обломков, устремившихся вслед за звонким хрустальным крошевом стекла, что
уже покрывало собой тротуары и проезжую часть на всем обозримом
пространстве улицы
Сила тяжести на Ганимеде в пять раз меньше, чем на Земле.
Именно поэтому здесь так просто удалось воплотить в жизнь многие
технологии и конструктивные решения, которые до определенного времени ждали
своего часа, томясь в черной глуби секретных сейфов или застыв недвижимыми
и невостребованными байтами данных на жестких дисках компьютеров
министерств обороны разных стран.
Ганимед - третий спутник Юпитера - стал средоточием всех помыслов,
очередной надеждой на светлое будущее многих и многих народов изгаженной и
перенаселенной Земли.
...Свет, внезапно пробившийся со стороны невысоких гор, сопровождался
равномерным стрекотом и вибрирующим гулом вертолетных лопастей. Машина шла
на небольшой высоте - вровень с плоскими крышами домов, и укрепленный на ее
носу прожектор ворочался из стороны в сторону, облизывая стены зданий
жадным, ищущим языком света. В красноватой юпитерианской ночи он походил на
нездоровый, чуть желтоватый глаз циклопа...
- Морган, что это было, дьявол тебя раздери?! - пришел гневный вопрос
на радиочастоте.
Пилот вертолета облизал пересохшие губы.
- Там что-то двигалось, сэр...
- Я не спрашиваю, что там двигалось, я спрашиваю, что за взрыв?
Глаза пилота были пустыми и блеклыми, словно в них сейчас вместо
человеческого, живого блеска сконцентрировалась чернота бездонного космоса,
чуть подкрашенная фантомным светом гигантского серпа Юпитера, что тяжкой
дугой нависал над горизонтом.
- Ракета, сэр. "Томагавк-2000".
- Ты сошел с ума!
- Я здоров. Там что-то двигается. Я не могу больше, сэр... Они
повсюду.
- Это сектор русских, идиот! Приказываю возвращаться к спускаемому
модулю! Прекратить полет!
- Да, сэр... - Пустота продолжала заполнять глаза пилота. Казалось,
что если приблизить взгляд к его молодому бледному лицу и пристально
всмотреться, то можно будет заглянуть внутрь черепной коробки и увидеть там
только ее пустоту...
Палец Ричарда Моргана, лейтенанта Военно-космических сил США,
оторвался от мокрой пористой поверхности управляющего джойстика и заученным
движением скинул скобку предохранителя с гашетки залповой установки
"Смерч".
- Ты слышишь, Морган, ответь мне!
Капитан Джон Кински, который застыл с перекошенным лицом в обзорном
отсеке транссистемного космического крейсера "Гарри Трумэн", старался зря.
Лейтенант Морган был безумен. Его мозг сожрала та пустота космоса, что
расплескалась вокруг на миллионы световых лет. Прессинг пляшущих вокруг
сюрреалистических теней вкупе со знанием того, ЧТО явилось причиной этой
пустоты и заброшенности зданий внизу, сделали свое дело.
Он больше не мог смотреть, как ползут от стены к стене, от здания к
зданию эти неясно очерченные, изломанные сгустки серой субстанции.
Тупоносый армейский вертолет на секунду завис, чуть накренясь в
сторону ущелья улицы, и внезапно его темный силуэт вспыхнул, взорвался
остервенелым огнем, словно во тьме кто-то чиркнул пригоршней спичек,
одновременно ударив в сотню тамтамов...
Шквал снарядов обрушился на стены близлежащих домов, огласив притихшие
окрестности оглушительным, сливающимся в вой стаккато.
Морган непроизвольно подался вперед, насколько позволили ремни
пилотского кресла.
Тени исчезли, растворились в оранжево-черных вспышках разрывов, их не
стало, и лишь жалобный, переливчатый звон выбитых стекол осыпался на
изуродованный тротуар...
"Ублюдки..." - мелькнула в его сознании злая, истеричная и неизвестно
кому адресованная мысль.
Пилот нервно озирался, уже едва справляясь с управлением тяжелой
машиной.
Язык света вновь потек по искалеченным стенам, выискивая... ЧТО?
На этот вопрос не мог ответить ни Ричард, ни Кински, ни президент США,
ни сам господь бог...
А ведь там действительно что-то было...
Липкий пот прошиб молодого лейтенанта, когда в ослепительном конусе
света мелькнула и исчезла сгорбленная человеческая фигура.
Его палец уже жил своей, самостоятельной жизнью.
Прожектор метнулся вслед за стремительным силуэтом, и шквальный огонь
бортового вооружения хлестнул по фасаду жилого здания, внизу которого
располагались магазин и несколько офисов. Ураган подметающих улицу снарядов
вышиб дверь, разбив ее в уродливую пластиковую щепу, пробежал по стеклу
витрины, оставляя в нем окруженные сетью трещинок дыры величиной с кулак, и
замолотил по стене, поднимаясь к окнам второго этажа...
Пилот не заметил, как в одном из них появился серый силуэт в
скафандре.
Человек, казалось, тоже не видел и не слышал сокрушительного огня
вертолетных пушек.
Резким движением приподняв раму окна, он спокойно припал на одно
колено, целясь в разорванный прожекторным огнем мрак из странного оружия,
внешне похожего на гибрид снайперской винтовки и автомата Калашникова.
На лицевом щитке гермошлема злобно и тревожно вспыхнул квадратный
огонек, обозначивший работу термальной оптики.
Палец человека несколько раз сжался, словно разминаясь, и только потом
лег на спусковой крючок.
Два плавных движения слились почти в одно.
Выстрел, легкий поворот ствола, выстрел...
Прожектор погас, но пушки бесновались еще пару секунд, пока рука
пилота не соскользнула с гашетки.
В выпуклом триплексе вертолетной кабины красовалась небольшая дыра,
проделанная бронебойным зарядом.
Лейтенант Морган был мертв. Вертолет, лишившись управления, чуть
покачнулся и вдруг начал падать, неловко заваливаясь на один борт. Его
работающие лопасти чиркнули по стене здания, со скрежетом зацепили какой-то
выступ, издав зубовный звук ломающегося металла, и многотонная машина
рухнула на обезображенную мостовую.
Через несколько секунд там полыхнул еще один взрыв, и к
свинцово-фиолетовому небу взметнулись языки пламени, жадно пожирающие
внутренности подбитой машины.
Человек, который только что сбил вертолет точным снайперским огнем,
присел на пластиковый подоконник, отстегнул забрало гермошлема и застыл,
глядя вниз.
Пальцы, затянутые в жесткий, неподатливый гермопластик перчаток, мяли
неприкуренную сигарету.
Из-под обода забрала выбился локон длинных волос. Лицо молодой
женщины, освещаемое отблесками пожара, хранило сумрачное спокойствие.
***
- Ничего не трогайте, сэр, - предупредил техник, протянув руку к
приборному щитку, что выступал из потолка посадочной капсулы прямо над
головой Наумова.
Щелк... Щелк... Щелк... - проворные пальцы перекидывали тумблеры
достаточно примитивной, но надежной панели управления в рабочий режим, а
вокруг таинственно оживали какие-то огоньки, тускло вспыхнуло несколько
крохотных, размером со спичечный коробок, экранов, по которым тут же
побежали плавные синусоиды графиков, очевидно, отражавших работу каких-то
систем посадочной капсулы.
- За вас все сделает бортовой компьютер, - дошел до сознания Виктора
Сергеевича голос техника. - Вы знакомы с системами скафандра?
Наумов, который лежал в неудобной позе внутри толстого, многослойного,
напичканного электроникой цилиндра капсулы, не имея возможности толком
пошевелиться, просто скосил глаза, поймал взглядом лицо провожавшего его
человека и кивнул, насколько то позволило свободное пространство внутри
гермошлема.
"Вот это называется - влип..." - саркастически усмехнулся он.
Конечно, Наумов был знаком с системами индивидуального выживания в
космосе. Теоретически. На практике попробовать не успел - слишком
скоропалительным оказалось его назначение сюда, на Ганимед...
Пальцы техника потянулись к его шлему, надвинули на лицо дыхательную
маску и опустили забрало.
Сухой щелчок, чавкающий звук расправившегося под давлением
уплотнителя, первая порция горьковатой воздушной смеси из плотно облегающей
мышцы лица маски, и тишина... Глубокая, всеобъемлющая тишина, в которой
медленно, как крышка гроба, опускается массивный овальный люк посадочной
капсулы.
По телу Наумова пробежала невольная дрожь. Он лежал, туго схваченный
ремнями, что пристегивали его к жесткому пластиковому каркасу, который
имитировал собой некое подобие кресла. Свет внутри капсулы внезапно моргнул
и сменился на красный.
Тишина раскололась.
- ZERO-FIVE... ZERO-FOU... ZERO-THREE... ZERO-TWO... ZERO-ONE...
Мягкий голос бортового компьютера, выговаривающий цифры обратного
отсчета на безукоризненном английском языке, подействовал на Наумова
шокирующе.
Он вдруг ясно понял, сколько миллионов километров отделяет его от
Земли...
Его душа, которая, как ему казалось, очерствела в боях и разучилась
испытывать иррациональный страх перед неизбежными событиями, на этот раз
взбунтовалась. Полковник был и оставался отличным солдатом, прекрасным,
закаленным и проверенным в боях командиром, но этого оказалось мало - он
был хреновым космонавтом, а это сейчас вдруг стало главным.
Он привык управлять стропами парашюта, делать все своими руками и,
случись что, пенять лишь на себя. Но, как выяснилось в эти секунды, он не
верил ни компьютеру с мягким, явно женским голосом, ни любой другой системе
посадочной капсулы.
В эти секунды Наумов ощутил себя уложенным в гроб, ящик с
бронированными стенками, который спустя секунду кувыркнется с орбиты...
Цепь замкнулась.
Внезапное ускорение неприятно отозвалось во внутренностях ощущением их
щекотливого зависания - это капсула, освободившись от магнитных захватов,
начала свой разгон по стволу стартовой катапульты, будто пуля, - только что
не вращалась по нарезам этого самого ствола...
Воздух, насильственно вдуваемый в его сжавшиеся легкие, имел
горьковатый привкус.
Полковник зажмурился.
Он знал, что уже не в силах что-либо изменить, - оставалось лежать,
дыша часто и равномерно.
Что он и делал.
"Какого черта они послали сюда именно меня?"
Наумов впервые задал себе этот вопрос. Всю жизнь он подчинялся
приказам, убеждая себя, что только так и нужно поступать настоящему
офицеру... Но сейчас, падая в бездну космического пространства, отделенный
от нее лишь утлой скорлупой брони, он вдруг осознал, что его назначение на
Ганимед выглядело по меньшей мере абсурдным. Он не имел никакой специальной
космической подготовки, не был ни полиглотом, ни космополитом, - при
желании он мог бы назвать еще с десяток критериев, по которым его
кандидатуру должны были неизбежно отвергнуть...
Единственное, что он умел, - это грамотно воевать на земной тверди.
Ощущение невесомости пришло подкатившей к горлу тошнотой. Затем он
почувствовал, как в недрах капсулы что-то завибрировало, задрожало, и
динамик внутренней связи вдруг выдал какой-то отчет о производимом
действии. Мозг полковника не отреагировал на это сообщение. Словарного
запаса его английского не хватило, чтобы осознать смысл доклада бортовой
системы.
Зато он осознал нечто другое - его вызов в Москву и назначение на
Ганимед выглядели так странно и скоропалительно, что не оставалось
сомнений - он понадобился тут именно в силу своих военных навыков, и этот
критерий перевешивал все остальные.
Полковник падал в бездну, не видя, но ясно ощущая ее. Чтобы не
концентрироваться на этом пагубном чувстве свободного падения среди
необъятной пустоты, он попытался вызвать в своем воображении какие-нибудь
воспоминания, но добился лишь того, что перед мысленным взором встал тот
самый злополучный день, когда его, вырвав из боя, отправили в Москву...
Глава 2
Ганимед. Российский сектор освоения. 25 августа 2029 года...
Рывок парашютной системы Наумов мог отличить от тысяч других внезапных
динамических перегрузок.
После рева двигателей, выматывающей, тошнотворной невесомости и столь
же изнурительной тяжести при коротких включениях тормозных сопел
замедленное куполами падение показалось ему чуть ли не райским ощущением.
Однако в данный момент полковника продолжало заботить несколько
другое.
Могло ли его командование на Земле предвидеть ту ситуацию, в которую
сейчас попала "Альфа", еще девять месяцев назад, когда его внезапно
откомандировали на борт?
Логика подсказывала ему: предвидеть могли, но только в том случае,
если "Гарри Трумэн" покинул орбиту Земли чуть раньше, чем "Альфа", и
направился к Ганимеду с вполне определенной целью...
Он не успел закончить свои логические выкладки - на выступающей
приборной панели капсулы одна за другой начали загораться зеленые искорки
индикаторов.
Очевидно, спуск подходил к концу.
Точно...
Удар о землю, вернее - о Ганимед, показался ему сопоставимым с
падением в металлической бочке с высоты нескольких этажей. Каркас под
полковником просел, принимая на себя часть удара, но и ему досталось
изрядно - казалось, в теле перетряхнуло все кости.
На индикационной панели вспыхнуло еще несколько предупреждающих искр,
что-то пробубнил динамик внутреннего оповещения, а затем раздался
неприятный, протяжный скрежет, вслед за которым на скафандр Наумова
посыпалась окалина.
Люк над его головой открывался.
Электромагнитные замки ремней щелкнули и отключились.
Он был на месте...
***
Двигаться в скафандре оказалось крайне неудобно. Наумов провозился
несколько минут, прежде чем сумел освободиться от захватов амортизирующего
каркаса и вылезти из капсулы.
"Да, на бравого космодесантника не тяну..." - с внутренним
раздражением подумал он, оглядевшись по сторонам.
Как показалось Наумову, скафандр не только стеснял движения, но и
ухудшал видимость - дымчатое стекло гермошлема видоизменяло мир вокруг,
сглаживало тени и пропорции, скрадывало расстояния. Возможно, он просто не
привык к такой экипировке...
Вокруг было пусто и тихо. В прозрачном фиолетовом небе царил яркий
серп Юпитера. Из немногих познаний в астрономии Виктор Сергеевич помнил,
что Ганимед всегда повернут к планете-гиганту одной своей стороной, точно
так же, как спутница Земли - Луна.
Впрочем, имело ли это сейчас какое-то значение?
"Скорее всего, что - нет..." - мысленно решил Наумов, продолжая
изучать местность, одновременно стараясь свыкнуться с таинственным сумраком
и мягкими, размытыми тенями, что отбрасывали хаотичные нагромождения
каменных глыб, раскиданные повсюду, насколько хватало глаз.
Рельеф Ганимеда, сформированный вторжением сюда людей, имел весьма
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг