расплывчатое. Это <нечто> быстро меняло формы, становясь то подобием
звезды, то хвостатой кометой. Проскользнули и исчезли все фазы Луны. На
миг показалось, будто над крышей дома раскинуло ветви
причудливо-фантастическое дерево... Пронеслась галопом длинногривая
лошадь... И наконец возникли очертания человека. Они на глазах
уплотнялись, сгущались и тяжелели... А спустя еще несколько мгновений
перед Аропсом верхом на коньке крыши сидел человек во фраке и цилиндре, с
тонкими усиками и небольшой бородкой, со щегольской тросточкой в руках.
Аропс вскарабкался на крутую крышу и уселся рядышком, умильно моргая
выпуклыми глазенками, излучая всем своим праздничным видом счастливое
<наконец-то!>.
Но Прибывший на Зов был настроен отнюдь не благодушно. Даже, можно
сказать, осуждающе.
<Как проходит внедрение?> - осведомился он.
<Как положено>, - радостно сморгнул малыш.
Разговаривали они беззвучно - мысленно (по-научному - телепатически),
поэтому никто, даже если бы захотел, не смог бы их подслушать.
<Разве так положено?! - Прибывший от недовольства стал коричневым. -
На кого ты похож! И что за нелепые вещи вытворяешь?>
<Я, как было запрограммировано, подражаю>.
<Ко-ому-у?!> - Прибывший стал коричневато-фиолетовым. А его грозное
<у-у-у> сотрясло крохотное тельце Аропса, едва не разрушив избранные им
очертания.
<Всему, что вижу>.
<Но ты должен был подражать только людям. Ты не должен был ничем
отличаться от их детей, усердно делая вид, что растешь и развиваешься, как
они. А ты?! Ты все напутал. Перепугал <отца>, всю их ячейку... Тьфу! Семью
то есть>.
<Мама меня совсем не боится. Я на нее положительно влияю>.
<Мама не в счет. У мам инстинкт>.
<Видно, я слишком долго болтался в межзвездной пыли и подзабыл свою
программу>.
<Не выкручивайся! Твоя программа неистребляема. Программа - это все,
чем ты владеешь. Бесчисленное множество твоих собратьев внедряется в
разные инопланетные цивилизации необъятного Космоса, и все идет как надо.
Они четко выполняют свое задание и ничем не отличаются от аборигенов. А
ты! Посмотри на свой вид. Кто ты?>
<Может, мне лучше идентифицироваться с Чарачичи? - вконец расстроился
Аропс. - И убежать в лес, чтобы никого не смущать?>
<Об этом не может быть и речи... А что за имя ты себе придумал?>
<Я не виноват. Я старался объяснить своей матери, что я - космическая
спора, миллионы лет плававшая в Космосе. СПОРА. Она почти поняла меня,
только почему-то наоборот, и назвала АРОПС>.
<Ничего удивительного. Ведь ты для них есть, и тебя нет. Ты всего
лишь отражение космической сущности, одна половинка уравнения. Но людей
это не касается. Ты не имеешь права раскодироваться и ставить под угрозу
всю информсистему>.
<Что же мне теперь делать?>
<Строго следовать Программе. В первую очередь принять человеческий
облик. Но меняться надо постепенно, чтобы их это не испугало. Запомнил?!
Подражать только людям! Все! До следующего контакта. У меня еще три тысячи
семьсот пятьдесят два вызова...>
Аропс спустился по водосточной трубе, влез в окно и юркнул в свою
коляску - кроватки у него еще не было...
Мать с радостным трепетом разглядывала своего дитятю, всякий раз
обнаруживая все новые и новые чудесные превращения. Уши его уже не
казались ей такими оттопыренными и нелепыми. На них все четче проступали
характерные завитки и бороздки, в складочках которых однажды она с
восторгом обнаружила ушные отверстия. Глаза становились менее выпуклыми и
круглыми. Появились белки и радужка со зрачком. А перепонки между пальцами
исчезли в одну ночь. Кожа заметно порозовела.
И когда соседка, самая въедливая и зловредная, в очередной раз
пристала к свекрови с одним и тем же настырным вопросом: почему, мол, они
ребеночка своего от людей прячут, уж не сглазу ли боятся, та со спокойной
улыбкой возразила:
- Чего нам, милая, бояться?.. А-аро-опсик! Поди-ка сюда, детка.
И на бабушкин зов спрыгнул с крылечка мальчик в вязаных рейтузиках и
полосатой кофточке, с аккуратно расчесанными на пробор темными волосиками.
- Я здесь, бабуля, - сказал мальчик, аппетитно хрустя морковкой.
- О господи! - опешила соседка. - Кто это?
- Внучек мой. Аропсик, - с гордостью ответила свекровь.
- Тот самый, что родился три месяца назад?!
- Тот самый.
- Не может быть. Ему ж не меньше двух годочков будет.
- Может, он у нас вторым Давидом Сасунским народился. Новым героем
эпоса станет... А теперь уходи. А то и правда сглазишь!
Аропс старательно притворялся человеческим детенышем, считая, однако,
что занятие это довольно скучное и неинтересное. Он больше не гудел, не
летал под потолком самолетиком, не вертелся кофемолкой, не подражал
земноводным, Чарачичи, не глотал домашних пчел и не делал из них
брикетиков. Он даже есть начал, как все, и не вертел при этом в животе
жерновами, а солидно оглаживал себя после сытного обеда и икал, как папа.
Мама немножко тосковала по прежнему Аропсику с его неожиданными и
смешными выходками. Но зато теперь ей можно было не стыдиться за него
перед соседями и не ловить на себе косые, подозрительные взгляды свекрови.
Она так и не узнала тайну появления в ее семье <сына> Аропса, муж решил
навсегда скрыть от нее это.
А время бежало быстро. Аропс не захотел стать вторым Давидом
Сасунским - силачом, богатырем и непобедимым воином, наделенным
всевозможными чудесными свойствами. Хотя ему это не составило бы труда.
Ведь Давид Сасунский, как и он сам, был занесен на Землю космическими
ветрами и тоже не мог смириться с жесткими и тесными рамками человеческих
возможностей. Аропс честно решил держать слово, данное Прибывшему на Зов.
Он добросовестно делал вид, будто учится вместе с земными детьми в
обыкновенной сельской школе, усиленно думает над примитивной задачкой и
очень боится получить двойку. И ему верили и ученики, и учителя. Что-что,
а подражать он умел!
За семнадцать прожитых на Земле лет Аропс ни разу не нарушил заданной
установки. И скорее всего, остался бы верен ей до конца Программы,
исправно изображая из себя <Человека мыслящего>, <Человека трудящегося>,
как поступали и поступают сотни, тысячи, миллионы космических гастролеров,
нашедших временное пристанище на этой красивой и радушной планете. Но беда
Аропса, как ни парадоксально, заключалась как раз в его страсти к
подражанию. Увлекшись, он настолько отождествил себя с человеком, что
отважился влюбиться, да не понарошку, а всерьез, как самый заурядный
абориген. И, подобно аборигену, он потерял от любви, что называется,
голову.
Объектом своей любви он избрал крупную крепконогую девицу с круглым
лицом, круглыми глазами и короткой стрижкой. Его избранница работала в
городе, на кондитерской фабрике. В жизни она ненавидела три вещи:
шоколадные конфеты, потому что объелась ими у себя на работе; автобусы -
потому что в них всегда полно народу и ей там вечно отдавливали ноги; и
хулиганов, которые постоянно задирали ее на улице и для которых у нее
всегда были кулаки наготове.
Аропс, приехавший на выходной день в город, увидел свой идеал в
автобусе, битком набитом усталыми и злющими пассажирами. Он начал с того,
что наступил ей на ногу. Девица, разумеется, окрысилась. Пошарив в
кармане, он нашел там замусоленную шоколадную конфету и во искупление
своей вины протянул ее девице. Она так неподражаемо злилась, что он сразу
же забыл обо всем на свете. Протиснувшись к выходу, Аропс пошел за нею
следом, уговаривая незнакомку прокатиться с ним на <чертовом колесе>.
Вконец рассвирепев, девица не выдержала и двинула его кулаком в
скулу. Аропс замер от восторга. Вот это экземпляр! Увидев его расплывшееся
в глупой улыбке лицо, девица испытала подобие раскаяния и ворчливо
буркнула:
- Ладно уж. Где твое <чертово колесо>?
Голос у нее оказался низкий и сильный, как армейская труба, и Аропс
окончательно решил, что пошел бы за ней на край Космоса.
Они самозабвенно катались на <чертовом колесе> в Детском городском
саду, и на раскрашенных гипсовых верблюдах, и даже - на водяной карусели.
А вечером в цирке затаив дыхание следили за трюками воздушных акробатов. И
Аропс впервые пожалел, что он не Давид Сасунский, а то он бы им всем (а
главное - ей!) показал и не такое. К концу представления Аропс
окончательно решил, что не может жить без нее на Земле.
Он проводил ее до дому и назначил свидание на следующее воскресенье.
- Ладно, - сказала девица трубным голосом. - Приду, если твой синяк
заживет. А то на тебя глядеть умора одна.
Аропс думал о ней всю бесконечно долгую неделю. Десять раз на день он
бегал к маленькому зеркальцу над умывальником посмотреть на меняющий цвета
синяк, чтобы лишний раз убедиться, что девица - явь. Аропс мог, конечно,
избавиться от синяка в одну секунду, но он был дорог ему как память. Увы,
беда Аропса, нарушившая все Программы, заключалась в том, что он не
имитировал, как положено, влюбленность, но попался в эту ловушку столь же
слепо и безрассудно, как это постоянно случается со всеми людьми на Земле.
А влюбленные, как известно, самая ненадежная часть земного человечества.
И когда в следующий выходной они встретились в Оперном садике у
Лебединого озера, на котором никогда не было лебедей, он был полон
решимости любой ценой доказать ей искренность и неподдельность своей
любви. Девица равнодушно вышагивала рядом с ним, налитая и упругая, как
обтянутый тугой кожицей сочный плод. День стоял жаркий, и она потребовала
мороженого. А потом долго, с упоением грызла заиндевевший брикетик, пока
мороженое, уступая зною, не начало потихоньку ускользать от нее, оставляя
на асфальте молочные цветы.
Аропс исподтишка любовался ее крупными, белыми зубами, розовым
язычком, старательно слизывающим мороженое, ее похожими на еловые иголки
ресницами. А она так была поглощена своим занятием, что, казалось, совсем
забыла о нем.
<Как же, как заставить обратить на себя ее внимание?!> - в отчаянии
размышлял Аропс, не спуская с нее восхищенных глаз.
Он знал, что влюбленные земляне готовы на любые безрассудства ради
своих любимых. Правда, больше на словах. А он... ведь он может не на
словах - на деле доказать ей свою любовь! У него в запасе столько
неиспользованных возможностей!.. И он забыл об осторожности, о запретах.
Им руководило одно-единственное желание во что бы то ни стало понравиться
этой девушке, завоевать ее сердце.
- Хочешь... хочешь, я для тебя... - задыхаясь от волнения, прошептал
он.
- Че-во? - Она обратила на него откровенно скучающий взгляд. И, так
как он смешался, подстегнула: - Ну?
- Хочешь, я стану ради тебя грузовиком?! - выпалил он.
- Чево-о?
Вместо ответа он вдруг зарычал мотором, рванулся вперед с жутко
возрастающей силой... вздрогнул новеньким голубым кузовом, ощутив упругими
колесами желанный контакт с гладким городским асфальтом... Бензин резво
побежал по его металлическим жилам, вода под капотом изошла паром...
Он оголтело помчался вперед, ловко лавируя на поворотах, обгоняя
автомобили. Пешеходы, перекрестки, дома мелькали все быстрее.
<Что может быть прекраснее стремительного движения!> - подумал
Аропс-грузовик. Ведь грузовикам неведомы человеческие чувства.
Постовые надрывали глотки и свистки, нервно кричали в нагрудные
рации. Гаишники спешно седлали желтых <коней> с синими мигалками.
- Голубой грузовик, без водителя и без номера, мчится по городу, не
соблюдая правил уличного движения! - в панике передавалось с поста на
пост. - Всем! Всем! Всем! Задержать! Схватить! Обезвредить!
К счастью, Аропс все-таки вспомнил про свою любимую. Ведь он был не
простой грузовик. Аропс-грузовик круто развернулся и помчался вспять,
по-прежнему не обращая внимания ни на светофоры, ни на белые рисованные
дорожки на асфальте, ни на вой сирен и истошные свистки постовых.
Он увидел ее на краю тротуара, недовольно озиравшуюся по сторонам...
Взвизгнув тормозами, вскинувшись и опав всем перенапряженным от бешеной
гонки телом, Аропс встал позади нее.
- Ну, каково?! - спросил он, ликуя, все еще находясь во власти лихой
езды.
Девица обернулась.
- Куда ты запропастился? - упрекнула она его ворчливо. - Шел себе
рядом - и вдруг пропал.
- Как?! Разве ты ничего не видела?! - Аропс разом сник, помрачнел.
- А что я должна была видеть? Пока тебя не было, меня чуть не сбил
какой-то сумасшедший грузовик, - пожаловалась она.
- Сумасшедший грузовик - это я! - радостно сообщил Аропс.
- Че-ево-о?
- Я был грузовиком, понимаешь?! Для тебя!
- Придурок ты, - безнадежно махнув рукой, резюмировала девица.
- Не веришь, да? Хочешь, стану <Волгой> или <мерседесом>! Могу
<вольво>, <тоета>. Кем хочешь, могу!
- Не кем, а чем, - поправила его девица. - В школе-то небось
двоечником был? И вообще, прекрати молоть чепуху, а то я пойду домой.
- Почему ты мне не веришь? - простонал Аропс в отчаянии. - Я и
самолетом могу. Настоящим. Ты только пожелай. Да ради тебя я...
- Я мороженого еще хочу, - заявила девица, морща в складочки
персиковую кожицу на лбу.
Перед ними резко затормозил желтый автомобиль с мигалкой.
- Молодые люди! Вы тут голубой грузовик не видели? Говорят, он в эту
арку проскочил.
- Голубой грузовик умер, - вздохнув, ответил Аропс и пошел покупать
мороженое.
Ночью, когда все в доме крепко спали, а Аропс, по обыкновению, только
делал вид, что спит, он услышал настойчивый Зов. И, как когда-то в
<младенчестве>, радуясь и волнуясь, поспешил на крышу тем же испытанным
путем - по водосточной трубе.
Явившийся сидел на коньке двускатной крыши во фраке и цилиндре, с
тросточкой в руках - все, как в прошлый раз.
<Такими они были в прошлом столетии>, - невольно улыбнулся Аропс.
И тотчас облик Явившегося изменился до неузнаваемости - исчезли усы,
бородка и цилиндр с тростью. Теперь это был обыкновенный с виду сельский
мужик в брюках, заправленных в сапоги, в клетчатой ковбойке и кепи,
надвинутой на глаза, сурово мерцавшие в темноте.
<Что ты себе позволяешь? - Аропса обдал космический холод. - Там, на
улице, ты снова нарушил конспирацию. Основное условие Программы -
абсолютная секретность. До поры до времени землянам положено пребывать в
заблуждении, будто они - единственные во всей Вселенной носители разума>.
<Но почему?!> - запротестовал Аропс.
<Потому что они еще не готовы. Твоя задача проста, как Галактика:
тебе надлежит запечатлеть в своей памяти уровень цивилизации обитаемой
планеты Системы Белого Карлика. Это все, что от тебя требуется. Ты не
должен делать ничего, что могло бы смутить, насторожить, испугать их. Ты
не должен делать того, чего не умеют делать они, например -
перевоплощаться в неодушевленные предметы. Иначе я буду вынужден принять
меры по защите Программы>.
<Мне так хотелось понравиться ей>.
<Ну и как, понравился?>
<Нет>.
<Вот видишь>.
Кто знает, возможно, мятежному и романтичному Аропсу и удалось бы
разбудить сердце любительницы мороженого какими-нибудь обычными земными
средствами, без космических сумасбродств, возможно, он и сумел бы... не
стать, нет, но хотя бы казаться таким, как все, если бы не случай...
Это произошло под утро. Он, как всегда, делал вид, что спит, а на
самом деле чутко прислушивался к многоголосью эфира - от ультразвуковых
сигналов бабочек, кузнечиков, летучих мышей и прочей земной живности до
радиоволн невидимых галактик. Звуки были привычные, и он почти не вникал в
их смысл. Но тут его насторожил необычный, воинственно свистящий гул,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг