- Отдыхаю я перед учебным воздушным боем, - нелюдимо отвечает он. - Уйди,
девочка, не мешай.
- Мне сказали, здесь поблизости лес каменный растет, - скромно говорит
Соня, нагибаясь, чтобы потрогать раненую голень.
- Лес каменный не здесь, а очень далеко, только в него никто не верит. А я
его с самолета видел, - говорит Федор.
- Я верю, - говорит Соня. - Покажете мне дорогу?
- Не дойдешь ты, девочка, - вздыхает Федор, почему-то растроганный
пониманием Сони до состояния, близкого к человеческому. - Вон и ножка у
тебя поранена. Давай я тебя на самолете отвезу.
- А где же ваш самолет?
- А вот, стоит, - Федор взмахивает рукой в сторону трактора. - Только вот
горючего нет.
- Как же без горючего? - спрашивает Соня, недоверчиво осматривая покрытый
ржавчиной механизм, колеса которого погружены в землю, как в прибрежную
воду.
- Горючее возле колхозного музея в ведре стоит, только мне туда не
добраться, через забор не могу.
Не только не обнаружив в тракторе никакой способности к полету, но и вообще
сомневаясь в его мобильности, Соня вздыхает.
- Ты, девочка, не грусти, машина в полном порядке, - Федор, приподнявшись
на кулаках выпрямленных рук, подползает к колесу трактора, где гвоздем
криво нацарапаны звезды, обозначающие вероятно число разбитых вражеских
тракторов. - Сходи за горючим и сразу полетим.
- Ладно, - устало соглашается Соня. - Где этот ваш колхозный музей?
- А прямо пойдешь, выйдешь на околицу, к избе Володьки, так мимо нее и иди
прямо, упрешься в забор, а справа калитка. Постучись, тебе Кириловна
отопрет. Скажешь, музей приехала посмотреть. А там хватай ведро и сюда.
Поняла?
- Поняла.
Прихрамывая, Соня направляется к деревне. В лунном свете видны маленькие
ободранные домики деревенской окраины, прячущими за жалкими облетевшими
яблонями свою старческую наготу. Вдалеке, посреди полей, горит одним желтым
фонарем крупная постройка, где отстаивается до весны колхозная техника. Чуя
приближение Сони, деревенские собаки поднимают лай.
Колхозный музей больше походит на сарай, из стены которого трехпалой рукой
торчит подсвечник для праздничных красных знамен. Штукатурка на нем
облезла, дворик зарос сухим бурьяном, а стекло в темном окне разбито
посередине камнем, отчего изнутри окно заколочено досками. Соня стучит в
дощечку с надписью "Музей колхоза имени Мичурина", косовато прибитую на
заборе. Никто не откликается на стук, и Соня с силой бьет ногой в калитку.
Собака в соседнем дворе захлебывается от лая, гремя натянутой цепью. Из
музея появляется Кириловна с рыбацким фонарем. Она светит в жмурящееся лицо
Сони, не в силах очнуться от долгого предсмертного сна. Ее лицо, сморщеное,
как старое яблоко, выражает испуг по поводу прихода неизвестного существа,
потому что старуха опасается, уж не смерть ли за ней пришла.
- Я, бабушка, из города приехала, музей посмотреть, - говорит Соня,
заслоняя рукой глаза.
- Ночью-то? - спрашивает Кириловна сама у себя. - Утром приходи. Сейчас
музей закрыт.
- Мне утром в школу надо, - врет Соня.
Сразу поверив Соне, как реальности своей потусторонней жизни, Кириловна
отпирает калитку и кряхтя достает из тулупа блокнот, чтобы выписать девочке
билет.
- Только у меня денег нету, - грустно вздыхает Соня. - Я их на поезд все
истратила.
- Не нужно денег, внучка, - говорит Кириловна, протягивая Соне трясущейся
высохшей рукой листок из блокнота, на котором что-то нацарапано
затупившимся карандашем. - Все одно давно никто уже не приезжает музей
смотреть.
Внутри музея тесно, главную часть его занимают железная печка и койка
Кириловны, на стене напротив окна висит обитая дырявым алым бархатом доска
колхозного почета, к которой приклеены фотокарточки председателя колхоза и
других коммунистов и коммунисток, в основном давно уже мертвых. На задней
стене висит портрет старого человека в профессорских очках и при бороде,
должный изображать великого селекционера Мичурина, именем которого назван
колхоз. Под портретом стоит столик с двухлитровой банкой из-под огурцов, на
дне котрой насыпались дохлые мухи и бурая грязь.
Кириловна зажигает голую лампочку, ростущую на проводе прямо из стены и
рассказывает Соне легендарную историю становления колхоза, берущую начало
еще в мифические годы коллективизации и борьбы с нечистой кулакацкой силой.
Соня не слушает ее, тоскливо осматривая портрет старика над столом и терзая
руками шнурок своей грязной куртки.
- А что это у вас в банке, - вдруг ни с того ни с сего спрашивает она
Кириловну.
Сбитая с толку Кириловна тупо смотрит на запыленное стекло банки, на
котором еще видны следы плохо отодранной наклейки.
- Это, деточка, семена гранатовых евкалиптов, которые подарил нашему
колхозу ученый Мичурин, - наконец вспоминает она.
- А что ж вы их на посадите? - интересуется Соня, наклоняясь к банке.
- Для памяти, девочка. Семена эти погниют в нашей мертвой земле, и память о
великом садоводе погибнет. Вот и лежат они здесь долгие годы, коммунизма
дожидаются, когда вся земля оживет.
- А можно посмотреть, - говорит Соня, хватает банку и высыпает ее
содержимое на стол.
- Нельзя! - старчески взвизгивает оторопевшая от святотатства Кириловна. -
Что ж ты, пакость, творишь-то!
Соня успевает увидеть в кучке пыли и подохших мух несколько крупных черных
семян, прежде чем старуха отталкивает ее от стола. Соня поворачивается и со
всей силы бьет Кириловну банкой по голове. Банка трескается и разваливается
в сониных руках, а Кириловна, отшатнувшись, валится на пол, только после
этого положив руку на лоб.
- Убить хочешь, паршивка, - хрипло говорит она.
Соня, навалившись коленями на грудь Кириловны, стаскивает с кровати подушку
и прижимает ее рукой к лицу старухи. Кириловна мычит и дергается, задыхаясь
и вяло ударяя морщинистыми кулаками по Соне, которая свободной рукой
достает из кармана бритву и, подвинув подушку чуть вверх, перерезает
старухе дряблое горло. Иссосанное жизнью костлявое старческое тело долго
теряет кровь, дрожа под Соней в предчувствии наступающей смерти, но потом
коченеет и затихает. Покончив с бабкой, Соня выбирает из кучки на столе
мичуринские семена и прячет их в карман куртки. Потом она находит во дворе
ведерко, о котором говорил Федор. Оно оказывается полным простой зацветшей
дождевой воды.
Когда Соня приносит безногому ведро, он уже сидит в своей машине, с лязгом
двигая длинные рычаги. Он выливает принесенную жидкость в мотор, трактор
хрипло кашляет, дергаясь с места, и начинает громко тарахтеть. Соня
успевает взойти на ступеньку кабины, прежде чем Федор, с яростным воем
качающийся в седле, сдвигает машину с ее гнездовья. Шатаясь, трактор
выбирается на сельскую дорогу, разбрасывая колесами комья сырой земли.
Безногий Федор, обуздавший его трясущийся ржавый горб, уверенно правит к
северу, выкрикивая самому себе матерные команды и изредка резко и бешено
воя.
К пасмурному рассвету Соня забирается на обрубленные колени тракториста,
обнимает его руками за шею и, прильнув головой к его груди, засыпает,
уставшая от прошедшей ночи. А Федор в одиночестве продолжает везти ее туда,
где сам никогда не был.
Оспа с хрипом корчится на траве, изо рта ее выползает бледно-зеленая пена,
а зрачков совершенно не видно между разинутыми веками.
- Ишь как корячит, с трех поганок-то, - уважительно говорит Медведь, штопая
себе шапку.
- Гляди, подохнешь, Оспа, - беспокоится Крыса, бродя вокруг лежащей подруги
и скрипя натружеными от пулемета плечами.
- В поганках - сила, - говорит Медведь, откусывая нитку.
Наташа лежит, опершись на локоть, возле поваленного ствола и смотрит, как
рвет пальцами траву терзающаяся шаманством партизанка. Леший курит
самокрутку и чистит оружие, остекленело пялясь на реку. Невидимый Упырь
несет в кустах сторожевую вахту. Дождь прекратился, и из-за серых теневых
облаков таинственно выглядывает бледная луна.
- Вижу! - орет вдруг прозревшая Оспа, тыча рукой в небо и плюясь пеной.
Крыса валится на нее и крепко держит за плечи, пока бешеная кондрашка
колотит сильное тело его подруги. - Вижу сады огненные, на воде черной
растущие! Вижу девчонку, на север едет, на север несется, земную кожу рвет!
Дьявол ее везет, дьявол ее волочит, неутомимая сила фашистская! Птицы мясо
дерут, рвут, разрывают мясо кровавое! Рвут мясо сочное, кровью брызгают! -
вопли Оспы срываются в бредовую бездну. - Рожи синие, мясо кровавое! -
многократно воет она, выгибаясь под Крысой. - Рожи синие, мясо кровавое!
Подоспевший на подмогу Крысе Леший окатывает голову Оспы ледяной речной
водицей из котелка. Медведь поднимается, нахлобучивая шапку на голову.
Сквозь узкие морщинистые прорези в лице глаза его не по-доброму смотрят на
север, словно обдумывая, как покончить со всем миром.
В неясном свете зарождающегося ноябрьского утра на мосту через реку
тормозит машина с надписью "Хлеб". Посигналив, водитель спрыгивает на
асфальт и подходит к опущеному шлагбауму. Небритая рожа его искаженно
отражается в стекле будки, становясь похожей на колючее свиное рыло. Он
грохает по шлагбауму монтировкой и орет матом на будку, выкатывая
водянистые глаза. В ответ ему звучит автоматная очередь. Водителя
передергивают попадающие в него пули, и он грузно падает спиной на асфальт,
звякая монтировкой. Во мгле возникает кривоногая фигура Лешего, который,
придерживая рукой оружие и дымя самокруткой, сперва пробует сапогом лицо
водителя, а затем придирчиво осматривает грузовик. Короткий свист означает,
что машина в порядке. Явившиеся из-под моста, словно из-под земли,
партизаны загружаются в кузов, вышвыривая лотки с вражеским продовольствием
прямо в реку. Леший поднимает шлагбаум, переступая через лежащий в будке
труп фашистского регулировщика и поднимается в кабину. Пересекая мост,
грузовик ревет, и в реве его чувствуется нарастающая злость.
Соня просыпается, когда уже совсем светло. Над ней движутся густые дымчатые
облака, голубе проруби в которых озарены по краям лучами осеннего солнца.
Грохот идущего тарктора разрывает тишину засыпающих к зиме полей. Пять птиц
неровным клином плывут на мелкой волне ветра к востоку, полагая что там,
откуда встает солнце, еще много тепла и света. Лежа щекой на сильной груди
Федора, Соня зевает и сонно глядит в тянущиеся мимо поля.
Партизаны нагоняют трактор около полудня, когда дорога пересекает
облетевший лес. Грузовик идет на обгон и, остановившись метрах в пятидесяти
впереди по дороге, разворачивается и медленно едет навстречу трактору.
Сзади из кузова партизаны спрыгивают в бездорожную грязь и идут пехотным
способом за машиной.
- Сдавайся, сволочь! - кричит Леший из покачивающейся на горбах кабины.
- Сдавайся, сволочь! - кричит Оспа и щелкает автоматом.
Федор замедляет ход, не выключая мотор. Соня слезает с его колен, не делая
резких движений, чтобы не началась стрельба. Ее тело слегка дрожит от
страха перед тяжелыми ударами пуль. Сдаваясь, она поднимает руки вверх.
- Брать живыми, - рявкает Медведь, тяжело разрушая сапогами наполненную
водой колею.
Сближение транспортных средств медленно продолжается. Федор окостенело
глядит на забрызганное грязью лобовое стекло грузовика и на страшное
лупоглазое лицо советской машины, оскалившее свою жаберную пасть. Наташа
идет по левую сторону от грузовика, стискивая лакированными ногтями обрез.
Тонкая прядь волос падает ей на лицо и она сдувает ее сквозь стиснутые
губы. На талии у нее повязка, перетягивающая раненый бок. Она смотрит в
светлые полупрозрачные глаза Сони, спокойные и неподвижные, как звезды. Она
смотрит на нерасчесанные волосы Сони и на ее поднятые вверх руки, тонкими
запястьями вылезающие из рукавов куртки. Она смотрит на раскрытые ладони
девочки, показывающие, что у нее нет никакого оружия, и видит сияющий
бледным желтым светом метровый круг в воздухе над кончиками ее пальцев. Как
зачарованная смотрит Наташа на ясное солнечное кольцо, чуть размытое
полевым ветром, пока оно не срывается со своего места и, беззвучно
скользнув в пространстве, со звоном расшибает стекло грузовика и охватывает
кабину пламенем.
С диким воем Леший выпрыгивает из кабины на обочину, одежда на нем горит.
Наташа ищет глазами Соню, чтобы пристрелить ее из обреза, но Сони больше
нет, она видит только бешеное лицо Федора, направляющего трактор прямо на
нее, чтобы обогнуть слева брошенный водителем грузовик. Наташа бросается в
деревья, на ходу стреляя по трактористу, сзади нее Медведь открывает огонь
из автомата. Пули разбивают тело Федора, вырывая из его одежды кровь вместе
с мясом, но твердые руки безногого все больше разгоняют сатанински ревущую
машину. Медведь отсупает в сторону, продолжая всаживать в Федора пулю за
пулей, откуда-то с другой стороны дороги, перекрывая рев мотора, начинает
стрекотать пулемет Крысы. Шины трактора лопаются, он начинает буксовать в
грязи. Где-то с другой стороны врезается в дерево грузовик, окончательно
разбивая свою горящую кабину. Сквозь трактор проходит огненная волна,
пронизывая пламенем стоящего посреди колеи Медведя. От боли командир отряда
свирепо ревет и пятится под прикрытие деревьев. Далеко впереди трактора
Наташа замечает бегущую по дороге Соню, утратившую от быстрого движения
свою невидимость. Наташа прицеливается в нее, приложив обрез к плечу.
Фигурка Сони расплывается в горячем воздухе, идущем от охваченного огнем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг