- Не-е-е-т!!!
- Тут-то моя рука дрогнула, и луч, превратившийся в зеленоватую размытую
тень, скользнул по телу апостола Пипа от левого плеча до правой стороны
пояса. Я вздернул руку, направляя луч вверх, а тело несчастного Пипа в
полной тишине развалилось надвое точно по следу луча, и его части рухнули
с лошади, продолжавшей неподвижно стоять в прибрежном песке. В этот момент
зеленый луч мигнул, зашипел и погас, а камень принял свой обычный вид. И
сразу раздался мелодичный звук Данилкиного свистка. Тут же послышались два
уже знакомых негромких хлопка, оба оставшихся в живых гвардейца
перекинулись волками и, озираясь, бросились в сторону леса, трусливо
поджимая хвосты.
Я бросился к Даниле, на ходу сдергивая с руки обрывки плаща и вбрасывая
шпагу в ножны. Данила уже успел засунуть свой свисток за пазуху и сидел
рядом с Ванькой, горестно сведя брови. По его щекам ползли быстрые дорожки
слез, но всхлипываний слышно не было. Я опустился на колени рядом с котом.
Он лежал на боку, прикрыв глаза, и быстро-быстро дышал. Его левая лапа
была практически отрублена ниже сустава и болталась на клочке оставшейся
щкурки. Кровь уже остановилась, хотя вытекло ее, для кота, очень много. На
меня легла тень. Я поднял голову и увидел над собой сморщенное лицо
Зопина. Не давая себе расслабиться, я скомандовал:
- Быстро четыре струганые щепочки и чистой воды!.. Глаза Зопина понимающе
блеснули, и он рысью бросился к лесу, на ходу доставая свой длинный нож. Я
подхватил остатки плаща и начал отрывать от подкладки длинные ленты,
выбирая места почище. Данила завороженно наблюдал за мной, и с его щек
исчезли слезы.
Через минуту примчался Зопин, сжимая в одной руке свой котелок,
наполненный ключевой водой, а в другой четыре короткие, аккуратно
заструганные прочные щепки. Я подложил под лапу кота кусок плаща и
принялся осторожно промывать рану. Ванька не открывал глаза и только слабо
вздрагивал. Затем я приставил отрубленную часть лапы к обрубку, наложил
шинки и, пока Данила удерживал их на месте, плотно забинтовал лапу
приготовленным бинтом. Тут кот открыл глаза и посмотрел на слегка
запотевший котелок. Я взял Ваньку на руки и осторожно поднес его мордочку
к воде. Он сразу же жадно принялся лакать, а я приговаривал, пытаясь
задавить в себе слезы:
- Ничего... Попей водички, а скоро мы тебе сметанки организуем...
Ничего... все в порядке будет... - Рядом Зопин хлюпал носом.
Когда Ванька напился, я устроил его на обрывках плаща, и положив руку
Даниле на плечо, попросил:
- Посиди с ним, а мы посмотрим, что дальше делать...
Опин с забинтованной тряпочкой и подвязанной рукой топтался по поляне. Мы
с Зопином направились к нему.
- Что с тобой? - спросил я и кивнул, указывая на его руку.
- А, ерунда! Дня через два буду как новенький. Что с хвостатым, жив он?..
Я увидел, как под густыми кустистыми бровями подозрительно поблескивают
глаза гнома.
- Жив, только лапку потерял... - опередил меня Зопин.
- То есть как - потерял? - вскинулся Опин. - Это тебе что, кошелек или
ножичек?..
- Ну, лапка у него отрубленная... - смутился Зопин. Опин требовательно
посмотрел на меня, ожидая пояснений.
- Задели Ваньку кинжалом. Левая лапа порублена. Я шинки наложил, а вот
срастется ли, не знаю...
- Так нам к лекарю быстрее надо!.. - выпалил Опин. - Пусть лекарь зверя
посмотрит...
- Где ж его взять, лекаря-то?.. - горестно возопил Зопин.
- Да на том берегу, дубина! - взревел Опин. - Ты что - забыл, в Гавле
целая лечебница есть!
Зопин открыл рот, потом захлопнул его, а потом радостно осклабился:
- Точно! Есть лечебница...
Мы быстро обошли поляну, собирая свои пожитки. Гномы посовали в свои
котомки и кое-что из оружия и амуниции погибших гвардейцев. Я нашел свою
дагу и, тщательно вычистив оба клинка, разместил их на поясе. Вычистил я и
ножи Данилы. Когда я протянул их ему, он сначала отшатнулся, уставив
широко открытые глаза на блестящие лезвия, а потом протянул руки и,
схватив ножи, тут же распихал их по карманам.
Я осторожно поднял Ваньку на руки, и мы направились к домику Гарона. Но
дом оказался пуст. Дверь была открыта. В комнатах царил беспорядок, можно
было догадаться, что Пип со своими молодцами похозяйничал в нем ночью. Мы
обошли весь дом и снова вышли к реке. Туман рассеялся. Другой берег был
ясно виден. Пологий и, похоже, болотистый, он был покрыт густыми зарослями
камыша, и только прямо против нас камыш расступался, образуя небольшой
песчаный пляж. Было ясно, что вплавь через реку нам не перебраться, тем
более что, как оказалось, гномы плавать не умели. Мы стояли на берегу, не
зная, что делать, и тут Данила предложил:
- Слушай, дядя Илюха, давай я сплаваю на тот берег и приведу кого-нибудь
на помощь. - Я не успел возмутиться, как Опин угрюмо заворчал:
- Во, герой! Двух гвардейцев завалил и теперь считает, что речка ему по
щиколотку! На том берегу тоже неизвестно кто нас поджидает. Схапают тебя,
бедолагу, и где мы потом искать тебя будем?
Данила огорченно опустил голову, и в этот момент метрах в пяти от берега
ударила хвостом по воде здоровенная рыба, а через несколько секунд из воды
показалась мокрая, облепленная черными волосами голова. Голова несколько
секунд рассматривала нашу компанию, хлопая глазами, а затем побежала
внимательным взглядом по всему берегу. Не обнаружив никого кроме нас, она
медленно двинулась к земле, не сводя с нас пристальных глаз. Скоро из воды
появился невысокий, заросший густым черным волосом, мужичок.
Когда до берега осталась пара шагов, а воды стало ему по колено, он
остановился и вежливо спросил:
- А не скажут ли благородные господа, куда делись господа гвардейцы вместе
с достойным отцом-апостолом?
Он стоял совершенно голый, с каким-то подобием трусов на бедрах и спокойно
дожидался ответа.
- Да почитай, все здесь, - ответствовал Зопин. - Вон апостол твой
валяется... в двух частях. А пошаришь по травке, и ребяток его сыщешь.
Правда, не всех, двоим срочно вернуться понадобилось, так они прямо лесом
назад двинули...
Мужичок тупо уставился на останки Пипа и минуты две не мог оторвать от них
глаз. Затем он снова повернулся к нам и вежливо задал очередной вопрос:
- Так это что, вы, благородные господа, их покрошили?
- Ну как можно... - вступил в разговор Опин. - Это они с оружьишком в
салки играли. Кто не увернулся - тот не виноват... или не тот виват... или
тот не выживат... В общем, тот подыхат. Сначала апостола своего
порешили... прям пополам - он у них самый негибкий оказался, а потом уж и
друг дружку. Такие озверевшие были, просто жуть.
Опин склонил голову набок и задумчиво добавил:
- Может, вирус какой убийственный подхватили?..
- Ага... - пробормотал себе под нос мужичок. - Значит, мне их теперь
закапывать. - И огорченно добавил: - Тоже мне, нашли место, где в салки
играть...
Тут я выдвинулся несколько вперед и спросил:
- А не подскажет ли уважаемый, где мы могли бы найти достопочтенного
Гарона?..
- А он вам зачем?.. - подозрительно спросил мужичок и сделал шаг назад, в
воду.
- Во-первых, нам надо срочно на тот берег. А во-вторых, мы должны передать
ему привет от его старой знакомой, которая, со своей стороны, поддерживает
нашу просьбу о переправе... И раненый у нас... - неожиданно добавил я
совершенно другим тоном, кивнув на кота.
- От какой такой знакомой?.. - спросил наш недоверчивый собеседник и
сделал еще шаг назад.
Я чуть присел, и догадливый Данила вытащил из кармана моей рубашки
металлическую бусину Ясы. Зажав ее в кулаке, Данила двинулся к мужику, не
обращая внимания на намокающие ноги.
Разглядев бусину, мужичок бодрой рысью рванул вперед, выхватил ее из
ладони Данилы, внимательно рассмотрел и с криком: "Сейчас..." бросился
обратно в воду и исчез. А через несколько минут из зарослей камышей
выползла большая, испачканная потеками смолы лодка и ходко направилась в
нашу сторону. На ее корме в позе венецианского гондольера орудовал веслом
наш мокрый знакомец. Лодка с разгона уткнулась в берег, и лодочник
призывно замахал рукой. Мы бросились едва не бегом и через минуту
разместились в плавсредстве. Зопин столкнул ее в воду и запрыгнул
последним. Гарон ловко развернул лодку и погнал ее к противоположному
берегу. Вся переправа заняла у нас не более десяти минут. Когда мы уже
выпрыгивали на песок, Гарон застенчиво обратился ко мне:
- Как думает благородный господин, могу я взять себе лошадь апостола Пипа?
Как я понимаю, вам она не нужна, да и ему тоже...
И он с надеждой посмотрел мне в лицо.
- Я совершенно не против, но поостерегись... Если кто-то сообщит
Единому-Сущему, что ты забрал лошадь апостола, как бы тебе это
приобретение не вышло боком.
- Он лукаво скосил глаза, и я понял, что ему известно средство отвести от
себя эти гнусные подозрения. Скорее всего пропажу лошади он просто свалит
на нас. "Ну и пусть, - додумалось мне, - хороший человек попользуется..."
Не успели мы покинуть лодку, как Гарон тронулся в обратный путь,
предвкушая, по-видимому, неплохую поживу на поле битвы. Не считая лошади.
Ну что ж, поле битвы обычно достается мародерам.
Мы двинулись прочь от Нароны. Шагали быстро и молча. Было не до
разговоров. Все думали только об одном. И эти мысли еще больше нас
объединяли. Широкая тропа, начинавшаяся прямо у места нашей высадки,
тянулась через холмистую равнину, покрытую лугами и болотцами, среди
которых попадались небольшие рощицы и заросшие кустарником пустоши.
Вскоре, перевалив через вершину очередного холма, мы увидели у его
подножия небольшие домики окраины города, оказавшегося искомым Гавлем и
представлявшегося, по сравнению с оставшимся позади Лостом, и значительно
более крупным, и гораздо более привлекательным. Гномы шагали уверенно и,
похоже, хорошо знали, куда надо держать путь. Еще через полчаса мы
остановились у свежепокрашенного в бело-голубые цвета двухэтажного здания,
и Зопин, быстро взбежав по ступеням широкого крыльца, рванул на себя
высокую остекленную дверь.
Мы вошли через небольшой тамбур в просторную светлую комнату со стульями,
расставленными по стенам, и большим столом посредине. В дверь с
противоположной стороны комнаты тут же вошла пожилая женщина в темно-синем
длинном и глухом халате и такой же косынке на голове. Подойдя к нам, она
мягким голосом поинтересовалась:
- Я слушаю вас, благородные господа. Кто из вас нездоров?
Опин шагнул ей навстречу и сурово проговорил:
- Тетенька, нам нужен ваш самый хороший лекарь! Наш товарищ нуждается в
хорошем лечении... - Он мотнул головой в сторону стола, на котором я
уложил сверток с Ванькой. - И побыстрее...
- Но позвольте, это же кошка!.. - воскликнула "тетенька", увидев черную
усатую морду с закрытыми глазами и нервно подергивающимися ушами,
показавшуюся из-под лоскутьев плаща.
- Не кошка, а кот! - неожиданно заорал Зопин. - И это отнюдь не означает,
что он должен остаться без помощи!..
Женщина нервно оглядела нашу компанию, и тут ее взгляд остановился на
Даниле. Ее глаза расширились, и она буквально вылетела из комнаты. Через
несколько секунд в ее сопровождении в комнату вбежал седой, невысокий
старичок в таком же темно-синем халате и шапочке. Не успел он сказать и
слова, как вперед шагнул Данила и не по-детски суровым голосом проговорил:
- Я надеюсь, ты достаточно опытный лекарь, чтобы оказать необходимую
помощь сопровождающему меня боевому коту. Если ты поставишь его на...
лапы, мой отец будет тебе благодарен...
При этом он пристально уставился на старичка. Тот молча подскочил к столу,
внимательно оглядел Ваньку, не прикасаясь к нему, и ошарашенно повернулся
в сторону Данилы.
- Но, принц, это же истинный кот, а я пользую только людей... - Было
видно, что старик совершенно растерян.
- Ты хочешь сказать, что не в состоянии залечить его лапу?..
Данила задал вопрос таким тоном, что я невольно бросил на него удивленный
взгляд и почувствовал потребность выпрямиться перед ним и склонить голову
в церемонном поклоне. На старичка же тон, которым разговаривал с ним
Данила, произвел совершенно убийственное воздействие. Он повернулся к
сопровождавшей его женщине и приказал:
- Пациента... немедленно в операционную. Туда же помощника Капа, он лучше
всех заговаривает боль, и помощницу Лату... Приготовьте угловую комнату на
втором этаже... - И, повернувшись к Даниле, добавил: - Я постараюсь
сделать все возможное, принц! Если вы сможете зайти завтра утром, я доложу
состояние больного...
- Мы дождемся здесь окончания операции... - сурово бросил Данила. Оба
гнома и я как по команде двинулись к стене комнаты и заняли стулья.
- В таком случае, принц, поскольку ждать придется довольно долго, позволь
предложить тебе и твоим людям ужин...
Данила утвердительно кивнул и уселся на стул рядом со мной. Старик
аккуратно, я бы даже сказал - нежно, подхватил сверток с Ванькой и быстро
ушел в глубь здания в сопровождении своей помощницы. Но мы недолго
оставались одни. В комнату вошла молодая девица, наряженная в уже знакомые
халат и косынку, сделала реверанс в сторону Данилы и, не обращая на
остальных внимания, заявила:
- Принц, прошу тебя пройти за мной...
Когда мы все встали и двинулись за Данилой, она восприняла это как само
собой разумеющееся. Похоже, Данила становился в нашей команде главной
фигурой.
Девица отвела нас на второй этаж в небольшую, уютно убранную комнату, всю
обстановку которой составляли большой круглый стол, четыре массивных стула
с высокими прямыми спинками и приземистый темный буфет у стены. Стол был
застелен белоснежной скатертью и сервирован на четыре персоны. При этом
один прибор был явно роскошнее остальных. Мы сразу сориентировались и
заняли места соответствующим образом.
Как только мы расселись, девица вышла и тут же вернулась в сопровождении
еще двух девушек, которые начади подавать еду. Можно сказать, что нас
обслуживали по первому разряду. Если бы Ванька был среди нас, я думаю, мы
получили бы от этого ужина колоссальное удовольствие. А так очень вкусные
и прекрасно сервированные блюда и напитки очень мало занимали наше
внимание. Беспокойство за нашего четверолапого друга было слишком велико,
чтобы мы могли обращать внимание на что-то еще.
Девица, провожавшая нас в эти апартаменты, почувствовала наше настроение и
уже в конце ужина подошла к Даниле и тихо произнесла:
- Принц, не волнуйся. Четырехликий Кула - настоящий волшебник... Даже если
бы твой боевой кот погиб, он смог бы оживить его. А тут всего лишь одна
лапа...
Данила взглянул на нее и строго ответил:
- Для нас и это слишком серьезно... Хотя все равно спасибо тебе за
сочувствие...
Ужин закончился, и со стола убрали. Мы продолжали сидеть на своих жестких
стульях, внезапно ощутив, до какой степени тяжел был прошедший день и
насколько мы устали. За окном стемнело, и нам казалось, что с тех пор, как
Ваньку забрали от нас, прошло уже несколько часов. Наконец дверь
распахнулась и в комнату вошел старенький лекарь, которого наша провожатая
назвала четырехликим Кулой. Было видно, что он очень устал, под его
глазами залегли синеватые тени, а на лбу прибавилось морщин. Он подошел к
стулу Данилы и, наклонившись к его уху, негромко произнес:
- Принц, все в порядке. Я срастил лапу, связал жилки и кровяные протоки.
Теперь твоему другу нужен покой и время, время и покой... И тогда его лапа
будет действовать нормально...
- Спасибо, мой отец узнает о твоей услуге... - Данила, похоже, полностью
сжился со своей ролью принца. - Подскажи, как нам пройти в ближайшую
гостиницу, а завтра мы навестим твоего пациента...
- В конце этой улицы, ближе к центру города, одна из лучших гостиниц, -
ответил лекарь. - Посетители у нас приходят к десяти, но ты, принц, можешь
прибыть в любое время...
Данила встал со своего стула и покачнулся, но я успел подхватить его на
руки. Он тут же обнял меня за шею и прижавшись к моей груди, закрыл глаза.
Эскулап встревоженно взглянул мне в глаза.
- Ничего, он просто очень устал. День у нас был... тяжелый, - ответил я на
невысказанный вопрос.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг