Они помолчали, глядя на ребятишек, которые водили хоровод вокруг
одиноко стоящего клена.
- Послушай, Линда, что бы ты сказала, если бы я... исчез? - проговорил
Арбен.
- Исчез? - не поняла Линда.
- Да.
- Ты уезжаешь?
Арбен покачал головой:
- Не то, цыганочка. Вообще-то я и рад бы, но от себя ведь не уедешь.
Нет, я о другом. Что, если бы я совсем исчез? Ну, как говорится, растворился
в небытии?
- Брось говорить загадками, Арби, - попросила не на шутку встревоженная
Линда.
- Я говорю по существу.
- Как ты смеешь! - выпалила Линда и схватила Арбена за руку. - Я
понимаю, тебе сейчас плохо. Но все равно это великий грех...
- Я не собираюсь впадать в грех.
- Я тебя поняла, Арби. Ты решил покончить с собой. Разве ты не знаешь,
что жизнь дарована нам...
- Успокойся, - перебил Арбен. - Я вовсе не помышляю о самоубийстве.
- Ну, тогда выкладывай, что ты задумал, - приказала Линда.
Арбен замялся.
- Ну?
- Видишь ли, ансамбль микрочастиц, которые расположены в определенном
порядке...
Линду осенило:
- Тебе предлагают опасную работу?
- Вроде того.
- И нельзя отказаться?
- Можно.
- Тогда откажись, Арби. - Линда пристально глядела на него.
Мимо беседки проехал на автокаре мороженщик. Арбен проводил машину
взглядом.
- То, о чем идет речь, очень важно для меня, - произнес он, когда
пестрый, сплошь оклеенный рекламными листами автокар скрылся за поворотом.
- Говори яснее, Арби.
- Поверь, цыганочка, я не могу все сейчас сказать тебе, но если дело
выгорит, будет отлично.
- В твоем нынешнем состоянии ты не можешь браться за опасное дело.
- Именно в моем состоянии это необходимо.
- И ты можешь в результате, как это ты говоришь... исчезнуть?
- Это в худшем случае.
- А в лучшем?
- В лучшем - я изменюсь, стану совершенно другим...
- Так и говори! Ох и путаник же ты, Арби! "Исчезну, исчезну!"... Ты
задумал сделать себе пластическую операцию? Угадала? Признавайся!
- Пластическая операция, - медленно повторил Арбен, отвечая каким-то
своим мыслям. - Пожали, верно. Только не лица, а души.
- Ты говоришь загадками, как Ньюмор.
- При чем здесь Ньюмор? - вдруг закричал Арбен, да так, что девушка
вздрогнула.
- Тихо, Арби, милый, - испуганно произнесла Линда. - Я не думала тебя
обидеть.
Он успокоился так же неожиданно, как вспылил. Он сидел вялый, поникший,
безвольный. "Словно обреченный", - подумала Линда.
- Сыграем? - предложила она, чтобы отвлечь Арбена от неприятных мыслей.
- Давай, цыганочка, - оживился Арбен. - Я сегодня в форме. Придумывай
тему.
Игра состояла в том, что Линда задавала тему, а Арбен тут же
импровизировал.
Девушка задумалась.
- Осень, - сказала она. - Мне сейчас привиделось: осень- это я. Бреду
по дорогам, из рощи в рощу, из города в город, смотрю в небо, затянутое
тучами, осыпаю с деревьев пожелтевшие листья, стучусь в дома и говорю: люди,
готовьтесь к зиме, холоду, снегу. Зима будет суровой... Не все переживут ее.
Я бреду босая, ноги мои изранены, и мне зябко...-повела Линда плечами. -
Бреду - и нет конца моему пути...
- Хорошо! - жестом остановил ее Арбен и потер лоб, сосредоточиваясь.
Знакомое сладкое и тревожное чувство, испытанное полчаса назад, снова
охватило его, и он медленно начал:
Босоногая осень брела по болотам,
Оставляла слезинки на травах колючих
И стояла подолгу, следя за полетом
Улетающих птиц и скучающих тучек.
Зябко кутала белые плечи в туманы,
Понапрасну стучалась в холодные зданья
И смотрела на горы, леса и поляны,
Опаленные кротким огнем увяданья.
А ночами украдкой она уходила
От тропинок подальше, в тягучую роздымь,
И, вздыхая от жажды, до света ловила
Запрокинутым ртом водянистые звезды.
- Молодец, Арбен! - Линда поцеловала его.
- Придумай еще тему.
- Не надо, - встревожилась Линда.
- Я прошу тебя, цыганочка, - настаивал Арбен. - Я чувствую такой прилив
сил, что готов мир перевернуть, как Архимед. Только дай мне точку опоры.
Ну?..
- Ты губишь себя.
- Линда!
- Ладно, - сдалась девушка. - Только сочини немного, строчки четыре, не
больше.
- Я жду.
- Помнишь, как ты в прошлый раз провожал меня домой? Мы стояли подле
парадного, над крышей висела луна, а потом на луну набежала небольшая тучка
и закрыла ее середину, и ты сказал, что...
- Луна напоминает баранку.
- А потом на карнизе появилась кошка, - продолжала девушка. -
Пушистая-пушистая. Она шла медленно и обнюхивала карниз. А потом
остановилась и посмотрела на нас. Помнишь, что ты сказал?
- Что кошка - это не кошка, а житель чужой планеты, который впервые
увидел землян.
- На всю эту картину тебе дается четыре строки.
- Рифмы должны быть?
- Желательно.
Арбен сцепил пальцы рук, задумался и прочитал чуть нараспев, подражая
пастору методистской церкви:
Дремлет лунная баранка,
И, с презреньем глядя вниз,
Кошка-инопланетянка
Дегустирует карниз.
- Браво, Арби! - не удержавшись, Линда несколько раз хлопнула в
ладоши. - Ты сегодня превзошел себя.
"А Линда права, - подумал Арбен, чувствуя, как возбуждение сменяется
глубокой апатией. - Мне сегодня предстоит бессонная ночь, полная кошмаров.
Ну и ладно! Может, я импровизировал сегодня в последний раз? Вдруг этот дар
небес исчезнет, когда Ньюмор начнет осуществлять свой проект?.."
Они сидели в беседке до самой темноты. Арбен все оттягивал минуту
расставания, словно видел девушку в последний раз.
Вдоль аллеи зажглись фонари, похожие на желтые одуванчики, гуляющих
становилось все меньше: каждому в городе было известно, что в позднее время
в парке прогуливаться небезопасно.
- Пойдем, - сказала Линда.
- Погоди немного, - удержал ее за руку Арбен.
- А если бандиты?
- Через несколько дней, возможно, я буду сильнее всех этом городе, -
произнес Арбен не то в шутку, не то всерьез. - Тогда я любых бандитов смогу
расшвырять, как котят. Что ты скажешь на это, цыганочка?
- Туман, мистика... То ты исчезнешь, то изменишься, то станешь сильнее
всех. Как это все понимать?
- Не могу я сейчас сказать тебе всего, цыганочка, - помрачнел Арбен.
Линда сгорала от любопытства, но чувствовала, что расспрашивать Арбена
не следует. Если б хотел и мог - сам рассказал бы.
Из полутемной глубины аллеи показалась маленькая фигурка. Это был
мальчуган. Можно было подумать, что мальчик заблудился, не держись он
уверенно и спокойно. Видимо, просто возвращался с прогулки домой,
оставленный без присмотра беспечными родителями.
Под фонарем близ беседки мальчик остановился и принялся надувать
воздушный шарик. Легкая оболочка быстро наполнилась воздухом, вскоре на ней
во всю рожицу улыбался оранжевый паяц с огромными ушами.
Закончив свой труд, мальчуган несколько раз подбросил шарик вверх,
словно волейбольный мяч. Шар опускался медленно, как бы нехотя.
"Так, наверно, играют в мяч на космическом корабле, в условиях
невесомости", - подумала Линда. В космосе она еще ни разу не бывала: летать
в Пространстве простой продавщице не по карману, даже если она работает в
таком шикарном универсаме, как ВДВ...
Забава мальчика кончилась неудачно. Он успел сделать всего несколько
шагов, когда импровизированный мяч опустился на кустарник и испустил дух,
наткнувшись на что-то острое.
Легкий хлопок - и шара как не бывало. Быстро съежившись, исчез
улыбающийся паяц.
Линда прошептала:
- Паяц погиб.
- Мир погиб, - откликнулся Арбен.
Огорченный мальчуган повертел в руках лоскуток - все, что осталось от
шарика, - безуспешно попытался надуть его, затем отшвырнул негодную игрушку
в сторону, за кусты и двинулся дальше, вскоре скрывшись за поворотом аллеи.
Шар, которым играл мальчишка, всколыхнул в душе Линды давнее детское
воспоминание, вызвав образ "всевидящего ока".
Когда мальчуган исчез, Арбен вдруг попросил у Линды записную книжку и,
быстро листая, раскрыл ее на чистой странице. Он написал что-то, зачеркнул,
вывел снова. Фонарь близ беседки давал скудное освещение, поэтому Арбен
низко склонился над книжкой.
Писал он долго.
Линда отчаянно продрогла, но боялась произнести слово, чтобы не
помешать Арбену. Она лишь молча посматривала на его хмурый лоб и плотно
сжатые губы.
Аллея уже совершенно опустела, когда Арбен поставил наконец точку,
закрыл записную книжку и протянул ее Линде, негромко сказав:
- Я теперь - словно мяч, из которого выпущен воздух.
Девушка сделала попытку раскрыть книжку, Арбен остановил ее:
- Не сейчас, Линда. Дома прочтешь.
Они пошли к выходу.
Сегодняшнее свидание оставило в душе девушки неприятный, тревожный
осадок, его не смогло снять даже искусство Арбена в импровизации, неизменно
поражавшее Линду. На душе было тревожно.
У выхода из парка змеилась бесконечно бегущая лента, спина ее,
истоптанная тысячами ног, неровно лоснилась в свете мерцающих панелей.
Линда предложила:
- Пойдем на подземку?
- Ненавижу лезть под землю, - пробурчал Арбен. - А ты что, замерзла?
- Нет, ничего, - ответила Линда, у которой зуб на зуб не попадал.
Едва молодые люди ступили на ленту, осенний ветер набросился на них с
удвоенной яростью.
Арбен снял куртку и накинул ее на плечи девушки.
Улицы, по которым они проносились, были безлюдны: здесь, вдали от
центра, город, населенный трудящимся людом, засыпал рано.
- Город вымер, - нарушил долгую паузу Арбен.
- Окна светятся, - возразила Линда.
- Ну и что? Люди вымерли, а панели остались гореть, - упрямо мотнул
головой Арбен.
- Ты слишком мрачно настроен... Даже не рассказал мне про свой день.
- Нечего рассказывать.
- Как ты поранил руку?
Арбен буркнул:
- Расскажу в другой раз.
Линда согрелась под курткой Арбена, и настроение ее немного улучшилось.
- Когда теперь увидимся, Арби? - спросила она. - Завтра понедельник, и
я могла бы отпроситься пораньше.
- Не знаю, как теперь у меня сложится, цыганочка. Все зависит от того,
как пойдет новое дело, о котором я тебе говорил, - сказал Арбен.
Когда они прощались, Линда спросила:
- У тебя теперь совсем не будет свободного времени?
- Пока не знаю. По видеофону договоримся, - ответил Арбен, голос его
звучал глухо.
Придя домой, Линда, как всегда, прежде всего набросила цепочку на
дверь - городские власти усиленно советовали это всем гражданам ввиду
участившихся налетов грабителей на квартиры. Затем села в качалку, зажгла
торшер и вытащила из сумочки записную книжку.
Поначалу от внезапно подступившего волнения девушка не могла ни слова
разобрать из того, что написал Арбен, - у нее почему-то внезапно мелькнула
мысль, что это последняя его записка, нечто вроде завещания, и что они
никогда больше не увидятся. Наконец, продираясь сквозь частокол зачеркнутых
строк и фраз, слово за словом она прочитала:
Разбегались галактики, тлели светила,
Словно угли в жаровне под жарким дыханьем,
Было утро Вселенной, и мир расширялся,
И летели гонцы на восток и на запад,
И на юг, и на север,
И звездные зовы
Вдаль манили,
И не было свету предела.
Но одна только звездочка тихо грустила,.
Потому что, разумной, ей было известно, -
Что Вселенная вскорости станет сжиматься,
Словно мяч, из которого выпущен воздух.
Линда задумалась. Записная книжка соскользнула на пол, но она не стала
за ней нагибаться.
Что он задумал, непутевый Арбен? Почему так рассердился, когда она
невзначай упомянула Ньюмора? Ревнует? Чепуха. Арбен ведь знает, что она и
Ньюмор - друзья детства, что между ними ничего не было, да и не могло быть,
настолько они разные.
Хотелось есть, но Линда чувствовала себя настолько усталой и разбитой,
что не было даже сил подняться, чтобы пойти на кухню и приготовить себе
что-нибудь.
"Я чувствую себя совсем разбитой", - сказала чашка, упав с полки", -
припомнила Линда слова Ньюмора, которые тот произнес по поводу разбитой
некогда чашки саксонского фарфора.
Вот и она сейчас чувствовала себя такой же разбитой.
"Отдохну немного, потом встану и поем", - подумала Линда сквозь тяжелую
дрему.
Она так и уснула в кресле. В эту ночь ей приснился паяц, который
улыбался с воздушного шарика. Из шарика выпустили воздух, и паяц погиб.
...А потом из беседки, в которой они сидели, вышел Арбен и подобрал
лопнувший шар.
Сон Линды был удивительно четким. Она ясно видела, как, вернувшись в
беседку, Арбен старательно перевязал ниткой проколотое место, затем принялся
надувать шар.
- Осторожно, - сказала Линда, - он может разорваться.
- Не беспокойся, - ответил ей Арбен. - Этот шарик - наш мир, а мир не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг