миры во все времена, поглотила и эту малую каплю жизни. Ничего - ни любви,
ни мук, ни отчаяния, ни боли.
Иван сдавил лицо руками. Прав был батюшка, не надо видеть такого, не
надо. Она умерла. Ее больше нет.
- Она обрела бессмертие, - прозвучал совсем рядом тихий и добрый
голос.
- В Осевом, - мрачно откликнулся Иван.
- Для бессмертных душ нет барьеров, - стоял на своем батюшка, - она
взойдет к Свету. Не печалься о ней. Печалься об утративших души, погрязших
во мраке - их много, неисчислимо много, переходящих из нор земных в воды
черного океана.
- Мне плевать на них! - зло обрубил Иван.
- Нет, сын мой, твой язык сейчас не принадлежит тебе. Ты еще слаб. Но
ты будешь сильным.
Иван открыл глаза, прогоняя страшное видение. Белые облака плыли по
синему небу, перекатывались неспешные волны по зеленой траве-мураве,
шуршали листья березы над головой. Ничего не изменилось в этом мире.
Ничего. Так заведено. Она пережила его смерть. Он переживет ее смерть.
Ничего! Надо только стиснуть зубы и не раскисать. Игра не закончена. И
придет час, когда он заставит их, этих выродков, играть по своим правилам.
И пусть их легион легионов, все равно он сокрушит их, ибо он - Меч
Вседержителя!
- Пойдем, тебя ждут, сын мой.
Иван кивнул. Надо идти. Все будет так, как было сказано. Иди, и да
будь благословен!
Зеленое поле казалось бесконечным, и хотелось шагать по нему всегда,
без остановок, без привалов и оглядок, только вперед, к зеленым кронам
далекого чистого леса. Иван не помнил, когда он дышал так легко и свободно,
такого дивного воздуха не было ни на Земле, ни на одной из других планет.
Старый Мир! Здесь живут боги... Где они? Трижды
291
Иван натыкался на лежащих людей в десантной форме, они были обросшие,
изможденные и счастливые. Они не видели проходивших мимо, хотя глаза их,
раскрытые и восторженные, отражали всю синь неба.
- Эти тоже пришли из Осевого. Их никто не звал сюда...-пояснил
батюшка.
- Но никто и не гонит?
- Нет. Зачем гнать? Они никогда не поймут, куда попали, они только
смотрят. Для слабых нет ничего иного... ты же видишь, на их лицах
блаженство.
- Они просто устали в своем мире, - заключил Иван. Батюшка кивнул,
ничего не ответил. Он смотрел вдаль, выше убегающей зеленой кромки дубравы.
Что он там видел? Иван ничего не понимал, но душевный покой возвращался к
нему. Он начинал постигать немудреную вещь, что ярясь и злобясь, лютуя и
теша жажду мести, ничего не добьешься и никогда не пересилишь врага. Надо
превзойти его, подняться над ним, ощутить не злобу и ярость к нему, а лишь
ясное понимание, что это излишнее на белом свете. И все. Чем дольше и
быстрее они шли, тем ровнее начинало биться его сердце, глубже и легче
дышалось. Он ни о чем не спрашивал, зная, что скажут, когда придет черед, и
ни один из вопросов не останется без ответа. Ведь его ожидает встреча с
излюбленными сыновьями Творца, с наделенными благодатью и просветлением, с
теми, кто предшествовал апостолам и ученикам Его, с носителями Истины. Да,
Господь мог наделить его знаниями сокровенного и силой вершить суд,
наделить сразу - рукоположением Своим, взглядом Своим, еще тогда в Свете.
Но Он не сделал этого. Теперь Иван понимал, почему. Избавление должно было
принести не Чудо, но воля, ум, вера и сила смертного, рожденного на Земле и
постигшего все постижимое на крестном пути своем. Много званных, да мало
избранных!
- Кто ты? - неожиданно спросил Иван у батюшки.
- Ты знал лишь часть мою, ее ты и видишь, - ответил тот смиренно.
- А помнишь, как мы вели беседы долгими зимними вечерами, как мы
спорили под той березой, под тем синим небом... Помнишь, как ты крестил
меня?!
- Все помню, Иван. Даже то, как ты скорбел на моей могиле, как корил
себя...
-Но ведь ты был мертв,- тихо изумился Иван.
292
- Отсюда все видно. И я смотрел за тобой, я радовался твоим победам и
горевал вместе с тобой. Но зло сюда не приходило, сюда приходит из иных
.миров лишь доброе и чистое, Иван. Старый Мир очень стар, он научился жить
не по лжи, но по правде. И если даже все в Мироздании погибнет, истребив
себя, он останется, Иван, останется, чтобы породить новые миры. Да, да, они
все рождаются в Свете, чистыми и добрыми, и они все идут путем вырождения,
они падают в черную бездну, даже не осознавая этого. Не печалься и не
горюй, придет время и ты вернешься сюда - вернешься, чтобы остаться
навсегда.
- Навсегда?
Батюшка улыбнулся. И Иван увидел, что глаза у него те же самые,
добрые, умные с чуть подслеповатым прищуром, какие и были, но в них таится
что-то такое, чего не бывает в глазах даже самых умных и добрых - и он
ощутил себя рядом с ним малым ребенком, несмышленышем, который в простоте и
суете своей бегал попусту по полянке, резвился, подобно братьям своим
меньшим, щенкам да котятам, и вдруг подхваченный сильными добрыми руками
опустился на чьи-то колени, задрал головенку свою вверх и увидал глаза
человека совсем иного, взрослого, умудренного, знающего про этот свет все
или почти все, увидал бездну, глаза бога... Вот почему они так говорили!
вот почему об этом твердил перепуганный бледный! Глаза есть зеркало души и
разума. Он прав, Иван прежде знал лишь часть его. И то дело. Многие видят
одни тени живущих рядом с ними.
- Этот мир вечен. И в нем нет времени. Ты можешь прожить здесь век, но
ты останешься точно таким же, каким вошел сюда. Даже через тысячелетия,
если намериться уйти отсюда - ты уйдешь в миг входа сюда. Поэтому я и
сказал- навсегда. Ты должен вернуться.
-Я еще не уходил, - заметил Иван.
-Ты пришел, чтобы уйти. На этот раз.
Стена леса выросла перед ними неожиданно, внезапно. Иван даже
остановился - целый водопад густой, темной, сочной зелени струился с
могучих высоченных стволов. Это было как в сказке - шли-шли, не могли
дойти, и вдруг оказались на месте. На месте? Почему он так подумал?!
-Дальше тебе идти одному,- сказал батюшка и сдавил ему плечо. - В
добрый путь!
-А ты?!
294
- Каждому положены свои пределы. Ты пришел не ко мне, но к ним. И они
ждут тебя. Иди!
Иван прижал седого, невысокого священника в черной рясе к груди, потом
оторвался и молча, не сказав ни слова на прощание, пошел в густую сень
дубравы.
Иван сидел на небольшой опушке, залитой солнцем, сидел в окружении
огромных и стройных деревьев, которым он не знал названия, смотрел на их
шевелящиеся темные кроны, общающиеся с небом, и думал, что никогда человек
не создавал и не создаст храма величественнее и проще, чем этот храм,
созданный тем безликим и невидимым, что именуется Жизнью.
Две недели он бродил по дубравам в одиночестве, пил чистую и звонкую
воду из крохотных ручейков, обирал с кустов и трав ягоды, ел их, без
спешки, неторопливо радуясь терпкому вкусу каждой в отдельности,
наслаждаясь тайной живой силы, заключенной в крохотных комочках. Слой за
слоем, неприметно и безболезненно сходило с Него лишнее, наносное - будто
сам чистый воздух дубрав, густой как ключевая вода, смывал с него внешнюю
грязь, избавлял от незамечаемой им дотоле коросты. Он спал прямо на земле,
в травах, под могучими и надежными стволами деревьев. И вставал свежим,
бодрым, счастливым, каким он никогда не бывал в новых мирах, разве лишь в
далеком полузабытом детстве. За все эти дни он не видел, не слышал, не
осязал ничего ненужного, неприродного - ни шумов, ни дымов, ни лязгов, ни
машин, ни дисколетов... ни на едином дереве не было ни отметины, ни
таблички, в траве и палой хвое - ни ржавого гвоздя, ни гильзы, ни
оторванной пуговицы, ничего, будто никогда не бродил, не ходил здесь, в
девственных лесах, человек, оставляющий следы свои. Дубравы были чисты, и
сосновые рощи были чисты, в них не докучал гнус и комары, из них не
хотелось уходить... Да и куда? Никаких выходов не было. Лишь встречались
временами опушки - крохотные и светлые, с порхающими беззаботными бабочками
и висящими в хрустальном воздухе стрекозами. Один раз Иван набрел на лесное
озеро, заглянул в темень вод его и поразился глубине - то ли казалось это,
чудилось, то ли было наяву - видел он на тысячи саженей, видел тихих
молчаливых рыб и покачивающиеся в вечном танце водоросли, видел песчинки, в
каждой был свой
295
мир... Он скинул одежды прыгнул в воду. И почти сразу выскочил обратно
будто ошпаренный. Он впервые испытал ощущение очищающего холода, проникшего
внутрь тела, омывшего его своими целебными струями изнутри, омолодившего,
придавшего сил... все это было невероятно. Иван провел рукой над бровью и
не нащупал шрама, его не было. Значит, его и не должно было быть. Все
просто. Он оделся и еще долго лежал на берегу, глядя в чарующую глубь.
Потом побрел дальше.
Волхв явился ему на двенадцатый день, когда Иван сидел на точно такой
же полянке, ни о чем не думал, наслаждаясь самим бытием своим в этом
сказочно-обыденном, простом мире.
Иван не испугался и даже не вздрогнул, не напрягся, когда высокая и
сухощавая фигура в светлых льняных одеждах возникла пред ним прямо из
пропитанного солнечными лучами воздуха. Длинные волосы, усы и борода волхва
были седыми как лунь, но лицо его смуглое и доброе, было молодо, легкие
морщины над прямыми бровями и две складки, бегущие от скул, не старили его.
Волх, не сводя взгляда светлых глаз с Ивана, опустился на замшелый валун,
которого прежде не было на полянке - Иван точно помнил, и улыбнулся еле
заметной улыбкой.
Они сидели и молчали. Но молчание не было тягостным. Поначалу Иван не
нашел даже слов для приветствия, но потом понял, что никаких приветствий не
надо, что этот человек всегда был с ним, а может, и в нем самом, что они не
расставались, просто сейчас он стал немного виднее, понятней... и он не
совсем человек, но и это неважно.
Иван смотрел в светлоголубые глаза волхва без робости и стеснения, и
до него доходило, что это тоже не совсем глаза, что это двери, распахнутые
в диковинный, чудесный мир, в котором нет ни железа, ни ускорителей, ни
звездолетов, ни гиперторроидов, ни батарей, аккумулирующих энергию тысяч
созвездий и галактик, ни биогенераторов, ни зургов, в котором нет ничего не
созданного самой природой и Творцом, но который в миллиарды раз сильнее,
могущественней всех иных миров. Смотрел и ждал, зная, что в запасе у него
вечность.
-Ты многое постиг на пути росс-веда,- начал без вступлений тихим
проникновенным голосом волхв, - под солнечным ветром Белого бога тебя вел
дорогой воина Индра,
296
наделяя алмазной силой своей, преодолевая врага своего Вритру и
впитывая в себя его крепь. Ты постиг больше прочих смертных, наделенных
душою. Ты не разделял пер-вороссов и постигал мудрость вождя их, черного
воина Кришны, являя тем миру свою мудрость и зрелость. В тяжкие времена к
тебе приходят, вливаясь в душу твою, тысячи воинов Рода нашего, они
покидали луга истинного Влеса, чтобы укрепить тебя, ибо ты многого достиг и
ты был их продолжением в новых мирах. Ты много успел за короткую жизнь
свою... и ты мог бы обойтись без нашей помощи, взбираясь вверх по лестнице,
ведущей к Свету, ты мог бы стать одним из нас и обрести вечность среди
всемогущих истинных детей Создателя. Но на тебя пал иной жребий!
-Я знаю, - кивнул Иван.
- Знать мало, - мягко поправил волхв, - и понимать мало. Надо видеть.
Ползущий по следу знает запахи жертвы и преследователя, облики их и стать,
по отпечатку копыта и лапы он познает, что было, предугадывает, что будет.
Но воспаривший в высях видит - все сразу, он не вязнет в песке и глине,
дорожная пыль не застит его взора. Он видит. Ты должен не только знать, ты
должен видеть и иметь силу. Тогда свершится возложенное на тебя.
- Я готов! - Иван склонил голову. Когда он поднял ее, волхва на поляне
не было. Честно говоря, еще месяц, два назад, даже позже Иван ожидал совсем
иного - он думал заполучить от сыновей Вседержителя коды проникновения в
пространства, овладеть новой ступенью боевых искусств, разжиться
всесокрушающим оружием, которое позволит ему смести нечисть с лица
Вселенной людей... Потом все эти ожидания куда-то сами собой
запропастились, и вместе с покоем душевным пришло осознание прежней
мелочности и суеты, но и это ощущение растворилось почти бесследно, не
оставив и тени на его челе. Еще два дня он бродил в лесах, размышляя об
услышанном и наслаждаясь пением птах, таящихся в густых кронах над головой.
В блужданиях своих он набрел на искрящийся водопад, ниспадающий с
каменистого уступа. И, не раздумывая разоблачился, встал под его струи.
Ощущение очищающего холода было таким же как и в лесном озере. Но теперь
Иван учился терпеть, и с терпением этим прибывали в нем силы неведомые и
небывалые. Только сейчас он начинал понимать, что такое настоящее здо-
297
ровье - тот, каким он был прежде, казался ему хилым, издерганным,
нервным, суетным, болезненным типом, думы о прочих смертных вызывали в нем
и вовсе жгучую до боли жалость, слава Богу, что они сами не понимали своей
убогости, нечистоты и слабости.
Ближе к вечеру второго дня после встречи с волхвом он решил
оглядеться, испытать себя - он с быстротой белки, не ощущая ни малейшей
усталости и почти не прикладывая усилий, вскарабкался по совершенно ровному
стволу корабельной сосны на двухсотметровую непостижимую для дерева высоту.
И ничего не увидел кроме бескрайнего моря зелени, кроме синего неба и
чистого, ясного солнца над головой. "Земную жизнь пройдя до половины, я
оказался в сумрачном лесу..." - припомнилось почему-то. Нет, лес не был
сумрачным. Лес был светлым, чистым и... живым. Иван совершенно неожиданно
понял, что ему совсем не надо сползать вниз по стволу. И он разжал руки -
упругая зеленая ветвь подхватила его, передала другой, нижней, та мягко
бросила на ладонь раскинувшейся под ней... а потом он сорвался с пушистой
хвои и стал медленно опускаться, будто проглотил с десяток антигравов. Это
было не падение, но тихий и плавный полет. Он управлял своим телом, иногда
чуть взмывая вверх, иногда останавливаясь в теплых струях восходящего
воздуха, пропитанного запахами сосен, и медленно скользил вниз.
Ночью ему не снились сны. Он закрыл глаза в сумерках. А открыл с
первыми лучами, пробившимися сквозь переплетения ветвей. И снова долго шел.
Пока не набрел на эту опушку.
Он уже знал, что опять увидится с волхвом. И не ошибся. Поначалу ему
показалось, что ему явился тот же самый человек в льняных одеяниях, явился
как и в прошлый раз - из воздуха. И глаза были те же и лицо, и седые пряди.
Но всмотревшись, Иван понял - не совсем тот, этот старше и чем-то ближе,
будто кто-то из дальней единокровной родни. Вполне возможно, что это лишь
казалось.
- Ты быстро впитываешь в себя белый дух Рода, - сказал напрямую волхв,
- и ты уже лучше видишь, ты не зря готовил себя к встрече с нами еще в
земных мирах.
Иван смутился, пожал плечами.
- Я бесцельно блуждаю в дебрях, - начал оправдываться он, - а вижу
ровно столько, сколько видел прежде.
298
- Не обманывай сам себя, - прервал его волхв, - и не напрашивайся на
похвалу. Я только хотел сказать, что тебе здесь легче чем другим, потому
что ты пришел не в чужой мир и не к чужому Роду, ты, извергнутый как и
прочие при рождении, приобщаешься, осознавая себя частью созданных по
Образу и Подобию. Очевидное не утаишь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг