говорится, не резиновый. Он хоть и может увеличиваться в объеме, но камеры
для аппаратуры остаются такими же тесными.
Такова была обстановка, когда Борис Захарович повел своего гостя к
Пояркову. Надежда на успех казалась ничтожной, но стремление старого
инженера применить телевидение для службы погоды и помочь Пичуеву в решении
его собственных задач заставило действовать достаточно напористо.
Пичуев с любопытством рассматривал цилиндр, поддерживающий диск. Это
было прочное сооружение из ребристого металла, выполняющее роль своеобразной
причальной мачты, как у дирижаблей. Но это сравнение было не совсем точным:
диск вплотную садился на основание, а не болтался по ветру, как дирижабль;
после приземления диск закрепляли на вершине цилиндра.
- Прошу! - Борис Захарович открыл овальную дверь и пропустил гостя
вперед.
Внутрь цилиндра шла винтовая лестница. Пичуев обратил внимание на
прочность и надежность конструкции, поддерживающей диск: ребристый металл
служил только облицовкой решетчатой формы, похожей на каркас гигантской
пароходной трубы. Сверху, из круглых иллюминаторов, лился неяркий,
рассеянный свет.
Пичуев слышал под собой гулкий топот и легкое постукивание трости. Это
поднимались вслед Борис Захарович и Бабкин.
Но вот молодой инженер взобрался на самую верхнюю площадку и
остановился. Над головой темнел люк, к нему вела узкая лесенка, похожая на
самолетную.
- Теперь карабкайтесь за мной, - сказал Дерябин и, кряхтя, полез в
люк. - Пусть лучше я буду первой жертвой.
Бабкин решил, что на этот раз Поярков будет швыряться тяжелыми
предметами. Сегодня он категорически запротестовал против пустяковой
дополнительной батареи. Ясно, что после этого он не согласится на установку
громоздкой телевизионной аппаратуры.
Поднимаясь вверх и наблюдая за мелькающими над головой белыми туфлями
Пичуева, Тимофей глубоко ему сочувствовал и всем сердцем желал, чтобы
инженер не ушел отсюда обиженным.
Будто в узкую трубу протискивался Пичуев, локти его касались гладких
стенок. Это было так непривычно-странно, что он уже позабыл о предстоящей
встрече с Поярковым и гораздо больше интересовался самой конструкцией диска,
чем размещением в нем аппаратов.
Прежде чем начать дипломатический разговор с Поярковым, Борис Захарович
показал гостю механизмы управления, водил его по длинному кольцеобразному
коридору, где блестели вертикально расположенные рычаги, которые могли
сжимать или увеличивать гофрированную металлическую оболочку диска, изменяя
его объем. Это происходило либо автоматически по мере подъема диска, либо по
желанию человека, посылающего радиосигналы с Земли.
Пичуев не слушал Дерябина, скользил равнодушным взглядом по панелям
приборов, односложно делал свои замечания и думал только об одном:
"Нашу страну должен видеть весь мир! Советские фильмы редкие гости в
далеких странах, не везде можно прочесть наши журналы и газеты. Кое-кто еще
злобно твердит, что московское радио с его взволнованными и простыми словами
о мире - пропаганда коммунистов, готовящих новую войну. Как рассказать им?
Как убедить? Посланцы народов часто приезжают в нашу страну, видят ее без
прикрас - наш труд, и будни, и праздники, - но беден язык, чтоб рассказать
об этом. Пусть народы сами увидят, чего мы стоим. Без посредников, через
границы, пусть посмотрят на советскую жизнь!"
Об этом мечтал инженер Пичуев, хотел, чтобы на экранах телевизоров у
англичан, французов, голландцев, греков появились улицы наших городов,
берега Волги, стройки, заводы, колхозные поля. Весь мир должен увидеть наших
людей, творцов и созидателей, видеть в труде, чтоб понять душу советского
народа.
ГЛАВА 4
МИР ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ!
Вячеслав Акимович хотел как можно скорее встретиться с Поярковым, чтобы
услышать от него согласие на проведение первых опытов, но Дерябин не
торопился, подробно рассказывая гостю о спектографах и актинометрах новой
конструкции, и будто не замечал его нетерпения.
Рассеянно дотрагиваясь до полированных кубиков, где тикали часовые
механизмы, жужжали крохотные моторчики, щелкали автоматические выключатели,
Пичуев мысленно задавал себе вопросы: "Если телевизионный передатчик будет
поднят в ионосферу, то можно ли его принять за несколько тысяч километров от
места подъема?" Инженер вспоминал формулы и тут же отвечал положительно:
"Да, можно".
Он спрашивал себя о выборе волны для радиолинии, идущей к диску, о весе
передатчика, об антеннах и прикидывал, сколько нужно времени, чтобы
смонтировать всю телевизионную установку. При этом он испытывал радостное
чувство. Решение казалось близким, все вопросы находили свой ответ. Еще бы!
Знаний у инженера Пичуева достаточно, они аккуратно разложены по полочкам в
кладовой памяти. Мысленно вычерчивал он разные схемы. Вот самая простая. В
летающей лаборатории устанавливается обыкновенный телевизионный приемник и
принимает программу Московского телецентра. Через передатчик, тоже
находящийся в диске, она транслируется чуть ли не по всей стране. Дерябин
упоминал о способности диска долгое время находиться на одном месте,
повисать в безвоздушном пространстве, вроде вертолета. В данном случае
используется сила реактивных моторов.
Пролезая в узкий коридор, Дерябин, чтобы подбодрить гостя, пошутил:
- Явное неуважение к старости! Не подумал конструктор, что нашему
брату-старику трудновато ползать по этим чортовым трубам.
Внутри диска был жесткий каркас из полых труб, которые служили ходами
сообщения между группой двигателей и центральной кабиной. Трубчатый каркас
напоминал гигантское колесо с пустотелым ободом и такими же полыми спицами,
внутри которых можно было ходить.
Дерябин шел, тяжело согнувшись, как он говорил - "в три погибели". За
ним продвигался Вячеслав Акимович. Болела спина, ноги скользили по гладкой
поверхности металла. Стенки трубы радужно сияли, отчего казались
расплывчатыми и чуть ли не прозрачными.
Прошли мимо коридора с движущимися рычагами. Здесь Пичуев уже был, но
тогда Борис Захарович провел его сюда с противоположной стороны, по другому
радиусу. Снова увидел Пичуев частокол из блестящих труб, они плавно
опускались и поднимались, словно диск тяжело вздыхал перед новыми
испытаниями. Что-то его ждет в заоблачных высотах?
Опять пересекался радиус. По правую и левую сторону тянулся второй
кольцеобразный коридор с рядами из тонких труб. Они тоже двигались.
Вероятно, от жары нагревался газ, объем диска увеличивался, а какие-нибудь
автоматические приборы контролировали это изменение, заставляя рычаги
сжимать упругую гофрированную оболочку.
Каркас диска напоминал не совсем обычное колесо. В нем находилось еще
два полых кольца. Пичуев решил, что вся эта конструкция чем-то похожа на
жилище крота. Тяжело пробираться по такому лабиринту.
Но вот будто бы и конец путешествию. Лампочка освещает двигатель,
закрытый цилиндр с изогнутыми цветными трубами и деталями, абсолютно
незнакомыми Пичуеву. Откуда-то доносилось гуденье и прерывистый треск.
- В какой же стороне искать хозяина? - спросил Дерябин, потирая шею и
поглядывая направо и налево по коридору. - Ау! - закричал он, прислушался,
но никто не ответил. - Честное слово, как в лесу!
Подойдя ближе, Вячеслав Акимович увидел, что двигателей было несколько.
Последний из них наполовину скрывался за поворотом. Двигатели располагались
по всей окружности диска, на равном расстоянии друг от друга. Пичуев
понимал, что старику вовсе не улыбалась перспектива пройти в узкой трубе
лишнюю сотню метров. Возможно, Пояркова надо было искать за ближайшим
поворотом, а может случиться, что найдешь его, только обойдя чуть ли не весь
коридор по окружности.
Бабкин протиснулся к Борису Захаровичу:
- Подождите здесь. Я мигом найду.
- Ничего ему не говори, - сурово предупредил Дерябин и, после того как
техник скрылся за поворотом, сказал, как бы извиняясь перед гостем: - Бедный
Поярков стал уже прятаться от нашего брата. Сами понимаете, всем хочется
примостить сюда лишний приборчик.
Вячеслав Акимович рассмеялся, догадываясь о причине беспокойства
старого инженера. Если бы техник сказал Пояркову о надвигающейся опасности,
то вряд ли он стал бы ее дожидаться. Нелегко найти человека в таком
лабиринте - пусть, мол, попробуют...
Скоро Бабкин вернулся. Указал направление и пропустил начальника с
гостем вперед, что было вежливо и к тому же предусмотрительно. Хороший
человек Поярков, но при данной ситуации встречаться с ним не хотелось.
Гуденье прекратилось как-то сразу. В наступившей тишине загремел голос
рассерженного конструктора:
- Ни одного грамма! Только через мой труп! Когда на ишака кладут один
мешок, он везет. Когда два - тоже везет. Положили третий - ишак
оборачивается и посылает хозяина к чорту.
Кто-то пытался убедить Пояркова:
- Но в процентном отношении...
- Никаких процентов! Мы уже сняли аппаратуру чичагинского института. Да
вы знаете Чичагина? Это - директор, от своего не отступится. Душу вынет. Но
все же пришлось ему согласиться с решением техсовета.
Вячеслав Акимович вздохнул. Обстановка, мягко выражаясь, неподходящая.
К этому мнению должен был присоединиться и Дерябин. Что же касается техника
Бабкина, то он держался иного мнения. Все равно, когда говорить с
конструктором. Ни сегодня, ни завтра Поярков не согласится на установку
каких бы то ни было аппаратов, коли утром выбросил из кабины аккумуляторную
батарею, тайно подключенную Бабкиным на всякий случай и для "абсолютной
надежности".
В металлической трубе раскатисто гремел голос Пояркова:
- Да что вы меня мытарите? Назначайте любую комиссию! А я умываю руки!
Нельзя работать, когда каждый за горло берет...
Бабкин чувствовал себя как внутри рупора огромного громкоговорителя.
Звуки теснились, ударялись о гладкую стену и ощутимым, словно ветер, потоком
мчались по трубе.
- Ни грамма! Ни грамма! - Голос оглушительно звенел, как металл, даже
стены трубы боязливо вздрагивали.
Борис Захарович обернулся и, заметив, что настроение гостя явно
понизилось, беспечно усмехнулся:
- Эх, если бы этот страх да к ночи... Ничего, он парень отходчивый.
Наконец возле одного из двигателей Пичуев увидел Пояркова. Из-за спины
Дерябина, шедшего впереди, трудно было рассмотреть лицо конструктора,
которого так жаждал встретить еще один представитель еще одного
исследовательского института. Пичуев понимал, что эта встреча пока не
обещает ничего хорошего, а потому замедлил шаги и стал наблюдать издали.
Дерябин должен был подготовить почву.
Пичуев появился из темноты, и Борис Захарович представил его Пояркову.
При упоминании о телевидении лицо конструктора болезненно
передернулось.
- Успокойтесь! - Борис Захарович похлопал его по плечу. - Миллионы
будущих телезрителей претендуют всего лишь на сто килограммов.
Поярков нетерпеливо застучал ногой по звенящему полу:
- Может быть, они вам подсказали, какую аппаратуру снять? Не обойдутся
ли они без метеоприборов вашей лаборатории? Тогда - пожалуйста! Мне все
равно.
- Шутки в сторону! - Дерябин вынул из кармана блокнот. - Я шел сюда с
готовыми расчетами.
По коридору бежал человек. Под ногами упруго вздрагивал и звенел
металл.
- Товарищ Поярков! - гулко, как из железной бочки, послышался голос. -
От-клик-ни-тесь!..
Бабкин поспешил ответить за него.
В блестящей трубе запрыгала чья-то тень.
- Вот... начальник... просил, - запыхавшись, говорил щупленький
паренек, протягивая записку конструктору.
Поярков несколько раз перечитал краткое послание начальника
метеоинститута, вскинул вверх упрямые брови.
- Приказано предельно облегчить нагрузку лаборатории, - сообщил он. -
Снять все возможное и невозможное. Освободить ячейки для аппаратов
Набатникова. Перед отъездом он просил что-то проверить. Дело срочное,
важное. Испытания послезавтра. Сейчас приглашаемся на совещание.
Пичуев растерянно взглянул на Бориса Захаровича. Все рухнуло. Миллионы
будущих телезрителей, о которых мечтали инженеры, пусть набираются терпения.
До них еще не дошла очередь.
...Удрученный ехал Пичуев в своей "победе" по Ленинградскому шоссе.
Быстрая езда успокаивала инженера, отвлекала от неприятных мыслей, и после
трудового дня домой он возвращался свежим, "как огурчик", - так говорила
мать Вячеслава Акимовича, встречая его на пороге квартиры. Сегодня она не
могла этого сказать. Сын выглядел усталым, озабоченным, рассеянно поцеловал
ее в лоб и прошел в кабинет.
Машинально развязывая галстук и переодеваясь в домашний костюм, инженер
думал о сегодняшней неудаче. Разговоры с Поярковым, затем с директором
метеоинститута ни к чему не привели. Вячеслав Акимович вместе с Дерябиным
помчались в министерство. Там выслушали внимательно, вежливо, но после
консультации в техсовете все же согласились отложить испытания телевизионных
устройств. Если бы раньше сообщили насчет этих возможностей и запланировали
испытания, то, конечно, и результат был бы другой. А сейчас надо вооружиться
терпением. Вероятно, месяца через три, после дополнительных исследований,
требуемых Набатниковым, после проверки аппаратуры некоторых других
институтов - они давно ждут своей очереди, - можно возвратиться и к вопросу
о телевидении.
"К тому же я не понимаю причин этой спешки, - заключил свою речь
уважаемый представитель главка. - Чем вызвана подобная скоропалительность?
Не думаю, что она будет содействовать высокому качеству испытаний. Поставим
их в план будущего года".
Конечно, Пичуев соглашался с этим - серьезные испытания готовятся
месяцами, а не днями. Но он был настолько взволнован, что любое промедление
казалось ему смерти подобно. Кстати, тут примешивалось и личное. Вячеслав
Акимович хотел просить директора института изменить план лаборатории,
которой он руководил. Работа по цветному телевидению на большом экране скоро
будет закончена. Нельзя ли предусмотреть в плане новое задание - по
увеличению дальности? Этим Пичуев займется с удовольствием. Еще бы! Самое
главное направление! Но эта работа только тогда займет подобающее ей место в
плане, когда пройдут предварительные испытания аппаратуры на летающем диске.
Не мог Вячеслав Акимович найти аргументы, чтобы доказать необходимость
срочных испытаний. Не мог он выдвинуть и еще один довод, о котором много
думал за последние дни. С точки зрения научной и практической инженера
интересовал путешествующий передатчик, потерянный студентами. Нельзя ли его
принять на большой высоте? Конечно, Пичуев не предполагал подниматься в
кабине летающего диска на высоту в двести километров. Современные устройства
позволяют управлять приемниками на расстоянии. Принятые в диске сигналы
телевидения - скажем, с "Альтаира" - возвратятся на Землю через маленький
передатчик. Вячеслав Акимович отлично представлял себе эту систему и видел
ее, как на чертеже. Надя будет сидеть возле телевизора, ловить передачу с
диска. На экране появится не туманное изображение Земли с высоты
ионосферного полета, а другая картинка, из которой можно узнать, что
делается перед объективом "Альтаира". Расчеты показывали, что если приемник
поставить в диск, прием "Альтаира" будет вполне возможен.
Суховат был Пичуев, но доброжелателен и, конечно, хотел помочь
студентам. Жалко будет, если труды их пропадут даром и аппарат затеряется
где-нибудь на складах. А это вполне возможно - кому же придет в голову, что
такое хитрое устройство принадлежит студенческому научному обществу одного
из московских институтов? Да не только труды пропадут, пропадет и плод
незаурядной смекалки молодого коллектива.
Надо бы поскорее найти "Альтаир", но, как ни странно, Пичуеву хотелось,
чтобы "передающая движущаяся точка" нашлась не сразу и, если возможно,
прочертила свой путь от Москвы до Каспия. Интересы науки превыше всего.
Мощность "Альтаира" известна, остальные данные тоже, поэтому, принимая его
на многокилометровой высоте, можно проверить все, что интересовало Вячеслава
Акимовича как с точки зрения теории, так и практического развития новой
системы "настоящего дальновидения".
Он решительно тряхнул головой, как бы желая отбросить все эти думы, что
волновали его последние дни, и прошел в столовую, к телевизору. Аппарат был
новой, совершенной конструкции, мог принимать разные волны и поставлен в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг