Владимир Дмитриевич Михайлов
ДАЛЬНЕЙ ДОРОГИ
1.
Волгин не любил наглых. Этот же забор был нагл. Он само-
довольно усмехался. На его гладких выше человеческого роста
металлопластовых плитах при желании можно было прочесть на-
писанную незримой и неощутимой краской надпись: "Вот я, бес-
конечный, непреодолимый! Не пытайся обойти, не ищи способа
проникнуть внутрь. Умерь любопытство. Да и что тебе до того,
что кроется за моей спиной? Разве сам я - не сооружение,
достойное почтительного взгляда? Смотри. Налюбовавшись же -
иди прочь!".
Волгин не внял этому разумному совету, который прозвучал
в его ушах так явственно, будто и впрямь был произнесен или
хотя бы начертан резкими литерами. Внимательно осмотрев за-
бор и определив его высоту, он воровато поглядел направо,
потом налево. Затем он повернулся и действительно зашагал
прочь, продолжая обшаривать глазами окрестность.
Пройдя двадцать с лишним шагов, Волгин остановился и
вновь обратился лицом к препятствию. Секунду он стоял на
месте, затем кинулся, внезапно и стремительно. Могло пока-
заться, что он хочет повергнуть забор, ударившись о него
всей своей немалой массой. На самом деле все было гораздо
прозаичнее: Волгину был нужен разбег для того, чтобы вклю-
чить микродвигатели.
Через несколько мгновений он уже сидел на заборе, сосре-
доточенно разглядывая открывшийся взгляду пейзаж. За самодо-
вольным сооружением росла такая же трава и такие же группы
кустов, видневшиеся тут и там, немного оживляли скучную кар-
тину. Метрах в трехстах белел уютный домик, а большие и
действительно ничего не было. Так что забор, похоже, высился
тут зря.
Волгин знал, что не зря.
Поерзав, он съехал вниз, как ребенок съезжает со стула.
Приземлился на корточки, затем, пригнувшись, сделал несколь-
ко шагов. Когда между ним и белым домиком оказался ближайший
куст, Волгин выпрямился и облегченно вздохнул. Потом стал
осматриваться, подолгу задерживаясь взглядом на каждой не-
ровности почвы, на каждом, сколько-нибудь крупном камне.
Один из камней заинтересовал Волгина больше остальных.
Волгин шагнул, приближаясь. На миг на его лице возникла
брезгливая гримаса. Но уже в следующее мгновение, совладав с
чувствами, он негромко позвал:
- Рамак! Послушайте, рамак...
Он предвидел неожиданности, и все же, не выдержав, отпря-
нул: камень рос.
Не камень, вернее, а то, что Волгин назвал рамаком. Неч-
то, похожее на обруч, около метра в диаметре и сантиметров
тридцати высотой, плашмя лежало в высокой траве и до послед-
него момента не было заметно, камнем же казалась выступавшая
над зеленым покровом земли округленная башенка серо-коричне-
вого цвета. Теперь башенка быстро поднималась, потому что в
лежащем кольце, как оказалось, скрывались другие, вдвинутые
одно в другое, как колена старинной подзорной трубы, а сей-
час плавно выдвигавшиеся. Волгин на всякий случай отступил
еще на шаг; к этому времени башенка достигла уже двухметро-
вой высоты и остановилась.
- Я рамак, - проговорил приятный голос, исходивший, как
определил Волгин, из башенки. - Добрый день, человек. Зачем
вы пришли?
Волгин молчал, тяжело дыша.
- Говорите, - сказал рамак. - Время дорого, человек. Ваше
медленное, и мое быстрое время.
Волгин откашлялся; ему было трудно выговорить слово, как
будто кто-то держал его за горло.
- Ага, - пробормотал он наконец. - Значит, такой вы и
есть. - Он произнес "вы" совершенно машинально, словно обра-
щаясь к человеку.
- Да. Я рамак: разумная машина космоса.
- Я думал, вы больше похожи на нас.
- Зачем?
- Вот именно, - сказал Волгин. - Зачем? Все равно, у нас
не может быть ничего общего. Вы - машина.
- Вы тоже, - сказал рамак. - Но я - разумная машина.
- Ах, ты... - выдохнул Волгин, сжимая кулаки.
- Что вы хотите сказать еще, человек?
Но Волгин снова смирил себя.
- Это я скажу не здесь. И не вам.
- Идите, человек! - сказал рамак. - Сколько ушло времени!
Он произнес это прежним - ровным, приятным голосом.
- Можете ли вы подняться сами? В противном случае я помо-
гу вам.
- Не нужно, - сказал Волгин, не пытаясь более скрыть отв-
ращение.
Разбежавшись, он включил микродвигатели и поднялся в воз-
дух. Перелетая через забор, оглянулся. На крыльце домика
стоял человек. Руки его были подняты к лицу; кажется, он
смотрел в бинокль.
- Вот с тобой мы еще поспорим, - пробормотал Волгин,
опускаясь на землю с внешней стороны ограды. - Но этот прав:
потеряно очень много времени. Торопиться, торопиться! Иначе
они уйдут, и тогда их уже не остановишь!
И он торопливо зашагал к одинокому дереву, в тени которо-
го стоял его аграплан.
2.
Из-за приоткрытой двери доносились голоса.
- А это?
- Это и есть конус церебропушки.
- Не сказал бы, что он похож на конус.
- Сходство было в первом варианте. Потом пришлось доба-
вить.три магнитных линзы, для тонкой фокусировки. Вот и по-
лучилось...
Голоса звучали свободно; так говорят люди, когда их не
слышит третий. Один голос - юношеский, ломкий - был свой,
привычная деталь обстановки. Другой - взрослый, глуховатый -
чужой. Вроде бы незнакомый. Хотя что-то в глубинах памяти,
кажется, резонировало с ним; дрожала какая-то струнка, но
чересчур тихо. Если нырнуть в воспоминания...
- Вообще-то вам повезло. Потому что уже сегодня вечером
попасть к нам никому не удастся: начнем подготовку к решаю-
щему эксперименту.
- О! - взрослый голос благопристойно удивился. - И какова
цель?
...Нет, вряд ли в памяти что-нибудь отыщется. Просто оче-
редной любопытствующий; прибыл поинтересоваться, какими та-
кими чудесами пахнет в этой части вселенной. Ну, пусть поню-
хает в меру. У нас нет секретов, мы-то забором не отгоражи-
ваемся!
У Витьки, лаборанта, ангельское терпение: объясняет уже в
сто какой-то раз. Мог бы избавиться от гостя и побыстрее.
Выйти, прекратить?
Не стоит. Раз уж удалось незамеченным проникнуть в собс-
твенный кабинет - сиди и работай. Ибо великие дела предстоят
нам...
Волгин сделал несколько неслышных шагов от окна. Ступать
бесшумно при волгинских размерах и весе было нелегко. Зато
голоса стали слышнее.
- Цель?..
Витька сделал интригующую паузу. Немного, правда, затя-
нул. Самую малость.
- Цель, по существу, можно сформулировать так...
Еще пауза, на этот раз с соблюдением меры. И - совершенно
небрежно, этак между прочим:
- ...Создание нового человека. Именно так!
Интересно, как этот: изумится сразу, или начнет докапы-
ваться до сути?
- Нового? Чем же он будет отличаться от старого?
Копается. Из въедливых.
- О, многим!
- Четыре руки будут, что ли?
Прикинулся недоумком. Ходят, отнимают время. Времени ма-
ло, тот рамак был прав. И все-таки мы успеем. Эксперимент
поставим. И заставим многих задуматься.
Может быть, одного эксперимента будет мало? Ведь резуль-
тата придется ждать долго, долго... Придумать еще что-ни-
будь? Что же можно придумать?
- ...Почему - четыре руки? Анатомию и физиологию мы не
затрагиваем. Психика - вот главное!
Правильно, только так кричать не следует.
- Ведь основным рубежом в исследовании космоса сейчас яв-
ляется именно рубеж психический. Не при полетах в Солнечной
системе, конечно. При достижении отдаленных миров, при их
освоении, приспособлении для жизни. Бесконечность расстоя-
ний, разлука навсегда, смена поколений в полете - все это
слишком гяжело для человеческой психики. А ведь это не глав-
ное. Основное - то, что человек в космосе никогда не 1увс-
твует себя дома. Космос - всегда враждебная среда.
- Это не ново.
- Но от этого никому не легче, не правда ли? До тех пор,
пока человек не почувствует себя в пространстве - своим, он
не сможет по-настоящему приняться за осуществление своей за-
дачи: расселения в Большом космосе. Следовательно, психика
человека нуждается в некоторой перестройке...
Интересно, когда твои взгляды высказывает кто-то другой.
Слышишь все словно в первый раз. Каждое слабое место само
бросается в глаза. Но ведь пока что слабых мест не было?
Нет. И не должно быть. Но послушаем еще.
Волгин откинул кресло у рабочего стола. Уселся и закрыл
глаза, чтобы лучше воспринимать звуки.
- ...А механизм влияния вас не интересует?
- Но я, кажется, вас задерживаю?
- Ладно. Садитесь и старайтесь понять.
Послышался свистящий шорох; это Витька чересчур сильно
двинул стул. Волгин зажмурился. Сейчас эта принадлежность
мебели врежется в кристаллическую путаницу, именуемую конт-
рольным блоком (правильнее было бы назвать ее контрольной
кучей), возвышающуюся посредине лаборатории. Миновать ее,
судя по тому, откуда доносились голоса, стул никак не мог.
Три, два, один...
Звона не последовало. Адресат сумел все-таки перехватить.
Недурная реакция. Хорошо. Во-первых, не пострадал блок.
Во-вторых...
Во-вторых, если не очень привередничать, то вообще все
хорошо.
Волгин позволил себе на минуту расслабиться в кресле.
Взгляд его лениво скользил по столу. Не в поисках чего-либо,
а так - отдыхая. На столе все было знакомо, все на своем
месте: прежде всего - порядок. От раскрытой рабочей тетради
взгляд пополз дальше, ни на чем не намереваясь задерживать-
ся. И вдруг остановился. Это еще что такое?
Это были цветы. Полевая гвоздика в лабораторной мензурке.
Цветы. Только и всего. Черт, как хорошо: цветы... Откуда
здесь цветы?
Резким движением Волгин схватил мензурку; вода перебрыз-
нула через край, но он не обратил на это внимания. Цветы. И
карточка. Два слова: "С сорокалетием". Ну, спасибо. Вспомни-
ли.
А кто бы это вспомнил?
Мысль пришла непрошенной. А вдруг это?.. Мысль была горь-
ка и сладка вместе. Волгин заставил себя усмехнуться, пока-
чать головой. Нет. Нереально. Это было и прошло. А еще вер-
нее: не было - и прошло. И достаточно об этом.
И все же...
Да нет, это не она. Если бы она, здесь было бы написано
еще что-нибудь. Например: только не надейся, это - просто
так, выполняю правила приличий. Или еще что-то в этом роде.
Увы, мол, ничего не поделаешь...
Конечно, после такого промежутка времени о подобном вни-
мании с ее стороны и мечтать бесполезно. Цветы! В сорок-то
лет начинаешь понимать такие вещи. Женщина мужчине - цветы?
Вряд ли. Новую книгу или запись, старое вино, - это да.
Кстати, и почерк-то не ее. А какой - ее?
Вместо того, чтобы размышлять над разными тонкостями
предстоящего эксперимента, Волгин принялся вспоминать - и
действительно вспомнил, что ее почерка не знает. Да и ничь-
его не знает. В наше время звонят по видеофону, шлют теле-
или фонограммы. А писать - не пишут.
Значит, не она, решил он окончательно: то, что он не знал
ее почерка, его в этом убедило почему-то. Кто же? Стоп. А
если...
Нет. Не может быть. Но - проверим.
Волгин вместе с креслом повернулся направо, к информато-
ру, набрал нужный шифр. Информатор несколько секунд молчал,
разбираясь, наверное, в самом свежем материале. Наконец, от-
барабанил деревянным голосом:
- В ближайшие дни прибытие кораблей Дальней разведки не
ожидается.
Отбарабанил и умолк. Честный, ни на что не претендующий
автомат, не какой-нибудь рамак!
А ведь и рамак тоже - железо железом.
Значит, цветы поставила не она. Еще их могли поставить
сентиментальные флибустьеры Дальней разведки, но они их тоже
не поставили, потому что еще не прибыли. Жаль, что не прибы-
ли: поддержали бы в решающие дни. Словом, примем в качестве
рабочей гипотезы, что цветы преподнес Витька. Начитался че-
го-нибудь трогательного, взял и преподнес. Да, что он там,
Витька?
Волгин постарался выбросить цветы из головы, и лишь после
этого вновь стал слышать голоса, звучавшие в соседней комна-
те. А вслушавшись, явственно ощутил, как лютая злоба подсту-
пает к самому горлу.
3.
- Вот, - заканчивал в этот миг Витька. - Вот как мы зто
собираемся сделать. И вот для чего.
- Как, - задумчиво протянул гость, - мне понятно.
И Волгину вновь почудилось, что где-то уже слышал он та-
кую манеру растягивать слова в минуту задумчивости.
- А для чего - разве вам не ясно?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг