ЕЛЕНА ПЕРВУШИНА
ЧЕРНАЯ МЕССА АРКАНАРА
Стояли звери
Около двери.
Их ласкали,
Они убегали...
Стихи подросшего мальчика
Пока дон Румата Эсторский пытался затеять потасовку (в
седьмой и, вероятно, не последний раз на этой дороге), Киун,
внук алхимика с Жестяной улицы, решил, что самое время уно-
сить ноги.
Он отпустил холодное стремя и скользнул в кусты: вынырнул
из облака запахов мокрой кожи, конского пота, незнакомых
притираний (интересно, зачем бы они благородному дону - вро-
де никаких грязных сплетен про него не ходит, или, может, у
южан подобная развращенность в крови?) и нырнул в мир прелых
листьев, подрагивающих на ветру голых деревьев, пугливых
ночных птиц. И прежняя жизнь захлопнулась за его спиной, как
недописанная, брошенная второпях книга...
...Он прислонился к темному стволу и еще несколько мгно-
вений плакал. Даже не от очередного унижения (такое слезы не
смывают), а просто от бесконечной усталости. Потом открыл
сумку и вытащил украденное сегодня из мастерской Священное
Писание. (Книга была заказана доной Сандрой и должна была
еще вчера оказаться в руках владелицы, ну да не суждено.)
Блеснули напоследок золотом и кровавой киноварью миниатюры,
Киун рванул на себя титул, с усилием выдрал полдюжины лис-
тов, бросил на землю - в мох и мокрую листву,- придавил каб-
луком и зашептал:
- Отрекаюсь от Тебя, Создатель мой и Вседержитель, и от
милостей Твоих, и всех святых таинств, и от святых Твоих, и
Церкви, и Властей, и Престолов, и жизни вечной, загробной...
Слова путались, застревали в гортани, словно им боязно
было выходить в Божий мир, но Киун из последних сил драл не-
податливый пергамент, всхлипывал и приговаривал уже в полный
голос:
- И я обещаю Тебе, что я буду совершать столько зла,
сколько я смогу, и что я приведу всех к совершению зла.
Свирепый рокот прокатился по лесу. Застонав, склонились
деревья. Исполин-тяжелоступ шагал по их вершинам. Ближе, еще
ближе. Киун ясно слышал его дыхание, но у него уже не оста-
лось сил для того, чтоб испугаться. Бывший переписчик сорвал
крестильный крест, плюнул в него, бросил наземь и замер, го-
товый встретить огненный взгляд своего ревнивого Бога.
Однако мгновения уходили, а исполин, все так же обиженно
вздыхая, бродил где-то вдалеке, потом негромко, почти сму-
щенно, заворчал и затих, и Киун понял, что Господь не счел
его отречение слишком уж большой потерей.
Переписчик снова открыл сумку, провел пальцами по страни-
цам других книг - его прекрасных дочерей, его единственных
наследниц. Он растил их в неге и холе многие годы, мечтал,
что они увидят весь мир, что станут любезными подругами дос-
тойным людям, что никогда не узнают горя. И вот теперь он
должен их покинуть. Они стали слишком опасными спутницами, а
вечный противник Господа не менее ревнив и любит, чтоб ему
жертвовали самое дорогое. Киун попрощался с книгами, прошеп-
тав:
- Как вы не вернетесь ко мне, так пусть и душа моя никог-
да не вернется на небеса.
Затем повесил сумку на сучок и, не оглядываясь, зашагал в
глубь леса.
Он всегда ходил по краю. Когда возишься с книгами, иначе
не бывает. Даже если только переписываешь, даже если только
разрешенные Святой Матерью Церковью. Каждый книжник всегда
немного чернокнижник, даже если ни одна крамольная мысль не
забредала в его голову. В каждой "говорящей странице" всегда
есть немного магии.
Он даже семью не заводил, чтоб в случае чего легко было
сняться с места и бежать. И не ошибся. Соседу показалось,
что его, соседов, садик слишком мал. Он захотел построить
беседку на берегу реки, посадить вокруг душистые цветы и по
вечерам сидеть в этой беседке с друзьями за стаканом вина,
смотреть, как солнце опускается за реку, за вершины далеких
гор. Но на реку смотрел как раз дом Киуна. И сосед принял
меры.
(А может, беседка была лишь поводом и выход к реке нужен
был для чего-то совсем другого? И Киун пал жертвой не со-
седской любви к прекрасному, а каких-то темных бандитских
происков? Кто ж теперь угадает?!)
Соседская служанка путалась с его, Киуна, подмастерьем,
от нее-то они и узнали о надвигающейся беде заблаговременно.
И Киун вдруг, неожиданно для самого себя, рассвирепел. Укла-
дывая в суматохе вещи, он бормотал под нос, как одержимый:
"Я не корова, чтоб меня водили на бойню. Я не корова, чтоб
меня водили на бойню. И на черта мне такая жизнь, чтоб все
время бояться?"
В какой конкретно крамоле изобличил его сосед, Киун так и
не узнал. Для этого нужно было оставаться в городе, дожи-
даться Серых Братьев, они бы все разъяснили в точности. Но
хоть он и храбрился на словах, жизнь была ему все же дорога.
Но - в Бога, в душу! - НЕ ТАКАЯ.
Тогда-то и всплыли в памяти все осторожные шепотки, все
сладкие обещания пьяненького священника в трактире. И когда,
уже из-за городской стены, он увидел черный столб дыма над
своей мастерской, он решился.
Пустая, заброшенная церквушка тонула в слоистом тумане.
Киун отворил перекосившуюся старую дверь, и в лицо ему пах-
нуло жаром костра. Это была еще не преисподняя - просто
огонь, разведенный прямо посередине церкви, вокруг которого
копошились шестеро людей. Старенький седобородый священник,
двое подмастерьев из города, бродячий студент с насквозь
пропитой физиономией, молоденький монашек в серой рясе. Шес-
той была благородная дона в алом бархатном плаще, который
иногда чуть распахивался, обнажая маленькую смуглую ножку. И
Киун тут же нутром почуял, что под плащом у нее ничего, кро-
ме нее самой, нет.
- Ну вот и собрались все ребятки,- заворковал священник,
увидев Киуна,- вот и славненько. Ночка сегодня хорошая, нуж-
но бы во славу нашего хозяина порадеть. Глядишь, и обогреет
вас, голубков бесприютных.
Киун невольно поморщился. Он не нуждался ни в воркотне,
ни в утешениях, он хотел видеть кровь Серых Братьев. Тех,
что сожгли вчера его мастерскую.
По знаку священника все, кроме женщины, разделись и вста-
ли вокруг огня. Сам же священник запрыгнул на алтарь и, чер-
тя левой ногой кресты, забормотал задом наперед молитвы.
Студентик вытащил дудку и загундосил какой-то лихой кабацкий
мотив.
Дама, сбросив плащ, поднялась на алтарь. И в это мгнове-
ние Киун узнал ее. Дона Керион Медовые Соты. Эсторка, любов-
ница брата Абы. Он видел ее прежде на улицах столицы в порт-
шезе, благоухавшем имбирем и мускусом. И она представлялась
ему чем-то вроде еще одной книжной миниатюры: Блудница вер-
хом на Звере. (Зверем, разумеется, был брат Аба.)
Но сейчас отблески костра прильнули к ее ладному телу,
обрисовали по-детски хрупкие шею и ключицы, заиграли на пыш-
ных волосах, и Киун, как бы смешно это ни звучало, понял
вдруг, что она - человек.
Священник нежно, с почти отеческой лаской провел ладонью
по ее щеке и груди, уложил женщину на алтарь. Дона Керион
раскинула руки, словно взлетающая птица, уперлась ладонями в
неровные камни алтаря.
Студентик бросил в костер вязанку хвороста, языки пламени
взметнулись вверх, дрожащий алый свет заметался по стенам
храма, и с Киуном случилось что-то странное.
Не то чтоб эта картинка не возбуждала его, нет. Но кроме
привычного напряжения, он вдруг почувствовал непонятный вос-
торг, умиление перед этой женщиной, лежащей на холодных кам-
нях тонким живым мостом над бездной смерти, перед ее щедрой
и беззащитной красотой. Ему казалось, что ее тело безмолвно
говорит: "Да, я - лишь мешок из мяса и костей, обтянутых ко-
жей. Я пачкаю себя потом, салом и дерьмом, я приближаюсь
кусмерти каждое мгновенье. И все же я дерзаю быть прекрас-
ной, дерзаю наслаждаться и дарить наслаждение и не думать о
червях, которые меня с нетерпением ожидают". И Киун любил ее
так же трепетно и отчаянно, как любил свои потерянные, бро-
шенные ради мести книги. И тогда он подумал: "Бог любит лю-
дей потому, что сам их создал. Сатана - просто потому, что
они есть".
Огонь погас. Слуг Сатаны поглотила тьма. Потом замерцала
одинокая лампадка. Священник, как ни в чем не бывало, дело-
вито расхаживал по церкви, похлопывал по плечам неофитов,
ворковал что-то утешительное.
Дона Керион достала из-под алтаря медный поднос с малень-
кими черными пирамидками и стала обносить этим угощением
притихшую компанию.
Люди с молчаливым поклоном принимали причастие дьявола и,
в знак благодарности, целовали дону в зад. Ради этих черных
просфорок они и пришли сюда, не побоявшись Серого Братства,
ради них вытерпели пытку сладострастием. Если обмакнуть та-
кую просфорку в кровь черного петуха, а потом в полнолуние
закопать на перекрестке, исполнится любое желание. Каждый
оделенный, поблагодарив Хозяина и его служителей, тихо под-
бирал с пола свою одежду и исчезал.
Когда церковь опустела, дона Керион подошла к Киуну. Он
хотел было сказать, что черной просфоры ему мало, что он го-
тов заплатить за более опасное, но быстродейственное кол-
довство, и тут увидел ЧТО ему протягивают.
Это был тусклый свинцовый кругляш величиной с ладонь. На
его поверхности можно было различить старую чеканку: прихот-
ливо изогнутую буквицу "А". Киун видел такие в инкунабулах
и... кажется, еще где-то. На ощупь кругляш будет теплый. Ки-
ун понял это, прежде чем протянул руку. Осторожно он взял
подарок с подноса. Изнанка была покрыта мелкими ворсинками,
которые тут же затрепетали и стали льнуть к пальцам, будто
соскучившиеся щенята. Почему-то он не испугался.
- А это - сюда,- ласково сказала дона Керион и приложила
кругляш к правому локтю Киуна.
Глаза переписчика закатились, тело выгнулось дутой. Потом
мышцы немного обмякли, он упал на пол и забился в судорогах.
Священник мгновенно оказался рядом, уложил голову пере-
писчика себе на колени, кинжалом разжал ему зубы и поясом
рясы прижал язьж. Дона Керион подоткнула под плечи Киуна
свой плащ и исчезла в исповедальне.
Вскоре припадок прошел, Киун обмяк кулем, потом открыл
глаза, сел, тряхнул головой.
- Где это я? - поинтересовался он, слизывая кровь с поца-
рапанной губы.
- Королевство Арканар, Икающий лес,- ответил священник.
- К черту подробности! - перебил его Киун.- Ради спасения
вашей души скажите: это не Земля?!
- Ну и молодежь пошла! - проворчал священник.- Шагу не
могут ступить без бородатого анекдота.
На рассвете Киун и прекрасная дама пробирались к дороге,
поминутно чертыхаясь и путаясь в мокрой траве.
Бывший переписчик с головой погрузился в мрачные размыш-
ления о том, как ему, в его положении, исхитриться и выпол-
нить задачу, поставленную лжесвященником: собрать как можно
больше образцов для генетического банка этой планеты. Хорошо
прекрасной даме, она может собирать сперму легко и не без
приятности, а бедному мужику как быть? Сутенером заделаться,
что ли ? Или в цех к цирюльникам подмастерьем проситься? Так
ведь не возьмут! Разве что дочку мастера обольстить. А есть
ли она у него, дочка эта?
- О чем грустите, друг мой? - мягко спросила дона Кери-
он,- Стало неуютно в Арканаре?
- Да нет, отчего же? - отозвался Киун.- Город как город,
я к нему привык, жаль бросать. Хуже то, что я могу вас боль-
ше не увидеть.
- Это флирт?
- Это откровенное, наглое и ничем не прикрытое восхище-
ние.
И тут их куртуазную беседу прервал рев проснувшегося за
лесом великана. Взлетели и закружились над землей мертвые
листья, в спины людям ударил холодный ветер.
Киун потянул женщину с открытого места под кроны деревь-
ев, заслонил от разбушевавшейся стихии. Рев приближался,
скоро стал слышен металлический лязг, будто великан то вы-
таскивал, то загонял в ножны ржавый меч.
Но на этот раз Киун своей новой памятью распознал звуки и
спокойно проводил глазами пролетевшее над лесом стальное чу-
довище.
- Земляне? - спросила дона Керион, и голос ее задрожал.
- Не бойся, они нас не видели,- ответил бывший перепис-
чик. Он вспомнил, как принял прошлой ночью вертолет за Гос-
пода Бога, вспомнил свой ужас и отчаяние, тихо рассмеялся и
провел рукой по влажным волосам женщины, скользнул пальцами
в ямку над ключицей.
- Ты что смеешься? - спросила она.
- Да ничего, так. Просто я понял, что мне делать дальше.
- Вот как? - дона Керион потянулась и легонько куснула
его за мочку уха.- В таком случае, ты - чертовски догадливый
парень!
- Я скоро помру,- сказал Будах.
Вид его, казалось, противоречил его же собственным сло-
вам: лицо раскраснелось от тепла и выпитого вина, глаза
блестели. И только набрякшие нижние веки выдавали в нем
смертника.
Будах перехватил взгляд Киуна и кивнул:
- Это днем отеки небольшие, а по утрам такое свиное рыло,
что и смотреть не хочется. Будто я с осени пью, не просыхая.
А от его пилюль толку уже немного. На день, на два воду сго-
нят, а там опять все сначала. Ваш дед, алхимик, не оставил
на этот случай какого-нибудь рецепта?
- Нет, к сожалению.
"Знаю я рецепт,- подумал Киун.- При почечной недостаточ-
ности что два века назад, что сейчас, что еще два века спус-
тя, лечение одно - гемодиализ. Но, если господина Будаха
отправить на гемодиализ на Землю, вся Комиссия по Контактам
запрыгает, как черти на горячей сковородке. Причем легко мо-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг