серьезно
продумывать его аргументацию, обучаясь распространенному среди людей обычаю
убеждать других, применяя логические построения. Ошибочность этих построений
вы будете разбирать на симпозиумах по логике у вашего уважаемого профессора
Теодора Мак-Коми, просчитывая особенно трудные варианты на практических
занятиях по машинным методам у профессора Гриальди. А сейчас пусть боцманы
групп выделят Гавелов и устроят нашего нового учителя как можно лучше.
Остальным я бы хотел напомнить, что сегодня в два часа дня на атолле Храма
Возвращения состоится лекция-диспут об аксиоматике современной физики.
Расходитесь!
Я еще не успел прийти в себя - ну и хитрец этот Лаферт Су Жуар! - как
новая картина привлекла мое внимание: тысячи имбиторов почти без разгона
уходили в глубину. Некоторое время я раздумывал над отдельными словами на
неизвестном мне языке, которые употребил в столь неприятной для меня речи
Лаферт Су Жуар. Он обратился к собравшимся имбиторам, назвав их Гавелами...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг