Рогожкин хочет узнать, что происходит в штабе Старого Братства и зачем
Астон явился в Россию. При этом он не хочет открыто идти на конфликт. Федор
сулит золотые горы за информацию об этом таинственном канадце, но в то же
время избрал меня для того, чтобы прояснить планы Астона в Екатеринбурге.
Почему именно меня?..
Мысли путались. Я никак не мог сосредоточиться на этой почему-то
казавшейся мне очень важной идее. Нисколько не помогали мыслительному
процессу непереносимая духота и давка в салоне переполненного автобуса. Кто
это там опять топчется на моей ноге?
Но почему меня? Разве у Рогожкина нет более умелых исполнителей?
Ответ: безусловно, есть, если он такой крутой, каким себя выставил.
Правитель мира, чтоб его... Какой из этого следует вывод? Либо Рогожкин
треплется и на самом деле у него в распоряжении нет другого дурачка, а сам
он совать голову в пасть врага совсем не желает... либо это все какая-то
хитрая игра, в которой мне отведена роль ничтожной пешки.
Стоп. А ведь он что-то подобное и говорил: "Нет, ты не пешка. Если
следовать шахматной аналогии, ты - конь. Действия твои непредсказуемы, путь
извилист. Прыгаешь через наши головы, пытаясь приткнуться в какой-нибудь
уголок, не понимая, что покоя тебе не будет".
Вот как, значит. Вот как...
Я - шахматный конь. Не пешка, но и не какая-нибудь особо важная
фигура. А сам он кто? Ладья? Тогда, если продолжать шахматные традиции,
Астон - это вражеский ферзь. Может ли ладья побить ферзя? Безусловно. Но в
данной ситуации это не вполне безопасно. Ведь кроме ферзя там неподалеку
торчит и еще одна чужая фигура - Михаил. Плюс еще туча пешек. Поэтому
Рогожкин и не лезет на рожон. Он намеревается сдать меня. Наверняка его
план предусматривает мой позорный провал в первые же минуты. А пока
потерявший осторожность ферзь изучает мои бренные останки, последует
молниеносный удар... Шах и мат.
Вот оно что! Я понял. Зря он тогда использовал эти шахматные аналогии
- ведь я когда-то весьма неплохо играл в эту древнюю игру.
Ох черт! Почти проехал свою остановку.
Усиленно работая локтями и собирая щедрый букет ругательств, я спешно
выбрался из переполненного автобуса и наконец смог вдохнуть полной грудью.
Шахматы. Значит, будем теперь играть в шахматы.
Я неторопливо подошел к ближайшему ларьку и купил бутылку "Бочкарева".
Первый же глоток прохладного пива замечательно охладил мою разгоряченную
голову.
Если, по-твоему, я - конь, тогда я и буду действовать соответственно.
Непредсказуемо. Загадочно. Пусть мои действия не поддаются никакой логике.
Играем дальше!
Уронив пустую бутылку на ближайший газон, я глубоко вздохнул и,
расправив плечи, неспешно пошел вперед. Туда, где между двумя пятиэтажками
скромно притулился трехэтажный кирпичный дом, обнесенный простым чугунным
заборчиком, высотой всего лишь мне по колено. Выглядел домик весьма
непритязательно. Не знаю, чего я ожидал, но, не обнаружив ни высоченной
ограды, ни ворот с массивной будкой охранника, ни многочисленных
видеокамер, я даже огорчился. Может быть, я ошибся адресом? Хотя, если
вдуматься, все правильно. Братство просто не хотело привлекать ненужное
внимание. Вполне вероятно, что и охранники и видеокамеры все же имеются, но
внутри, там, где они незаметны любопытному глазу обычного горожанина.
Равнодушно посвистывая, я свернул с тротуара и ступил на ведущую к
дому неширокую дорожку, присыпанную гравием. Равнодушные кирпичные стены
приближались, приближались, приближались...
Резко тряхнув головой, чтобы согнать непонятно откуда нахлынувшее на
меня оцепенение, я взялся за ручку двери и повернул.
Заперто.
Равнодушно пожав плечами, я поднял руку и вежливо постучался.
Дверь открылась почти мгновенно. Мне даже показалось, что меня уже
ждали. Хотя, может быть, так и было на самом деле. Я взглянул на несколько
настороженно смотрящую на меня женщину средних лет в строгом костюме и
кивнул. Женщина кивнула в ответ:
- Что вам?
- Я хочу поговорить с Михаилом.
Она даже нисколько не удивилась:
- Михаил ждет вас, Антон Васильевич. Проходите.
Вот так. Следует подумать, а не просчитаны ли ими все мои шаги на три
дня вперед?
Внутренне содрогаясь от внезапно нахлынувшего страха, я перешагнул
через порог, чувствуя себя так, будто вхожу в клетку со львами. Смогу ли я
так же свободно выйти отсюда?
Внутри домика тоже не оказалось никаких видеокамер, охранников и
безумных мер предосторожности вроде детекторов металла или установки для
просвечивания багажа. Меня даже не обыскивали. Мимолетно подумав о том, что
мне ничего не стоило бы притащить сюда пакет со взрывчаткой и разнести этот
дом до основания, я тут же понял, что все это невероятно глупо. Если бы
меня здесь не ждали или у меня в кармане лежало что-нибудь вроде
гранаты-лимонки... шиш бы я сюда вошел.
- Поднимитесь по лестнице. Вторая дверь направо.
Сразу же утратив ко мне весь интерес, женщина гордо удалилась в
соседний кабинет и прикрыла дверь.
Я поднялся по истертой лестнице, с любопытством озираясь по сторонам.
Ничего особого не увидел. Чисто вымытые полы, занавески на окнах, пальмы в
бочонках. Одна из дверей была приоткрыта. Я не удержался и заглянул.
Обычный рабочий кабинет какого-нибудь бухгалтера. Стол, книжный шкаф,
заваленный бумагами, компьютер. Услышав слабый скрип двери, молодая девушка
оторвала взгляд от монитора и вопросительно взглянула на меня. Я быстренько
ретировался.
На вид - обычная, не слишком крупная, но преуспевающая контора. Черт.
Если бы не неприятное сосущее ощущение в груди и неподъемная тяжесть в
левом запястье, я бы подумал, что ошибся.
Вторая дверь направо. Я постучался.
- Входи, Антон Васильевич.
Ну я и вошел. Не возвращаться же теперь обратно ради того, чтобы унять
дрожь в коленках и повторить попытку немного попозже.
Михаил сидел за столом и курил сигару. В первый раз я видел нечто
подобное. Не обычная сигарета из пачки, а толстая, как палец, сигара.
Выпустив изо рта колечко сизого дыма, он радушно взмахнул рукой, указывая
на стоящее в комнате кресло.
- Занимай. - Я сел. Михаил подтолкнул ко мне небольшую деревянную
шкатулочку с непонятной инкрустацией на крышке. - Угощайся.
Я немного приподнял крышку и заглянул внутрь. В шкатулке были сигары.
Много. Я поспешно замотал головой. Блин, я даже не знаю, как с ними
обращаться. Вот если бы он мне обычную сигаретку предложил...
- Ну, как хочешь.
Шимусенко откинулся в кресле и выпустил в потолок струйку дыма. Я
молча ждал, что будет дальше. Михаил тоже молчал.
Тянулись невыносимые минуты ожидания.
Здорово! Меня вот так запросто впустили внутрь, предложили сигару и
теперь просто забыли. Такое впечатление, что Братству наплевать на меня и
мои действия, а все жалкие потуги Антона Зуева сорваться с зацепившего его
крючка их только забавляют. Э-эх! Старое Братство, Новое Братство. Из огня
да в полымя.
На столе у Михаила негромко тренькнул телефон. Шимусенко поднял трубку
и некоторое время слушал, потом кивнул:
- Хорошо. Я слышал. Люда, лапочка, сворачивай свою деятельность,
предупреди девчат, и дуйте по домам. План вы все знаете.
Трубка снова что-то едва слышно запищала.
- Давай не будем начинать все снова. Сворачивайтесь и идите домой. Это
приказ. У вас не более получаса.
Вернув трубку на свое место, Михаил снова выпустил дымное колечко.
Меня он будто бы не замечал. Снова тягуче поползли минуты. Я ерзал как на
иголках и, наконец, не выдержал:
- Михаил, надо поговорить. У меня проблемы...
- Я знаю, - коротко бросил он. - Проблемы с Отколовшимися. А ведь я
тебя предупреждал, Антон Васильевич? Предупреждал.
- Да. Верно. Но что бы вы сделали на моем месте? Похищают, стреляют,
снова похищают... Что мне было делать?
Михаил встал, подошел к открытому окну и щелчком отбросил недокуренную
сигару.
- Знаешь, Антон, ты ведь действовал почти правильно. Почти так, как на
твоем месте поступал бы обычный человек, внезапно оказавшийся в центре
бандитских разборок. Но вот только это уже не просто банальная перестрелка.
Это игра несравненно более крупная. Чтобы дать тебе некоторое представление
о ситуации, я приведу некоторую аналогию. Представь себе два враждующих
государства. Обе стороны не желают пока переходить к открытой войне, но в
то же время вовсю наращивают военные мускулы. Тут и армия, и шпионаж,
разведка и контрразведка. Череда успешных операций и провалов. Так могло бы
продолжаться довольно долго, но вот однажды что-то сорвалось. И теперь обе
эти страны неуклонно катятся к войне, понимая в то же время, что выгоды от
открытого столкновения не получат.
- Если не будет выгоды, тогда зачем воевать?
Он слабо усмехнулся.
- Затем, что иного пути не остается. Ужиться вместе на одной планете
две ветви Братства не могут. И одна из них должна покинуть сцену. - Михаил
резко обернулся ко мне. - Навсегда! - Некоторое время Шимусенко буравил
меня взглядом, потом продолжил:
- Ты ошибся только в одном, Антон: когда кольцо попало тебе в руки, ты
должен был немедленно от него избавиться. Любыми путями. И тогда наша война
прошла бы мимо тебя. Но теперь... Отныне ты волей-неволей солдат нашего
фронта. Вообще-то, не простой солдат, но и до генерала тебе еще ох как
далеко. Так, капитан или майор, наверное. Не пойму только, с какой стороны
окопов торчат твои погоны.
Интересно, все носящие так любят аналогии? Или мне просто так везет?
- Мне вообще не нужны ваши окопы. Скажи, Михаил, только скажи
честно... Скажи, кольцо действительно невозможно снять?
И зачем я просил о честности? Разве это что-то изменит?
Михаил долго-долго смотрел на меня, потом покачал головой:
- Нет, Антон. Кольцо можно снять только с помощью ножа. И при этом ты,
скорее всего, лишишься руки, даже если операцию будут проводить лучшие
врачи.
- Но разве Новое Братство перед этим бы остановилось? Рогожкин без
малейших сожалений снес бы мне голову топором ради того, чтобы получить
колечко. Почему же он этого не сделал?
- Потому что перед тем как дать кольцу нового хозяина, его следует
очистить от остаточного эмоционального фона бывшего владельца. И этот
процесс занимает довольно долгое время. До трех лет и более. И Отколовшиеся
об этом знают. Им не нужно кольцо, лежащее на столе мертвым грузом, - это
бесперспективно. Тем более что через три года вся эта заварушка уже
закончится. - Михаил вздохнул. - Вообще-то наш отдел анализа предсказывает,
что все решится в ближайшие полгода. И с вероятностью более девяноста
процентов - не в нашу пользу.
- Зачем ты это мне говоришь?
- Затем, чтобы ты понял. Сейчас ты полезнее живой, чем мертвый.
Сегодня в борьбе участвуют семнадцать колец. Если тебя... ликвидировать...
останется шестнадцать, но в данный момент это невыгодно. Они конечно же
тебя могут убить, но только в том случае, если заподозрят, что ты
окончательно встал на нашу сторону.
- Спасибо за предупреждение. В таком случае я предпочту держаться от
вас подальше.
- Ты хочешь отойти от нас и все-таки собираешься просить у меня
помощи? Весьма нелогично и двусмысленно, ты не находишь?.. Кстати, все
вышесказанное справедливо и по отношению к нам.
Меня будто обухом по голове ударили. Какой же я был дурак! Он же
говорил не только о Рогожкине. Он говорил о Братстве вообще. Старое
Братство и Отколовшиеся рассматривают меня как какую-то куклу, которую
выгоднее не выбрасывать, а применить для каких-нибудь мелких дел. Пусть
будет хоть незначительная, но все-таки выгода. И ценность моя в том, что я
стою вне Братства. Едва только я начну ерепениться или примкну к одной из
сторон - меня "ликвидируют".
- Почему ты мне это сказал?
- А почему бы и нет? Ты же должен понять, во что влез.
- Я уже и так понял. И ты прав. Я хотел просить тебя помочь мне.
Помогите мне спасти Ольгу, и тогда я встану в ваши ряды.
Михаил посмотрел на меня задумчивым взглядом, в котором смешались
легкая усталость, мимолетное раздражение и добрая снисходительность. Так
вернувшийся с работы отец глядит на цепляющегося к нему по пустякам
малолетнего сына.
- Ты слаб, необучен, не умеешь пользоваться обретенными силами. Плюс
то, что мы никогда не сможем полностью доверять тебе. Но этот вопрос мы еще
рассмотрим. - Телефон на столе снова затренькал. Михаил поднял трубку. -
Да... Да, сейчас зайду. - Он вновь повернулся ко мне:
- Идем. Тебе стоит встретиться с еще одним человеком.
Глава 6
Рональд Астон оказался совсем не таким, как я его представлял. Я
представлял себе лощеного подтянутого американца средних лет с бульдожьим
выражением на лице, а повстречался с сухоньким невысоким старичком,
который, вполне возможно, помнил еще Первую мировую войну. По крайней мере,
выглядел он лет на сто или даже больше, хотя двигался с грацией
сорокалетнего.
Когда мы вошли в кабинет, старикан что-то лихорадочно черкал на клочке
бумаги, но едва только мы вошли, мгновенно спрятал письменные
принадлежности.
Я шагнул вперед и поздоровался. Мог бы и не разоряться - Астон явно ни
бельмеса не понимал по-русски. Он только коротко взглянул на меня и,
повернувшись к Михаилу, разразился какой-то непонятной английской
тарабарщиной. Шимусенко отвечал коротко и просто, но я тут же понял, что
этот язык на самом деле он знает в совершенстве. Но я-то не понимал ни
слова!
Растерянно подождав несколько минут, я отошел в сторону и принялся
изучать корешки книг в доверху забитом книжном шкафу. Ничего интересного.
Насколько я понял, здесь стояли книги по антропологии, экономике,
социологии, истории. Заглавия пестрели абсолютно неизвестными мне
терминами, более того, часть книг была на иностранных языках и совершенно
недоступна моему не отягченному излишними познаниями разуму.
Разговор между тем продолжался. Астон энергично сыпал словами,
сопровождая их оживленной жестикуляцией. Михаил коротко отвечал.
Почувствовав себя лишним, я подошел к окну и устремил взгляд на
многочисленный городской транспорт, проносящийся по полускрытой за
деревьями дороге.
- Зуев!
Я обернулся.
- Антон, Рональд хочет знать, как ты попал сюда.
- Меня привез на "волге" Рогожкин. - Я уныло пожал плечами. - С ним
был еще какой-то тип в костюме и при галстуке. Они высадили меня у вокзала
и приказали найти вас.
Почти ничего не утаивая, я поведал все, что знал. Михаил переводил для
Астона. Старик слушал, не перебивая. Когда я выдохся и замолчал, он кивнул
и снова что-то залопотал по-английски.
- Рональд говорит, что этого и ожидал, - перевел Шимусенко. -
Отколовшиеся знают о нас, но теперь это уже не важно.
- Почему не важно? Рогожкин знает, что вы здесь, и поэтому отправил
меня. Разве то, что Астон здесь, не должно быть секретом?
Михаил усмехнулся:
- Если бы это было секретом - оно бы и осталось секретом. Отколовшиеся
знают о нас. Мы знаем, что они знают. Они знают, что мы знаем, что они
знают. И так далее.
Лысый старикан канадец снова проговорил нечто совершенно мне
непонятное. Михаил ответил. Рональд в явном возмущении замотал головой и
принялся что-то объяснять. Тарабарский спор разгорелся с новой силой. Обо
мне будто бы забыли. Вздохнув, я вернулся к окну.
***
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг