Элеонора Александровна МАНДАЛЯН
АРОПС
Рассказ
Художник Н. Белякова
Протягивая ребенка счастливому папаше, нянечка почему-то виновато
отвела взгляд. Глаза младенца были закрыты, а личико в белом кружевном
чепчике казалось голубоватым. Отец озабоченно поинтересовался, не болен ли
новорожденный. Жена лишь отрицательно помотала головой и всю дорогу до
дома не произнесла ни слова.
На крыльце их встречали домочадцы: свекровь и теперь уже старшая
дочь - первоклассница, крепкая, жизнерадостная девочка.
- Где он? Покажите! Дайте я понесу! - прыгала она вокруг матери.
- Уронишь, - отрезал отец и сам внес нового члена семьи в дом,
осторожно опустив его на диван.
Собака, радостно крутившаяся у ног вернувшейся хозяйки, потянула
воздух мокрой пуговкой носа и, вдруг заскулив, спряталась под стол.
- Ты чего, Чарачичи?* - удивилась свекровь. - Маленьких не видел? - И
спросила у невестки: - Кормишь?
_______________
* Ч а р а ч и ч и - шалун (арм.).
Та опять только молча помотала головой.
- Это что еще за фокусы? - Лицо свекрови стало строгим и
недовольным. - В нашем роду все вскормлены материнским молоком.
- Отказался, - лаконично объяснила невестка.
Свекровь сокрушенно пощелкала языком и неожиданно вскрикнула:
- Ой!
Младенец открыл глаза - выпуклые, круглые, блестящие и черные, без
белков и зрачков, будто это были и не глаза вовсе, а две перезревшие
вишенки.
- Странный какой, - сказал отец. - У нас в роду таких не бывало.
Жена только вздохнула, а новорожденный стал вертеть головой, будто в
ухо ему попала вода или уховертка.
- Не видите разве, ему чепчик мешает, сними! - сказал отец жене.
Жена не двинулась с места. Свекровь бросилась развязывать тесемочки.
Но едва чепчик оказался в ее руках, она испуганно отскочила. Упруго
развернувшись, из-под чепчика высвободились два широких, круглых лопушка -
единственное украшение голой, сизой головки.
- Ой, мамочки, какой лопоухий! - всплеснула руками первоклассница.
- Это не уши, - обреченно сказала мама. - Это неизвестно что.
- Как это не уши? - Отец склонился над новорожденным, чтобы получше
разглядеть два кожистых, лишенных каких-либо складочек и извилинок
отростка, на которых не было вообще ничего, даже ушных отверстий. - Да он
же глухонемой! - ахнул отец.
- Он прекрасно слышит, - сказала мать все тем же тоном покорной
обреченности.
- Не говори глупостей, так не бывает, - рассердилась свекровь и
принялась поспешно распеленывать новорожденного.
Собака из-под стола глухо заворчала, а мать не то пугливо, не то
виновато попятилась. Освобожденные от пеленок конечности выстрелили в
стороны, будто тугие пружинки. Все, включая собаку, обалдело уставились на
грушевидное блестящее тело нежно-голубого цвета и четыре абсолютно
одинаковые перепончато-пятипалые конечности.
- О... оно м... мальчик и... или девочка? - заикаясь, спросила
старшая сестра. - У него там нет ничего, даже пупочка.
Свекровь не без усилия оторвала взгляд от странного создания и
стопудовой тяжестью возложила его на невестку:
- Ты что в дом принесла?
- Не ребенка, не лягушку, а неведому зверушку! - весело
продекламировала девочка, но тут же прикусила язык. И чтобы как-то утешить
родителей, добавила: - Пеленки стирать не придется. Ему нечем их пачкать.
- А ну марш отсюда! - прикрикнула в сердцах на нее свекровь. И так
как девочка была послушной, уже вдогонку ей крикнула: - И собаку с собой
забери!.. Что делать-то будем? - Последнее относилось к родителям
бесполого нечто.
- Растить, - твердо сказала мать.
- Но мы даже не знаем, он это или она, - возразил отец.
- А мне все равно. Он маленький. Беспомощный. Я буду о нем
заботиться.
- Оно конечно, ведь не выкинешь же его на улицу. Пусть он будет
мальчик, девочка у нас уже есть. Девочке нужен брат, а мне - помощник, -
озадаченно рассуждал вслух отец.
- Как же, будет тебе помощник, - проворчала свекровь и, вконец
расстроившись, ушла на кухню.
Не взглянув на жену, выскользнул из комнаты и отец. Мать облегченно
вздохнула и бросилась к дивану. Новорожденный дрыгал всеми четырьмя
конечностями, вертел выпуклыми черными кругляшками и забавно собирал в
складочки полированную голубую макушку.
- Как же мы тебя звать будем, уродец ты мой ненаглядный, - умильно
ворковала мать, размышляя вслух, и вдруг с уверенностью сказала: - АРОПС!
Ну конечно, Аропс! А как же еще?!
- Почему Аропс? - рассердился отец, узнав о решении жены. - Нет
такого имени. Над нами будут смеяться. И так неизвестно что уродилось, а
ты еще имя ему несусветное придумала.
- Я ничего не придумывала, - заупрямилась жена. - Просто его зовут
Аропс!
Малыш оказался на удивление покладистым, никому никаких хлопот не
доставлял - лежал себе целый день на диване да дрыгал конечностями. Только
вот беда - от еды отказывался.
- Помрет ведь, - говорила свекровь, косясь на уродца. - Козьим
молоком кормить не пробовала?
- Плюется.
- Неделя уже, как вы дома, и ничегошеньки в рот не брал.
- Ничего. Он у меня выносливый.
Свекровь бросила тревожный взгляд на невестку - может, с горя умом
помутилась?
Отец, подолгу разглядывая странное дитя, лишь сокрушенно вздыхал.
- И в кого ты такой уродился? Соседям стыдно показать.
- А незачем и показывать, - отрезала жена. - Сглазят!
Старшая сестренка Аропса очень скоро привыкла к нему - гладила его
тугой, блестящий животик, легонько дергала за кожистые лопушки. Но больше
всего ей нравилось играть с ним в ладушки попеременно то с нижними, то с
верхними конечностями - благодаря перепонкам, у малыша это получалось
особенно звонко.
Как-то раз, запеленав Аропса в одеяльце, мать вынесла его в сад, на
солнышко. Малыш, казалось, с любопытством глазел по сторонам. Его внимание
привлек пчелиный рой, вившийся над деревянными домиками улья.
Поодаль, развалясь в тени, спал Чарачичи, избегавший с некоторых пор
появляться в комнатах. Над ним, надоедливо жужжа, крутилась большая синяя
муха. Чарачичи приоткрыл один глаз. Улучив момент, он лязгнул зубами и
слопал приставучку. Потом встал, потянулся и отправился в дальний конец
сада под каменную ограду, где, сложившись пирамидкой, совершил вполне
естественное действо.
Аропс, вытянув шею, наблюдал за Чарачичи. И вдруг выскользнул из рук
матери, оставив вместо себя пустую <куколку> свернутого одеяла. Смешно
прыгая, как мячик, вокруг улья, Аропс принялся, совсем как Чарачичи муху,
ловить ртом пчел и заглатывать их целым роем. В мгновение ока пчелы
исчезли в животе Аропса. Мать выронила одеяло и схватилась за голову. А
Аропс развалился на траве, и голубой, блестящий живот его быстро-быстро
задвигался, будто там, внутри, включились мельничные жернова.
Через несколько минут Аропс вскочил, потянулся и поскакал в тот
укромный уголок сада, где недавно пирамидкой возвышался Чарачичи.
Скопировав позу собаки, он выплюнул на траву полосатый брикетик из
прессованных пчел и, довольный собой, снова прыгнул к матери на руки.
Весь день, боясь свекрови, мать не проронила ни слова. А ночью, не
удержавшись, возбужденно зашептала мужу на ухо:
- Он съел наших пчел. Всех до единой. Превратил их в полосатый кубик
и выплюнул.
- Ну и дела... Не ребенок, а пчелоглот какой-то, - расстроился
отец. - Что же мы будем делать без пчел? Соты почти пусты, и на зиму мы
останемся без меда... И между прочим, новорожденные не питаются пчелами.
- Мне тоже так казалось, - вздохнула мать.
Но гулять с Аропсом ей понравилось, и на следующий день она взяла его
за околицу, к небольшому болотцу, где можно было не опасаться, что их
кто-нибудь увидит: из-за комаров и лягушек сюда мало кто захаживал.
При виде Аропса лягушки, гревшиеся на солнышке, веером попрыгали в
воду. А Аропс, снова не усидев в пеленках, оттолкнулся своими
перепончатыми ножками от матери и бултыхнулся вслед за лягушками в воду.
Мать только ахнула от неожиданности. А он, по-лягушачьи орудуя
конечностями, носился по болотцу, пожирая на ходу попадавшихся лягушек.
- Немедленно прекрати! - закричала мать. - У тебя разболится живот!
И в ту же секунду, обдав ее брызгами, он плюхнулся ей на руки.
- Дурачок... Как ты меня напугал, - растрогалась мать, снимая с
мокрого тельца малыша налипшие на него водоросли.
Аропс деловито выплюнул на землю большой зеленый брикет из лягушек и
прижался к матери.
Дома мать, специально при всех, громко сказала:
- Наш Аропс не глухой. Я это давно знала. К тому же он прекрасно
плавает. - И она рассказала о происшествии на болоте.
- Ест лягушек?! Какая гадость! - брезгливо передернулась свекровь.
- А что тут особенного, - вступился за сына отец. - У французов,
например, лягушки - деликатес.
- Мамочка, но он же испортит себе желудочек, - встревожилась старшая
сестренка.
- Не волнуйся, у него не желудочек, а фабрика по производству
брикетов. - Мать погладила животик сидевшего у нее на коленях Аропса.
Однажды Аропс нежился на подоконнике, лежа на спине и глядя в небо,
звонко голубевшее в просвете между ветвями яблони. Отец окапывал в саду
кусты смородины, бабушка шинковала на кухне капусту, усердно стуча ножом о
доску, сестренка пропалывала грядку редиски, а мать утюжила оборочки ее
праздничного платьица... Послышался гул пролетавшего мимо самолета. Аропс
насторожился, отыскал глазами быстро движущуюся в небе блестящую
звездочку, проследил за нею, пока она не исчезла из виду, - и вдруг
вскочил, вытянулся в струночку, соединив вместе нижние конечности и
раскинув верхние, и неожиданно взлетел под самый потолок, где принялся
кружить этаким застывшим крестиком. Облетая углы комнаты, он припадал на
одно <крыло> и издавал рокочущий звук, удивительно точно имитирующий гул
самолета.
Прибежавшая с кухни бабушка остановилась как вкопанная:
- Господи помилуй, он еще и летает!
Отец выронил лопату и ошалело смотрел сквозь раскрытое окно на
кружащего под потолком сына. Лицо матери светилось от счастья.
- Что я вам говорила, - тихо сказала она. - Никакой он не глухонемой.
Вон, шельмец, как точно копирует самолет.
А Аропс тем временем, мягко проехавшись на пузе, совершил посадку на
подоконник.
- Самолетик ты мой ненаглядненький! - бросилась к нему мать. - Умница
ты моя голубенькая!
Однако отец не разделил с женой ее восторгов.
- Сын-самолетик - это уж слишком, - проворчал он озабоченно. - Сын -
пожиратель пчел куда ни шло, даже с пожирателем лягушек можно бы
смириться. Но сын-самолетик! Тут явно что-то не то.
И, наскоро ополоснув руки в кадушке, он бросился вон со двора. Пошел
прямиком через зады, через пшеничное поле не разбирая дороги. И ни разу не
остановился, пока не увидел то здание, из которого месяц назад забрал жену
со странным дитятей. Отыскал нянечку, которая виновато прятала глаза,
передавая ему кулечек с новорожденным, и потребовал отвести его к врачу. И
без обиняков спросил врача:
- Признавайтесь по-хорошему, что вы мне подсунули вместо моего
ребенка, а не то...
Молоденькая бледнолицая врач от смущения побледнела еще больше. Но,
понимая, что деваться некуда и признаваться все равно придется, сказала:
- Ваш родной сын, папаша, как родился, так сразу и умер.
- Как умер?! - растерялся отец. - А этот тогда чей?
- А ничей. Приблудный он.
- Что значит приблудный?! У нас в районе таких не бывает!.. Мать, что
ли, бросила?
- Говорят вам, ничейный он. Матери его мы и в глаза не видели.
- Ничего не понимаю. Темните вы что-то. Предупреждаю, со мной шутки
плохи. - Он стиснул кулаки и угрожающе шагнул к худенькой, совсем
побелевшей от волнения врачихе.
- Да мы его в корзинке нашли. Среди грязных пеленок. Ма-ахонький
такой был. С ладошку. Синий от холода. И очень забавный. Вот мы его и
пожалели. Запеленали, среди других пристроили. Ну а тут как раз с вашей
женой такая беда приключилась. Мы посовещались между собой и решили... чем
мать-то огорчать... И ей хорошо, и приблудненькому.
- Уж куда как хорошо, - огрызнулся разгневанный отец, который, как
выяснилось, был вовсе не отец <приблудненькому>.
- Ну, если вы настаиваете, - сказала молоденькая врач виновато, - мы
его обратно возьмем. В какой-нибудь научно-исследовательский институт
передадим.
- Как же, возьмете! Жена в нем души не чает. Ни на кого, кроме него,
и глядеть не хочет.
- Вот видите, а вы ее огорчить собрались, - облегченно вздохнула
врач. - Оно и понятно, уродцев-то мамаши больше нормальных детей любят. За
их беспомощность, что ли?
- Хороша беспомощность... - пробормотал неотец, отвернулся и, даже не
попрощавшись, зашагал прочь.
...Вернувшись домой, он застал Аропса за очередной выходкой:
вытянувшись веретеном на нижних конечностях, а верхние держа скобочкой, он
вращался на обеденном столе с невероятной скоростью и при этом громко
жужжал:
- Ж-ж-ж-ж-ж...
- Что это с ним? - грозно осведомился тот, кто еще недавно считал
себя его отцом.
- Ничего особенного, - ответила бабушка со странным спокойствием. - Я
хотела помолоть для тебя кофе, а он увидел.
- И что же?
- Вот! Изображает из себя кофемолку.
- Черт знает что! - в сердцах выругался неотец и ушел в сад искать
брошенную под окном лопату.
Мать, которая все равно ни за что не согласилась бы признать себя
нематерью, спала, как и положено, с малышом в одной комнате. Иногда по
ночам ей чудилось, будто он издает странные звуки, похожие на тоненький,
еле уловимый свист, и пощелкивание.
А Аропс свистел неспроста. В одну из лунных осенних ночей он
услышал-таки долгожданный ответ, тихонько поднялся, перелез через
подоконник и по водосточной трубе взобрался на крышу. Проделал он все это
как лунатик, с закрытыми глазами, вроде бы и не сознавая, куда идет и
зачем. Он шел на Зов - вот единственное, что имело значение...
Если бы случайному ночному прохожему вздумалось посмотреть на крышу,
он наверняка ничего бы там не увидел, кроме круглой луны, что раскаленной
белой сковородкой зацепилась за ее край. Но Аропс знал, что это не так, и
потому терпеливо ждал. Поначалу из пустоты возникло нечто неопределенное и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг