из каждого делает бесполое отупевшее существо. Сейчас бы очень пригодился
мимолетный взгляд Жака, его случайное прикосновение и даже - просто
присутствие.
"Держись, Монро. Я хочу чтобы ты жил. Я требую этого", - приказала
Саломея.
Возле "скаута" Фэйт копошилось довольно много солдат Их было уже больше
двадцати, и это внушало хоть какой-то оптимизм.
- Ты чего, глухая, или связь отключилась? - прорезался вдруг
встревоженный голос Бонн. Она старалась казаться рассерженной, но Саломея
поняла все правильно. Бонн подумала, что осталась совсем одна.
- Все нормально, Бонн. Чего тебе?
- Это не мне "чего". Ты спрашивала, как у меня с патронами. Докладываю -
в правой пушке четыреста, в левой пятьсот двадцать.
- А у меня только в трофейной остались, - призналась Саломея. - Тысяча
штук. Целое богатство.
Кабину лежащей машины удалось открыть, и Хафин увидела тело Фэйт. Ее
вытащили солдаты. Даже с высоты роста "скаута" было видно, что Фэйт нельзя
опознать. Впрочем, этого и не требовалось.
Неожиданно одна из опор поверженного робота едва заметно вздрогнула, и
вслед за этим из его пробоин хлынула рабочая жидкость.
Машина агонизировала, словно с телом пилота из нее была вынута и сама ее
механическая душа.
45
Один из гостей мистера Харченко разбежался по мраморной дорожке и сиганул
в бассейн, окатив его водой.
- Сукин сын, - негромко произнес Билл, улыбаясь вынырнувшему идиоту и
делая вид, будто все происходящее ему очень нравится. Выглядело это
отвратительно, но ничего другого придумать было просто невозможно и
требовалось принимать правила игры, которые определял Джулиан Эйр.
Эйр был председателем объединения "Профсоюзный комитет свободной
информации", и именно от него зависело, насколько удастся перекрыть все
каналы утечки информации.
Несчастный Харченко уже третий день сидел на арендованной вилле, где
пьянствовали активисты профсоюзного движения журналистов. Им было мало
того, что Харченко оплачивал дорогую выпивку, закуску и девочек из лучших
борделей, которых гости заказывали целыми дюжинами. Они не только
напивались сами, но и требовали того же от "друга Билла".
Ночные оргии затягивались до десяти утра, а затем еще требовалось найти
уборщиц, этих несговорчивых фурий, чтобы убрать накопившуюся за ночь
грязь. Мало того, они отказывались делать это, если им не платили в день
по месячному жалованью. Поначалу Харченко пытался им угрожать, потом
взывал к их совести, но, как оказалось, совести у уборщиц было не больше,
чем у самого Харченко, и, если была возможность вздуть цену, они этим
пользовались. И хотя деньги он тратил казенные, условия, в которых
приходилось выполнять особое поручение, угнетали Билла все сильнее. Между
тем мистер Эйр тянул время и продолжал уверять Харченко, что для кворума
не хватает еще парочки важных людей и они вот-вот подъедут.
И снова приходилось ждать.
Билл потянул через трубочку чистую воду и натужно улыбнулся.
Из-под увитой плющом арки показался Хорст Анжу, которого Джулиан Эйр
называл не иначе, как некоронованным королем журналистского андеграунда.
Что это значило, Харченко так и не понял, но посчитал, что мистер Анжу
является чем-то вроде крупного наркодилера. По крайней мере у него был вид
типичного мерзавца, а на каждом пальце красовались золотые перстни с
большими камнями.
В отличие от остальных гостей Анжу всегда брал себе двух проституток и
запирался с ними в отдельной комнате. Наутро эти бедняги появлялись
бледными и трезвыми и, ни говоря ни слова, быстро исчезали и больше, как
заметил Билл, на вилле не появлялись.
Сейчас Хорст Анжу направлялся прямо к Харченко, и тот чувствовал себя не
слишком уютно, ощущая неприятный скребущий взгляд "некоронованного короля".
- О чем мечтаем, дружище Билл? - весело спросил Анжу и, сбив с Харченко
шляпу, потрепал его по волосам.
- Мечтаю о том, чтобы поскорее собрались все ваши товарищи. Мне дорог
каждый час...
В последних словах Билла сквозила обида, и Хорст это заметил. Когда
Харченко поднял шляпу и снова водрузил ее на голову, Анжу опять смахнул ее
ударом ладони, при этом чувствительно задев хозяина шляпы по затылку.
Лицо Харченко покрылось красными пятнами, и он едва удержался, чтобы не
дать Хорсту сдачи.
Почувствовав его настроение, Анжу приблизил свое лицо и прошептал:
- Ну же, Билл, двинь старика Хорста по морде, ведь он этого заслужил.
Двинь, Билли, будь другом, а то меня здесь все боятся...
Хорст дышал на Билла перегаром, и это было невыносимо, однако ударить его
Харченко ни за что бы не решился, тем более что тот сам об этом просил.
- Отойдите, мистер Анжу, - придерживая гостя рукой, попросил Харченко. -
Бить вас я не собираюсь...
- А придется, - толстячок, придется! - Хорст вывалил свой огромный язык
и потянулся к Харченко, чтобы лизнуть в лицо.
Билл сосем обезумел от ужаса и рванувшись в сторону, упал вместе со
стулом, а Хорст, потеряв опору, со всего маху сел на угол этого стула.
- Ы-ы-а-а! - взвыл "некоронованный король", согнувшись в три погибели и
держась руками за пострадавшее место.
На крики несчастного стали собираться коллеги.
Харченко опасался, что его поколотят, однако привлеченные воем Анжу люди,
напротив, смотрели на Харченко с симпатией и даже с восхищением, как на
героя-освободителя, прибывшего из далекой страны.
- Видать, он тебя здорово допек, Билл, - заметил Джулиан Эйр,
протолкавшись к герою.
- Может, ему как-то помочь? - неуверенно предложил Билл, поскольку видел,
что мистеру Анжу очень плохо.
- А он так любил девок, - заметил всклокоченный Мераб, который двое
суток проспал в одной из ванн. Его лицо еще имело зеленоватый оттенок, а
глаза смотрели в разные стороны. Билл даже удивился, как Мераб ухитряется
что-то видеть.
- Любил, а теперь отлюбил, - добавил некто Эрнст. - Ничего, продолжит
карьеру в хоре мальчиков...
- Ладно, камрады, давайте проявим сострадание, - сказал Джулиан Эйр и,
сняв скатерть с ближайшего стола, постелил ее рядом со скрюченным телом
Анжу.
Затем пострадавшего перекатили на полотно и потащили волоком в сторону
дома - словно дохлую кошку. Несколько человек потянулись следом,
образовывая траурную процессию, остальные разбрелись по своим делам.
- Спустя короткое время пробудившиеся ото сна гости стали бросаться в
бассейн, и некоторые делали это прямо в одежде.
Среди последней волны проснувшихся была Ханна - высокорослая блондинка с
загадочным взглядом. Она сразу привлекла внимание Харченко. Ханна купалась
в одних трусиках и, когда выбиралась на сушу, они были совершенно
прозрачны.
Билл заметил, что гости, бесцеремонно обращавшиеся с пришлыми
проститутками, к Ханне относились с подчеркнутым уважением и, несмотря на
ее кажущуюся доступность, не позволяли себе ни одного грязного намека.
В этот раз Ханна плескалась в бассейне совсем недолго, а затем подплыла к
бортику как раз напротив Билла и выбралась на мраморную плитку,
предоставив ему любоваться своей первобытной красотой.
Озадаченный и одновременно восхищенный, Харченко невольно сравнил девушку
с дикой кобылицей. Она, безусловно, была настоящей лошадью - почти кентавр
женского рода, но при этом прямоходящий на двух ногах.
Глядя на стекавшие по упругому телу капли, Билл невольно поднялся, а Ханна
посмотрела на Харченко с высоты своего роста и, шагнув навстречу, легонько
толкнула его в грудь.
Билл шлепнулся обратно на пляжный стул, а белая кобылица уселась верхом на
его колени.
Харченко едва не задохнулся от волнения. От Ханны пахло водорослями и
тиной, как будто она была еще и русалкой. Ее неподвижные глаза смотрели в
упор, а мокрые трусики образовывали на белых брюках Харченко влажное пятно.
- Й-а-а... - проблеял Билл, не особенно понимая, что с ним происходит. -
Я... - снова попытался заговорить он, но Ханна обняла его и прижалась к
нему мокрой грудью. Затем она встала и, ни говоря ни слова, нырнула в
бассейн.
А Билл сидел в мокрых штанах и безмолвствовал.
Он испытал нечто вроде потрясения, поскольку Ханна была именно той
девушкой, о которой он мечтал, когда ему было семнадцать лет. Тогда Билл
Харченко еще не был таким толстым, невысокий рост заставлял его грезить о
длинноногих блондинках с золотистыми глазами. Ханна была именно такой.
Тем временем вялые алкоголики кое-как выбирались из воды и отправлялись в
холл, где их ждал привезенный из ресторана завтрак.
А на лужайку вышли семь уборщиц. Они начали работу в шесть утра и только
сейчас справились с образовавшейся помойкой.
Настоящие асы своего дела, женщины были в зеленоватых непромокаемых плащах
и охотничьих бахилах. В руках, словно штурмовые винтовки, они держали
аэрозольные щетки с пневмотурбинами.
- Пора делать расчет, - басом произнесла их бригадир, Инесса. -
Проверять будете?
Харченко отрицательно покачал головой. Он уже знал, что группа Инессы
работает качественно.
Бил достал книжку и выписал семь чеков. Затем передал их женщинам.
Уборщицы сняли защитные рукавицы и с достоинством сенаторов приняли плату.
Затем, не стесняясь Билла, задрали свои кофты и спрятали чеки подальше в
нижнее белье.
Харченко невольно сравнил их белые животы с загорелыми телами приходящих
проституток.
- Завтра в то же время? - спросила Инесса.
- Да, - коротко ответил Билл. Когда женщины ушли, переваливаясь по
лужайке, словно утки, Харченко вскочил со стула, отшвырнул в сторону шляпу
и с громким криком бросился в бассейн прямо в одежде.
- Эй, Билл! Иди завтракать! - прокричал кто-то с балкона.
- Иду-у! - протяжно ответил Харченко и погреб к берегу.
46
На третий день сборов журналистских авторитетов прибыл полковник Барнаби.
Его представительский микроавтобус остановился возле ворот виллы, а следом
за ним притормозил большой серебристый фургон совершенно непонятной
принадлежности.
Билл Харченко первым заметил машины и, поднявшись с кресла, в котором
дремал на лужайке, пошел навстречу полковнику.
Вовсе не подозревая, что здесь творится по утрам, Барнаби пришел в ужас.
Прямо на его глазах обнаженные мужчины и женщины ходили по лужайке в
обнимку, а добравшиеся до бассейна делали там что кому заблагорассудится.
Какой-то субъект, не стесняясь, мочился на клумбу, а другой выметывал
завтрак, держась за колючие ветки живой изгороди.
- Не обращайте внимания, Хельмут. Это их вполне нормальное состояние,
поначалу это и мне казалось уродством, но потом я немного привык.
Оказалось, что они премилые ребята.
Билл снял шляпу, и Барнаби заметил, что Харченко за эти три дня даже
немного загорел.
- Конечно, придется восстанавливать газон, чистить бассейн и делать в
комнатах косметический ремонт, но, видимо, это уже входило в стоимость
изначально, - философски, произнес Билл. - Кстати, что в этом фургоне?
- Группа поддержки.
- Чего поддержки? - не понял Харченко.
- Двенадцать человек из ведомства генерала Линкольна.
- Но зачем? Это ведь совершенно безобидные люди. Они не причинят нам
никакого вреда. Вся их агрессия выливается в безобидные вспышки. Ну там,
стакан о стену хлопнут или разобьют физиономию проститутке. Сущие котята,
честное слово.
- И тем не менее, - Барнаби огляделся и оттянул слишком тугой ворот
рубашки. Солнце пригревало, а одет он был тепло не по погоде.
- Идемте в комнату, которую я для вас приготовил. Там и переоденетесь.
- Да, пожалуй. Вот только нужно сказать водителю, чтобы он захватил мой
чемодан.
- Отлично, пойдемте вместе. Кстати, а ваши люди из группы - они где будут
жить?
- В фургоне отличные условия. Биотуалет, кондиционер, кухонная банкета,
так что на неделю они обеспечены всем. Их легенда - инструкторы по
верховой езде.
- Почему именно так?
- Фургон похож на те, в которых перевозят лошадей, вот мы и решили
нарядить их в бриджи и жокейские шапочки.
- Понятно.
Харченко остановился в воротах, а полковник подошел к микроавтобусу и стал
отдавать водителю распоряжения.
"Эх и вляпался я, - подумал Харченко. - За три дня подписал счетов на
пятьдесят пять тысяч. Не надо было мне их подписывать. Но тогда кто бы это
сделал? Ох и вляпался я"...
Позади тихонько свистнули, и Билл обернулся. Ханна помахала ему рукой и
направилась к бассейну. Харченко помахал ей в ответ и сразу забыл про
счета.
- Кто это? - спросил полковник Барнаби, неожиданно оказавшись рядом с
Харченко.
- Ханна, - просто ответил Билл.
47
Подъем на гору происходил на удивление легко, и опасения Жака оказались
совершенно напрасными. Вытесанные из камня, а не случайные уступы
выветренной породы, кое-где ступени были выщерблены, где-то отсутствовали
вовсе, тем не менее подниматься по ним было достаточно просто, несмотря на
то что дождь время от времени возобновлялся и вода текла по лестнице
быстрым горным ручьем.
Поднявшись метров на сто, группа вошла под своды извилистого туннеля.
Ветра здесь было меньше, воды тоже, зато временами туннель оглашался
странными трубными звуками, от которых вибрировали даже стены.
Подгоняя путников, снизу вверх стремился холодный сквозняк, а когда он
ослабевал, от обмундирования Монро и его спутников начинал подниматься пар.
Вскоре наклон лестницы стал более пологим, и туннель пошел в глубь горы.
Чтобы перевести дух, Монро решил сделать привал. Он тронул Шапиро за
плечо, и тот обернулся.
Под маскировочной сеткой Ральфа едва заметно мигал огонек датчика. Если на
пути попадется мина, он должен был подать сигнал. И с помощью этого же
прибора можно было снять взрыватель с боевого взвода.
- Привал... - негромко произнес Жак, однако этого хватило, чтобы в сыром
колодце возникло эхо.
Оно видоизменило звук голоса, разложив его на странное трио, больше
похожее на дребезжание листа железа.
"Как на старой крыше, - подумал Монро, представляя себе хлопающие на
ветру ржавые листы, - Дурацкое сравнение".
Жак сделал шаг и присел на мокрую ступеньку. Лутц сел рядом, а Шапиро
расположился чуть выше.
Все трое сидели в полнейшей темноте и прислушивались к незнакомым звукам,
прилетавшим то сверху, то снизу.
Думали об одном и том же. Как дела в лагере? Остался ли там кто в живых,
или с отрядом полковника Вильямса уже покончено? Несмотря ни на какие
ухищрения, рация Жака отказывалась искать волну передатчика Вильямса, и
оставалось только гадать и надеяться, что это всего лишь проблемы связи.
По туннелю снова разнеслись трубные звуки. Капли воды сорвались с потолка
и обрушились на ступени настоящим дождем. Потом стихло, однако все вокруг
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг