частье не трогает.
Инспектор Кси сказал правду: Мак решительно не проявлял
интереса к событиям на дороге, один только раз, когда машина
взорвалась и вспыхнуло пламя, он оскалил зубы и подался за-
метно назад, вроде бы устраняясь подальше от огня. Но и это,
последнее, было не совсем обычно, потому что никакой угрозы
для него взрыв и огонь, будь они даже много ближе, в себе не
заключали, а коль скоро так, уместнее было податься вперед,
чтобы получше рассмотреть катастрофу и все ее последствия.
- Тета, - хлопнул себя вдруг по лбу инспектор, - он не
притворяется, он в самом деле не притворяется! Тенденция к
разрушению в нем настолько сильна, что все нравственные
преграды рассыпаются под ее натиском. Дайте ему свободу
действий, и он не остановится ни перед чем. Помните ли вы,
что это значит: он и общество несовместимы, Тета! Несовмес-
тимы!
Тета внимательно слушала оргоп-инспектора, выводы которо-
го содержали в себе прямой практический смысл, однако, когда
он изложил их и умолк в ожидании ответа, она по-прежнему ос-
тавалась сосредоточенной, так что у инспектора возникло ма-
лоприятное ощущение, вроде бы вся эта сосредоточенность нап-
равлена на какие-то собственные ее мысли, а к его соображе-
ниям никакого отношения не имеет.
- Да, - спохватилась она, - я обещала Маку апельсины. А
вы зря обижаетесь, Эпсилон: я поняла вашу главную мысль - о
несовместимости Мака и общества. Но почему тенденция к раз-
рушению, Эпсилон? Отсутствие нравственных фильтров - это еще
не инстинкт уничтожения. Разве отсутствие положительного за-
ряда обязательно означает, что надо искать отрицательный?
- Простите, Тета, но я не хочу заниматься физикой: мое
дело - социология и мораль. А законы либо соблюдают, либо не
соблюдают - третьего не дано.
- Не дано, - подтвердила докторант, - но безопасность об-
щества - это безопасность каждого его гражданина. Каждого,
Эпсилон. А произвол - не частная акция против одного гражда-
нина, произвол - акция против общества в целом. Не будем то-
ропиться, Эпсилон.
Перед Маком поставили плетеную корзину с апельсинами.
Прежде чем приступить к еде, он стал набивать карманы. Когда
карманы были заполнены до отказа, Мак тщательно осмотрел
свою одежду, разыскивая углубления, которые тоже могли бы
сойти за карманы, однако таковых не оказалось, и, придвинув
корзину к себе вплотную, он принялся зубами и пальцами сди-
рать кожуру с апельсинов. Корки он сплевывал и сбрасывал на
пол, хотя не стоило никакого дополнительного труда склады-
вать их в корзину, уже целиком почти опорожненную. Инспектор
Кси усмотрел в этом новое подкрепление своей версии о тен-
денции к разрушению, но промолчал, полагая, что оргоп-психо-
лог сама даст аналогичное объяснение и признает его, инспек-
тора Кси, правоту.
- Эпсилон, - рассмеялась Тета, - а ведь он чудак: корзина
рядом, под самым носом, но ему приятнее сорить на пол!
- Да, - серьезно, подчеркивая эту свою серьезность, подт-
вердил инспектор, - приятнее, как вообще для него приятнее
всякий беспорядок.
- Эпсилон, - сказала Тета, - я начинаю вас бояться: вы
прямо, аки святой отец, возвещаете народу, какой его посту-
пок с плюсом, а какой - с минусом.
Перестаньте, перестаньте ерничать, хотелось крикнуть инс-
пектору, но вслух он произнес почему-то совсем другие слова:
- Вы очаровательны, Тета, вы очаровательнейшая женщина!
- Ай-ай, - улыбнулась Тета, - какой вы комплиментщик,
инспектор. Кстати, вы могли бы вспомнить, что я оргоп-психо-
лог второго класса и докторант социологии. Ах, какой вы злой
комплиментщик. Попробуем еще один тест, Эпсилон.
Злой комплиментщик инспектор Кси подумал, что оргоп-пси-
холог не в меру резвится и надо бы вернуть ее к норме, но
претворить свою, вполне основательную, мысль в действие не
успел: Мак издал душераздирающий вопль, причем поначалу не-
возможно было даже определить, что означает он - радость или
ярость. Эпсилон совершенно автоматически, а вовсе не из
страха, шарахнулся к дверям, Тета же, хотя и вздрогнула, ос-
талась на месте, но через секунду тоже вскочила и глухо,
вроде бы спазм сжал ей горло, вскрикнула:
- Эврика!
На полпути между Маком и горизонтом разостлалась обычная
африканская саванна, какой она бывает в сухое время года:
жухлые травы, разбросанные небольшими парками деревья, уви-
тые лианами и эпифитами, местами голая, выжженная солнцем и
пожарами, земля. Из-за деревьев, которые по первому впечат-
лению были совершенно безжизненны, вышло четыре огромных ба-
буина, вооруженных дубинами. Они двигались фронтом, соблюдая
правильные интервалы, и по мере продвижения принимали все
более угрожающий вид. Вдруг они остановились, бабуин, край-
ний справа, наклонился, подобрал с земли камень и, остерве-
нело мотая головой, швырнул его вперед, где трава была погу-
ще. Из травяных зарослей выскочил гепард, вдогонку ему посы-
пался град камней. Казалось невероятным, что вся эта камен-
ная туча поднята всего четырьмя обезьянами.
Гепард уходил огромными стремительно следовавшими один за
другим прыжками, поджав по-собачьи хвост. Бабуины продолжали
швырять камни, хотя опасность уже миновала и было вполне
очевидно, что теперь забота самого гепарда - уйти от опас-
ности. Когда хищник оказался в порядочном удалении, они пе-
рестали метать камни, но все еще не могли успокоиться и с
прежним остервенением мотали головами. Со стороны эта неуем-
ная ярость могла даже представиться несколько деланной, буд-
то бы цель ее состояла исключительно в том, чтобы показать
всему стаду, которое отсиживалось в деревьях, истинные раз-
меры минувшей угрозы. Первым угомонился вожак, и тотчас,
почти без паузы, прекратили свое головотрясение трое осталь-
ных. Этот внезапный переход от крайнего бешенства к абсолют-
ному покою заключал в себе нечто фантастическое, как если бы
клокочущий гейзер мгновенно обратился в ледовое, безжизнен-
ное свое подобие.
Вдали, ближе к горизонту, еще несколько раз мелькнуло
скачущее желтое пятно, в котором могли опоззнать гепарда
только те, что следили за ним с того самого момента, когда
он бежал, спасаясь от дубин и камней бабуинов.
Выставив дозорного, воины вернулись в стадо и улеглись
под деревьями, предоставляя женам и детям рыться у них в
шерсти.
- Мгы, - бормотал Мак, улыбаясь, - мгы, мгы.
Между тем, инспектор Кси наблюдал за ним и, пожимая пле-
чами, бубнил под нос:
- Странно, явный рецидив инфантильности, детская реакция
на экзотику. Странно.
- Эврика! - снова воскликнула оргоп-психолог.
V
- Слушается дело гражданки Эг против гражданина Ация Вис-
та, профессора клиники трансплантации. Обвинение поддержива-
ют Органы Охраны Городского Порядка. Свидетели обвинения...
Судья перечислил свидетелей и попросил заседателей особо
обратить внимание на то обстоятельство, что дело такого рода
рассматривается впервые и в силу этого явится прецедентом.
Не беря на себя смелости предвосхитить события, он, однако,
полагает своим прямым долгом напомнить, что дело, единожды
ставшее предметом судебного разбирательства, неизбежно нахо-
дило впоследствии продолжение во множестве аналогичных дел.
И это, заметил судья, вполне естественно, ибо ход, единожды
найденный человеческим умом, содержит в себе тенденцию к
многократному повторению, иногда в тождественных вариантах,
иногда с некоторыми отклонениями. Упомянутая закономерность
была обнаружена почти двести лет назад славным этнографом
Эдуардом Тэйлором, который в своей монографии "Первобытная
культура" совершенно справедливо заметил, что если существу-
ют племена, не ведающие священного обряда поцелуя женщин, то
отсюда может следовать только один вывод: это дикие племена,
которые никогда и не знали его, ибо позабыть такой обряд не-
возможно.
В зале поднялся одобрительный гул, судья поклонился, вы-
ражая свою признательность публике, однако тут же позвонил в
колокольчик и напомнил, что время - это энергия.
Мак сидел слева от судейского стола, за партой, окружен-
ной со всех сторон никелированной решеточкой, которая едва
достигала до человеческой щиколотки. Парта была очень удоб-
на, и Мак явно наслаждался покоем, не тревожа себя ни малей-
шим движением. Судья, хотя он превосходно видел, что Мак
вполне удовлетворен, спросил, следуя традиции, не испытывает
ли тот в чем-либо нужду. Поскольку Мак молчал, судья предло-
жил секретарю занести в протокол: "Не испытывает".
Гражданка Эг, супруга Мака, и гражданин Аций Вист, про-
фессор, сидели справа от судьи, причем парты их располага-
лись чуть не впритык одна к другой, вследствие чего челове-
ку, не посвященному в тонкости судопроизводства, могло даже
показаться, что они представляют на процессе общие, а не по-
лярные интересы. В широком смысле это было именно так, пос-
кольку обе стороны были равно заинтересованы в охране поряд-
ка и благополучия граждан, однако в очень узком, конкретном,
смысле это было не совсем так, иначе судебная тяжба, которую
они затеяли, стала бы попросту бессмыслицей. Парты напомина-
ли тяжущимся, что они вновь состоят в чину учимых и соот-
ветственно этому должны преимущественно отвечать на вопросы,
а не задавать их.
По просьбе судьи гражданка Эг изложила обстоятельства,
которые привели ее в этот зал, а именно: второго марта попо-
лудни гражданин Мак, ее супруг, отправился в поездку, кото-
рая на полпути была прервана по причине катастрофы, и граж-
данин Мак, ее супруг, попал в клинику профессора Ация Виста.
Судья позвонил в колокольчик и обратился к Ацию Висту:
- Вы согласны?
- Да, - кивнул профессор.
В клинике гражданину Маку была произведена пересадка моз-
га, и по истечении трех недель его выписали из больницы.
Она, гражданка Эг, горячо поблагодарила профессора за эффек-
тивное и быстрое лечение, однако...
Судья позвонил в колокольчик и спросил:
- Вы согласны?
В этот раз Аций Вист ответил не сразу: требовалось время,
чтобы восстановить детали, которые тогда представлялись не
слишком важными. Полуминуты оказалось достаточно, и профес-
сор решительно подтвердил:
- Да, согласен.
Однако, продолжала Эг, последующие события показали, что
благодарность эта была чересчур поспешной.
Судья опять взялся за колокольчик, чтобы узнать, подт-
верждает или не подтверждает профессор данное сообщение, но,
видимо, передумал и сделал гражданке Эг поощрительный знак.
Последующие события, как показала Эг, то были сродни ноч-
ным кошмарам, то отдавали площадной буффонадой, и все это в
равной мере было мучительно для нее, ибо теперь она не толь-
ко не могла предвидеть на сколько-нибудь длительное время
поведения своего супруга гражданина Мака, но бессильна была
предусмотреть даже ближайший его шаг.
- Уважаемый судья, - воскликнула Эг, прижимая сплетенные
добела пальцы к груди, - рассудите сами, что должна была
чувствовать супруга, которая вдруг обнаружила, что она лиши-
лась своего неотъемлемого права иметь достоверные сведения о
поведении супруга в каждый грядущий час, каждую предстоящую
минуту. А общество, как должно было чувствовать себя общест-
во, которое оказалось в совершенно аналогичном положении!
Судья позвонил в колокольчик и уверил гражданку Эг, что
суд понимает ее состояние. Касательно же самочувствия об-
щества он прямо сказал, что это - компетенция суда, и до ре-
шения последнего гражданке Эг следует воздерживаться от его
оценки.
Хорошо, немедля согласилась Эг, но тут же заметила, что
она вовсе не давала оценки самочувствию общества, а только
спросила, каким оно должно было быть, это самочувствие.
Аций Вист поднял руку:
- Уважаемый суд, я протестую: у здорового не спрашивают о
здоровье, вопрос о здоровье - всегда намек на неблагополу-
чие.
- Протест принимается, - объявил судья.
Первой жертвой гражданина Мака - речь идет о послеклини-
ческом периоде его жизни - едва не стала она сама, истица
Эг. И если она вышла телесно невредимой из чудовищной авто-
мобильной гонки, которую он затеял сразу, едва они оказались
за оградой больницы, то благодаря лишь самоотверженному вме-
шательству давнего друга их семьи доктора Радия Горта. К
несчастью, для самого доктора Горта это вмешательство закон-
чилось менее благополучно: в припадке ничем не мотивирован-
ного гнева гражданин Мак выбросил его в окно девятнадцатого
этажа. Каждому ясно, каковы могли быть последствия, если
бы... Аций Вист поднял руку:
- Я протестую: никто не вправе...
- Никто, кроме суда! - уточнил судья.
- ...Никто, кроме суда, - повторил профессор, - утверж-
дать, что факты могли быть иными, то есть не теми, которыми
они были на самом деле. Если бы факты могли быть другими,
они и были бы другими.
- Протест принимается, - объявил судья.
- Уважаемый судья, - возмутилась Эг, - но ведь это счаст-
ливый случай, что как раз накануне балкон семнадцатого этажа
оборудовали навесом! К тому же, доктор Горт мог быть выбро-
шен в окно рядом, а под ним никакого навеса и сегодня нет.
- Гражданка Эг, - сурово, чтобы пресечь бесполезные пре-
пирательства, произнес судья, - мы не можем с исчерпывающей
достоверностью объяснить, почему навес появился именно нака-
нуне, а не днем раньше или днем позже. Но совершенно очевид-
но, что если бы он мог появиться раньше или позже, то не по-
явился бы накануне. Точно то же касается и окна. Нас интере-
сует только одно окно - то, в которое был выброшен доктор
Горт, до других окон суду нет дела. Не исключено, что ваше
жилище могло находиться на первом этаже, в таком случае док-
тору Горту...
- Уважаемый судья, - опять возмутилась Эг, - но стоит ли
говорить о первом этаже, если уже три года мы безвыездно жи-
вем на девятнадцатом! И какое отношение это имеет к действи-
ям моего супруга, гражданина Мака, и операции, жертвой кото-
рой он оказался?
- Никакого, - согласился судья. - Я дал вам материал иск-
лючительно для параллели.
- А мне не нужны ваши параллели! - воскликнула Эг. - Я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг