бессловесное существо, могущее только пить, есть и погружаться в
безмятежный сон. Мне присуща еще способность МЫСЛИТЬ. И это отягощает мое
положение.
Знаю, что стал объектом радиотехнических экспериментов. Как ямуры
расшифровывают кривые биотоков моего мозга, мне пока неясно, но я чувствую,
что за мной наблюдают зорко, внимательно, неустанно.
Больше того. Они каким-то способом воздействуют на мое психическое
состояние и могут заставить возбуждаться и впадать в оцепенение, переживать
страх и испытывать гнетущую тоску".
Приступы апатии сменялись периодами, когда Озеров жаждал бурной
деятельности.
Бежать! Пока мозг не высох, пока из клеток памяти не извлекли их
содержимое, пока ямуры не поняли всего, что они стремятся понять!..
В такие моменты Озеров начинал метаться по камере, быстро ходил из
угла в угол, простукивал стены в надежде обнаружить какую-нибудь
замаскированную полость или дверь, закрывающую потайной ход.
Бесплодность всех этих попыток доводила его до бешенства, приступы его
дорого обходились пленнику: поглощали силы, опустошали сердце, изматывали
нервы. Корни, питающие волю и гордый дух человека, расшатывались.
После одного из таких припадков, особенно изнурительного, Борис
Федорович решил, что подобные расточительные бунты только ускорят роковую
развязку.
"Надо взять себя в руки, - думал Озеров, постепенно успокаиваясь. - Не
в моих интересах тратить впустую душевную энергию. Запасы ее на исходе.
Самое разумное, что я могу, сделать, - это вооружиться терпением!"
Глава X
ВИЭНОВЦЫ
Однажды ночью. - Друг или враг? - "Ви эна". - Вниз по лестнице. -
Озеров готовится нанести удар. - Венерянские карбонарии. - Пароль и
девиз. - Лепешки делятся пополам. - Понимание достигнуто. - Два сюрприза. -
Письмо вручено адресату. - В тайном убежище.
Однажды ночью Бориса Федоровича разбудил скрип двери.
В камеру кто-то вошел и, осторожно ступая, приближался к койке. Силуэт
неизвестного смутно вырисовывался в полумраке. Одет вошедший был во что-то
темное, закрывавшее его с ног до головы.
Борис Федорович настороженно следил за ним. Если это кто-нибудь из
тюремщиков, то появление его в неурочный час не сулит ничего хорошего.
Возможно, в его руках отрава, которую он собирается незаметно подсыпать в
питье, или кинжал, которым ему поручено заколоть спящего узника.
Озеров решил подпустить неизвестного по ближе, а потом наброситься на
него и задушить.
"Положу его вместо себя на койку и одену то, что на нем, - думал он. -
Тогда я буду не так бросаться в глаза ямурам. Может быть. мне удастся еще
до рассвета добраться до берега моря и отыскать там какую-нибудь лодку. Мое
исчезновение обнаружат только утром, когда принесут завтрак..."
Борис Федорович приготовился к прыжку. Мускулы его напряглись, уши
ловили тихие шаги неизвестного, глаза следили за каждым его движением.
И вдруг он услышал два коротких слова, произнесенные шепотом: "Ви
эна".
Эта непонятная фраза прозвучала протяжно, точно аккорд. В голосе
произносящего ее была такая же певучесть, как и в голосе аэров,
соплеменников Ноэллы.
Борис Федорович расслабил мышцы.
Он понял, что едва не совершил роковой ошибки. В камеру проник не
надсмотрщик-ямур, а кто-то из аэров. Перед ним был друг, а не враг.
Очевидно, неизвестного прислали друзья Ноэллы, каким-то путем узнавшие
о месте пребывания его, Озерова, и стремящиеся помочь ему.
- Ви эна, - еще раз оказал неизвестный, почти вплотную приблизившись к
пленнику, приподнявшемуся с койки.
Убедившись, что Борис Федорович догадывается о цели визита,
неизвестный коснулся правой рукой его одежды, а левой указал на дверь.
Смысл этого жеста легко было понять. Неизвестный предлагал немедленно
покинуть камеру.
Озеров не стал ждать вторичного приглашения. Он спал, не раздеваясь, в
том, что было на нем в день его пленения. Комбинезон не успел еще
загрязниться или порваться. Изготовленный из искусственного немнущегося
волокна повышенной стойкости, костюм был мягкий, прочный,
влагонепроницаемый и выглядел сейчас, как новый. Воротничек, плотно
облегающий шею, не покоробился, на брюках сохранились все складки.
Закройщики ателье "Космос" могли гордиться изделием рук своих.
Убедившись, что коробочка с антиасфиксионными таблетками в кармане,
Борис Федорович покинул камеру.
В коридоре было тихо и темно. Слышалось, как где-то по соседству
шлепаются на каменный пол капли воды.
Неизвестный шел впереди, не выпуская из своей руки кисти Бориса
Федоровича и время от времени слегка пожимал ее тонкими и сильными
пальцами, точно желая ободрить и успокоить Озерова.
Они шли в темноте минуты две. Очевидно, неизвестному удалось выключить
освещение в той части здания, где была расположена одиночка.
Сперва они двигались по коридору, сворачивая то влево, то вправо,
потом под ногами оказались ступени лестницы, ведущей куда-то вниз.
Насчитав семьдесят семь ступеней, Борис Федорович сбился. Отказавшись
от намерения хотя бы приблизительно определить, на уровне какого этажа они
находятся, Озеров безропотно и осторожно шагал в темноте со ступеньки на
ступеньку.
Лестничная клетка была узкая, как колодезный сруб, и подобно ему
обросла чем-то влажным и скользким. Вероятно, камни отсырели и
заплесневели.
Воздух был застойный, спертый, пропитанный запахами гниения, дышать
становилось все труднее. Снизу из непроницаемой темноты долетали какие-то
булькающие звуки.
Жутко было идти по этой крутой лестнице, ведущей в неведомую глубину и
неизвестно где обрывающейся.
В сердце Бориса Федоровича стали закрадываться сомнения.
Не поступает ли он опрометчиво, спускаясь по этой лестнице? Может
быть, его ведет враг, а не друг?
Он решил, что фраза "Ви эна" является паролем группы лиц,
сочувствующих аэрам, непримиримых противников диктаторского режима
Силициуса, и что в камеру тайком проник посланец этой группы, которому
поручено помочь ему вырваться на свободу.
Почему он пришел к такому выводу? Только на основании того, что слова
"Ви эна" были произнесены нараспев голосом, схожим с голосами соплеменников
Ноэллы.
Но ведь коротенькую эту фразу можно истолковать и иначе. Возможно, она
означает смертный приговор, вынесенный ему, Озерову, тайным судилищем
ямуров. Если это так, то его ведет не венерянский карбонарий, а приспешник
Силициуса, палач.
В памяти воскресли эпизоды из приключенческих романов Жаколио,
Буссенара, Хаггарда, прочитанных в детстве. Вспомнились башни смерти,
замурованные в нишах пленники, водоемы с крокодилами, мстительные и
коварные раджи, отдающие непокорных на съедение бенгальским тиграм...
Неужели ему, Борису Федоровичу, суждено пережить на Венере нечто
подобное?
Мускулы Бориса Федоровича напряглись, пальцы сжались в кулак.
Сейчас он размахнется и что есть силы ударит неизвестного по голове.
Борис Федорович осторожно освободил правую руку.
В этот момент ничего не подозревающий спутник его остановился и в
третий раз произнес короткую певучую фразу: "Ви эна".
Но теперь он обращался не к Озерову, а к кому-то другому. Голос стал
суровее, жестче, в нем появились повелительные нотки. Теперь слова "Ви эна"
звучали не как приглашение следовать за ним, а как приказание.
"Я тебе сейчас покажу, - усмехнулся Борис Федорович. - Как подкошенный
рухнешь. И станет тогда одним подлецом на Венере меньше".
Озеров отступил на полшага и занес правую руку для удара...
- Ви эна, - донеслось откуда-то слева, Узкий пучок голубых лучей,
прорезав тьму, осветил голову неизвестного; другой пучок, упав с потолка,
уперся в Бориса Федоровича и заставил его заслонить глаза ладонью.
- Унгра та ви, - сказал неизвестный и дважды стукнул по стене.
Послышался скрипучий звук. Казалось, поблизости скользит по ржавому блоку
стальной канат, поднимающий какой-то груз.
Оба световых пучка погасли. В темноте возникла голубая прорезь, она
бесшумно раздалась вширь. Образовалось узкое прямоугольное отверстие.
Неизвестный шагнул в него и, обернувшись, протянул руку Озерову. Тому
пришлось последовать за своим проводником.
Комната, в которую привел Бориса Федоровича неизвестный, была такой же
геометрической формы, как и одиночная камера, но в несколько раз
превосходила ее размерами. От стены до стены было не меньше шести-семи
метров. В стенах были ниши, с плоского потолка лился слабый голубоватый
свет. Он то усиливался, то ослабевал. Казалось, помещение наполнено
мерцающим газом.
Центр комнаты занимал пятиугольный стол. За ним сидели четыре
венерянина. Кожа их была светлее, чем у карликов, но темнее, чем у аэров.
Очевидно, это были метисы.
Венеряне с интересом смотрели на Бориса Федоровича. Его провожатый
что-то быстро говорил им. Речь его состояла из коротких слов, не похожих на
те, которые произносила в присутствии астронавтов Ноэлла. Отличался диалект
метисов и от языка ямуров.
Закончив рассказ, пятый венерянин, точно клятву или чудодейственное
заклинание, произнес:
- Ви эна.
- Ви эна! - хором ответили ему остальные.
Теперь Борис Федорович уже не сомневался, что эти два слова являются
девизом какой-то тайной организации. Присутствующие произносили их то как
пароль, то как торжественную клятву верности.
Поняв, что он находится среди друзей, Борис Федорович стал держать
себя непринужденнее. Когда к столу придвинули еще два сидения, находившихся
до этого в глубине ниши, он сел рядом с проводником и приложил руки сперва
к животу, потом ко рту, давая этим понять венерянам, что проголодался.
Жесты эти были истолкованы правильно. На столе тотчас же появилось
блюдо с какими-то белыми ломтиками, тарелка с желтоватыми лепешками и
сосуд, наполненный до краев ароматной розовой жидкостью. Перед Борисом
Федоровичем положили вилку с двумя зубцами, завернутую в тонкую прозрачную
бумагу, и поставили стаканчик.
Самый старший метис, отличающийся от своих сородичей феноменальной
худобой и небольшой бородкой рыжеватого цвета, разломил на две части
лепешку и протянул одну половину Озерову, а другую поднес ко рту и стал
есть. Очевидно, он хотел дать этим понять Борису Федоровичу, что лепешки
съедобны.
Тоже самое рыжебородый проделал и с белым ломтиком, напоминавшим мясо.
После этого он налил из сосуда розовую жидкость себе и гостю.
Примеру рыжебородого последовали остальные метисы, как бы давая этим
понять Озерову, что отныне они все будут делить с ним пополам. Были
разломлены пять лепешек и разрезаны пять кусков белого мяса.
Отощавший за время одиночного заключения Борис Федорович не пришел от
этого в ужас. Он так проголодался, что в состоянии был съесть один всю
снедь на этом столе.
Мясо оказалось сладковатым, лепешки вкусом своим напоминали оладьи из
кукурузы, которые Озеров в детстве любил есть с медом. Прозрачная розовая
жидкость, нечто вроде апельсинового сока, приятно холодила рот. Очевидно,
она содержала какие-то пряности.
Борис Федорович ел, не торопясь, старательно разжевывая мясо и лепешки
и запивая их небольшими глотками розового напитка. Гурманство не было ему
чуждо.
Когда оба блюда и сосуд наполовину опустели, пожилой метис протянул
Озерову продолговатую коробочку. В ней оказались космические таблетки.
Борис Федорович, не веря своим глазам, поднес их к носу и, понюхав,
бросил одну в рот, как мятную лепешечку. Вкусом и запахом она не отличалась
от тех таблеток из неприкосновенного запаса, которые Озеров берег, как
зеницу ока.
"Еще тридцать суток жизни, - думал Борис Федорович, потряхивая
содержимое коробочки. - За это время виэновцы успеют переправить меня на
остров".
Потом, спохватившись, он перегнулся через стол и, схватив рыжебородого
за руку, с чувством стиснул его ладонь. Метисы, улыбаясь смотрели на
Озерова и одобрительно кивали. Радость его произвела на них впечатление,
хоть рукопожатия, видимо, не были приняты у них. Они оживленно между собой
заговорили, снова и снова произнося "Ви эна", теперь с гордостью и
восхищением.
И казалось, что эти певучие слова связывают метисов и Озерова
незримыми узами братства.
Когда разговоры умолкли, рыжебородый хлопнул себя рукой по затылку.
"Он что-то вспомнил, - подумал Борис Федорович, следя за тем, как
метис вытаскивает из карманчика на широком поясе что-то белое. - Ему
поручили передать мне не только таблетки".
И действительно, мгновение спустя в руках Озерова оказалась
четвертушка листа непромокаемой бумаги. Она была густо исписана мелким,
убористым почерком Олега.
Вот что содержало послание, врученное Борису Федоровичу рыжебородым
метисом:
"Венера, Аоон, 5 августа 19... г.
Здравствуйте, Борис Федорович!
Пользуясь оказией, посылаем вам таблетки. Мы в Аооне - столице Аэрии.
Правительство аэров направило ямурам ноту протеста и настаивает на вашем
освобождении. Если этот демарш не приведет к желаемым результатам, друзья
Ноэллы обещают гари помощи тайной организации "Ви эна" установить с вами
связь. Виэновцы - противники диктатора Ямурии, их цельсвергнуть режим
Силициуса.
Они переправят вас в Aоон.
Политическая обстановка на Венере напряженная, атмосфера накалилась.
Далеко не все венеряне понимают, что худой мир лучше доброй ссоры.
Ямуры бряцают оружием, аэры готовятся дать им отпор.
Судя по всему, Силициус, разжигая в народе фанатизм, надеется отвлечь
внимание ямуров от их подлинных врагов. Убеждены, что это ему не удастся.
Карты шовинизма и фанатизма будут биты. Ямуры поймут, что военная авантюра
не принесет им ничего, кроме новых страданий.
Сторонники мира победили на Земле, победят они и на Венере.
До свидания, Борис Федорович. Хочется поскорее увидеть вас и пожать
вашу руку.
Ваши О. Г. и С. С."
Последующие дни, проведенные на берегу моря в лесистой местности, в
доме Юр Ана, родственника рыжебородого метиса Ингра, хорошо запомнились
Борису Федоровичу.
Сперва оба они объяснялись с Озеровым при помощи жестов, потом стали
говорить на смешанном наречии, в состав которого входили слова из языка
аэров и ямуров.
Ингр сообщил Борису Федоровичу, что последний будет скрываться в доме
Юр Ана до тех пор, пока не начнется сезон южных ветров, когда на парусной
лодке можно будет попытаться доплыть до острова Тета, расположенного на
полпути между южным и северным материками Венеры.
Кроме Озерова и Ингра в доме Юр Ана скрывалось еще несколько человек -
метисов и ямуров, входивших в состав тайной организации "Ви зна".
Они часто покидали убежище для того, чтобы выполнить то или иное
поручение Ингра, уходя то поздно вечером, то рано утром.
В свободное время виэновцы занимались охотой и рыболовством.
Борис Федорович несколько раз ходил вместе с ними в лес и горные
долины, заросшие колючим кустарником. Здесь в оврагах и на берегах ручьев
встречались бурые копытные четвероногие с маленькой плоской головкой на
длинной изогнутой шее. Виэновцы называли их яртанами. Мясо яртанов
употребляли в вареном, жареном и сушеном виде.
Чтобы Озеров не бросался в глаза коренным ямурам, изредка заходившим в
лес, Бориса Федоровича переодели и загримировали. Издали его легко можно
было принять за рослого ямура.
Большую часть дня Борис Федорович проводил на скалистом морском
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг