- Я слишком цинична, чтобы верить в совпадения, а эти обстоятельства
появились очень вовремя, - жестко перебила Игоря женщина. - Я умираю,
молодой человек. Я стою восемнадцать миллионов долларов, но вряд ли дотяну
до конца месяца. Все, что у меня есть, завещано моей старшей... моей
единственной дочери - Вере. Настя умерла.
- Пропала без вести.
- Она официально признана умершей, - отрезала Крючкова.
И Тареев вновь восхитился ее самообладанием. Сам бы он давно вызвал
охрану.
- Россказни о том, что Настя чудесным образом воскресла, на меня не
подействуют, - презрительно продолжила Елена Сергеевна. - Завещание
составлено и находится у юриста. У очень хорошего юриста - не рекомендую с
ним связываться.
И взяла с маленького столика хрустальный бокал со свежевыжатым соком,
всем видом показывая, что аудиенция окончена. Тареев поднялся со стула, чуть
поклонился - Крючкова не шелохнулась, - но не удержался от еще одного
вопроса:
- Мне важно знать, что произошло перед тем, как пропала Настя. Очень
важно, поверьте!
Женщина с любопытством посмотрела на Игоря.
- Вы ругали ее? Что вы ей говорили? Ответьте, просто ответьте: вы ее
ругали? Да или нет? Она провинилась, и вы ее ругали?
- Это важно?
Тареев кивнул.
- Очень.
Крючкова поколебалась, затем пожала плечами:
- Я не помню, действительно не помню, что случилось тем вечером. Это
удивительно, но это так: иногда мне кажется, что я бранила Настю, но
совершенно не помню, что при этом говорила.
Неужели разгадка последних событий столь банальна? Елена Крючкова
безнадежно больна, умирает, оставляя большое наследство - неплохой приз,
ради которого можно начать интригу. Легализовать (шпионское словечко,
кстати, всплыло из недр памяти) давно пропавшую дочь и претендовать на кусок
пирога. Но зачем усложнять игру? Зачем подключать меня? Незапятнанная
репутация и слава законопослушного бизнесмена - в делах о наследстве такие
мелочи очень важны. Расчет строился на том, что я поверю в историю Насти и
потребую от Крючковой признать дочь. Если Елена Сергеевна не соглашается -
начинаю судебный процесс. Муж Крючковой давно умер, единственная
наследница - старшая дочь, и выцарапать в ходе процесса пять-семь миллионов
вполне реально. Возможно, таинственных кукловодов интересуют не деньги, а
какие-нибудь акции Елены Сергеевны, доли в предприятиях. В таком случае
затяжка процесса им даже на руку - на все пакеты накладывается арест, а в
это время принимаются нужные решения. Вариантов масса. Предположим, я
выигрываю дело, и Настя получает свою долю наследства. Победа. А на
следующий день приходят серьезные мужчины в строгих костюмах, предъявляют
доказательства, что девушка родилась и выросла в какой-нибудь Таврической
губернии, и забирают свою долю. В смысле, оставляют Насте маленькую долю, а
меня цепляют на крючок: обвинение в мошенничестве может испортить любую
карьеру. А как же отпечатки пальцев? Ради семи миллионов можно найти способ
внести изменения в базу данных, тем более, кто сейчас отыщет настоящие
отпечатки пальцев девочки, пропавшей двенадцать лет назад?
Разговор с Крючковой убедил Игоря в том, что он оказался в эпицентре
тщательно спланированной аферы и роль ему уготована самая что ни на есть
жалкая - лоха. Глупого, жадного лоха, делающего за кукловодов грязную
работу. И лишь один нюанс немного портил эту версию. Маленький вопрос,
который следовало проверить.
Украсть продукты оказалось не настолько сложным делом, как предполагал
Тареев. Немного внимательности, немного осторожности, никакой суетливости и
капелька удачи. Но ведь новичкам всегда везет?
Ни один продавец на рынке (действовать в магазине Игорь не решился) ни
за что не подумает, что дорого и со вкусом одетый господин станет воровать с
прилавка. Внешний вид Тареева ставил его выше подозрений, и Игорь охотно
воспользовался этим преимуществом. За каких-то сорок минут он умудрился
стащить кусок свинины - продавщица как раз отвернулась, расхваливая печенку
придирчивой домохозяйке, два красных болгарских перца, шесть помидоров и
пакетик майонеза. Угрызений совести Игорь не испытывал, он делал то, что
считал нужным, и плевать хотел на мораль. В перерывах между налетами Тареев
купил четыре куриные ножки, два желтых перца, пять огурцов и пару
килограммов картошки.
Приехав домой, Тареев попросил Настю приготовить ужин, а сам отправился
в ванну. Не спеша побрился, принял душ, а когда вновь вышел на кухню, с
удовольствием отметил, что готовить девушка умеет: на сковородке аппетитно
шипела свинина, а по тарелкам был разложен заправленный майонезом салат. Из
красного перца и помидоров.
Курица, огурцы, желтый перец и картошка остались в пакетах.
Игорь закурил и тяжело опустился на стул.
- Я не могу готовить эту еду, - негромко сказала Настя. - Извини.
Как она узнала украденное? Если интрига действительно существует, то на
рынке за ним следили, список ворованных продуктов передали Насте, и она
разыграла очередную сценку. А если интриги не существует?
Тареев выкурил сигарету стремительно, за несколько очень глубоких
затяжек, и очнулся только тогда, когда приблизившийся к фильтру огонек обжег
пальцы. Все это время Настя молча сидела за столом, робко положив руки на
колени.
- Давай ужинать, - предложил он.
- Давай.
Но есть не хотелось. Игорь поковырялся в тарелке, съел пару кусков
мяса, отложил вилку, нож и снова закурил, не спуская глаз с девушки. Она же,
не стесняясь, быстро и жадно съела все до последней крошки, вытерла губы
салфеткой и, не поднимая взгляд, сказала:
- Я вижу их ауру.
- Что?
- Я вижу черную ауру на украденных вещах, - пояснила Настя. - Ты ведь
хотел спросить, почему я выбрала именно эти продукты?
Тареев молча прикурил следующую сигарету.
- Ты мне не веришь.
- Я не знаю, что делать, - честно произнес Игорь. - Просто не знаю.
Уверен я только в одном: игра это или нет, но ты действительно моя
половинка. Когда ты рядом, мое сердце стучит, как сумасшедшее. Когда мы
расстаемся, мне хочется выть. Мне достаточно просто смотреть на тебя, чтобы
быть счастливым. Я вполне взрослый, чтобы понять, что ни одна женщина еще не
вызывала у меня та кие чувства.
Настя еще ниже опустила голову.
- Я тебя люблю, - закончил Игорь, - это я знаю точно.
На грязную тарелку упала слеза. Тареев раздавил едва начатую сигарету и
снова закурил.
- Тебя зовут Анастасия Михайловна Крючкова. Ты исчезла двенадцать лет
назад. Сейчас тебе шестнадцать.
- Откуда ты узнал?
- Твоя мать жива. Она в больнице.
- В какой?
- В ЦКБ. - Он ответил машинально, но сразу же подумал, что зря не
сдержался. Помолчал, недовольный собой, но сказанного не воротишь, и
продолжил: - Твоя мать богата. У нее была очень успешная карьера.
- Была?
- Она умирает.
- Проклятие всегда возвращается, - очень-очень тихо произнесла
девушка. - Материнское проклятие бьет по всем, кто к нему прикоснулся.
- Твоя мать любит тебя, любит до сих пор. Мне она, разумеется, не
поверила, держалась очень холодно, но я видел, что она тоскует. Я думаю, мы
должны поехать в больницу и поговорить с ней. Я думаю... - и сразу же
поправился: - Я уверен, что она тебя узнает.
- Но...
- Подожди, не перебивай, - попросил Игорь. - Твоя мать не поверила моим
словам еще и потому, что речь идет об очень большом наследстве. Вопрос
крайне серьезный и болезненный. Я предлагаю поехать в больницу вместе с
опытным юристом, и ты подпишешь официальный отказ от претензий на
наследство. Это убедит твою мать...
- В чем? - перебила его девушка.
- В том, что тебе можно верить, - пожал плечами Игорь. - В том, что ты
на самом деле ее пропавшая дочь.
- И что будет дальше?
Тареез вытащил из пачки новую сигарету.
- Мы расскажем ей твою историю и найдем выход. - Игорь щелкнул
зажигалкой. - Я не знаю, как это делается: ее раскаяние, твое прощение...
Спроси у Сан Саныча. Твоя мать наложила проклятие, и должен быть способ его
снять.
- Способ есть, - прошептала Настя.
- Вот видишь!
- Материнское проклятие можно снять только смертью. - Девушка подняла
голову и твердо посмотрела в глаза Игоря. - Раскаяние, прощение - это для
мелких случаев, для рядовых ссор. Неужели ты думаешь, что, если было бы
достаточно "мирись, мирись, мирись и больше не дерись", за мной пришел бы
Сан Саныч? Только смерть, Игорь, только ее смерть! Или ее убьют за меня, или
она, раскаявшись, наложит на себя руки. Только так я получу свободу. Другого
выхода нет.
- А если она умрет? - жестко спросил Тареев. - Просто умрет?
Раскаявшись?
- Смерть от болезни - заурядное явление, - вздохнула Настя. - Для
материнского проклятия этого не достаточно, нужна особая плата. Если моя
мать просто умрет, оно останется со мной навсегда.
Девушка старалась говорить спокойно, но Игорь видел, что Настя едва
сдерживается. Каждое слово давалось ей с большим трудом.
- Я буду заботиться о тебе. - Он попытался улыбнуться. - В конце
концов, некоторые члены правительства всю жизнь живут на ворованное и
неплохо себя чувствуют. На ворованном едят, на ворованном пьют, обучают
детей на украденные деньги.
- У них есть выбор, - глухо ответила Настя. Шутки она не приняла.
- Да, - согласился Тареев. - У них есть выбор.
- А у меня нет. И я, и мои дети будут жить под гнетом материнского
проклятия вечно. - Девушка закусила губу. - Не я придумала этот закон. И
никто его не нарушит. Только смерть снимет груз.
- Ты понимаешь, о чем говоришь?
- Да. Я понимаю.
Она играет? Вряд ли шестнадцатилетняя девочка способна так гениально
лгать. Нет, Настю убедили, обманули, заставили поверить в эту чушь... Игорь
не мог думать, что Настя лжет. Не мог, не хотел и знал, что, даже получив
доказательство обратного, ни за что не бросит девушку. Настя его половинка.
Женщина, наполняющая смыслом жизнь И эта женщина просит убить ее мать.
Но для чего? Врачи дают Елене Сергеевне не больше недели. Зачем
кукловодам смерть? Смысл? Замазать меня по самые уши? Кровь - это не
мошенничество с наследством, кровь - это серьезно. С таким пятном я буду
делать все, что мне скажут, а могу я много: мои связи на бирже открывают
очень широкие перспективы, к тому же мне доверяют миллионы. Тареев сжал
кулаки. Как говорил Сан Саныч? "Иногда лучше не встречаться со своей второй
половинкой"? Игорь стиснул зубы. Надо было браться не за Настю, а за
старика. Сразу искать кукловодов, а не тратить время на несчастную девчонку.
Или нет никаких кукловодов?
Никому не нужен послушный Тареев, а Настя на самом деле видит черную
ауру на ворованных вещах? Если каждое ее слово - правда? Если для того,
чтобы зажить полной жизнью, ему действительно надо убить умирающую
женщину?..
Незаметно для себя Игорь выкурил все сигареты, которые оставались в
пачке. Выкурил машинально одну за другой и наполнил кухню густыми облаками
табачного дыма. Настя не протестовала.
- Знаешь... - Тареев откашлялся и почувствовал неприятный привкус во
рту. Кисло-горький. Омерзительный. - Знаешь, пойдем спать? - И добавил
избитую фразу: - Утро вечера мудренее.
- Пойдем, - послушно кивнула девушка.
Они долго лежали без сна. Просто лежали, чувствуя тепло друг друга.
Настя спряталась в его объятиях, уткнулась в грудь Игоря, и пшеничные волосы
нежно щекотали его кожу. Они просто лежали и слушали дыхание друг друга,
наслаждаясь тем, что они вместе.
- Игорь Александрович, третья линия.
Тареев безразлично нажал на кнопку. Говорить ни с кем не хотелось,
обсуждать дела - тем более. Игорь сам не понимал, зачем приехал в офис.
Чтобы не встречаться глазами с Настей? Наверное. Чтобы отвлечься от
раздумий, вызванных вчерашним разговором? Чтобы нырнуть в знакомый мир?
Спрятаться в нем? Но знакомого мира больше не было.
Тареев безразлично нажал на кнопку.
- Да?
- Ты мерзавец, - тихо сказала Марина, - ты мерзавец и похотливая
скотина. Ублюдок. Я тебя ненавижу.
Игорь молчал.
- Ты ломаешь меня, подонок. Ты искалечил мою душу. Ты... - Она
задохнулась, оборвала фразу и даже всхлипнула. Железная леди умеет
плакать? - Ты уже наигрался с этой сучкой? - Вопрос прозвучал так жалко, что
у Игоря защемило сердце. Боль, почти физическая, пронзила грудь, и он
крепко-крепко сдавил трубку. - Когда наиграешься... Ублюдок!
Короткие гудки. Тареев понял недосказанное: "Когда наиграешься, можешь
мне позвонить". Железная леди умоляла его. Железная леди оказалась хрупкой
женщиной. Железная леди научилась любить.
Минут пять он просто сидел в кресле, держа в руке телефонную трубку, а
затем решительно набрал номер регистратуры.
- Я бы хотел узнать о состоянии Крючковой Елены Сергеевны.
- Одну минуточку. - Короткая пауза, слышны щелчки по клавиатуре и
чей-то невнятный голос: "Таня, мне положен отгул за..." - Извините, вы
сказали: Крючкова Елена Сергеевна?
- Да.
- Она умерла сегодня ночью.
"Умерла?!" Игорь дрожащей рукой вернул трубку на рычаг. И снова взялся
за нее, машинально отвечая на звонок.
- Гарик, ты гений! Монстр! Как ты выдержал эти два дня?! Кто тебе
подсказал? "ТехЭнергоЭкспорт" взлетел до небес! Ты, чертов везунчик...
Потом, потом...
Оставалась еще надежда, что она просто не подходит к телефону. Что она
спит. Что она принимает ванну. Что она читает книгу или смотрит телевизор.
Эта надежда поддерживала его все тридцать минут, которые потребовались,
чтобы на сумасшедшей скорости доехать до дома. Тридцать минут у него была
надежда. Но стоило Игорю открыть дверь, как она исчезла. Умерла прямо на
пороге.
В квартире было пусто.
Дорогая мебель, расставленная дорогим дизайнером. Дорогие картины.
Дорогие ковры. Дорогая обстановка великолепно подчеркивала царящую в доме
пустоту. Пронзительную пустоту отсутствия души. Потери смысла...
Настя ушла.
Ключи лежали на столе.
Настя ушла.
Оглушенный, Игорь прошел через все комнаты, заглянул в ванну, на кухню
и даже в чулан, но все напрасно. Настя ушла. Ее не было. Дом умер. Тареев
проверил последний набранный на телефоне номер - регистратура ЦКБ, скрипнул
зубами и позвонил на охрану.
- Девушка, которая была в моей квартире, давно ушла?
- Примерно час назад.
- Она...
И оборвал разговор - в кармане зазвонил мобильный. Тареев стремительно
выхватил маленькую трубочку, запутался, выбирая нужную кнопку, и торопливо
крикнул:
- Да?!
- Гарик, - негромко произнес Круглов. - Я, конечно, боюсь ошибиться, но
посмотри новости. Второй канал.
Игорь включил телевизор.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг