Впрочем, что он понимал в "товаре"? Стекло на картинках хорошее, не
волнистое, зеленоватости и пузырьков нет, гипсовые копилки покрыты лаком,
краски не выцветают. Вещи добротные, сделаны на совесть. И нечего насмешки
строить, когда план по сбыту перевыполняется и многие покупатели довольны,
не жалуются.
Усиков попросил милиционера пройти мимо фотографа: хотел предупредить
Багрецова о своем несчастье. Но там его не оказалось. У треноги с каморой
сидел босоногий мальчонка, задумчиво ковыряя в ухе. Примерно такой же сторож
был оставлен и возле "художественной" продукции.
Пришлось идти через весь рынок. Подняв плечи до ушей, Лева шел впереди,
за ним свидетельница и пострадавший. Шествие замыкал милиционер. Как он ни
старался показывать вид, что идет сам по себе, а люди впереди не имеют к
нему никакого отношения, все равно процессия сопровождалась толпой зевак. К
сожалению, их найдешь где угодно.
Левка злился отчаянно. Ведут его точно карманника! Он даже слышал
что-то по этому поводу, непосредственно касающееся его персоны. Безобразие!
Чего они глазеют? Но где же Димка? Наверное, бегает по всему рынку, ищет.
Вскидывая рюкзак повыше, Лева беспокойно озирался, хотелось встретить
Димку. Потом подумал, что окружающим может показаться, будто он норовит
выбрать подходящий момент и улизнуть. Конечно, это объяснялось болезненной
мнительностью, она заставила его опустить глаза. Но в ту же минуту Лева
поднял их снова. "Так лучше, - решил он, - иначе все будут считать, что ты
действительно виноват, раскаиваешься, ждешь наказания по справедливости". И
Лева зашагал, гордо подняв голову. "Опять не так, - мелькнула мысль, - к
чему эта демонстрация? Подумают - наглый рецидивист, ко всему привычный".
Впервые в жизни Лева шел с милиционером и чувствовал себя
отвратительно. В самом деле, как же держать голову? Куда девать глаза? И
все-таки, несмотря на столь жестокие испытания, Лева не жалел, что дал волю
своему возмущению. Ничего не поделаешь, за критику не один он страдает. Ведь
нельзя же быть равнодушным, об этом не раз говорил Афанасий Гаврилович.
Недавно пришлось за рыб заступаться, а сейчас...
Поднявшись по ступенькам в отделение милиции, Лева с грустью оглянулся.
Хоть бы кто из ребят встретился! Никого... Однако, пройдя по коридору, Лева
услышал знакомый голос:
- Но вы же понимаете, что это отвратительно! Самая настоящая пошлость!
Другого названия нет.
Конечно, это был Димка. Но как он сюда попал?
Дело объяснялось очень просто. Руководитель поисковой группы Женя
Журавлихин жестоко ошибся, согласившись послать вместе с Левой Багрецова.
Да, он постарше, опыта у него побольше, но ведь надо знать Димку! Его не
называли "инспектором справедливости", не подшучивали над ним, но характерец
его такой же беспокойный, и разве не во имя этой самой справедливости он
увязался за Медоваровым?
Среди новых друзей Вадим чувствовал себя несколько стесненным - причины
тому известны, - но вот он вырвался, как говорится, "на оперативный
простор". Жизнь была люба ему во всех проявлениях. Много видел он разных
мест, встречался с разными людьми: всюду совал свой нос, принюхивался, а чем
все это пахнет, что здесь любопытного?
Но Багрецов был чужд спокойной созерцательности и, если требовалось,
мог без стеснения вмешиваться не хуже Левки в любые "посторонние дела",
заранее предвидя не очень приятные последствия. Бывали они всякие - лучше уж
не вспоминать. И если Левка по наивности считал, что справедливость
восторжествует, то Вадим, в принципе соглашаясь с ним, знал, что торжество
это иногда приходит слишком поздно.
Но не в том суть. Багрецов - оптимист по натуре, он надеялся на самое
лучшее, верил людям и в каждом из них (конечно, кроме Толь Толича) видел
явного или скрытого доброжелателя.
Напрасно так думал Вадим. Не только Левка наивен, не только он
ошибается. Надо полагать, что Багрецову не хотелось бы этого, но все же
придется рассказать о случае у фотографа.
А история была такова. Вадим не заметил, как Левка отстал. Шел себе и
шел, пока не заинтересовался моментальной фотографией артели "Фотоснимок".
Тут все было поставлено на широкую ногу. Спасательные круги с трогательными
надписями на любой вкус висели по обеим сторонам декорации, изображающей
мраморную лестницу, обсаженную кипарисами.
Зачем думать и трудиться, надписывая свою фотографию, коль есть
спасательные круги? Они сами придут вам на помощь. Можете выбирать разные
надписи. Например, наиболее лаконичную и требовательную: "Люби меня", или
мягче, сдержаннее: "Не забывай меня", или: "Вспомни наши встречи". Наконец,
для иного случая: "Привет дорогой семье" - коротко, без перечисления
родственников.
Багрецов долго рассматривал круги спасения. Старичок-фотограф,
вероятно, подумав, что молодой человек не знает, за какой же круг ему
уцепиться, вытащил руку из сатинового рукава, прикрепленного к ящику, и
мокрым от проявителя пальцем указал на самый верхний круг.
- Ежели девушке желаете послать, рекомендую. Многие одобряют.
Невольно вспомнив о Наде, Багрецов похолодел: "Дружить - значит
любить" - было четко выведено на спасательном круге.
Кстати, спасательный круг с этой глубокомысленной сентенцией Вадим
видел не первый раз. Его товарищ показывал фотографию, присланную с курорта.
Из спасательного круга смотрело неглупое девичье лицо. Счастливый обладатель
этой карточки весьма сочувственно относился к скромному признанию:
"Дружить - значит любить".
"До чего же пошлость живуча!" - удивлялся Багрецов, глядя на
спасательные круги.
Давно уже нет мещанства, как такового, а вкусы его остались. Видно, за
большими делами мы почти забыли об этом. А почему бы не поставить на
комсомольском собрании вопрос о художественном вкусе, об эстетике? Разве не
от мещанства остались нам в наследство истерички, визжащие при каждом выходе
весьма посредственного тенора? Чем они восхищаются? Взять того же Бабкина. В
музыке, например, он считал высшим достижением примитивную студенческую
песенку "У нас в общежитии свадьба". Почти ничего не понимал в поэзии:
строфы и рифмы шли мимо его сознания, не оставляя никаких следов в памяти.
Однажды ему понравились стихи местного институтского поэта, который воспевал
профессию радиста и рифмовал не очень музыкальное слово
"вибропреобразователь" со словом "выключатель".
Сам Багрецов кое в чем разбирался, но пока еще не научился слушать
симфоническую музыку, понимать язык балета. Считал, что это придет со
временем, а потому не чувствовал за собой особо тяжкого греха.
Но сегодня Левка рассказал о Набатникове, который всерьез утверждал,
что студенту технического вуза просто необходимо уметь слушать настоящую
музыку, чувствовать стихи, понимать живопись. Иначе какой же из него
получится ученый или инженер? Он никогда ничего не откроет, не сконструирует
даже простого висячего замка. Хорошему конструктору, если он решил сделать
замок, надо знать не только свойства стали для пружины или технологию литья,
но и необходимо воспитать в себе художественный вкус, которого ой как
недостает многим нашим производственникам! Получаются вещи грамотные,
надежные, но неприятные, сделанные без искры, без вдохновения.
Афанасий Гаврилович приводил примеры, то указывая на кнопку звонка в
каюте, то на выключатель, доставал связку ключей из кармана. Он восхищался
мастерством конструкторов-художников, создающих теплоходы, вспоминал марки
советских автомобилей, которые одним своим видом радуют глаз, и горячо
доказывал, что любая техника, будь то станок или звонковая кнопка, требует
от конструктора не только знаний, изобретательности, но и художественного
вкуса.
Действительно, без него не обойдешься.
Багрецов подошел к щиту с образцами массовой продукции артели
"Фотоснимок". Все как обычно - киноактеры трофейных фильмов, американские
большеротые красавицы; немало таких фотографий повидал Вадим в разных
городках (живуча пошлость, живуча!). Но вот и самое отвратительное: в венке
из незабудок и роз целующаяся парочка, рядом в медальоне сердечком
пришпилена другая, и кругом опять незабудки, розы с синими подкрашенными
листьями. Всюду одинаковые герои с тупыми сладкими мордами, с пробором в
блестящей, лакированной прическе. Дамы, будто сбежавшие из витрины
парикмахерской, обнимают этих хлыщей и кокетливо косят глазами.
За спиной Багрецова сгрудились девушки, переговариваясь между собой и
советуясь, выбирали фотографии, чтобы послать по разным адресам открытки с
надписями: "Люблю и жду", "Жду ответа, как птичка лета", и так далее.
Но это еще не все. Вадим, страстный любитель хорошей поэзии, знающий
наизусть всего Маяковского, был оскорблен до глубины души стихами на
открытках. Возмущен пошлостью, мещанством, с которыми так яростно боролся
Маяковский. И вдруг опять... Откуда оно ползет? Вот, например, открыточка -
парочка, незабудочки, чаечка с письмом, а внизу:
Лети, письмо, моя отрада,
Лети, сердечный мой привет,
Лети туда, куда мне надо,-
Откуда буду ждать ответ.
На другой открытке - вполне исчерпывающее признание, но с
дополнительным условием:
Буду помнить вечно
И любить тебя.
Но и ты, конечно,
Не забудь меня.
Именно эти стихи и очаровали двух молоденьких девушек в одинаковых
пестрых платьях. Они подозвали лысенького фотографа и попросили дать им по
открытке. Фотограф начал рыться в объемистых пачках.
Багрецов обернулся к маленькой девушке - лицо ее было словно обрызгано
веснушками; она развязывала узел платочка, где были спрятаны деньги.
- Только не обижайтесь на меня. Вы грамотная? - спросил Вадим.
Подруги переглянулись: отвечать ли на вопрос? Решили, что можно, хотя
парень в грязном плаще и не вызывал симпатий.
- Допустим, грамотная. Что дальше?
- Тогда зачем посылать открытку, где за вас написал какой-то пошляк?
Парень в лихо заломленной кепочке почти без козырька, в сером костюме,
при галстуке бесцеремонно оттолкнул Багрецова:
- Посторонись! Дай другим поглядеть. - Он ухватился за раму щита и
пробежал глазами верхние ряды открыток. - Со стишками? Порядок. "Судьба
заставит нас расстаться, но не заставит разлюбить". Правильно, курносая? -
Веснушчатая девушка смешливо потупилась. - "Мы можем долго не видаться, но
друг о друге не забыть". Вот она чего, любовь, делает. Так? Эй, хозяин! -
Парень снял кепку и помахал ею над головой. - Давай все сразу, полным
комплектом. Правильно, девочки?
На него напала откровенность. Причину ее Багрецов разгадал сразу - по
винному духу, заметному на расстоянии. Щедрый влюбленный от полноты чувств
признался незнакомым девушкам, зачем ему понадобились открытки, пожаловался,
что "она" уехала учиться, а он места себе не находит, боится, что там, в
городе, встретится ей человек хитрый, образованный, и забудет она навсегда
своего разнесчастного Ваську Чекушкина.
Вадиму было по-человечески жаль Ваську Чекушкина, особенно после того,
как он похвастался, что открытки со стихами будет посылать через день, пока
все не выйдут. Пусть знает про его горячую любовь, и все равно, как пишут в
стихах, судьба "не заставит разлюбить и друг о друге позабыть". Вот и пусть
не забывает.
Багрецов понимал, что, посылая эти дурацкие вирши, Вася только напортит
себе. Девушка учится в институте, по всей вероятности, умеет отличать
хорошее от дурного, будет сначала подсмеиваться, потом злиться. Вася
покажется ей глупым пошляком, и, несмотря на постоянные напоминания: "Не
забудь меня", дело кончится очень скверно. Вадим представлял себе Надю на
месте этой студентки. Несчастный Вася Чекушкин! Как же тут не
посочувствовать? Знает Вадим по себе, что девушки бывают жестокими. Надя не
обходится без насмешек, хотя Вадим и не предлагал ей дурных стихов, не
посылал подобных фотографий.
Пройти бы мимо, не ввязываться в чужие дела, тем более что Вася
навеселе, но об этом как-то не думалось, и, когда фотограф принес Васе целый
комплект открыток, Вадим отстранил их рукой.
- Погодите. Я слышал все, что говорилось здесь, - повернувшись к Васе,
он доверительно понизил голос: - Не посылайте эту чепуху. Ведь она же
смеяться будет над вами.
Глаза у Васи налились кровью, он подошел вплотную к обидчику, взял его
за галстук и притянул к себе:
- А ты кто такой? Тебе чего нужно? - Он угрожающе сдвинул кепку на
самые брови. - Кто будет смеяться? Я тебе посмеюсь!
Вадим опешил, потом разозлился, уперся кулаком в грудь Чекушкина,
рванулся назад, но тот с силой дернул на себя. Вадим нагнулся и, сам того не
ожидая, головой угодил ему в подбородок.
Не стерпел Василий, вгорячах отбросил обидчика, и тот, ударившись о щит
с открытками, вместе с ним рухнул на землю.
Далее последовало все, что полагается: свисток милиционера, сбежавшиеся
со всех сторон зрители и мало приятное путешествие в отделение. По дороге
Вася ощупывал вспухшую губу, а Вадим шел прихрамывая и завязывал платком
содранную до крови ладонь.
"Надо бы осторожнее, - думал Багрецов, посматривая на широкую спину и
голый затылок Васи Чекушкина. - Многие терпеть не могут советчиков. А
пьяные - тем более".
И все же он презирал эту осторожность, которая часто граничит с
эгоизмом. Такие люди ни во что не вмешиваются, оправдываясь тем, что в драке
всегда достается третьему, добро не остается безнаказанным, и другими
отживающими, но пока еще не отжившими понятиями.
Если бы сейчас в отделении милиции случайно оказался Афанасий
Гаврилович Набатников и узнал о приключениях Левы Усикова и Вадима
Багрецова, то посмеялся бы всласть и сказал бы примерно следующее:
"Добро, ребятки! Жизнь без синяков - дурная, скучная. Конечно, многие
из ваших товарищей никогда бы не попали в такие передряги. Они умные, калоши
носят. Даже на тротуаре обходят лужицы, выбирают, где посуше, а потому и
вихляются из стороны в сторону.
Не люблю. Разве это походка для молодого человека?"
Вопросы эстетического воспитания, как известно, не разрешаются в
отделении милиции, но иногда могут возникнуть и там в связи с обвинением в
хулиганстве некоего гражданина Багрецова, а также и гражданина Усикова,
обвиняемого в не менее серьезных проступках, а именно - в подрывной
деятельности, направленной против одной из торговых точек.
Когда привели Леву, вопрос насчет хулиганства Багрецова был уже снят,
так как мгновенно протрезвевший Василий Чекушкин принял всю вину на себя. В
самом деле, с пьяных глаз он не разобрался что к чему, понапрасну схватил
парня за галстук, теперь раскаивается и просит у него прощения.
Начали выяснять причины, побудившие Багрецова уговорить Чекушкина и
двух покупательниц отказаться от продукции артели "Фотоснимок". Поддерживая
доводы своего товарища, второй нарушитель - Лев Усиков - заявил
представителю милиции:
- А вы за чем смотрите? Почему баранью ногу, если ее вывезли на
продажу, проверяют и ставят на ней клеймо: мясо, мол, доброкачественное? А
свинью в малиново-зеленых яблоках, от которой портится не желудок, а... это
самое... вкус потребителя, не клеймят. Кто за это отвечает?
- В самом деле, кто? - спросил лейтенант милиции у редактора местной
газеты, который пришел сюда специально по его просьбе. - У нас ведь другие
обязанности.
Как ни интересно было Вадиму и Леве поспорить по данному поводу, но
дела, дела! Бродяга "Альтаир" мог уже удрать в Монголию, а Толь Толич,
освободившись от лишнего груза, успеет исчезнуть в горах Северного
Казахстана.
Пришлось извиниться перед лейтенантом и попросить не затягивать
разговор. Нельзя ли откланяться?
Редактор проводил ребят до двери, пожал им руки, поблагодарил за
"сигнал" - этим делом он обязательно займется, - и они стремглав побежали по
коридору.
Навстречу со сжатыми кулаками шел Митяй. Случилось что-то непоправимое.
ГЛАВА 2
НАКОНЕЦ-ТО!
Митяй страшно обозлился на Левку, не хотел даже с ним разговаривать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг