волшебница, карает за плохие поступки, мелкие чувства и себялюбивые
побуждения, а с коллегами такой номер не пройдет. Засмеют. Они же все
поголовно циники.
Докурив сигарету, Онората стряхнула с шубы пепел и двинулась вниз по
лестнице. Она ушла не сразу, так что на бегство это не похоже. Драган и
Лотта, видимо, остались угощаться свиным рулетом и молодыми побегами
выручай-дерева, тушенными с чесноком, - раз уж спасли вечеринку, почему бы
не попользоваться плодами? Желчно усмехнувшись, колдунья распахнула дверь
подъезда и шагнула в сырую ознобную темноту.
Дверь за спиной хлопнула так, что стекла в ней задребезжали и
всхлипнули. Вот вам! Придерживая полы длинной шубы, Онората присела на
корточки, осторожно подняла двумя пальцами самый крупный осколок. Она за
испорченный вечер поквитается... с кем-нибудь, кто этого заслуживает.
***
Сандра в Танхале уже освоилась. Город оказался в самый раз для нее:
большой, интересный, и заблудиться не страшно - она каждый раз
плутала-плутала, а потом все равно выбиралась на знакомые улицы. Она
исследовала эту огромную таинственную страну домов, фонарей, машин, дворцов,
каменных мостов, пляшущих на ветру бумажек и всяких-разных магазинов, словно
любопытный и сообразительный зверек, который готов сунуть нос в любую щель,
но ни к кому в руки не пойдет.
Сейчас - домой, а то мама беспокоится и не знает, что Сандра несет ей
почти половинку шоколадки. "Домой" - это вообще-то одно название, но мама с
папой всегда так говорят, как будто они по-прежнему живут на Ваготе в
собственной избушке с тремя комнатами, кухней и теплой уборной - папиной
гордостью: он сам ее сбоку пристроил, на исходе минувшей осени, когда на
маме женился.
Сандра - ровесница зимы, других времен года она еще не видела. Ее
полное имя, Александра, похоже на сверкающий блестками снег или на алмазные
украшения, какие она видела в том магазине, зато второе, короткое, - как
лето на картинке: солнечное, яркое, красно-золотое. Хорошо, что ее зовут
Сандрой.
Их избушка стоит теперь заколоченная, и весной туда поналезут всякие
личинки, а ближе к лету на чердаке поселятся медузники - летучие кровососы,
выгоняй их потом... Ничего, она выгонит, нечего им жить в ее доме! Но это
будет нескоро, когда они с мамой и папой туда вернутся.
На Ваготе людей почти не осталось, кроме самых упрямых. После того как
кесу разворотили ворованной взрывчаткой береговую стену, вырезали гарнизон и
разграбили продуктовые склады, немногочисленное население островка, собрав
самые ценные пожитки, пристроилось в хвост проходившему мимо каравану и
подалось на Кордею - там хотя бы есть шансы выжить. Километровая вереница
потрепанных драндулетов с залитыми доверху баками тащилась за автоколонной
Трансматериковой компании по пробитой таран-машиной просеке, мимо громадных
елажников с корявыми стволами в несколько обхватов и хмурыми кронами. Сандре
еще подумалось: это, наверное, будущие тучи, когда они станут совсем
большими - оторвутся и уплывут по небу. Она поняла, что это не так,
насобирав во время стоянки шишек и веточек с длинной серой хвоей.
Путешествовать ей понравилось, и она не могла взять в толк, почему все
взрослые такие невеселые, молчаливые, раздражительные и у мамы глаза на
мокром месте.
Сейчас они за компанию с целой толпой беженцев с таких же, как Вагота,
разоренных окраин Кордейского архипелага жили в ночлежке на задворках
Сытного рынка. По вечерам можно насобирать под опустевшими прилавками
капустных листьев или найти мерзлую луковицу. Овощи стоят дорого, потому что
тепличные или со складов, а когда что-нибудь такое попадется, мама варит
королевский суп на мясном бульоне.
Мясо и хлеб приносит папа, если найдет поденную работу. Несколько дней
назад ему повезло - взяли в уборщики на вокзал. Там скоро поезда начнут
выходить из зимней спячки, а перед этим надо чистить скребком их шкуры, мыть
изнутри кожистые полости-вагоны, удалять угнездившихся в складках паразитов.
Работа не только грязная, но еще и опасная: бывает, что какой-нибудь поезд
спросонья корчится в судорогах, бьется о стенки длинного бетонного стойла,
человека запросто зашибет насмерть или покалечит. Но за это деньги платят, и
папа обещал Сандре, что с ним ничего не случится.
- Если будет плохо себя вести, я его лопатой по морде!
Ага, морда у зверопоезда - побольше вон той афишной тумбы, но папа
сильный.
В ночлежке чуть тепленькие батареи цвета побуревшей крови, пахнущие
дезинфекцией жесткие тюфяки на скрипучих топчанах и грязная общая кухня, и
соседи, случается, воруют друг у друга, скандалят, напиваются вдрызг, но
Сандре с мамой и папой больше некуда деваться. Их уже с трех квартир
выселили, хотя Сандра по-честному старалась быть хорошей.
Правда, госпожа Доротея из Картофельного переулка, у которой мама мыла
окна и прибиралась в погребе, обещала им помочь. Они ходили туда вместе:
пока мама трудилась, Сандре дали посмотреть книжки с картинками, а потом
обеих угостили чаем, печеньем и конфетами с помадкой.
- Вы мне понравились, но я не могу позволить себе постоянную
домработницу, - тревожно и сокрушенно говорила Доротея, похожая на суетливую
птицу с ощипанной шеей. - Пенсии не хватает, сбережений не хватает, четверых
детей надо накормить, одеть, выучить, пристроить... Мою старшую, Калерию,
обещали взять по протекции на службу в Весенний дворец, уж и загадывать
боюсь, получится или нет. Кушайте, кушайте печенье... Да, я для вас кое-что
подыскала. Одному из моих соседей очень пришлись бы кстати помощники по
хозяйству, такие, как вы с мужем. Как он вернется из рейса, я с ним
поговорю. Он служит следопытом в Трансматериковой компании, сейчас ушел с
караваном на север. Платят им сами знаете сколько... Молодой человек живет
один, а дом большой, двухэтажный. Вру, не совсем один, у него там еще
квартирует приятель-студент, тоже очень славный молодой человек - и такой же
безалаберный по хозяйству. Не чистят, не моют, не подтирают, кухня -
настоящий вертеп, это словами не описать, надо хоть раз увидеть! Первый этаж
пустует, и для вас бы комнатка нашлась, если к Залману как следует
подъехать. Их зовут Залман и Дэнис. Хорошие, добрые ребята, а вот девушка,
которая к ним ходит, подружка Залмана, - она понизила голос до испуганного
шепота, - это оторви и выброси, и больше не подбирай! Прости, конечно,
господи...
- Гулящая? - сочувственно подсказала мама.
- Ох, хуже.
- Неужели пьет?
Сандра тем временем разломала печеньица на кусочки и выложила из них
мозаичную избушку. Вот бы у домов были колеса, чтобы возить их за собой с
места на место...
- Ох, еще хуже.
- Разве бывает что-то хуже гулящей и пьющей девушки?
- Бывает, когда она вроде этой Виринеи. А парень бедный как за нее
держится... у него сердце золотое, только лицо не в порядке. Покусали вьюсы,
он был еще маленький, вы же знаете, это нельзя расчесывать, а то на всю
жизнь останется.
- Да, да. - Мама закивала. - У нас на Ваготе тоже такое случалось -
летом, в начале осени... Сандра, ты что делаешь с печеньем? Ну-ка, скушай
все, что разломала!
- Он нельзя сказать что бесхарактерный, он ведь, когда сюда переехал,
от нашего Картофельного переулка шпану отвадил. Один против этого зверья - и
заставил их поджать хвосты, с тех пор они тут безобразничать не смеют, и все
наши соседи на него за это молиться готовы, а с одной девицей разнузданной
сладить не может. Комплексы из-за проблемы с лицом... Как только он приедет,
я с ним поговорю и тогда вас позову, поэтому не пропадайте, заглядывайте. И
знаете, совет, когда вы с супругом придете с ним знакомиться, Сандру на
первый раз с собой не берите.
- Это почему? - возмутилась Сандра.
Рассказчица от ее возгласа вздрогнула, а мама озабоченно нахмурилась.
- Чтобы его сразу не отпугнуть, - ласково объяснила Доротея. - Пусть
мама с папой без тебя встретятся с хозяином дома, а ты у нас посидишь,
книжки посмотришь, в игрушки поиграешь.
Сандра насупилась и ничего не ответила.
- Потому что ты у нас бедствие номер раз, - со вздохом повторила мама
папины слова, сказанные однажды еще на Ваготе.
В дымных розовых сумерках, когда они уходили, Доротея показала им дом
Залмана. И впрямь большой, с заснеженной крышей и двумя кирпичными трубами.
Калитка закрыта, ни одно из окон не светится.
"Пусть я буду жить в этом доме! - загадала Сандра. - Чтобы нас с мамой
и папой туда пустили и не выгнали... Пусть мое желание сбудется!"
Пока из Картофельного переулка никаких известий, зато она несет маме
настоящую шоколадку с вафлей и трюфелем.
Сандра остановилась на перекрестке, припоминая, налево дальше или
направо. Ага, в эту сторону. Знакомая улица: старые четырехэтажные дома с
квадратными окошками и полукруглыми балкончиками, похожими на обглоданные
мышами сухари. Штукатурка на балкончиках растрескалась и осыпалась.
Наверное, кому-нибудь на голову. На одном из домов торчит башенка со
сломанными часами: стрелка осталась только та, которая потолще и покороче, и
все время указывает на двойку. Часы белели в лунном свете, словно еще одна
потускневшая луна, усевшаяся отдохнуть на крышу.
"Уже поздно... - поглядев на них, подумала Сандра. - Но я иду "домой",
и не с пустыми руками - с шоколадкой! Только бы с мамой и папой все было
хорошо и наши вещи не пропали..."
В ночлежке была камера хранения - кладовка такая с отдельными
шкафчиками, где можно за плату оставить свое имущество, чтобы другие
постояльцы не своровали. Шкафчики запирались, ключи хранились у жены
директора заведения, который на всех ругался и говорил, что он "господин
директор", а не "содержатель", как его всякая деревенщина обзывает.
Из чернильного проема в стене, наверху закругленного, выступил кто-то
высокий, загородил дорогу.
- Девочка, стой!
Взрослые учили: "Если встретишь плохого дядю, сразу от него убегай.
Можешь лягнуть, или укусить, или завизжать погромче, чтобы все услышали".
Это оказался не дядя, а дама, и вместо того, чтобы кинуться от нее со
всех ног, Сандра остановилась. Не потому, что решила послушаться, а из
практических соображений: может, тоже чем-нибудь угостит?
Дама была в длинной шубе, но с непокрытой головой, прямые волосы
распущены по плечам, в пальцах зажата сигарета с горящим кончиком. Овальное
лицо с припухшими щеками и большим выпуклым лбом, колючие темные глаза.
"От этой надо убежать", - запоздало поняла Сандра.
- Как тебя зовут? - Голос резкий, как папина бензопила, которая
сломалась и осталась на Ваготе.
Девочка молчала. Еще чего - говорить такой тетке свое имя!
- Я спросила, как тебя зовут!
- А вы сама кто такая? - уставившись ей в глаза, огрызнулась Сандра.
- Я добрая волшебница, - прошипела тетка.
- А по-моему, никакая не добрая.
- Это ты плохая девочка, - злорадно возразила незнакомка. - Грубишь
старшим, не слушаешься, да? Я хочу, чтобы ты отдала мне самое дорогое, что у
тебя с собой есть, иначе я тебя накажу.
- Ну нет, бантики в горошек не отдам, и полшоколадки не отдам! Это все
мое!
- Девочка, нельзя говорить "это мое". И жадничать нельзя, всегда нужно
делиться с теми, кто тебя об этом попросит! - провозгласила волшебница с
таким торжеством, словно к ее ногам уже накидали целую кучу шоколадок.
- Я делюсь, когда хочу, - буркнула Сандра. - А когда не хочу, не
делюсь.
- Говорить "я хочу" тоже нельзя.
- Нет, можно.
- Нет, нельзя! - Глаза дамы радостно и безумно вспыхнули, как будто в
глубине души она была довольна таким поворотом. - Надо слушаться и делать
то, что тебе сказали!
- А я буду делать то, что сама решу, и не буду спрашивать об этом
всяких волшебниц, которые притворяются добрыми, а взаправду злые!
- Тогда вот тебе наказание!
Она выхватила из кармана своей долгополой шубы и швырнула в Сандру
что-то, блеснувшее в свете фонаря.
Ледышка или кусок стекла.
Девочка бросилась бежать. Завернув за угол, чуть не налетела на кого-то
взрослого. Взвизгнули тормоза вильнувшего в сторону автомобиля. Из темной
небесной выси тихо сыпался искрящийся снежок, а она неслась, не разбирая
дороги, и остановилась, только миновав несколько кварталов, возле знакомого
галантерейного магазина "Пуговичное королевство".
Проверила: шоколадка на месте. Подойдя к установленному в витрине
зеркалу, в котором отражались подвешенные на нитках красивые пуговицы,
поправила шапочку.
За спиной у нее что-то шевелилось и кривлялось, выглядывая то из-за
правого, то из-за левого плеча. Сандра сжала кулаки и повернулась, готовая
стукнуть того, кто ее дразнит, но никого позади не было.
***
Вечер выдался пошлый. Сначала, с подачи рвущейся на подвиги ученицы,
стычка с малахольной "доброй волшебницей", вообразившей, будто она призвана
всех карать направо и налево. Потом застолье с посредственно приготовленными
кушаньями и третьесортным алкоголем, приправленное обстоятельными
разговорами о ценах на продукты, о выборах Весеннего Властителя и бесплатных
развлекательных мероприятиях, коими оные сопровождаются, о водопроводной
аварии в масштабе нескольких кварталов - муниципальщики твердят, что трубу
прогрызла какая-то дрянь, до срока вышедшая из спячки, а в Санитарной службе
говорят, что при минусовой температуре так не бывает, просто труба у них уже
сто лет была ржавая, - и рядовому жильцу непонятно, кто будет за это
платить... Отстой. Словно сидишь в закисшем пруду, по горло в мутной
цветущей воде, солнце печет голову, хором жужжат мухи. Незамысловатые шутки,
пьяный смех. Постепенно разговор расслоился: мужчины вдумчиво рассуждают о
солярке и огнестрельном оружии, женщины хвалятся школьными успехами своих
детишек. Все равно отстой.
- Лотта, ты наелась? - флегматично поинтересовался Драган.
- Мгм. - Юная колдунья дожевывала последний кусок пирога со сливовым
повидлом.
- Тогда попрощаемся с гостеприимными хозяевами. Нам пора.
На их отбытие, так же как и на их появление час назад, никто не обратил
внимания. Лотта быстро научилась этим чарам, способная девочка. Если б не
она, Драган не вляпался бы в эту бестолковую историю с Оноратой. Что бы ни
происходило, он не вляпывался, сохранял нейтралитет, а "добрых" и "злых"
всегда считал опасными для окружающих психами. Собрать тех и других в одной
резервации, и пусть между собой разбираются... Впрочем, даже если бы
кто-нибудь затеял претворить в жизнь такой проект, Драган и то постарался бы
остаться в стороне. Принципиально и по велению души. Во что-нибудь
ввязываться - себе дороже.
В последнее время его мучил животрепещущий - словно здоровенная
скользкая рыбина, которая бьется и лупит хвостом, - вопрос: куда и когда
сбежать из Танхалы? Он любил столицу и не сомневался, что будет по ней
тосковать, но здесь оставаться нельзя. Скоро начнется пресловутое
"интересное время", а это как грунтовая дорога в ливень - и не хочешь, да
вляпаешься.
В числе прочих на Весеннюю корону претендует Валеас Мерсмон. Драган,
как узнал об этом, на сутки потерял аппетит. Зачем коллеге-колдуну, тем
более такого заоблачного уровня, лезть в политику - этого он искренне не
понимал, но раз уж Валеасу оно понадобилось, спокойной жизни не жди.
Драган с ним не враждовал - он не идиот, чтобы наживать таких врагов.
Много лет назад, когда ему было примерно столько же, сколько сейчас Лотте,
их даже связывали отношения, условно напоминающие дружбу. К счастью, длилось
это недолго, но Драган тогда успел научиться у опасного старшего приятеля
кое-чему полезному по части магии - это да, переоценить трудно, и вдобавок
усвоил: этому лучше ни в чем не перечить, а если он затеял какой-нибудь
эксперимент, желательно находиться как можно дальше от места действия.
Если Валеас станет Весенним Властителем, что-то будет. И если
проиграет, все равно что-то будет. Пожалуй, самый разумный вариант - это
Сансельба: караван туда идет черт знает сколько, сансельбийские нефтяные
бароны держатся особняком, в политику не играют - симпатичная позиция,
схожая с жизненным кредо самого Драгана Он дождется результата выборов,
посмотрит на инаугурацию, интересно же все-таки, а после соберет чемоданы и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг