сахарной пудре, и то хлеб. - Где нужно будет встретиться?
- В одном симпатичном кафе. Я угощаю, это не обсуждается. К двум часам
приходите на трамвайное кольцо. Только большая просьба, не говорите об этом
Лидии. Носители мнемотравмы не на сто процентов адекватны, это следует иметь
в виду.
- Хорошо, - снова кивнула.
Злата Новашек направилась к автостоянке. Она двигалась без лишней
спешки, но в то же время не медлительно, с уверенностью яхты, рассекающей
водную гладь. А Лерка затылком чувствовала любопытные взгляды: окно
кабинета, где их друг дружке представили, как раз выходит на эту сторону.
Чтобы избавиться от грима, пришлось полчаса проваляться со специальной
маской на лице. Эта штука из толстого губчатого материала каким-то образом
вытягивала гель из-под кожи - никаких циферных, цифровых или как они там
называются мудреных технологий, чистая химия. Хотя изготовлена как пить дать
с помощью аппаратуры, которая на Долгой Земле мигом сыграет в ящик. Стах не
верил в эту заумь, и напрасно. После процедуры, вдобавок отцепив от трусов
зачарованную бусину, поддерживающую чары личины, он увидел в зеркале свою
собственную физиономию. Или скорее рожу, такая она была красная и
воспаленная, словно воспользовался вместо крема для бритья согревающей
перцовой мазью. Еще и чесалась в придачу.
Переведенная на долгианский инструкция к иноземной пакости утверждала,
что "средство не содержит аллергенов" и "побочные эффекты, как правило,
быстро проходят". Ага. Он не стал дожидаться, когда эти посулы сбудутся,
смазал многострадальные скулы и подбородок бальзамом, который дала Эгле.
После этого зуд сошел на нет, кожа постепенно приобрела окраску, близкую к
обычной, хотя расширенные поры зияли, словно следы от выдернутых иголок.
Подавив импульс выкинуть остатки чудо-грима в помойное ведро, Стах
пошел на кухню варить кофе.
Хусту он оставил на первой перевалочной хате, снятой приехавшим с
Лаконоды Равулом Кривником в ветхом районе Тянги. Личину сменил на второй
хате, в новой семиэтажке на Дромадерских холмах. Несколько недавно
построенных многоквартирных домов, жильцы едва успели вселиться, еще никто
никого не знает - самое то для таких дел. Холостяцкая обитель с иголочки,
запах свежей древесины, побелки и девственно чистых обоев. И простор для
лезущих в окна солнечных зайчиков, мебели всего ничего: койка, стол да стул,
семейство картонных коробок с необходимой утварью.
Стах родился под созвездием Трактора. По гороскопу, рожденные под этим
знаком отличаются упорством, доверчивостью, верностью однажды выбранной
системе взглядов и сентиментальностью, а также привычкой идти к цели
напролом. Доверчивым Стах себя не считал, скорее наоборот, что касается
остального - трудно сказать. Что понимать, к примеру, под
сентиментальностью - бурные восторги и плаксивые сожаления, выражаемые
наглядно, или тот факт, что происходящее вокруг ему не безразлично, хотя
свои эмоции он привык держать при себе и смахивает, как заметила однажды
любимая девушка (не Эгле, до нее), на "мускулистый чурбан с глазами"? Он
даже не слишком обиделся: толку-то обижаться на правду. И насчет "системы
взглядов" - никакой особой системы у него в общем-то нет, есть всего лишь
набор представлений о правильном и неправильном. А что касается "идти
напролом" - да, в его духе, но опять же смотря к какой цели, смотря через
что проламываться... В ком угодно столько всякого сплетено и намешано, что
при желании можно наскрести на любой из тридцати двух знаков Зодиака.
Несмотря на эти скептические соображения, Стах носил на шее серебряный
медальон с изображением Трактора. Подарок сослуживцев на день рождения.
Пока варил и пил кофе, поры стянулись, теперь не скажешь, что недавно
пользовался иноземным подкожным гримом. Ежик черных волос спрятал под
банданой. Конспиратор недоделанный, не лучшая была идея их выкрасить. Мог бы
надеть парик... Но до краски он додумался раньше, чем до более практичного
способа маскировки. Интересно, станет Эгле над ним смеяться?
Напролом или нет, но он должен выяснить некоторые вещи, и самое удобное
сделать это сейчас, параллельно с поисками пресловутого корнеплода.
Из подъезда вышел здоровяк в пестрой бандане и темных очках, направился
через дворы к трамвайному кольцу, попутно высматривая таксофон.
Акации, яблони, жимолость, боярышник, малина - все это косматится,
вразнобой цветет и плодоносит. Веревки с величавыми, как снежная гладь,
простынями и старыми коврами, качели, скамейки, ржавые мусорные баки.
Огромные тополя, иные окутаны облаками пуха, и над землей у их подножия
плавают невесомые белые хлопья. Асфальт вдоль и поперек изрисован мелом.
Корты и детские площадки обнесены невысокими заборчиками из чего попало:
куски фанеры, облезлые столешницы в чернильных пятнах, сетки и спинки
металлических кроватей, изредка в этих хороводах попадается штакетник.
Несколько убитых телефонов в приметных издали оранжево-голубых будках.
Была у Стаха мечта: поймать хотя бы одного их тех, кто этим занимается, и
руки переломать, да так, чтобы срасталось подольше.
Доски объявлений с бумажками куплю-продам, среди которых выделяется
броская социальная реклама: "Закрой на ночь окно!" (изображен медузник во
всех подробностях, с раздутым кровяным мешком - видимо, срисовали с
фотографии) и "Скоси во дворе траву!" (затаившиеся в ядовито-зеленых
зарослях монстры больше похожи на мультипликационных бяк, чем на настоящих
караканцев, змей и хрещаток).
Лавчонки в цокольных этажах: бакалейная, хлебная, молочная, колбасная,
овощная. Где им конкурировать с "Изобилием-Никес", но покупатели есть - те,
кому лениво ради батона или бутылки простокваши тащиться до блистающего
супермаркета у подножия Дромадерских холмов.
За следующим домом, таким же невзрачно-желтым, как все прочие окрестные
многоэтажки, словно не нашлось у маляров другой краски, открылась картинка
настолько феерическая, что Стах от неожиданности остановился. Весь двор -
роскошный цветник, словно сюда переместили цельный кусок дворцового парка из
Касиды. Розы, пионы, азалии, золотые шары, георгины, красные и оранжевые
фонарики физалиса, подстриженные кусты жасмина, сирени и усыпанного
миниатюрными алыми плодами барбариса. Дорожки выложены белой плиткой,
мусорные баки тоже радуют глаз белизной сливочного мороженого. Был в этом
чудесном уголке и исправный телефон в яркой, как детская погремушка, будке.
Стах созвонился с Бенжаменом Ласичем. Познакомились они в армейском
госпитале. Демобилизовавшись после ранения, Ласич открыл частное сыскное
бюро.
Закончив недолгую беседу, снова окинул взглядом невероятный
двор-цветник: кажется, зажмурься, потряси головой, и все это исчезнет.
- Вы уже или будете звонить?
Возле будки дожидались ученого вида парень с кислой миной и пожилая
женщина с фиолетовым ежиком волос, в широченных сборчатых шароварах.
Единственный незагубленный таксофон на Дромадерских холмах пользовался
спросом.
- Я уже все. Кто здесь, интересно, такой дендрарий развел...
Парень вошел в будку, а женщина охотно поддержала разговор:
- Местные власти расстарались. В этом доме - видите, подъездами сюда,
окнами на обрыв - живет не то родственник, не то друг детства нашей Летней
госпожи, вот и посадили цветочки, чтобы ей не противно было смотреть, когда
приезжает его проведать.
- Красиво, и за чистотой следят, окурков не валяется, - подхватила
другая женщина, возникшая рядом как из-под земли. - А он, родственник-то,
больной человек. Что-то у него с головой, память отшибло. Тихий, разумный,
машину водит, но психически дефектный. Амнистия у него... Тьфу, анамнез, или
как оно там называется... Лицо нехорошее, все изрытое, а глаза хорошие.
Сначала я испугалась, когда в первый раз его увидела, я очень
чувствительная, меня сразу так затрясло, и мурашки по коже забегали
туда-сюда, мне нельзя на такие вещи смотреть, это ведь ужас, думаю, а не
лицо, мне чуть дурно не стало, я же впечатлительная, а потом вижу, глаза
добрые и грустные, как у смирной собаки. Как же, думаю, его жалко, я всегда
так сильно из-за всего переживаю...
- И помойку в нашем дворе, гляньте, покрасили! - поддержала разговор,
остановившись возле них, еще одна тетка с улыбчивым красным лицом, слегка
навеселе. - Кажный раз красят, кидайте, люди, мусор, получайте удовольствие!
И Санитарная служба все время шныряет, чтоб никакая пиздюрень в цветочках не
угнездилась...
Чувствительная женщина подалась назад с таким выражением, словно ей
вот-вот опять станет дурно. Фиолетовые волосы смотрели на пьянчужку с
выражением иронического веселья и олимпийского превосходства. Стах,
воспользовавшись моментом, ретировался.
До конторы Ласича добрался за сорок минут. Деловая часть Птичьего
Стана, толпы народа, пробки. На фонарных столбах декоративные завитки, с
этих спирально закрученных металлических отростков свешиваются
завлекательные рекламные плакаты, их слегка раскачивает пыльный ветер,
пахнущий автомобильными выхлопами и нагретой штукатуркой.
Стах не привык обращать внимание на рекламу, но два плаката его таки
зацепили. На одном - странная, гипнотически волнистая сине-зеленая водная
даль в золотых бликах, сбоку сахарная полоска суши с перистыми деревьями.
"Вы еще не видели моря? Лето в разгаре, не упустите свой шанс! Туристическое
бюро "Две Земли" организует экскурсии на Землю Изначальную, минимальная
продолжительность - трое суток". Да, на море он бы посмотрел... А другой
шедевр подсказывал: "Если в доме много ваз - покупайте унитаз!
Высококачественная иноземная сантехника в сети магазинов "Изобилие-Никес".
Беспрецедентная акция: только у нас вы получите уникальную возможность
протестировать сантехническое оборудование!"
Внушительные здания зеленовато-серого и песочного окраса, с агрессивно
выдвинутыми контрфорсами и тяжеловесными парадными лестницами. Никакой
вычурной лепнины, ряды громадных прямоугольных окон, над каждым уважающим
себя подъездом - часовой циферблат.
Контора Ласича ютилась на задворках: под арку, пробраться через
столпотворение запаркованных машин к дверце под наклонным козырьком в голой
кирпичной стене. Назваться охраннику, потом по затрапезной лестнице на
второй этаж.
Ласич занимал просторное помещение, разделенное стеклянными
перегородками на несколько комнатушек.
"Ну и обстановочка, - подумал Стах, озираясь. - Сидишь тут, как в банке
из-под маринованных огурцов... Или как в витрине".
Бенжамен Ласич был долговяз, под метр девяносто. Наголо бритая
яйцевидная голова, небольшие темные усики. Сзади, за огрызком правой ушной
раковины, ветвится шрам, очертаниями напоминающий раздавленного паука.
Сцепился врукопашную с серой бестией, те в ближнем бою пускают в ход и
когти, и зубы, а клыки у них острые, как у вампиров в иноземном кино, и эта
сука половину уха у Бенжамена без церемоний оттяпала.
Глаза умные и обычно холодноватые, но временами там мелькает
сочувственное выражение. Клиентам сыскного бюро это должно импонировать,
хотя пестование имиджа тут ни при чем, Ласич был таким всегда, сколько Стах
его знал.
Выпили по рюмке, помянули своих, кого уже нет. Обычный ритуал у
отставных леспехов.
В соседней ячейке, за пыльным радужным стеклом, стучала на машинке
девушка с туго заплетенной косой, дальше парень в черных сатиновых
нарукавниках рылся в кипе газет. На улице гудели и перемигивались солнечными
бликами автомобили.
- Это весь твой народ? - спросил Стах.
- Еще двое ушли по делам. Управляемся впятером. Ты выглядишь лучше, чем
в прошлый раз.
- Встретил кое-кого, подлечили и взяли на работу. Есть пара вопросов.
Мне нужна любая информация о Трофане Тугорик - магичка, живет в Тянге на
Красноглинной улице, и о Рубене Клаурамце - тоже маг, обитает в тех же
краях, на улице Забытых Песен. Я в курсе, что копать на колдуна - это хуже,
чем совать пальцы в розетку, но речь идет о доступной информации, из
архивов, из печати и все в этом роде, только чтобы самому не возиться.
- Будет, - согласился Ласич.
- И еще... Тридцатого февраля около полудня на Второй Складской улице,
опять же в Тянге, была авария, встретились трамвай с самосвалом. Все, что
сможешь об этом узнать, - существенное, несущественное, без разницы. Я тоже
там был, а происшествие больно уж непонятное. Если хотели прихлопнуть меня,
чтобы знать на будущее, кого опасаться. Честно говоря, не думаю, что меня,
но надо бы на всякий случай выяснить, для очистки совести. Вот аванс.
К трамвайному кольцу Лерка пришла заблаговременно и в ожидании
прохаживалась взад-вперед по длинной платформе в тени навеса. По-мальчишески
стриженная, угловатая, глаз подбит. Синяя в лимонный цветочек блуза, рукава
"фонариками" по местной моде, а белесовато-сиреневые джинсы в переливчатых
лазерных нашлепках, обрезанные чуть ниже колен, - это уже земная мода. По
случаю своего первого выхода в свет Лерка решила принарядиться.
С одной стороны, за обширным газоном с петлей рельсов, громоздился в
солнечном мареве Птичий Стан. Многоэтажные по здешним меркам дома без особых
изысков заляпаны кляксами "волчьего бархата" - что-то вроде бархатистой
темной плесени, ветер разносит споры, и оно обживается там, где его не
отскрести, потому что не доберешься. С другой стороны сверкала стеклянная
твердыня корпоративного духа и креатива, за ней горбом вздымались
Дромадерские холмы, застроенные такими же неинтересными домами. Жара. Нигде
ни намека на магию.
Приполз трамвай, точь-в-точь как те, что были в древности на Земле,
если верить иллюстрированным пособиям по истории. Долгианская цивилизация
стабильна и статична, под лежачий камень вода не течет. Зато у них здесь не
было никаких социальных катаклизмов, за исключением пресловутой Темной
Весны.
Второй трамвай, третий, четвертый... Словно странные разноцветные
животные стягиваются к кормушке. Из последнего выбралось двое парней в форме
Санитарной службы, с овчаркой на поводке. На ошейнике у собаки надраенная
бронзовая бляха. Один из санитаров игриво подмигнул Лерке, она отвернулась и
гордо вздернула голову. Вагоны двигались медленно, словно боялись на ходу
развалиться, и предупреждающе звякали.
Провинция, всплыло нужное слово. Все это странное измерение с его
землей и небом, безбрежным Лесом, архипелагами и городами - одна сплошная
провинция.
Ярко-фиолетовый автомобиль плавно развернулся и затормозил на
асфальтовом пятачке возле края платформы. Высунулась Злата, помахала рукой.
- Здравствуйте, - чинно произнесла Лерка, устраиваясь на переднем
сиденье.
- Лидия не знает?
- Я не говорила ей, как вы просили.
- Давай на "ты", не возражаешь? - предложила психологиня, выруливая на
дорогу. - Как тебе у нас понравилось?
- Обещали колдунов на каждом шагу, я пока ни одного не видела.
- У меня прапрапрадед колдун. Кирсан Новашек - тебе это имя ни о чем не
скажет, а в магических кругах он достаточно известен. Ему четыреста двадцать
девять лет.
"Достаточно известен" - так можно охарактеризовать, например, ученого.
На разочарованную Лерку такие аналогии наводили тоску. Подсунули заместо
сказки непонятно что.
Зато город всецело принадлежит солнцу, на карнизах сидят голуби и еще
какие-то птицы с желтыми грудками, похожие на ласточек, только хохлатых,
люди одеты легко и ярко. Дома сейчас зима, а здесь лето, и еще долго-долго
будет лето.
У домов вид так себе: щербины, потеки, "волчий бархат", линялая
штукатурка. Хотелось бы Лерке верить, что это всего лишь обертка, под
которой спрятано что-то волшебное.
Машина затормозила на площадке перед небольшим зданием с аляповатой
золоченой лепниной по фасаду и сиреневыми кустами по обе стороны от крыльца.
Какие громадные махровые кисти у этой сирени, и аромат заполонил все
окружающее пространство, перебивая обычные городские запахи. В нем
определенно присутствует что-то дурманящее: Лерке показалось, что
позолоченные карнизы местами шевелятся, колышутся... Если это начало, что же
будет потом? Она зажмурилась и потрясла головой. Словно в ответ на это кусок
позолоты отвалился, шлепнулся чуть ли не под ноги и судорожными рывками
пополз прочь, на глазах теряя желтизну и блеск.
- Развели прелесть... - брезгливо процедила Злата.
- Что это?
- Перекидники. Видишь, сколько там еще сидит? Идем, из кафе их гоняют,
иначе я бы здесь не обедала.
О перекидниках Лерка читала в Приложении к "Памятке Туриста".
Мимикрирующие животные. Безобидные, питаются насекомыми. В супермаркете их
нет, вооруженные швабрами и сачками юные менеджеры не допускают такого
безобразия. Главное, что у нее не глюки.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг