только при соблюдении этих трех условий все останется, как есть, и
непоправимой беды не случится.
Под стеной обрыва, облицованной шершавыми каменными плитами, ютился
блошиный рынок: самодельные фанерные прилавки под навесами из распластанных
картонных коробок, вымокших под дождем и спекшихся на солнце до состояния
папье-маше. Здесь торговали всякой рухлядью, диковинками, завезенными с
Земли Изначальной (вроде серебристых с радужным отливом круглых пластин
размером с чайное блюдце или наручных часов с ничего не показывающими
мутными экранчиками вместо циферблатов), лекарственными и колдовскими
травами, безвредной лесной мелюзгой, разрешенной к продаже.
В грязных банках плавали водяницы: мучнисто-белые создания длиной около
пяти-шести сантиметров, их головки отдаленно напоминали человеческие - без
носа, без ушей, зато с зубастыми ротиками и непроницаемо черными
глазами-бусинками. Пара крохотных конечностей походила на недоразвитые
ручки, дальше вытянутое тельце сужалось и заострялось - ни ног, ни хвоста. В
неволе они чахли и через некоторое время умирали. Бытовало поверье, что они
уносят с собой на тот свет невезение своего хозяина, поэтому спрос на них
был постоянный.
Залман ускорил шаги, направляясь к ведущей наверх лестнице: если он
поддастся на сладкоречивые уговоры и что-нибудь здесь купит, Сандра будет
ругаться.
Глава 3
Во дворе уже закончили уборку и теперь раскатывали красные ковровые
дорожки с каемками из ослепительно сверкающего позолоченного ворса. Возле
подъезда топталось несколько жильцов. Когда Залман подошел, его окликнула
сухопарая женщина в цветастых шароварах - Ханелина Сороши, соседка по
лестничной площадке.
- Господин Ниртахо, здравствуйте! Можно, мы зайдем вместе с вами? - и
добавила, понизив голос: - На вас-то они шикать не будут!
В подъезде проворные девушки в одеяниях дворцовых прислужниц протирали
стены, лестницы, перила. На площадке между третьим и четвертым этажом, под
потолком, трепетал и шуршал потревоженный перекидник, похожий на
взбесившийся носовой платок. Голубовато-белый, под цвет штукатурки, с
прожилками, имитирующими трещины - если б сидел неподвижно, его бы нипочем
не заметить.
- Гадость какая! - брезгливо охнула Ханелина. - Он же к кому-нибудь в
квартиру заберется, куда Санитарная служба смотрит!
И начала ругать молодежь, которая допоздна гуляет и после наступления
сумерек оставляет окна в подъезде открытыми, вот сюда и лезет какая попало
нечисть. Залман, слушая, не испытывал никаких эмоций. Как обычно. Там, где у
других были готовые варианты общепринятых оценок и отлаженные механизмы
типовых реакций на все случаи жизни, у него была звенящая пустота - и ничего
больше.
- А я, господин Ниртахо, немного удачи себе купила! - поставив на пол
раскрытую хозяйственную сумку и нашаривая в расшитом бисером поясном
кошельке ключи от квартиры, сообщила Ханелина. В сумке у нее стояла
трехлитровая банка с мутной водой, там плавало несколько вялых водяниц. -
Люди говорят, от простуды помогает, и от геморроя, и от безденежья, особенно
если этих тварюшек бросить в кипяток и сказать три раза: "Отвяжись, худая
жизнь, привяжись хорошая!"
Залман закрыл дверь, и ее воркотня осталась на площадке. Сейчас нужно
до прихода Сандры попрятать все мелкие вещи, потому что она будет без спросу
брать их, теребить, переставлять с места на место, что-нибудь уронит,
что-нибудь поломает, да еще начнет шарить в выдвижных ящиках и на полках
шкафа. Сандра любила исследовать чужое имущество. Иногда на Залмана нападало
недоумение: как же ей удалось, при ее-то вредных привычках, сделать столь
блестящую карьеру? Хотя, возможно, именно дурные привычки ей в этом и
помогли?
"Жаль, ты не помнишь, какой я была в детстве! - говорила она в ответ на
робкие замечания. - Тогда бы ты признал, что сейчас я - сущий ангел".
Отсюда следовало, что ангелы, приходя в гости, роются в ваших личных
вещах, свинячат на кухне, грязно ругаются, если им что-то не по нраву, и все
переворачивают вверх дном.
"Залман, если после меня что-нибудь не так, ты скажи, мои девчонки
мигом все приберут", - примирительно заверяла Сандра.
Только ее девчонок здесь не хватало... Залман не хотел пускать к себе в
квартиру эту стаю менад и со вздохом отвечал, что ничего страшного, он сам
управится.
И все-таки Сандра была ему нужна. Она оказывала на него такое же
воздействие, как ампула нашатырного спирта на человека, погруженного в
обморочное оцепенение. Может быть, только благодаря Сандре он все еще
помнил, как его зовут.
У Залмана было много бесполезных, но симпатичных вещиц - их приносили
хозяева снятых с деревьев кошек и избавленных от перекидников квартир. Он
расставлял все это, как ему нравилось, и не хотел, чтобы Сандра трогала,
пальцы у нее сильные и цепкие, но не всегда осторожные.
Все лишнее он убрал подальше. В комнате стало голо и солнечно, как
перед переездом. То же самое надо сделать в спальне и на кухне, а на
овальный стол, покрытый облезающим желтым лаком, положить старый-престарый
фотоальбом в истертом бордовом переплете, Сандра его любит. Залман хотел
подарить ей этот альбом, но она не взяла: "Я и так все помню, а ты хотя бы
на снимки смотри - может, тогда у тебя в голове рано или поздно что-нибудь
сдвинется и оживет".
Толку-то смотреть на них... Фигурно обрезанные черно-белые фотографии
местами выцвели до белесых пятен, местами потемнели так, что лица людей и
детали обстановки стали неразличимы. И не удивительно, ведь после Темной
Весны прошло семь с половиной долгих лет - или около двухсот сорока по
староземному счету.
Сандру злила эта недолговечность фотографий: "Когда я была маленькая, я
видела снимки трехсотлетней давности, прекрасно сохранившиеся! После Темной
Весны не уцелело ничего. Ни-че-го, понимаешь? Все архивы пропали, фотоснимки
вроде бы остались, но в сильно попорченном виде, с кинофильмами то же самое,
периодические издания тех лет запропастились непонятно куда... Знаешь, что
это такое? Информационный грабеж!"
"Происки Мерсмона", - подсказал Залман. Это объяснение у всех от зубов
отскакивало, даже у него, несмотря на звенящую в голове пустоту.
"Ну да, происки. Только произошло это уже после победы над Мерсмоном.
После, понятно? Я-то помню! - слегка раздвинув губы в свирепом оскале,
Сандра добавила: - Его победили, а он все равно продолжает вредить, хоть его
и заблокировали в Гиблой зоне. Я не понимаю, почему его не приговорили к
смертной казни - после всего, что он сделал, после того, что он сделал с
тобой? Почему Высшие не хотят его прихлопнуть и заодно уничтожить Гиблую
зону, если для них это пара пустяков? Разве для того, чтобы нам жизнь медом
не казалась?"
Этот разговор состоялся в одну из минувших зим (Сандра в теплом красном
свитере сидела на подоконнике, за окном валил снег), а Залман до сих пор его
помнил, вот что странно. Он ведь редко что-нибудь запоминал надолго.
Невнятные серые пейзажи. Групповой портрет: "Коллектив зимнего каравана
А-219/87 "Кордея-Лаконода". Год 1887". Большой двухэтажный особняк с
пристройками, дом Залмана в Танхале, он до сих пор там стоит, заброшенный.
Плохо различимые люди и здания, иногда невозможно понять, что
сфотографировано - заснеженная городская улица или проламывающийся сквозь
Лес караван.
Под некоторыми снимками - надписи корявыми печатными буквами,
объясняющие, что там изображено. "Я и Залман": на фоне светлой стены с
лепниной и арочными нишами стоят, держась за руки, взрослый парень и девочка
лет восьми-десяти. Вместо лиц невыразительные пятна, деталей одежды не
разобрать, видно только, что на девочке пышное кукольное платье с оборками.
"Я и Дэнис": та же самая девочка на том же месте держит за руку другого
парня. "Залман и Дэнис": снимок слегка перекошен, словно аппарат находился в
руках у неопытного фотографа, Залман выше ростом и шире в плечах, а у Дэниса
длинные волосы - вот и все различия, индивидуальные черты исчезли.
"Это я!!! Сандра - самая красивая девочка!!!" Из мути эмульсионного
слоя проступает решительное круглое личико, торчат две толстые косички с
громадными бантами в горошек, и еще один бант, едва ли не больше самой
головы, сидит на макушке. Платье с несметным множеством рюшей и оборок,
такое пышное, что девочка похожа на шар. Что-то неуловимое - то ли взгляд
исподлобья, то ли улыбка-оскал, то ли упрямо встопорщенные косички - придает
ей зловещее сходство с нарядно оформленной бомбочкой.
На следующей странице девичий портрет, и под ним, все тем же почерком,
лаконичный комментарий: "Вир-командир - дура". Кто это, Виринея Одис в
юности или другая девушка - неизвестно, черты лица размыты временем. Во
всяком случае, у этой Вир вместо солдатской стрижки под ноль волосы падают
на плечи.
А это уже не фотография - роскошная старинная открытка в виде сердечка.
Лицо в обрамлении полустершегося серебряного узора безжалостно исчеркано,
так что от него почти ничего не осталось, написанные вокруг слова замазаны
чернилами или соскоблены бритвой, кое-как прочитать можно только два из них:
"сука" и "стерррва". Видимо, это самые безобидные из определений, которыми
кто-то наградил Эфру Прекрасную.
Ни оскверненный портрет легендарной красавицы, ни снимок "Вир-командир"
не вызвали у Залмана никакого эмоционального отклика. Он закрыл альбом,
окинул взглядом комнату в коричневато-желтых тонах и солнечных закатных
пятнах: старая деревянная мебель, громоздкий шкаф, полки со случайными
книгами. Половину из них натащила Сандра - пособия по
самоусовершенствованию, избавлению от психологических проблем,
самостоятельному снятию порчи и т. п., она все надеялась, что какая-нибудь
чудодейственная методика поможет Залману "снова стать самим собой". Портьеры
из золотой парчи - тоже подарок Сандры. Нравится ли ему собственная
квартира? Во всяком случае, здесь не хуже, чем в любом другом месте.
Властный нетерпеливый стук.
- Откройте двери настежь, господин Ниртахо, и ждите у порога, -
потребовала девушка в церемониальном одеянии летней фрейлины.
Внизу, на лестнице, уже слышались голоса, шуршание одежд. Фрейлина
отступила в угол площадки, к Ханелининой двери, и замерла, как статуя. Ее
овальное личико в прелестных коричневатых веснушках хранило значительное и
торжественное выражение.
Вот, наконец, и Сандра. Головной убор, усыпанный драгоценными камнями
всех оттенков радуги (называется, кажется, кокошник), едва не задел
верхушкой за притолоку.
- Здравствуй. Извини, мы на сегодня остались без кофе. Твоя кофеварка
сломалась.
- Залман, ты чего, совсем тронулся? С каких это пор кофе для меня
проблема?
Пока Сандра говорила, чьи-то мелькнувшие позади руки ловко избавили ее
от кокошника, а другие руки водрузили ей на голову изящную золотую диадему с
рубиновым цветком. После этого сопровождавшие ее девушки вышли, пятясь, и
бесшумно притворили за собой дверь.
- Принесите нам кофе! - крикнула вслед им Сандра и негромко, уже
обращаясь к Залману, спросила: - Теперь ты что-нибудь вспомнил?
- Нет. Почему - теперь?
- После того как убил тех двух мерзавцев.
- Это вышло случайно. Я не знаю, почему так вышло. Наверное, меня скоро
будут судить.
- Да не будут, дело уже закрыто за отсутствием состава преступления. Но
ты должен рассказать мне все по порядку - что там было и, самое главное, что
ты при этом думал и чувствовал.
- Я ничего не думал, а чувствовал непонятно что. Словно что-то хотело
разорвать меня изнутри. Наверное, это был припадок буйного помешательства.
- Вот и рассказывай. Меня интересуют все подробности.
Сандра остановилась посреди комнаты и смотрела на Залмана в упор.
Округлое, бронзовое от загара лицо с упрямым подбородком и ямочками на
щеках, густые брови вразлет, темные с красноватым отливом волосы заплетены в
косу. При плотном сложении и среднем росте она умела казаться высокой, даже
когда на голове у нее не было громоздкого кокошника. Разумеется, с начала
лета все, кому не лень, пели дифирамбы ее красоте, но правильнее было бы
назвать это несколько широковатое лицо не красивым, а привлекательным и
энергичным.
- Мне бы поскорее об этом забыть.
- Ты и так много чего забыл. Рассказывай.
- В этом не было ничего интересно. Дикое уличное происшествие.
- Залман, кто я такая?
Этот вопрос Залмана обескуражил: неужели у нее тоже начались проблемы с
памятью?
- Ты Сандра.
- Сандра!.. Спасибо, черт тебя подери, я и сама знаю, что я Сандра! Кто
я еще?
Совсем растерявшись, Залман принялся перечислять:
- Александра Янари, женщина, принадлежишь к подвиду С, магистр
исторических, экономических и юридических наук...
Сандра перебила:
- А еще я Летняя Властительница Долгой Земли, видишь - на мне регалии
верховной власти? Это официальное дознание, так что давай, рассказывай!
- Извини, самое главное выскочило из головы... В общем, это было на
Тянге, вечером, но солнце еще не село. Я шел по улице, очень пыльной и будто
бы заброшенной, хотя она только выглядела заброшенной, там живут. С одной
стороны была бетонная ограда, а с другой дома - такие, знаешь, из старых
серых бревен, двухэтажные, с разбитыми и заклеенными окнами и всяким хламом
на балконах. Когда закричали, я повернулся. Двое мужчин пинали человека, тот
лежал в пыли на тротуаре, а кричала седая женщина. Она увидела, что я
смотрю, и крикнула: "Да помогите же, пожалуйста!" - и тогда один из тех
двоих ударил ее кулаком по лицу. И тут со мной случился этот странный
припадок. Я не могу объяснить, но у меня внутри что-то происходило, не
физическое, скорее из области эмоций... Или нет, не знаю, эмоции ведь похожи
на бледные пастельные краски, а здесь было что-то невыносимое, как рев
ураганного ветра. Одного я сбил с ног, другого ударил в горло и сломал ему
шею. Двигался я гораздо быстрее, чем они. Первый вскочил, но я снова повалил
его и размозжил ему затылок о тротуар. После этого странные ощущения
исчезли. Я сказал женщине, чтобы она вызвала "скорую помощь" и полицию,
потому что я совершил убийство. Полицейским я показал твой медальон, как ты
велела. Они отвезли меня не в тюрьму, а домой, и взяли подписку о невыезде.
Вот и все.
- Но какие-нибудь воспоминания о прошлом у тебя после этого всплыли? -
ее широко расставленные темные глаза смотрели пристально, словно поймали
Залмана в капкан и не хотели выпускать. - Хоть какая-нибудь мелочь?
- Нет. Почему они должны были всплыть?
- Когда я была маленькая, ты был кошмаром для шпаны из окрестных
кварталов. Ты в одиночку объявил этим мерзавцам войну - и ты ее выиграл! Они
дрожали, услышав твое имя. Они с тобой ничего не могли сделать, а со стороны
полиции тебе все сходило с рук, поскольку ты был ценным кадром для
Трансматериковой. Ни один отморозок не смел тронуть меня, или Дэниса, или
Вир, даже когда ты уходил с караванами, потому что мы были под твоей
защитой. Помнишь?
Залман смутно припомнил, что она что-то такое уже ему рассказывала,
причем не раз и не два.
- Ну ладно, - разочарованно вздохнула Сандра. - По крайней мере, это
происшествие на Тянге говорит о том, что твою прежнюю личность не убили, а
только лишь усыпили, и она еще может проснуться. Ты не хочешь съездить в
Танхалу, побывать в своем старом доме? Осенью эти кварталы снесут.
- Я дал подписку о невыезде.
- Она уже аннулирована. Дело закрыто.
Сандра отстегнула и бросила на кресло затканный золотистым шитьем
церемониальный шлейф, сняла тяжело звякнувшее оплечье из золотых пластинок,
украшенных рубинами и розоватым жемчугом. Она утверждала, что ее полное
парадное облачение весит не меньше, чем боевая экипировка лесного пехотинца.
- Ты обязательно должен съездить в Танхалу. Я тоже приеду, загляну к
тебе в гости, я давно там не бывала.
Залману не хотелось никуда ехать и, пока он придумывал отговорку,
Сандра отошла к шкафу, открыла скрипнувшую дверцу и начала рыться на полках,
а бесшумно проскользнувшая в комнату фрейлина поставила на стол лаковый
поднос с кофейным сервизом на две персоны и полной сладостей вазой.
Глава 4
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг