Оказалось, что здесь есть еще и душ. И ванна. И джакузи, если вот эта
лоханка и есть то, что я под этим понимаю. Неплохие условия предоставляют
гостям по форме "Г-8". Я, пожалуй, не отказался бы здесь пожить. Если бы
еще кормили, и Ольга была со мной...
Я вздохнул. Оля... Как ты там без меня? Жива ли вообще? Что я здесь
делаю без тебя? Надо было настоять, чтобы тебя привезли ко мне.
Оля... Я должен убедиться, что с ней все в порядке.
Наспех помывшись, я выбрался из душа и сразу же метнулся к телефону.
Поднял трубку. Недоуменно посмотрел на аппарат. Ни кнопочек с цифрами,
ни диска номеронабирателя как на старых аппаратах. Значит, должна быть
телефонистка. Вот только в трубке тишина. Может быть, аппарат неисправен?
- Алло... Алло! Есть здесь кто-нибудь?
- Дежурный по этажу слушает. - Голос женский, немного усталый, но
доброжелательный.
- Алло... - Я чуть было не поперхнулся. - От вас можно позвонить по
междугородней?
- Возможность доступна.
- Тогда, пожалуйста...
- Личность не установлена. Назовите ваш идентификационный номер и
статус.
- А... Я...
- Ответ неясен. Повторите, пожалуйста.
Черт возьми... Я только в этот момент понял, что разговаривал с
машиной, а не с живой телефонисткой. Вот это номер! Неужто Братство создало
искусственный разум?
- Кхм... Как бы это сказать... Я еще не знаю свой номер. А не скажете
ли, где его можно узнать?
Я машинально продолжал обращаться к своей электронной собеседнице на
вы. А как еще к ней надо было обращаться?
В трубке что-то пискнуло и умолкло. И тишина. Примерно с полминуты я
ждал ответа, потом легонько тряхнул трубку.
- Эй! Вы еще слушаете?
В трубке что-то зашипело, а потом снова пробился голос. Мужской.
Раздраженный:
- Алло! Кто говорит?
- Это Антон Зуев. Я всего лишь хотел заказать звонок.
- Так в чем же проблема?
- Я своего кода не знаю, который вы от меня требуете! - Я уже едва
сдерживался, чтобы не закричать.
- Нет кода?.. Как так? Подожди, я посмотрю в базе. Еще раз: как тебя
зовут?
- Антон Зуев... Тьфу. - Я быстренько посмотрел на свою карточку. - То
есть Иван Петухов.
В трубке снова послышалось шипение, потом снова раздался раздраженный
мужской бас. На этот раз еще более раздраженный, чем минуту назад. Блин!
Никакой культуры общения.
- Петухов, он же Зуев! Временный доступ по статусу "Г-8". Ты что мне
мозги паришь? Как это у тебя нет кода?
- Потому что никто из вас, умников, не соизволил мне его сообщить, -
огрызнулся я.
- А ты на карточке смотреть не пробовал? - ядовито спросил невидимый
собеседник. - Переверни и там, на задней стороне, в рамке. Называй по
цифрам. Типа пятерка-тройка-восемь, а не пятьсот тридцать восемь. Понял?
Я вернул трубку на место и уставился на свой документ. Точно. В углу,
обведенный белой рамкой, красовался восьмизначный номер. Покачав головой, я
раздраженно фыркнул и снова вернулся к телефону.
- Дежурный по этажу слушает.
Диалог повторился, но на этот раз в ответ на требование
идентифицировать себя я назвал номер. И даже не ошибся ни в одной из цифр,
как ни странно. Во всяком случае, дежурная телефонистка на транзисторах
протеста не выказала.
- Междугородный звонок. - Я назвал город и свой телефонный номер.
- Принято. Ждите ответа.
Я ждал, слушая, как в трубке один за другим раздаются длинные гудки.
Прошла, наверное, минута или чуть больше. Гудки прекратились.
- Оля! Оля, это ты?.. Кто говорит?
- Это дежурный по этажу. Абонент недоступен. Повторите звонок позже.
Я недовольно швырнул чертову телефонную трубку на стол.
Глава 7
Уж не знаю, зачем Шимусенко притащил меня сюда, но только следующие
четыре дня я был предоставлен самому себе. Никто обо мне и не вспоминал.
Я бродил по принадлежавшей Братству девятиэтажке и от нечего делать
совал свой нос во все щели. Кое-кто стоически терпел мои идиотские вопросы
и даже иногда отвечал, кое-кто просто не обращал на меня внимания, а в
некоторые места меня не пустили.
За это время я ни разу не видел ни Михаила, ни Рональда. Как-то
столкнулся в коридоре с Толиком, но он, поздоровавшись и брякнув несколько
ничего не значащих фраз, моментально сбежал, сославшись на неотложные дела.
Братство. Здесь все такие деловущие, что просто не могут выделить ни
минутки на меня несчастного. Забыли. Покинули. Бросили. И буду я теперь до
конца жизни шляться по коридорам и выглядывать в окна.
Из здания меня не выпускали, да я и не особо рвался. Чего я здесь не
видывал? Зато если я заблужусь в Москве, то буду шляться, пока не умру от
истощения. А здесь хотя бы кормежка неплохая.
Неплохая - это было не совсем верное слово. Еда была отличная, в любых
количествах и в любое время. И, что для меня было весьма важно, -
бесплатная. Если бы было иначе, то я разорился бы за день. А так... В любое
время дня и ночи я мог спуститься на третий этаж, где среди сковородок и
кастрюль царствовала пожилая Софья Ивановна, командующая десятком поваров и
официанток. Я предъявлял свой "братский документ" и получал возможность
предаваться чревоугодию. И выбор здесь был совсем не как в незабвенном
общепите. Хоть утку с яблоками, хоть запеченного поросенка. А если уж
угодно что-нибудь совсем экзотическое, имелась возможность послать с
курьером заказ в один из ближайших ресторанов. Правда, мой статус "Г-8"
такой возможности не предоставлял, но все равно грех жаловаться! Никогда в
жизни я еще так вкусно не ел!
По вечерам я сидел в своей комнате и смотрел телевизор. Или курил на
балконе. Читал московские газеты и журналы, которые брал в местной
библиотеке.
Удивительное это все-таки место - московский штаб Братства. Свои
склады, свои библиотеки, свои столовые и информационные залы, даже свой
собственный дизель-генератор. Мне казалось, что даже если бы вся Москва
вдруг куда-нибудь исчезла, то этот дом мог бы спокойно стоять себе, а его
жители занимались бы привычным делом, не обращая внимания на то, что
творится снаружи.
Кстати, обитатели этой девятиэтажки заслуживали особого упоминания.
Были, конечно, и те, кто приходил сюда на работу каждое утро и уходил по
вечерам, но большая часть работников жила прямо здесь, в штабе. Первый,
второй, пятый и восьмой этажи были чисто жилыми зонами. Там в коридорах
можно было встретить весело носящихся детей и степенных мамаш. У подъезда
на лавочках, как и в любом другом дворе, сидели старушки.
Какая-то коммунистическая идиллия да и только. Как-то все это было
нереально и неестественно. До сих пор я считал Братство военной или
полувоенной организацией, а тут... Коляски, дети, подгузники.
Но я бы не отказался здесь жить. Хорошо. Нет расплодившейся повсюду
шпаны, вместо грязных исплеванных стен - чистенькие свежеокрашенные панели,
столовая и детский сад в доме, а для того, чтобы попасть на работу, нужно
всего лишь подняться или спуститься на пару этажей.
Если бы только можно было остаться тут навсегда. И если бы Ольга была
со мной...
Ольга.
Я звонил домой по пять раз на дню, но ответа не добился. Тогда
попытался узнать что-нибудь о судьбе моей жены у работающих здесь людей, но
никто ничего не знал. Пытался найти Михаила или Рональда Астона, но слышал
в ответ: "Они очень заняты и встретятся с вами, когда сочтут нужным". Все
было ясно как белый день. По уши утонув в делах, большие шишки попросту
позабыли о бедном Антоне-Иване Зуеве-Петухове. Только нежный женский
голосок дежурной по этажу оставался моим собеседником, не прикрываясь
собственными многочисленными делами. Я попытался спросить у нее про Ольгу,
но ничего особого не добился. Довел бедную машину до заикания и вновь
пообщался с раздраженным мужским голосом.
Мое омрачаемое только отсутствием жены счастье завершилось поздним
вечером. Время перемен пришло вместе со стуком в дверь.
- Привет, Зуев. Или как там тебя теперь зовут? - Михаил по-хозяйски
расположился на диване. Взял валяющуюся на столе пачку "Явы". Закурил.
- Что с моей женой? - сумрачно спросил я, в общем-то не ожидая ответа,
но внутренне готовясь вытрясти правду из Шимусенко даже путем небольшого
мордобоя.
- Жива и здорова. Сейчас она в Новосибирске. Понимаю, ты можешь мне не
верить, но это на самом деле так. Твоя Ольга в безопасности - за ней
присматривают.
- Даже тех, перед кем телохранители проверяют туалетные кабинки, могут
пристрелить на улицах.
- Не отрицаю. Но для того, чтобы кого-нибудь убить, надо иметь такую
цель. Отколовшимся сейчас не нужна твоя жена - у них и без того проблем
хватает. Особенно в свете того, что сейчас творится в Европе.
- А что в Европе?
- Война, братец. - Михаил грустно улыбнулся. - Война надвигается. Мы
потеряли связь с центром в Женеве. Временный штаб в Гейдельберге разрушен.
Взрыв и, как следствие, гибель в результате пожара нашего основного
хранилища в Праге. Это если считать по-крупному. Я уж не упоминаю множества
мелких стычек и столкновений, закончившихся банальной стрельбой. Сотни
погибших. Миллионные убытки. Несколько подозрительных убийств наших
политических деятелей. Вполне достаточно, чтобы официально признать начало
открытых действий. - Яростно раздавив в пепельнице недокуренную сигарету,
Шимусенко сверкнул глазами. - Европейская часть Братства охвачена хаосом. В
Северной Америке положение быстро ухудшается. Азиатские и австралийские
регионы приведены в полную готовность, готовясь отразить любой удар. И,
между прочим, армии ряда стран уже развернуты. НАТО проводит свои учения.
Штаты опять поигрывают военными мускулами. Ирак, Балканы, Кавказ, Пакистан,
Палестина и Израиль. Это же как пороховая бочка. Достаточно малейшей
искры... И мы имеем всеобщую войну.
- И почему ты мне это говоришь?
Михаил встал и подошел к окну.
- Потому что с завтрашнего дня российский регион Братства переходит на
военное положение. И это значит, что статус "Г-8" становится
недействительным. У тебя остается два варианта. Первый - убраться отсюда, и
второй - принять статус посвященного или хотя бы сопутствующего.
Я скептически поджал губы.
- Не морщись. Дело серьезно. Где-то в европейской части России или в
ближнем зарубежье сейчас торчат трое носящих кольца из числа Отколовшихся.
Здесь Олия Саччи, Федор Рогожкин и Ши Чен. А я, между прочим, должен
прикрывать весь регион один.
- Почему один? Здесь же еще и Астон.
- Рональд уехал сегодня утром. Отправился в Петербург, откуда на
быстроходном судне Братства двинется в Америку. Ему еще предстоит дней
пять-семь пути. Мы лишь надеемся, что он успеет к сроку.
- Если вы так торопитесь, следовало бы лететь на самолете, - буркнул
я. Михаил обернулся:
- Считаешь себя умнее других? Неужели, по-твоему, мы настолько тупы,
что не понимаем, что самолетом Рональд добрался бы до Квебека быстрее, чем
на яхте? Но самолет - это большой риск даже в обычное время. Сейчас же -
это форменное самоубийство. Сбить самолет с помощью кольца вероятности, что
может быть проще? Неполадки в системе навигации, отказ двигателей,
неисправность автопилота, нарушение герметизации. Причин может быть
множество. Итог только один - смерть. Именно поэтому мы поехали в Москву на
машине. Именно поэтому Рональд отправился в Канаду морем. Так безопаснее,
хотя риск, безусловно, остается.
Я пристыженно молчал.
- В любом случае, мне тут некогда с тобой болтать. Если хочешь -
можешь катиться на все четыре стороны. Но, если ты желаешь остаться, будь
добр помогать хоть в чем-то. В любом случае, времени у тебя до завтра.
Решай сам.
***
Комната сверкала идеальной стерильной чистотой. Кружевные занавески на
окнах, блестящие инструменты, компьютер. И представительный мужчина лет
пятидесяти в белом халате.
- Так-с, что тут у нас...
Я нервно поежился, когда моей груди коснулась холодная чашечка
фонендоскопа.
- Дышите глубже... Так... Теперь, пожалуйста, задержите дыхание...
Отлично...
Что там было отлично, я не понял и просто молча стоял, глядя, как
доктор с таинственным видом тычет пальцем в клавиатуру компьютера.
Медицинский осмотр, как объявил мне лейтенант, был неотъемлемой частью
процедуры получения допуска "У-2", провозглашавшего меня посвященным
первого года обучения. Елки зеленые. "У-2", "Г-8", "П-12"... Они здесь,
наверное, помешались на этих формах допуска. Или это не только здесь, а во
всем мире, а я просто отстал от жизни?
Как бы то ни было, а меня вновь сфотографировали, снова взяли кровь на
анализ, еще раз сняли отпечатки пальцев. А потом отправили сюда, к этому
вежливому, но решительному доктору, который, кажется, готов вывернуть меня
наизнанку ради моего же блага.
Это был самый полный и дотошный осмотр в моей жизни. Опять уколы?..
Черт побери, я, что, готовлюсь к полету в космос? Ну зачем же это
дела-а-ать?
Особого внимания удостоилась моя левая рука. Врач самым
внимательнейшим образом изучил поверхность моей кожи. С лупой! Прощупал
опухоль. Проверил чувствительность моей ладони, пребольно тыкая в нее
иголкой. Поцокал языком и потом что-то долго-долго печатал на компьютере.
- Любопытно... Весьма любопытно...
И почему же я не нашел в этом ничего любопытного? От этого кольца у
меня одни только неприятности. Я спросил доктора, не может ли он извлечь
эту железячку каким-нибудь не очень кровавым и желательно безболезненным
способом, но он посмотрел на меня как на умалишенного и решительно помотал
головой, не переставая барабанить по клавиатуре.
Из врачебного кабинета я вышел на подгибающихся ногах, чувствуя себя
выжатым как лимон.
А через час после этого я получил от лейтенанта очередную "братскую"
пластиковую карточку с моей физиономией на самом видном месте и с новым
восьмизначным кодом в подарок. Вот ведь как мне везет: только-только смог
запомнить свой идентификационный номер, а мне его уже сменили.
Военное положение изменило этот мирный дом отнюдь не в лучшую сторону.
В коридорах больше не бегали с веселым визгом детишки - их всех вывезли в
какой-то принадлежащий Братству подмосковный детский сад. Исчезла и большая
часть женщин. Но зато появились многочисленные одетые в военную форму люди,
расхаживающие с автоматами в руках. Около некоторых дверей возникли
молчаливые часовые. Шахту лифта заблокировали - отныне всем надлежало
ломать ноги на лестницах.
Но больше всего изменились люди. Лица стали сосредоточенными и
напряженными. Вместо улыбчивых девушек за компьютерами теперь сидели
молчаливые жлобы в камуфляже с бульдожьим выражением лица. И даже голос
дежурного по этажу, казалось, стал нервным и дерганым.
С официального объявления военного положения прошло уже пять дней.
Пять дней я провел как на иголках, не имея ни единой весточки от Ольги.
Даже не знал, жива ли она. Пять дней с новым статусом ученика, дающим мне
гораздо меньше свобод по сравнению с теми временами, когда я был всего лишь
гостем. Но зато теперь я считался работающим здесь, и мне платили зарплату.
Когда я впервые увидел цифру, то понял, что ради этого стоило пережить все
то, что выпало на мою шею за последние недели. Если бы только Ольга была со
мной, я был бы счастлив, как забравшийся с ногами в корыто поросенок. Если
столько получает жалкий ученик, то какими деньгами ворочают здесь настоящие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг