утащила его в подвал.
Время тянулось медленно. Неоднократно Медведев пытался связаться с
кораблем по радио, но всякий раз безуспешно.
- Вероятно, космическая пыль поглощает радиоволны, а через толщу недр
они пробиться не в силах, - объяснил Медведев.
- Настоящая огненная мышеловка! - встревожилась Таня. - Боюсь - туча
скоро не пройдет. А запасы кислорода у нас ограничены.
Целые сутки продолжалось феерическое горение пыли. Но вот искрящаяся
мгла поредела. В небе появился матовый диск Солнца. Слабый свет его залил
окружающую местность.
- Пойдем, Таня. Оставаться здесь дольше рискованно. Кислород...
- Понимаю. Но куда мы пойдем в этой серой дымке?
- Раз радио молчит, попробуем ориентироваться магнитным компасом. Пока
его стрелка всегда устойчиво держалась в одном направлении.
Космонавты пошли. Рация по-прежнему бездействовала. Уже должен был
появиться корабль, но его нигде не было видно.
"Не заблудились ли?" - с опаской подумал Медведев, начиная жалеть, что
доверился компасу. "Вдруг он показывает неверно?" - капитан проклинал себя
за неосторожность: ведь с ним была Таня. И вдруг... О, счастье! Он услышал
слабые сигналы приводной станции. Оказалось, что они шли в обратном
направлении, удаляясь от корабля.
- Таня! Поворачивай назад! Компас нас обманул.
Теперь, вслушиваясь в сигналы приводной станции, космонавты спешили
наверстать упущенное время. Связаться с кораблем пока было невозможно.
Хорошо, что хоть мощная корабельная станция смогла пробить пылевую мглу.
Посматривая с тревогой на часы и на индикатор кислорода, Медведев
пытался прикинуть, какое расстояние еще отделяет их от корабля. Воздуха в
скафандрах им могло хватить максимум на час.
Быстро бежали минуты. Истекал запас кислорода в скафандре. Дышать
становилось все труднее.
- "Циолковский!" - прокричал Медведев и усиленно начал радировать.
И то ли они приблизились к кораблю, то ли пылевая мгла поредела так,
что перестала действовать на радиоволны, но на корабле услышали Медведева.
- Капитан! Мы вас слышим! - передавала Женя, - Где вы? Отвечайте!
- Женя! Далеко ли до корабля? - не удержался и спросил Медведев. - У
нас кончается кислород!
- Капитан! Держитесь! К вам вышла танкетка!
Найдет ли их танкетка? Не задохнутся ли они без воздуха?
- Таня, как твое самочувствие? - спросил Медведев.
Девушка не ответила. Она остановилась и бессильно опустилась на черный
пепел, покрывавший почву. Медведев подхватил ее на руки и понес, с трудом
передвигая ноги.
"Только бы не упасть! Еще немного..."
В голове у Медведева гудело. Перед глазами плыли синие круги, уши как
будто, заложило ватой. Он ощущал, как силы постепенно оставляют его. Шаг,
еще один, третий...
Прорезая фарами вечерние сумерки, прямо на них двигалась танкетка.
Ноги у Медведева подкосились, он лишился чувств.
Придя в себя, капитан увидел, что находится в танкетке со снятым
шлемом. Над ним склонилось доброе, озабоченное лицо Кулько. Вот Алексей
улыбнулся, что-то сказал, а что - капитан не расслышал. Он приподнялся на
локтях, осмотрелся.
- Жива! Она здесь!
Рядом с ним лежала Таня и часто-часто дышала. Обессиленный, но
счастливый Медведев снова откинулся в кресле.
Вскоре танкетка остановилась. Медведева и Таню бережно перенесли на
корабль, уложили в постели. Медведев хотел было воспротивиться этому, но
пришлось смириться.
- Вы сейчас не капитан, а мой больной, - с показной строгостью заявила
Ярова, хлопотавшая возле него.
- Именно! - подтвердил Кулько, улыбаясь.
- Хорошо, хорошо! Скажите, когда отремонтировали танкетку?
- Во время электрической бури мы не прекращали ремонта. Ваше отсутствие
заставило нас торопиться. Вот и все.
- Молодцы! - Медведев закрыл глаза.
Непроглядная черная ночь, как всегда, быстро погрузила Цереру в ледяной
сон, Но еще более беспросветной, нескончаемой была ночь в глубоких
подземельях Фаэтии.
Дубравин очень долго не мог опомниться. Сначала не было никакого
ощущения, словно все ушло в небытие. Потом он то задыхался от недостатка
воздуха, то дрожал от холода, то стонал от нестерпимой боли в плече и груди.
Глаза застилала мутно-белая пелена. Сознание работало плохо.
Голову будто сжали железными тисками. И снова жгучая боль пронизывала
тело. Дубравин вскрикнул и открыл глаза.
- О - о! - жалобно простонал он. Невыразимое страдание слышалось в этом
стоне.
- Уйди! Прочь! - бессвязно шептал космонавт, И рука, вскинутая кверху,
снова бессильно упала на грудь.
Опять тяжелое забытье, сопровождаемое неровным дыханием да судорожными
движениями. Так мечется в бреду человек.
Сколько времени продолжалось такое состояние - день, неделя, месяц, -
Дубравин ни за что не мог бы определить. Яркая электрическая вспышка, удар -
а дальше... Наконец он с трудом открыл отяжелевшие веки. Над ним, освещенный
тусклым голубоватым светом, низко опускался сводчатый потолок. Гладкие
стены. Ложе. Непослушными руками космонавт ощупал одеяло, которым был укрыт.
Шелковистое, оно приятно холодило.
Боль в теле не утихала, особенно на плече и в месте ожога. Но не она
заботила сейчас Дубравина. "Что же все-таки - произошло? Где товарищи? Что
со мной? Неужели я у фаэтов? И один. Тогда где же они и каковы их намерения?
Однажды перед ним промелькнуло какое-то беглое видение и скрылось, он это
прекрасно помнит. Или это было в бреду?"
Мысли утомили, и силы оставили Дубравина. Он снова впал в полузабытье.
Вдруг космонавт вздрогнул. К его разгоряченному лбу прикоснулось что-то
холодное. Он медленно открыл глаза и, чуть не вскрикнув от удивления, замер.
Над ним склонилось почти человеческое лицо. Продолговатое, потрясающе
бледное, изборожденное сотнями морщин, с острым носом и настороженными
ушами, обрамленное клочками серых, как пакля, волос.
Дубравин лежал не шевелясь, затаив дыхание. Леденящий холодок
закрадывался в душу. А голова незнакомца продолжала покачиваться на тонкой
шее, вперил в космонавта неподвижный взгляд бесцветных, глубоко сидящих
глаз.
"Так вот какие эти фаэты", - подумал Дубравин.
Но вот житель Цереры издал какой-то мелодичный звук и отошел. Высокий,
худой, он был одет в странную голубую одежду, висевшую на нем мешком.
Длинные руки болтались в свободных рукавах.
Дубравин посмотрел по сторонам. На низком столике, стоявшем возле ложа,
он увидел блюдо с небольшими синеватыми плодами и прозрачный сосуд,
наполненный бесцветной жидкостью.
"За мной ухаживают!" - у космонавта отлегло от сердца. И только сейчас
он ощутил, что ему страшно хочется пить. Дубравин осторожно поднес сосуд ко
рту и сделал небольшой глоток. Внутри приятно зажгло, голова закружилась,
боли заметно утихли.
"Лекарство, очень сильное лекарство", - мелькнула у Дубравина мысль, и
он забылся глубоким сном.
После этого у своего изголовья Дубравин не раз видел старого фаэта. Но
однажды следом за ним в таком же голубом одеянии, только расшитом золотыми
узорами, вошла бледнолицая девушка. Серые волосы ее были собраны в семь
пучков, которые торчали на голове веером. Несмотря на бледность, угловатые
черты лица казались привлекательными. "Ну и прическа!" - невольно удивился
Дубравин. Несколько минут старик и девушка, изредка поглядывая на больного
космонавта, о чем-то переговаривались между собой на певучем наречии. Потом
они, не тревожа Дубравина, удалились.
Отныне за ним начала ухаживать фаэтянка. Старик больше не появлялся.
Дубравин стал поправляться, быстро набираться сил. Фаэтянка регулярно
навещала космонавта. Не раз он пытался заговорить с лей, но она
останавливала его предостерегающим жестом. Однажды, словно поняв намерение
Дубравина, фаэтянка показала на себя и полуспела:
- Ни-лия! - и, переждав немного, снова повторила: - Ни-лия!
- Понял! Ясно! - обрадовался Дубравин. - Тебя зовут Ни-лия, - и,
повторяя движения девушки, ткнул пальцем себя в грудь. - Вася! Вася!
- Ва-си-я! - по-своему пропела фаэтянка и плавно закивала головой.
С этого дня они пытались разговаривать между собой.
Дубравин узнавал от Ни-лии новые для себя названия предметов и старался
уловить тончайшие оттенки в незнакомых мелодичных словах. Он поставил своей
целью овладеть секретом языка фаэтов, что еще можно было делать в его
положении!
А беспокойство не проходило. Часто показывая наверх, космонавт приводил
Ни-лию в большое смятение. Он пытался спросить фаэтянку о своих товарищах,
возможности связи с ними, выхода на поверхность. Но она только в ужасе
махала руками и закрывала глаза.
В одно из занятий языком фаэтов, которые Ни-лия охотно проводила с
Дубравиным, они дошли до понятия "время". Узнав, сколько дней он пролежал в
постели, космонавт был поражен.
- Ни-лия! Что ты говоришь! - с горечью воскликнул он. - Три месяца! О -
о! Все пропало! Ты пойми, наш космический корабль, наверно, уже улетел на
Землю.
Добрую половину того, что сказал Дубравин, Ни-лия не поняла, а со
своими слабыми познаниями языка фаэтов он не смог выяснить, как на Церере
счисляют время. Да и до этого ему сейчас было. Схватившись руками за голову
Дубравин в отчаянии упал на подушку.
На следующий день Ни-лия принесла странный прибор, похожий на корону, и
шкатулку, увитую множеством нитевидных проволочек.
- Ва-си-я! Я хочу помочь тебе хорошо запомнить наши слова.
- С помощью вот этого прибора?
- Да, да!
- Интересно!
- Надень корону на голову, - Ни-лия подала космонавту прибор и
присоединила к нему несколько тонких проводников от шкатулки. - А теперь
нажми любую кнопку. Фаэтянка показала, как это нужно сделать.
Дубравин надавил на одну из кнопок и чуточку опешил.
- Так... Вижу - море, темные волны, белую пену прибоя, камни, гальку,
животных, похожих на тюленей, - приговаривал он восторженно. Одновременно
слышу их названия! Что это такое? Звуковой фильмоскоп?
Ни-лия объяснила космонавту, что прибор правильно было бы назвать
электропамятью, хотя токи, которыми он действует на мозг, не превышают и
миллионной доли энергии, зажигающей самую маленькую лампочку.
- Примечательно то, что все предметы, которые покажет прибор, навсегда
останутся в твоей памяти.
- Похоже на то, - не переставал удивляться Дубравин. - Море, волны,
камни - на Церере? Ты почему-то никогда не говорила мне об этом.
Фаэтянка не ответила, будто не расслышала, о чем спросил космонавт.
- Только не переутомляй себя короной.
Миновала еще неделя. Дубравин мог уже подолгу сидеть в кресле и даже
иногда двигался по каземату, как он называл комнату за ее низкие своды.
Занятия языком фаэтов не прекращались. В свою очередь Ни-лия заучила
несколько русских слов. Между космонавтом и юной жительницей Цереры
завязалась настоящая дружба.
- Вникай, а чего не поймешь - спрашивай, - объяснял Дубравин. - Мы
прилетели с далекой Земли. Из цветущей страны. Называется она - Союзными
Республиками. Наши люди построили самое справедливое общество, пользуются
всеми благами природы и цивилизации. Они свободны, равноправны, их труд идет
на общество, для народа, и в этом для них высшее счастье. В часы отдыха и
молодые, и старые занимаются спортом, гуляют, посещают театры, музеи, читают
книги.
В другие дни он рассказывал ей про межпланетную станцию и космический
корабль "К. Э. Циолковский".
Ни-лия, постигая сказанное Дубравиным, покачивала головой. Изредка ее
лицо омрачала печаль.
- А тебе разве нечего сказать о своей планете? - пытался вызвать
фаэтянку на разговор Дубравин. - Отчего она такая мрачная, неприветливая?
Где остальные фаэты? Почему на поверхности планеты все города разрушены?
Видно было, что Ни-лия хранит какую-то большую тайну и не решается
посвятить в нее прилетевшего из космоса человека.
В одну из таких бесед Дубравин узнал от девушки такое, что буквально
ошеломило его. Оказывается, в живых осталось только семнадцать фаэтов. Двое
из них, самых старых и дряхлых, уже не в состоянии были ходить и покорно
ожидали смерти. Старец, которого видел Дубравин, - это дед Ни-лии - Ми-дион,
мудрый и добрый фаэт. У фаэтянки есть еще старший брат по крови. У него
маленькие фаэты. Одна подруга погибшего фаэта тоже имеет малышей.
- История наша безрадостна и печальна, - заключила свой короткий
рассказ Ни-лия. - Ми-дион как-нибудь все тебе объяснит. Он ждет твоего
выздоровления.
- Почему осталось в живых так мало фаэтов? - спросил Дубравин у
Ми-диона, когда тот опять появился в комнате и начал с ним беседовать.
- Несколько лет назад у нас возник мор. Страшная болезнь! За короткий
срок она унесла в царство смерти более двухсот фаэтов. Против нее даже
элексир жизни оказался бессильным. Последнюю тяжелую потерю мы испытали,
когда большой метеорит разбил нашу подзорную башню с увеличительной трубой,
а вместе с ними и станцию беспроволочной эфиросвязи. - Старец замолк,
полузакрыв глаза. Тонкие пальцы его заметно дрожали. - Она была разрушена
задолго до вашего появления. В подзорной башне, выходившей на поверхность
планеты, погибли четыре моих внука по крови самые сильные, самые
талантливые. Это несчастье отняло у нас все: радость жизни, надежду на
будущее. Злосчастный случай! Он оборвал наши эфиропередачи, которые мы
посылали в звездное пространство.
- Фа! Фа! Фа! - пропел Дубравин начало мелодии, которую он принял из
космоса на "Комсомолии".
Ми-дион сразу изменился в лице, затряс длинными руками.
- Так вы... вы уловили наши позывные, - бессвязно, в сильном волнении
лепетал он. - У - у - у! Прилетели по зову!
- Да, да! - обрадовано повторял Дубравин. - Теперь расскажите, что же
все-таки случилось?
Глаза старца потухли, опять стали безжизненными.
- Потом, не сейчас, - отмахнулся он и расслабленными, неуверенными
шагами пошел к дверям, беспрестанно покачивая головой.
Так росло число однообразных часов, проведенных Дубравиным в каземате.
Вскоре он в сопровождении Ни-лии начал совершать прогулки по подземельям
Цереры. Он открывал все новое и новое для себя. С изумлением осматривал
космонавт сложнейшие технические сооружения, воздвигнутые в недрах планеты
чуть ли не два тысячелетия тому назад.
Чтобы построить здесь, в глубине, все это, нужно многое знать. Фаэты,
оказывается, далеко ушли в своем развитии. "Нет, это не дикари, а способные
существа, - думал Дубравин. - Странно, из чего сделаны толстые стены
подземелья? Как сказала Ни-лия, они - из особого сплава, очень прочные,
твердые и гибкие. По-видимому, они способны выдерживать огромное давление. А
энергетическое хозяйство! Это целый комплекс атомных и электрохимических
установок с разными двигателями и механизмами".
Дубравин постепенно разбирался в принципе действия сложных установок.
Работа их в большинстве своем была основана на знакомых физических законах,
общих для всей Вселенной.
- Как вы управляетесь со всем этим? - поинтересовался Дубравин у
Ни-лии, показывая на машины.
- Нас выручают саморегуляторы, крохотные, механические помощники. Они
заменяют труд многих фаэтов, являются бдительными сторожами. Саморегуляторы
поддерживают нужное тепло в помещениях, подают воду, очищают воздух,
сигнализируют обо всем здесь происходящем. И не только тут. Это они
известили о твоем приходе и о том, что ты пострадал от разряда, сорвавшегося
с эфироантенны. Мы услышали твои сигналы по эфиру, хотели связаться с тобой,
но неудачно: чуть не убили тебя.
Теперь Дубравин все вспомнил и понял.
- За все саморегуляторы, - продолжала Ни-лия, - мы благодарим предков.
Они снабдили нас: умными машинами и запасами ядерного топлива.
- Как же вы рискнули спасать меня, не зная, кто я и зачем пришел к вам?
- Если бы ты не пострадай, мы, может, поколебались открыть тебе вход. А
сам бы ты к нам не проник. Наши стены настолько крепки, что даже выдержали
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг