Неприятности поджидали их в городишке возле южных береговых ворот, в
сумерках похожем на скопище грибов величиной с дом. Нелегкая дернула Марата
остановиться около непрезентабельного ночного ресторанчика, окруженного
венцом уютно-тускловатых электрических фонарей, и спросить дорогу. Сколько
рассуждал о том, что сперва нужно думать, потом действовать - и нате вам! С
другой стороны, эта Хаяла с ее домами-поганками оказалась не такой уж
маленькой, могли бы всю ночь по ней колесить. В загородной местности не
заблудишься, на каждом перекрестке указатели, а здесь как будто соорудили
ловушку-лабиринт для наивных туристов.
После путешествия по приветливому сельскохозяйственному царству, в
отсутствие погони и прочих наглядных проблем, они расслабились самым
непростительным образом, и когда вышедший из ресторанчика парень предложил
показать дорогу, никакого подвоха не заподозрили. Обрадовались...
Аборигену было около двадцати пяти, если только он не принадлежал к
подвиду С - тогда могло оказаться и в десять раз больше. Подвыпивший, но не
то чтобы пьяный, хорошо одетый (с поправкой на местные вкусы), к тому же в
дорогих кожаных ботинках, внушающих доверие. Глаза нагловатые и веселые,
слегка затуманенные после пирушки.
Он уверял, что дорогу проще показать, чем рассказать, у него приятель
живет неподалеку от этих самых ворот, сейчас он за ним сбегает, пара минут.
Исчез в заведении, спустя четверть часа вернулся с приятелем - таким же
приличным молодым человеком.
Между тем сумерки сменились тяжелой предгрозовой мглой, в отдалении
рокотало. Серебряные всплески в небе, предшествовавшие грому, производили на
Олу странное впечатление. Тревожное - не то слово. Каждый раз, когда
сверкали эти холодные, как блеск ножа, сполохи, у нее ныло в области
солнечного сплетения и по коже пробегали мурашки. Вдобавок дикое напряжение,
словно каждый нерв слегка подрагивает. До сих пор у нее никогда не
наблюдалось такой метеозависимости! А Марат определенно ничего похожего не
чувствовал, только злился из-за наметившейся задержки.
Грозовой фронт надвигался на Хаялу с юга, из-за береговой стены. Кто же
в такую погоду сунется в Лес, кроме правонарушителей, у которых есть веский
повод поскорее смыться с острова? Да и рискованно туда соваться...
Добровольные провожатые (один уселся за руль, другой устроился на заднем
сидении рядом с Олой) тоже высказались на тему погоды: первый заметил, что
"эту грозу, колдуны гребаные, кто-то вызвал", второй, глубокомысленно
хмыкнув, с ним согласился.
Почему ни она, ни Марат не обратили внимания на автомобиль, который от
самого ресторанчика висел у них на хвосте? Марат, сидевший рядом с
водителем, всю дорогу, должно быть, прикидывал и прокручивал, как бы
поубедительнее соврать береговой охране, да еще нервничал из-за этой
атмосферной пакости, наползающей с той стороны, куда им предстояло
отправиться. Олу тоже занимали другие вещи - отвратительное самочувствие и
заигрывания соседа, который норовил то руку ей на колено положить, то за
талию приобнять. Она его отпихивала, а он ухмылялся и продолжал свои
поползновения. Вдобавок можно было и не понять, что это слежка: машина
преследователей временами отставала, исчезала, потом снова возникала из-за
угла. Никакой уверенности, что это не множество случайных попутных
автомобилей, а каждый раз один и тот же. После Ола поняла, что их
целеустремленно сопровождали, а тогда, на темных малооживленных улочках,
просто отметила, что кто-то еще едет в ту же сторону, и не придала этому
значения. Они ведь дээспэшники, а не секьюрити, у них другой профиль.
Береговая стена - сплошная темная полоса повыше иных домишек. Когда
сверкали молнии, она высвечивалась на фоне клубящихся туч и казалась
сокрушительно величественным сооружением. Это окончательно усыпило
бдительность: вот же, почти приехали! Значит, и пресловутые ворота где-то
рядом.
Окраина. Строения поредели и съежились до одного-двух этажей, вдоль
улицы потянулись дощатые заборы. На окнах ставни, глухие деревянные или
узорчатые металлические, свет почти везде потушен - наверное, чтобы молнией
не шарахнуло, хотя крыши утыканы громоотводами, как подушечки для иголок.
Еще поворот. Заросшие бурьяном ничьи огороды. Фрагменты покосившихся
гнилых заборов. Впереди - кирпичное сооружение, покрытое то ли белесой
коростой, то ли остатками штукатурки.
До береговой стены уже рукой подать. Молнии лупят совсем близко, и
какая-то из них, безусловно, угодила куда не надо - оглушительный треск и
грохот всех заставили вздрогнуть; потом провожатые начали строить
предположения, что бы это могло быть.
Вездеход повернул к той вконец запаршивевшей кирпичной развалюхе,
словно так и договаривались. Надо переждать грозу, объяснил парень, сидевший
за рулем. Все равно пока не закончится, никто не побежит открывать ворота.
Марат что-то пробормотал в ответ, соглашаясь. Ола в очередной раз отпихнула
приставучего соседа и с облегчением откинулась на спинку сиденья, обтянутого
засаленной кожей. Наконец-то отпустило! Непонятные мучительные ощущения,
связанные, очевидно, с грозой, исчезли так же внезапно, как и появились.
Проехав под аркой в раздолбанной кирпичной стене, вездеход остановился
посреди внутреннего дворика. В свете фар блеснуло битое стекло. Кучи мусора.
- Пошли пока в дом, - позвал парень. - Там лампа есть.
Первые капли тяжело шлепались на броню, на головы, на землю. Наверное,
каждая из них величиной с кофейную чашку.
Ола все еще наслаждалась наконец-то вернувшимся нормальным
самочувствием, прислушиваясь к отдаленным крикам и вою сирен, когда пьяный
ухажер облапил ее и потянул к крыльцу. Другой присел на корточки, принялся
шарить под ступенькой, светя карманным фонариком. Нашел ключ, отпер дверь, и
та с берущим за душу скрипом распахнулась.
Под аркой сверкнули фары, из темноты выплыл легковой автомобиль,
остановился рядом с вездеходом. Вышли еще трое парней.
Первый укол беспокойства: это все больше напоминало затасканный эпизод
из криминального кино. Ола с Маратом начали требовать, чтобы их немедленно
проводили к воротам, но момент был упущен, стоило спохватиться раньше.
Сумбурная борьба под канонадой редких, но увесистых дождевых капель.
Ола подвернула ногу, вдобавок получила кулаком в подбородок, так что внутри
что-то хрустнуло и во рту появился привкус крови.
Первым перестал сопротивляться Марат. Спросил, чего им надо. Как
выяснилось, тут уже знали, что в Яниге по вине двух гребаных туристов от
колдуна Казимира сбежала кесейская лазутчица; пусть на Долгой Земле нет
радиосвязи, зато на островах есть телефонные и телеграфные линии. Туристы
эти еще и вездеход у военных украли - кто его найдет, получит от властей
денежную премию, а самих преступников объявили вне закона.
"Ага, чтобы самосуд - и никаких официальных прецедентов, которые в
будущем смогут повредить туристическому бизнесу, - продолжая с беспомощным
упорством вырываться, подумала Ола. - Им будет удобней, чтобы мы просто
исчезли, чтобы никаких концов..."
Марат валил все на нее, оправдывался, заискивающе улыбался. Трое
новоприбывших запихнули его в свою машину и увезли в сырую темноту за
аркой - Ола решила, что убивать.
Ее втащили в большую обшарпанную комнату. С потолка сиротливо свисает
слепяще яркая лампочка. В оконных рамах торчат осколки. Впрочем, ставни
закрыты, и кажется, что здесь вообще нет ни одного окна. Кое-какая
престарелая мебель. Воздух затхлый, пахнет отсыревшей древесиной, гнилью,
чем-то прокисшим.
В углу - широкий матрас, накрытый рваным ковром непонятного цвета, на
него Олу и швырнули.
Каждый предмет одежды она отдавала с боем. Когда-то начинала ходить на
курсы женской самообороны, около месяца, потом бросила. Напрасно бросила...
Парни гоготали, им было весело.
Вернулись те трое, что уехали с Маратом. Насколько можно было понять из
обмена репликами, он все-таки сумел до некоторой степени их обработать, и
его отпустили: "Отвезли за Осиные пустыри, напинали и оставили, пусть идет,
куда хочет, все равно не он виноват, а девка". Выкрутился за ее счет.
Еще они рассказали, что колдовские молнии разбили вдребезги береговые
ворота, и сейчас там устанавливают временные щиты. По словам солдат, кто-то
выскочил наружу и сиганул в Лес - и как будто не человек это был, а кесу.
Возможно, та самая. Она, говорят, в Яниге угнала машину, перехватить не
успели. Значит, рванула сюда, в Хаялу, а здесь ей помогли, и это паршивей
всего, потому что помогал человек, какой-то мерзавец-ренегат из колдунов.
Его тоже видели, возник из темноты и нарисовал на створках ворот знаки,
притягивающие молнии. Часовые стреляли, но пули, естественно, ушли мимо, кто
же попадет в колдуна! И никто его не опознает, потому что он, сука, перед
вылазкой замотал лицо черной тряпкой. Спорим, и сама гроза эта гребаная -
его работа!
Предательство колдуна, который якшается с кесу, вызвало взрыв
негодования и лавину экспрессивной ругани. Об Олимпии на некоторое время
забыли, но, когда она попыталась отползти к двери, прихватив с собой джинсы
и кроссовки, этот маневр заметили. Один пнул ее так, что она покатилась по
полу, остальные радостно заржали.
Дождь забарабанил по ставням в полную силу. Двое парней сходили забрать
из багажника ящик с пивом и успели насквозь промокнуть.
Задвинули ржавый засов на входной двери. Кто-то спросил, взяли или нет
ключи от зажигания из машины и краденого вездехода, а то всякое бывает...
Взяли. Да в такую погоду никто не пойдет шататься по окраине; к тому же
теперь, когда береговые ворота раздолбаны, из Леса всякая погань поналезет.
Вот именно, подхватил тот, который беспокоился о ключах, поэтому вдруг
найдутся желающие хапнуть чужой транспорт, тем более что за вездеход награду
отвалят! Там же все развезло, возразил другой, поедешь - увязнешь, и мы тут
до утра застряли. Зато пиво есть, и девка есть.
Они занялись Олой. Противно было до тошноты. Сам по себе половой акт -
в общем-то ничего особенного, если ты уже не девочка, а девочкой Ола не была
с четырнадцати лет. Но их глаза, ухмылки, высказывания - вот это настоящее
дерьмо, это хуже всего.
Внезапно все настороженно замерли, даже тот, который в этот момент был
на ней. Не только дождь по ставням стучит - еще и в дверь кто-то колотит.
Мелькнуло фантастическое предположение: вдруг это Марат решил не
бросать ее в беде и вернулся? Но, во-первых, как он мог бы ее выручить, один
против пятерых, а во-вторых, чтобы такой как Марат - и не бросил в беде...
Несмотря на все доводы против, абсурдная надежда продолжала трепыхаться -
или это просто жилка на шее дергалась, нервный тик.
- Открывай!
Голос куда более низкий, чем офисный тенор Марата.
- Чего надо?
- Укрыться от дождя, - с угрожающей интонацией отозвался визитер.
- Да ты сначала культурно разговаривать научись! - обиделся тот из
парней, который перед этим больше всех матерился. - Вали, куда шел!
- Открывай, дверь сломаю! А сначала машину разобью!
Переглянувшись, они повытаскивали оружие. Насильник застегнул ширинку и
присоединился к остальным. Двое встали по обе стороны от двери, тогда один
из оставшихся отодвинул засов и проворно отскочил назад.
Как только гость переступил через порог, из засады на него
набросились... И сразу осели на пол. Он держал по ножу в каждой руке и
ударил одновременно вправо и влево. Если не насмерть, то близко к этому.
Остальные открыли стрельбу. Вернее, попытались это сделать, но у всех
троих пистолеты дали осечку.
"Вода попала в стволы", - предположила Ола, измученно и растерянно
моргая.
Пара секунд - и еще двое агонизируют. Пятый, отшвырнув бесполезный
пистолет, тоже выхватил нож, но руки у него дрожали, и голос тоже дрожал:
- Ты чего?.. Мы что тебе сделали?!
- Если я велел открыть, надо открывать сразу, - процедил победитель,
перед тем как нанести последний удар.
Его противник не успел парировать, с животным стоном повалился ничком и
еще какое-то время скреб ногтями грязные половицы. Не обращая больше на него
внимания, гость посмотрел на Олу, словно раздумывая, не стоит ли ее тоже
прирезать.
- С-сп-пасибо, - выдавила Ола.
Похоже, это был правильный ход.
Сумрачно оглядевшись, парень вытер ножи о бархатную безрукавку,
валявшуюся возле ящика с пивом. Закрыл дверь, за которой колыхалась водяная
завеса, задвинул засов.
Ола наблюдала за ним, съежившись на испачканном липкой субстанцией
матрасе. Может, он окажется еще хуже, чем эти отморозки, вместе взятые...
Получил в качестве трофея голую девчонку и несколько уцелевших бутылок
пива - нетрудно догадаться, что будет дальше! А ей больно, словно там,
внутри, все содрано до мяса.
Сбросив на пол чью-то куртку, висевшую на спинке хромого стула,
покрытого потрескавшимся черным лаком, он пристроил на ее место свою,
основательно промокшую. Потом неприязненно поглядел сверху вниз на девушку и
с раздражением бросил:
- Ты бы хоть оделась, что ли...
- Да, да, сейчас, - два раза подряд благодарно кивнув, пробормотала
Ола.
Каким бы грубияном он ни был, насиловать ее не собирается, это главное.
Кое-как натянула трусы. "Молния" на джинсах сломалась, зато пуговица на
месте. Лифчик почти не пострадал. Футболка с логотипом
"Реджинальд-Путешественник" - подарок от туристической фирмы - разорвана
сверху донизу, но концы удалось завязать в узел.
Одновременно с этим она исподтишка наблюдала за парнем. Тот извлек из
ячейки ящика бутылку, пренебрежительно сощурился, поставил обратно. Не любит
он пиво... Достал из кармана своей куртки, висевшей на стуле, небольшую
глянцево-черную фляжку с золотыми переливами, открутил пробку, сделал
несколько медленных глотков. Судя по фляжке, что-то дорогущее. Коньяк,
наверное. Откинулся на спинку стула, вытянул ноги, словно капитулировав
перед навалившейся усталостью.
Когда Ола, уже одетая, доковыляла до серого кресла у стены - не понять,
от грязи оно такое или это его исходный цвет - парень открыл глаза и
потребовал:
- Расскажи, кто ты такая.
Начала соображать, что выдать и как это преподнести, а он с усмешкой,
от которой кому угодно стало бы неуютно, добавил:
- Лучше правду.
Ладно... Раз он перерезал пять человек только за то, что его не пустили
спрятаться от дождя, вряд ли у него шибко идиллические отношения с законом,
так что закладывать ее он не побежит. А что касается награды за вездеход -
пусть забирает на здоровье. От этого гроба на колесах надо держаться
подальше, словно она вообще ни при чем.
Ола рассказала всю историю, как есть, несколько раз подчеркнув, что до
самого последнего момента не знала, кто такая Эва, а на автозаправке в Яниге
у нее просто истерика началась. Но это пусть, а самый скользкий момент - то,
что они с Маратом так по-дурацки угодили в западню. Стыдно ведь, что новый
знакомый о ней подумает... Попались, как дети, как электорат на посулы
кандидата в парламентарии! Впрочем, она упомянула, что с началом грозы ее
развезло хуже некуда, могла бы и вовсе отключиться. На этом месте слушатель,
до сих пор сидевший с непроницаемой скучающей физиономией, неожиданно
заинтересовался, начал задавать уточняющие вопросы, а Ола и рада была увести
разговор подальше от своего глупого промаха.
- Ты понимаешь, почему испытывала такие ощущения?
- Метеозависимость. Хотя со мной это в первый раз... Из-за стресса.
Он презрительно искривил угол рта, как будто услышал явную глупость, и
произнес задумчиво, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней:
- Что же с тобой делать?
- В любом случае спасибо за то, что ты для меня уже сделал. Когда ты
сюда ворвался, это было потрясающе!
Ола постаралась выдать благодарную и восхищенную улыбку самой высшей
пробы, но его, похоже, не волновали улыбки спасенной девушки. Сощурив
холодные голубые глаза, он что-то обдумывал, глядя сквозь собеседницу. Хотя
стоит чему-нибудь в этой комнате шевельнуться - наверняка заметит.
Ола наконец-то рассмотрела его как следует. Очень молод, примерно ее
ровесник - лет двадцать или двадцать с небольшим. Рослый, широкие плечи,
мускулистые руки. Черты худощавого продолговатого лица правильными не
назовешь, но они, пожалуй, скорее привлекательные, чем нет - по крайней
мере, сейчас, когда выражение задумчивое, а не злое. Светлые волосы почти до
пояса - ей бы такие... Он их отжал и отбросил назад, с кончиков уже не
капает, но все еще мокрые, прилизанные - долго будут сохнуть.
- Когда закончится дождь, я тебя отведу.
- Куда?
Он не ответил, а переспрашивать она не рискнула. Так и сидели, пока шум
дождя не начал стихать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг