моей вине. То, что я делал, шутка гения. Чепуха. Я мстил за загубленный
талант, за поруганную любовь, за исковерканную жизнь и оплеванные высокие
идеалы. Я мстил своеобразно, но бескровно. Сядьте и слушайте.
Грег послушно плюхнулся на табурет.
- Без лишней скромности скажу - я стал большим ученым в области химии,
физики и математики. Еще в лаборатории Дика, закончив исследования в области
генной инженерии, пересадки органов и совместимости тканей. Я начал работу с
лучами типа лазеров. Взял от последних только принцип и добился, что они,
выходя из линзы, рассыпались узким веером, сохраняя свои качества, самые
разнообразные. Сфабрикованное Робинсоном дело остановило эксперименты, но
все формулы уже прочно запечатлелись у меня в мозгу.
Толчком для создания "лазера" и для размышлений на эту тему послужили
факты столь древние, что на них никто не обращал внимания. В экспедиции мне
довелось увидеть мумии трехтысячелетней давности, и мелькнула мысль: неужели
эти египетские кудесники не могли достичь простого и желаемого результата -
сохранить ткани, сделать их неподвластными времени. Ведь к этому они
стремились, казалось бы. На это рассчитывали.
Потом догадался: материал рассыпался в прах вопреки желаниям и
расчетам. Вы знаете, что такое квантовая механика?
- Да как вам сказать, - неуверенно начал Грег. - Видите ли...
- Не тяните. Не знаете. Тогда слушайте, постараюсь покороче и
популярнее, иначе совершенно не поймете сути открытия. Вы, возможно, слышали
о теории элементарных частиц, основанной на квантовой механике и теории
относительности. Она соединила воедино такие понятия, как "поле" и
"вещество". Оказалось: они даже могут превращаться друг в друга. То есть
энергии соответствует определенная масса. Например, снаряд в казеннике пушки
имеет меньшую массу, чем тот же в полете.
Следует оговориться - эти изменения, переходы вещества в поле и обратно
заметны лишь тогда, когда скорости близки к световым, ибо только они
характерны для микромира. Сложилось понятие: все объекты его обладают
одновременно свойствами элементарных частиц и электромагнитных волн,
своеобразных волновых колебаний. Двигаться электроны могут вокруг ядра атома
лишь по тем орбитам, которые предопределены квантовой механикой. Вам
понятно, о чем я говорю?
- Пока понятно, - вздохнул Фрэнк. - А дальше будет сложнее?
- Разумеется. Одно вытекает из другого, все идет от простого к
сложному. В общем, получилась весьма стройная модель строения атома и его
ядра, оставалось объяснить, какие силы удерживают компоненты вместе. И
начались поиски, я бы сказал, триумфальное шествие элементарных частиц.
Открывались позитроны, нейтроно-мезоны, мю-мезоны, пи-мезоны, антипротоны,
антинейтроны и так далее. Сейчас их уже более сотни или около этого, и
ученые пытаются создать что-то наподобие Периодической системы Менделеева в
химии, вывести закономерности, предвидеть те, что еще не открыты. Но это в
виде вступления. Я же обратился к космическим лучам. Это тоже движущиеся с
большой скоростью элементарные частицы, а иногда и целые ядра легких
элементов. Самое замечательное в них - чудовищная энергия, иногда доходящая
до 10 000 000 000 миллиардов электрон-вольт. Непонятная цифра? Расшифрую -
этого хватило бы на действие карманного фонарика в течение двух секунд.
- Господи. Так мало. Вы же говорили - чудовищная энергия?
- Но это же всего от одной частицы. А в общем даже невозможно
представить, цифр не хватит и названия чисел. Энергию частицы приобретают от
ударной волны в момент взрыва "новых" звезд. Затем они разгоняются
магнитными полями Галактики. Путешествуя по ней миллионы, а то и миллиарды
лет, можно вообразить, какую энергию они накопят. На Земле ученые начали
создавать уникальные приборы - ускорители потока частиц высоких энергий. Но
ведь такие приборы, может, и не такие, но близкие по духу уже созданы тысячи
лет назад. Это египетские пирамиды. Правда, они не ускоряют частицы, а вроде
бы ловят их, концентрируют, причем в строго определенных точках. Эти точки я
и рассчитал. - Он немного помолчал и продолжил: - Вам, конечно, известно:
материал может существовать не только в виде вещества, но и поля? Или и
этого не знаете?
- Знаю, - кивнул Грег.
- Слава богу. Так вот, и то и другое неразрывно связано. В решении
проблем я, очевидно, чисто интуитивно вещества отринул, начал с полей. Но ни
одно из полей - электромагнитное, гравитационное, ядерных сил - мне не
подходило. Следовало искать какие-то другие, доселе не открытые.
Помог случай. Я бы и без него, несомненно, пришел рано или поздно к
желаемому результату, но мне повезло. В патентном бюро, разбирая как-то одну
из самых, как казалось, курьезных моделей "вечного двигателя", я поразился:
двигатель, разумеется, не работал, что и явствовало из заключения весьма
авторитетных экспертов. Но в том-то и дело, что по моим выкладкам он должен
был действовать, ну если не вечно, то с коэффициентом, близким к 100
процентам. В чем же дело? Ошиблись эксперты? Нет. Просто они не знали того,
что уже знал я. Мне стало ясно - он должен подпитываться каким-то пока еще
загадочным полем, все рассуждения вели к этому. Я начал искать. И нашел.
Неизвестное поле фокусировали египетские пирамиды, а родоначальником его,
если так можно выразиться, были космические лучи. Я не пытался обосновать
его природу, у меня было мало времени, может быть, потом я бы этим и
занялся. Требовалось в первую очередь найти практическое применение, ведь
масса теоретических разработок у меня была. Я назвал это гипотетическое поле
Т-полем, где буква Т означала - трение. Поле если и не уничтожало трение
полностью - у меня не было возможности проверить действие в разных режимах и
обстоятельствах, - то ослабляло почти до нуля. Действие его было
исключительным, даже по тем объемам, которые открыл я в кустарных условиях.
Оно раскачивало диполи и молекулы, разъединяло связи внутри них, рвало нити
любого материала. Действовало на полимеры и разлагало их полностью. Это поле
как бы расшатывало вещество, делало податливым, безвольным, нарушало
структуру, заставляло атомы меняться местами, орбитами, свойствами.
Стремилось вещество сделать жидкостью, текучей, словно вода. Впоследствии я
убедился: именно это поле может менять генетический код, начисто стирать
его, заменять новым или из глубин миллионов лет возрождать признак, забытый
и отринутый эволюцией как ненужный. Оно может манипулировать генами как
угодно, как заблагорассудится человеку. То есть все проблемы современной
генетики, о которых, во всяком случае, нам известно, решались окончательно.
Но это была лишь первая стадия. То, что стало известно, вплотную подводило к
реализации идей, но лишь подводило, а не разрешало.
- Вы хотите сказать, что надо было найти еще что-то? - спросил Грег. Он
слушал ученого затаив дыхание. - Разве мало того, что вы уже обнаружили?
- Да. Мало. Последняя точка не была поставлена. Как это часто случается
в науке, одно открытие ставило еще целый ряд неразрешимых пока проблем. Поле
следовало сжать, сконцентрировать - оно очень быстро рассеивалось в
пространстве. Не было также прибора для его обнаружения. Опять труд и
бессонные ночи. Скоро прибор был готов. Теперь оставалось самое главное.
- Как, и на этом работа не закончилась? - удивился Фрэнк.
- Нужно было создать источник энергии. Конечно, Т-поле могло
действовать и от существующих электростанций различного рода. Но это дорого
и громоздко, кроме того, не исчерпывало проблему целиком, умаляло некоторые
открытия, снижало их ценность. По самой сути проблема была решена, а вот по
техническому оформлению, что ли, или по воплощению не доведена до конца.
Как, скажем, добыча золота из морской воды. Получать его можно, но обойдется
это дороже, чем сам конечный продукт. Тогда дело выглядело так: для решения
всего круга вопросов необходимо Т-поле, оно есть.
Но для наведения Т-поля необходим уникальный малогабаритный, дешевый и
необыкновенно мощный источник энергии - вот его-то и нет. Тем более по
важности еще трудно сказать, какая проблема более в настоящее время нужна:
первая или вторая, если учесть энергетический голод на планете. Я запросил у
компьютера всю информацию по малогабаритным аккумуляторам. Разумеется, ее
оказывалось не так уж и много. Отыскать нужное не представляло труда. Это в
основном материалы, статьи и записки советского ученого Иоффе. Я выяснил,
что он, занимаясь кристаллами, вернее, их поляризацией и диэлектриками,
столкнулся с необычным явлением: в тонкой пластинке кальцита наводился ток.
Но когда он попытался сложить пластинки в пакет, рассчитывая, что и
напряжение будет складываться, ничего не вышло, происходили пробои. Но у
русского не было того, чем обладал я. Идея облучить пластинки Т-полем
сверкнула как молния. И все встало на свои места. Каждая пластинка толщиной
в один микрон покрывалась после облучения сверхтонкой планкой в размер одной
молекулы. Тогда пакет всего в миллиметр давал напряжение в миллион вольт.
Источник был найден - элемент величиной с таблетку аспирина вырабатывал
столько энергии, сколько давала средняя электростанция. Круг замкнулся.
Источник подпитывал Т-поле, а его излучения помогали разрешить все
вопросы. - Смайлс прикрыл веки и на мгновение умолк.
- Ну а все остальное, другие аппараты? - спросил Грег.
- Все остальное: приборы, просвечивающие стены, раздевающие негодяев -
это игрушки. Достаточно импульса, равного доле секунды, чтобы вспышкой
Т-поля вещество малой твердости рассыпалось в прах. Катализатором являлся
сноп ультразвуковых волн. Это было бескровное орудие возмездия. Я всегда не
только ненавидел кровопролития, по, скажу откровенно, не переносил вида
крови, презирал в просвещенный век всякое физическое насилие, а тем более
такое, как главное из безумств, - война.
Больше всего я опасался, как бы мои открытия и изобретения не послужили
бы ей. Своим последним аппаратом я хотел, чтобы ненавистные мне люди были
выставлены на публичное осмеяние общества, ибо у кого-то из русских
писателей прочел: смеха страшится даже тот, кто вообще ничего не боится. Но
вскоре я понял другое: мои изобретения, даже моя шутка, попади она в руки
военных маразматиков, станут действенным оружием. Представляете, по снегу
или льду наступает цепь солдат. Одно движение рукой - и они голые, голые на
лютом морозе. Не говоря о воздействии холода, они еще и теряют способность к
сопротивлению в чисто психологическом аспекте: лишенные одежды, люди
чувствуют себя беззащитными. Что же касается моих серьезных открытий, то,
если бы до них добрался Дик, он бы не только купался в золоте, а строил из
него небоскребы, а все люди были бы его рабами. - Он откинулся на подушки и
несколько секунд лежал без движения. - Прибор там, в коробке из-под
кукурузных хлопьев, на подоконнике, принесите его, пожалуйста.
Грег потянулся и взял небольшую картонную коробку. Он открыл ее и
увидел похожий на портативный фотоаппарат прибор.
- Дайте мне и отойдите в сторону, - слабым голосом повторил Смайлс, -
эту тайну я унесу... - Он не договорил, тело выгнулось судорогой. В
последний миг он открыл глаза и попытался что-то сказать, видно, в чем-то
предостеречь, но не успел и замертво свалился на подушки.
Грег бросился к Смайлсу и схватил его руку - сердце не билось.
Роберт Смайлс был мертв.
Фрэнк повертел прибор в руках и заметил сверху над объективом две
кнопки, черную и красную. Он направил объектив на висящий на гвоздике,
вбитом в стену, заношенный пиджак Смайлса и нажал кнопку. Пиджак будто
растворился, превратившись в серенькое облачко. Грег чихнул и тут же
вспомнил: "Так вот, значит, почему они чихали". Да, это действительно
гениальное изобретение. Он, задумавшись, машинально нажал красную кнопку.
Грянул взрыв.
Стены запрыгали перед глазами, окно полетело куда-то вниз. Пол заходил
ходуном. На миг в распахнувшейся двери мелькнуло белое как мел лицо хозяйки
с широко открытым ртом, поднятыми в ужасе руками, и все исчезло...
Глава XIII
Крах фирмы "Гуппи"
Два месяца Грег пролежал в частной клинике. Ранения были серьезны.
Врачи колдовали над ним как могли, но пришлось все-таки удалить правый глаз
и ампутировать по локоть левую руку. Молодой и крепкий организм брал свое -
здоровье восстанавливалось.
Иногда, когда он оставался один на один со своими мыслями, Фрэнк
вспоминал отдельные разрозненные, как осколки вазы с замысловатым узором,
эпизоды из того, что произошло в тот злополучный вечер в неприглядной
комнатушке Роя Смайлса.
Когда он пришел в себя после взрыва, то лежал грудью на бездыханном
теле ученого. Кровь заливала лицо, ручьем лилась на пол, вместо левой кисти
какие-то красные лохмотья, словно в сжатом кулаке он держал вырубленный
неумелым продавцом кусок мяса. Боли не было, вероятно, сгоряча он ее просто
не ощущал. Он помнил, как стянул носовым платком с помощью зубов и здоровой
руки предплечье. На пороге двери застыла хозяйка, в потемках белело се лицо,
в полуоткрытых губах замер крик. Фрэнк дернул плечом, снял магнитофон,
протянул женщине и, сплевывая на пол кровь, сказал:
- Ради всего святого, спрячьте, никому не говорите об этом и не
давайте. Если поправлюсь, приду за ним. - Почти тотчас нахлынула боль -
пронзительная, резкая она рвала на части, ломала кости, проникала в мозг. И
он опять потерял сознание.
Очнулся Фрэнк после многочасовой операции уже на больничной койке.
Все два месяца его никто не навещал. Во всяком случае, он этого не
помнил. Фрэнк пытался через сестру милосердия связаться с О'Нейли, но после
многочисленных попыток сестра передала: ни в фирме, ни на квартире
секретарши к телефону не подходят. Однако кто-то аккуратно оплачивал счета
за операцию, лечение, лекарства и содержание в госпитале. На его вопросы
хирург, толстоватый флегматик, очень похожий на французского писателя
Бальзака, ответил: не знает имя человека, кто платит, да это его и не
интересует, деньги поступают исправно, а от кого - как он выразился, - это
уже детали, в которых он, медик, разбираться не намерен.
Настал день выписки. Фрэнк сидел на кровати и ждал, когда принесут
одежду. По стеклу царапали шершавыми листьями разросшиеся под окном
кряжистые вязы. В дверях палаты появилась сестра-хозяйка, монашеского вида,
неопределенного возраста женщина с вечно поджатыми губами. В руках она несла
большой сверток, прижимая его к груди, как запеленатого младенца. Грег очень
удивился, когда она аккуратно разложила на соседней пустующей кровати летний
светло-серый костюм, льняную рубашку, туфли и все остальное. То, что было на
Греге, когда его доставили в больницу, представляло изодранные осколками и
заляпанные кровью тряпки. Платье, которое лежало перед Фрэнком сейчас,
несомненно, принадлежало ему и хранилось на его квартире - знала об этом
лишь Джин. И опять никто ничего не мог сообщить путного о том, чья это
забота: передали, мол, сверток с рассыльным па имя Грега, и все.
Сестра помогла одеться и провела в кабинет доктора, еще сравнительно
молодого, но уже предрасположенного к полноте, и вышла, оставив их наедине.
Врач указал Фрэнку на стул. Грэг сел и вопросительно взглянул на
хирурга.
- Как пациент вы мне симпатичны, - начал врач и слегка коснулся
пальцами усов. - Не капризничали, не пытались пыжиться и выдавать себя за
крупную птицу. Не ставили себе диагнозов, не пытались учить меня, как вас
лечить. Вы парень толковый, я люблю таких. Кстати, меня зовут Макс Эдерс.
- Спасибо, доктор, вы тоже пришлись мне по душе, - с благодарностью
ответил Фрэнк.
- Меня несколько раз допрашивала полиция, - продолжал врач, - но я
ничего не знаю, разве только вот это. - Он открыл ящик стола, вынул из него
пистолет с глушителем, бумажник и магнитофон, которые Грег передал
хозяйке. - Уж извините, но я поинтересовался содержимым вашего бумажника и
убедился: вы не какой-нибудь проходимец, а частный детектив, ваше имя
попадалось мне в газетах. Может быть, я и отдал бы все полицейским, но
насторожило предвзятое отношение к вам, создалось впечатление: им необходимо
что-то из вас вытянуть, здесь какая-то тайна, связанная с их нелицеприятными
делишками. Трудно объяснить, что мной руководило - интуиция или симпатия, но
я сказал: при вас ничего не было. Они, между прочим, несколько раз упоминали
имя женщины, но я затрудняюсь вспомнить - просто пропустил мимо ушей.
- Вирджиния О'Нейли? - воскликнул Фрэнк.
- Кажется, да, но не утверждаю. Я сказал: ни о каких женщинах от вас
ничего не слышал. Хотя в бреду именно это имя, но ласкательно - Джин - вы
произносили часто.
- Благодарю, доктор, вы поступили правильно. Не скрою, случай, в
результате которого я стал калекой, некоторым образом связан с грязными
махинациями - в них участвовали многие, в том числе и бандиты и полиция.
- Кстати, вы уж меня простите за болезненное любопытство - я, каюсь,
прокрутил пленку. Этот ваш Смайлс, что ли, нормален психически?
- Что вы имеете в виду?
- Мне кажется, он городил страшную белиберду. Насчет разных там лучей,
полей и прочих химическо-физических выкрутасов судить не берусь - я не
специалист, а вот о трансплантации и совместимости тканей, извините, - это
мой конек. Могу констатировать - он нес самую настоящую чепуху. Я и подумал,
не плод ли это воспаленной фантазии сумасшедшего? Это бывает у шизофреников.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг