Североатлантического союза, оказалась более чем сдержанной, лишь в Лондоне
сегодня утром прошли акции протеста, и у здания американского посольства
собралась внушительная толпа сторонников мира... Как заявил сегодня на
своей пресс-конференции Председатель Народно-демократической партии Китая
Мао Линь, его народ осуждает действия администрации Белого дома. Он заверил
собравшихся репортеров, что Китай готов к адекватным действиям и если
американское присутствие в космосе будет по-прежнему наращиваться, угрожая
его родине, то он лично возглавит программу по созданию аналогичной
орбитальной конструкции... Однако главной сенсацией сегодняшнего дня
оказалась реакция со стороны Афганистана на запуск в эксплуатацию
очередного американского военного крейсера. В официально опубликованном
заявлении президент Афганистана Джафар Соргат объявил о рассекречивании
ядерного потенциала своей страны. По заявлению Джафара Соргата, Афганистан
вот уже более пяти месяцев обладает арсеналом баллистических ракет, часть
из которых оснащена современными системами управления и способна достать
сегодняшнюю орбиту "Рузвельта"...
Семен поперхнулся. Вот это новость... Он посмотрел на отца, затем на
мать, потом на экран.
Такие новости могли выбить из колеи кого угодно, а как действует на
его родителей мировая нестабильность, он помнил еще с детства. Отец, глядя
в экран, лишь сокрушенно покачивал головой, продолжая машинально
постукивать пальцами по столешнице. Мать же, наоборот, заводилась, и Семен
видел в ее глазах искорки гнева и раздражения.
Разговор за столом не клеился. В самой атмосфере столовой витало нечто
гнетущее и недосказанное. Семен отодвинул пустую тарелку.
На экране шел очередной репортаж. Прямая трансляция из Кабула.
Он заметил, как окаменело, напряглось лицо их гостьи. Лада сидела
вполоборота к экрану телевизора, но ей не нужно было смотреть на экран -
один звук чужой речи заставил ее побледнеть. Значит, он не ошибся, она
действительно была на войне.
Кто такие моджахеды, Семен знал со слов дяди. Сейчас с экрана на него
смотрели смуглые мужчины, демонстрируя небрежно переброшенные через плечо
традиционные автоматы Калашникова, и их кривые усмешки в объектив
видеокамеры с брони заляпанного грязью БТРа, который, видимо, уже стал у
них основным общественным транспортом, выглядели более чем зловеще...
- Смотри, Семен, - вдруг тяжело вздохнул отец, мрачно кивнув на
экран, - дождались. Теперь пальцы этих козопасов тоже лежат на ядерных
кнопках...
- Ну, пап, не переживай так сильно, - машинально ответил Семен,
пытаясь успокоить его. - Не так страшен черт...
- Для них война - это образ жизни, понимаешь? - не дал договорить ему
отец. - Национальный вид спорта, как гольф для англичан и бейсбол для
американцев. - Глянув на пустые тарелки, которые собирала со стола мать, он
потянулся за початой пачкой сигарет. - Весь потенциал России или Америки
представляет меньше опасности, чем единственная ракета в таких вот
руках... - закончил он свою мысль, прикурив сигарету.
- Сделать кофе? - не удержавшись от сокрушенного вздоха, спросила
мать.
- Да, миленькая, сделай...
Семен любил смотреть на родителей в такие секунды. Они уже давно не
замечают той нежности, с какой обращаются друг к другу. Но сейчас это очень
заметно: черты лица у отца вдруг разглаживаются, становятся мягче, а мать,
хотя он знал, что внутри у нее все кипит, - мать молча включает чайник и
насыпает кофе в кружки, она видит, как тяжело переживает новости отец, и
сдерживает свое негодование, не желая подливать масла в огонь.
- Не нервничай... - проходя мимо отца, она едва уловимо касается его
плеча. - Выпей таблетку.
Лада, не принимавшая участия в разговоре, смотрела на них, а в груди
стоял ком.
Если существовало в мире провидение, то оно вело ее от беды к беде,
оберегая тем не менее от роковых, непоправимых ошибок. Надо было ей сесть в
машину к Семену, войти в этот дом, чтобы понять - жизнь не ограничивается
узкими рамками ее личного сознания, она намного превосходит черно-белое
восприятие вещей.
У нее не получилось быть волком.
Лада вдруг поняла - она ничего не знает о жизни, ведь всего час назад
она не подозревала о тысячах и тысячах душ, что сосуществуют рядом, живут
за стенами каменных или бетонных коробок, - мир простирался вокруг, и она
не знала его. До встречи с Колвиным ее сознание спало, ограничившись
наполовину звериными, рефлекторными рамками убогого существования. Еда,
сон, жара, холод, опасность - вот те несколько понятий, что определяли ее
жизнь в городских трущобах...
В чем-то Колышев допустил промах.
Ее внутренний мир не просто остался жив под уничтожающим
информационным прессингом - он болезненно потянулся к свету. Лада вдруг
вырвалась из трясины на зыбкую поверхность жизненного болота и шла словно
слепец, ощупывая податливую, колеблющуюся почву перед собой...
- Покажешь оранжерею? - долетел до ее сознания голос Семена.
Его отец погасил окурок и кивнул. На экране телевизора - дымящиеся
ошметья дюраля и люди с носилками. Очередная авиакатастрофа...
***
В оранжерее ярко светили лампы, воздух нес сладкие флюиды прелых
листьев, на кончиках тонких веточек влажно поблескивали слезинки росы.
Скрытый где-то вентилятор с тихим шипением гнал воздух, заставляя листву
дрожать и волноваться под его слабыми, ненавязчивыми эманациями.
Мать Семена тронула Ладу за плечо.
- Пойдем, я покажу тебе свое хозяйство, - предложила она. - Пусть
мужчины поговорят.
Лада остановилась, не дойдя пары шагов по выложенному диким
известняком проходу до торцевого окна, за которым волновалась пожухлая от
жары листва старого клена.
- Здорово тут у вас, - призналась она, с наслаждением вдыхая воздух. -
Как в раю...
Они отошли в сторону, но из-за стены экзотических растений до слуха
Лады по-прежнему долетали голоса. Она не хотела подслушивать, но так
получилось, что ее сознание воспринимало почти все, о чем говорили отец и
сын.
- ...Слушай, пап, что случилось? - повторил Семен свой вопрос. - У вас
с мамой все в порядке?
- У нас - да.
- Тогда в чем дело? - спросил он, опускаясь в плетеное кресло у
окна. - Почему вы такие мрачные? Что за похоронное настроение? Из-за этого
крейсера? - Лада не видела его лица, но ощутила, что в этот момент Семен
усмехнулся. - Ну не решатся они, пап, да и к чему? Нам-то что до их игр, ты
ведь не президент, я не депутат, а мать не первая леди страны... Это не
наши игры, понимаешь?
Отец кивнул, потянувшись за сигаретами.
- Игры не наши, это точно, - задумчиво ответил он, прикуривая. - Это
не игры, Семен, - это жизнь. Знаешь, почему "Рузвельт" на орбите?
Семен промолчал. Откуда ему знать все хитросплетения закулисной
политики?
- А я знаю. Потому что всю жизнь большинство из нас прожили по
принципу - не мое дело. И мы с матерью тоже не остались в стороне. Это
называется - кухонная демократия, может, слышал такой термин? Когда на
кухне собираются несколько человек и костят на чем свет стоит и
правительство, и Думу, и все на свете.
- Ну и что? - скептически переспросил Семен.
- Ничего, - признался отец. - На этом все и заканчивается. Проходит
ночь, наступает день, и снова нужно выживать, работать, кормить семью, и
сколько бы справедливого, умного или гневного ни было высказано ночью, оно
так и оседает там, на стенах кухни. Мы разучились верить в то, что этот
мир - наш, он существует для нас, а не мы для него.
- И что мне делать? - Семен начал понемногу заводиться. - Взять флаг и
выйти на улицу? Стоять сутки напролет у американского посольства с корзиной
тухлых яиц и орать во всю глотку, какие они козлы?
- Нет, - покачал головой отец. - По большому счету это нужно было
делать нам, моему поколению. Но тогда все казалось другим. Страна была в
кризисе, все проваливалось куда-то к чертям собачьим, и нам с матерью
казалось главным одно - выжить, накормить тебя, не обозлиться, не осатанеть
в этой ежедневной борьбе с нищетой, хамством, беспределом... Отсюда и
появился этот дом, и наши немногочисленные друзья, и твое одиночество без
сестер и братьев... Понимаешь, Семен, это целая философия части нашего
поколения. Представь, мы жили в стране, где декларировалось всеобщее
равенство. Мы были молоды. Нас воспитывали в духе той страны, и лично я
верил в то, что мне говорят. И вдруг, вернувшись из армии, я понял что-то
не так. Тогда я был далек от понятий государственных переворотов, смены
общественного строя, капитализм, социализм - все было разложено в моих
мозгах по своим полочкам еще в школе. Жизнь представлялась ясной и
незыблемой...
- Честно говоря, мне трудно представить...
- И слава богу, Семен... Слом сознания - это, скажу тебе, жуткая вещь.
Она творит с людьми такое... - вздохнул он, стряхивая пепел. - Мы
разделились, распались, разошлись по разные стороны пропасти в считанные
годы. Говорят, гражданская война - это верх человеческой жестокости, когда
брат идет против брата, а сын - против отца. Может быть... Я не воевал -
нас отнесло от этого, но было хуже, сынок. Наступил гражданский раскол. От
гарантированной всем поровну среднестатистической нищеты к мгновенному
расслоению на очень богатых и очень бедных. Наступила причина, следствием
которой могла быть гражданская война.
- Ну это естественный процесс, пап. Менялся строй, ломались устои...
- Да... - согласился он. - А меж жерновов оказались люди...
- Зачем ты сейчас рассказываешь мне все это?!
- Чтоб ты понял. Тебе жить дальше. Я буду плохим отцом, если заставлю
сына наступать на те грабли, что однажды уже оставили шишку на моем лбу.
- Наше поколение многие называют потерянным... - вдруг глухо произнес
он. - Но они ошибаются, эти аналитики. Мы прожили трудную, но по-своему
счастливую жизнь. И в самые плохие минуты уповали на то, что разум победит,
наши дети встанут на построенное нами, как на прочный фундамент, и будут
жить... Но мы ошиблись, понимаешь?! - Он вдруг резко обернулся и посмотрел
на сына. - Думаешь, это старческий маразм? Нет, Семен, я вижу то, чего не
видишь ты: страна поднялась, а весь мир вокруг рухнул. Слишком поздно мы
опомнились. Жить в мире, которым правит страх, - худшей судьбы я бы не
пожелал детям своих врагов.
- Какой страх, отец? - Теперь Семен понимал, что он имеет в виду, но
продолжал упрямиться.
- Ядерное оружие в руках стран, чье общество построено на терроре
кланов и междуусобицах!.. Прокоммунистический Китай, люто ненавидящий
Америку, и американские крейсеры на орбитах Земли. Исламские фанатики, что
сеют террор по всему миру, - теперь и они потрясают ракетами. Ты знаешь,
что такое фанатизм, сын? Это когда вбитые тебе в голову чувства полностью
подавляют всякий разум! - не дождавшись ответа, резко произнес он. - В
1963-м, когда я еще не родился, Земля уже стояла на пороге ядерной войны.
Знаешь, чего тогда требовал Китай от своего "старшего брата" по
коммунизму - Советского Союза? Они требовали, чтобы мы нанесли превентивный
ядерный удар по Америке и странам Запада, с тем чтобы "построить на
обломках капитализма новое счастливое общество".
- Так и что теперь? Не жить?! - Семен уже не на шутку начал злиться. -
Волков бояться - в лес не ходить!
- Да, но, отправляясь в лес, умный человек возьмет с собой средство
против этих самых волков или выберет тот лес, где их меньше!
- Не понимаю!
- А ты подумай!
Подумай... Очень легко так сказать. Внутренне, подспудно Семен
понимал, что отец прав - жить в нашем мире при некотором внешнем
благополучии становится страшно. Но что делать? Куда от этого денешься?! Он
интересовался историей и знал, что во времена Хрущева на Западе, где люди в
то время были информированы больше, чем в России, и ясно представляли себе
масштаб нависшей над миром угрозы, они рыли под своими домами ядерные
убежища, складировали там продукты и оружие, во времена кубинского кризиса
даже ночевали там... К чему же тогда его подводит отец, который с раннего
детства талдычил сыну, что главным инструментом для выживания у любого
человека является разум?.. Он что, предлагает зарыться под землю, как
кроту, и сидеть там в ожидании апокалипсиса?!
Нет, зная родителей, зная себя, Семен понимал - это не выход...
Заметив его замешательство, отец вернулся за стол.
- Сынок, ты должен эмигрировать с Земли... - вздохнув, произнес он.
В груди у Семена вдруг что-то оборвалось, будто там внезапно
образовался вакуум.
Да что он такое говорит, на самом-то деле!
- Эмигрировать?! - машинально переспросил он. - Куда, позволь тебя
спросить?!
- На Ганимед, - твердо, не раздумывая, ответил отец, и по его
уверенному тону Семен понял, что они с матерью провели не одну бессонную
ночь, обсуждая этот вопрос, - вот откуда тревога в их голосах по телефону,
настойчивые просьбы о встрече...
"Опять они хотят решить за меня мою же судьбу!" - раздраженно подумал
он. Ганимед... Это звучало по меньшей мере смешно, - как они могли
предлагать ему улететь туда, если билет на межпланетный лайнер в один конец
стоил больше, чем он зарабатывал за год! Не говоря уже о виде на жительство
и прочих заморочках типа теста на АЙ-КЬЮ и иных достаточно жестких
ограничениях...
- Послушай, Семен, это в последний раз... - Голос отца был тверд.
- Да, я понимаю, вы хотите мне добра.
- Это так. В свое время мы не пустили тебя в мелкий бизнес, заставили
пойти по пути наибольшего сопротивления. Ты теперь жалеешь об этом?
Здесь он не мог возражать или спорить. Семен не жалел. В его дипломе
было черным по белому написано "Инженер-конструктор опорно-двигательных
систем и манипуляторов сервоприводного типа". Сегодня, когда начался
промышленный бум роботостроения, эта специальность (к слову сказать,
любимая и желанная) стоила любой сети мелких магазинчиков.
- Хорошо, давай подойдем к проблеме объективно... Что нужно для
эмиграции?
- Прежде всего деньги, - буркнул Семен, не желая даже обсуждать данную
тему. Улететь с Земли? Внутренне все его существо возмутилось против
подобной перспективы. Бред какой-то! Да что я буду делать на лунах
Юпитера?!
- О деньгах позже, - отмахнулся от его аргумента отец.
- Тесты, анкета, образование, здоровье... - вздохнув, перечислил Семен
строки из рекламы. Все равно эта идея казалась ему заранее обреченной на
провал, так почему бы и не ответить на пару-тройку вопросов?..
- Вот именно, - кивнул отец, согласившись с оглашенным списком
требований. - Давай рассуждать здраво, - предложил он. - На Ганимед может
улететь очень ограниченное количество народа, и прежде всего туда попадают
люди умные, с высоким уровнем интеллекта, духовно богатые, имеющие высшее
образование и современные специальности. Теперь подумай, каким будет
общество, составленное из таких личностей?
Лада, скрытая стеной растений, вздрогнула.
Мать Семена на минуту оставила ее одну, в дальнем углу оранжереи,
спустившись вниз, чтобы заново поставить чайник. Было видно - она
нервничает по поводу разговора отца с сыном и ей невыносимо ожидать его
окончания.
Лада стояла, всматриваясь в едва прикрытый чахлой зеленью
урбанистический пейзаж, что простирался за панорамным окном зимнего сада, и
невольно продолжала прислушиваться к долетающим до ее слуха фразам. Ей
казалось, что этот пожилой человек разговаривает с ней, а не с собственным
сыном...
- Не знаю, - откровенно пожал плечами Семен, отвечая на предыдущий
вопрос. - Пап, я не верю в утопии. Подумай сам, началось третье
тысячелетие, и проповедовать идеи Сен-Симона сейчас по меньшей мере наивно,
согласись
Он не согласился, чего и следовало ожидать.
- В любом случае, даже если допустить, что девяносто процентов той
информации о колонии Ганимеда, что поступает на телевидение и прессу, не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг