- Кровь!.. Ты все о крови, Пруденций. Бунтование крови проходит...
Гораздо надежнее то, что может жить вечно я не остынет от времени.
- Что же это, Мелита?
- Сродство нашего духа... согласье в желаниях, одинаковость
окончательной цели!
Но Пруденций покачал головой и сказал с укоризной:
- Мелита! Мелита! что тебе за охота говорить все такие мудреные вещи!
Не будет ли проще, если нас свяжет не дух, а то, чем обыкновенно мужчину и
женщину соединяет природа?
- Нет, - отвечала Мелита, - это слишком уж просто.
- О, доверимся ей... Отдайся, Мелита, всесильной природе, она никогда
не обманет.
- Нет, она-то скорее всего и обманет.
- Природа обманет?
- Ну да!
- Никогда.
- Ну, не станем перекидывать наши слова без средств доказать их. Ты
помнишь, конечно, наш уговор: "три дня испытания".
- Без сомнения, помню и заранее торжествую победу любви моей над
упрямством капризной Мелиты.
- Прекрасно! Но воздержись - не спеши с торжеством. Я у тебя не отнимаю
надежды, но впереди будут три дня испытания... Три только дня!.. Но зато в
эти три дня ты должен мне повиноваться во всем.
- Очень рад... только, однако, когда же начнешь ты свои испытания?.. Я
желаю, чтобы это было скорее.
- Сейчас, если хочешь.
- Я замираю в восторге.
- Прекрасно: теперь вечереет, а через три дня в эту же пору я буду
твоею женою... или...
- Кончай же!
- Или я ею не буду.
- В каком же то случае?
- В том случае, если ты сам от меня не откажешься и что-нибудь
предпочтешь моим ласкам.
- О, сделай милость! Это одно, чего я никогда для тебя не сделаю, хотя
бы на меня восстали все демоны ада и все "силы природы".
- Ну вот уж: "все силы природы!" Зачем такой смелый вызов! Быть может,
и одной "силы природы" будет довольно.
- Начинай испытанье! Говори, что я сейчас должен делать.
- Во-первых, ты от меня удалишься сию же минуту в свое помещенье в
верхней пещере.
- Ну! и что мне там делать?
- Пока ничего.
- Как это пока?
- Пока тебе станет хотеться думать более о самом себе, чем обо мне.
- Ну, оставь это!.. Никогда этого не будет.
- Всходи же в пещеру.
- Ну, хорошо, - я всхожу.
Пруденций стал подниматься по лестнице и, достигнув до входа в свою
верхнюю пещеру, обернулся и с веселою улыбкою вскрикнул:
- Эвое! Я уже начал мое испытание и на один миг стал ближе к обладанью
Мелитой.
- Обладай же сначала собою, - отвечала Мелита, отнимая лестницу и
спуская ее по откосу на вторую площадку.
- Я заперт! - смеялся Пруденций.
- Теперь жди, пока я тебя позову, стоя в ожиданье тебя у брачного ложа.
И с этим Мелита скрылась в своей нижней пещере.
XVIII
Вскоре после того, как скрылась Мелита, по тропинке от моря стала
подниматься Марема. Пруденций издали ее заметил и стал говорить ей:
- Ах, - порадуйся за меня, Марема! Мелита уже начала мое испытание, и
через три дня она должна будет сдержать свое слово - она сделается моею
женою.
- Это славная вещь! А в чем же будет состоять твое испытание?
- А вот в точности я этого до сих пор не знаю, право; до сих пор она
мне ничего не сказала, кроме того, чтобы я думал о ней и ожидал терпеливо
какого-то ее слова; а уж какое это будет слово - не знаю.
"Что за затеи у этой Мелиты?" - подумала, покачав головою, Марема и,
войдя в пещеру, тотчас же хотела расспросить Мелиту: что далее будет? Но
Мелита лежала, закрывши глаза, и спала, или притворилась спящей, и Марема
будить ее не решилась; а когда она снова вышла, чтобы взять несколько
хвойных веток и выкурить их дымом насекомых, она увидала, что Пруденций
стоял наверху во входе своей пещеры и на него светила луна, а он улыбался и
сказал ей:
- Скажи привет мой Мелите, Марема.
А Мареме не хотелось ему отвечать, - так ей сделалось его жалко и
грустно видеть его, как птицу в клетке.
До полуночи Марема не могла сомкнуть глаз, а за полночь она слышала,
как Мелита вышла и возвратилась не скоро, а когда возвратилась, то прежде,
чем лечь, подошла и нагнулась над изголовьем Маремы и, увидав, что Марема не
спит, откинулась вновь и сказала сурово и твердо:
- Ни во что не мешайся и ни о чем меня не расспрашивай... Поверь мне,
что я не жестокая женщина и не хочу ничьих напрасных мучений, а я делаю то,
что нужно для нашего общего счастия. Умоляю тебя: верь мне, как верила, и ни
о чем не расспрашивай больше.
- Пусть будет так, как ты хочешь.
И едва забрезжился свет, Мелита разбудила Марему и позвала ее вместе с
нею идти, чтобы докончить выгрузку лодки; а когда они туда сошли, то Марема
увидела, что Мелита одна здесь работала ночью, а теперь они взялись за дело
вдвоем и трудились так безотступно, что к вечеру все, что привезено было в
лодке, было втащено на берег, и облегченная ладья поднялась и закачалась в
своей маленькой бухте.
Во весь день Мелита с Маремою не возвращались в пещеру, и когда стало
темнеть, они еще оставались у моря. Марема не раз порывалась уйти, но Мелита
ее удерживала, и они стали подниматься наверх только тогда, когда луна
утонула за скалы и вокруг сделалось темно.
Тогда они тихо проникли в свою пещеру, не замеченные Пруденцием, и не
зажигали огня, чтобы выгонять насекомых, а улеглись каждая на своем месте
впотьмах...
И Мелита, казалось, сейчас же заснула, но Марема начала что-то искать,
и потом стала есть, и, сделавши несколько глотков, вдруг вскрикнула, как бы
приняла что-то пронзительное или острое.
Тогда оказалось, что и Мелита не спала, потому что она живо вскочила и
спросила в испуге:
- Что с тобою случилось?
Марема сразу ничего не отвечала, но когда Мелита повторила вопрос, та
ей ответила как бы из какого-то отдаленья:
- Со мной ничего не случилось... но я не хочу более есть, потому...
что... я все теперь поняла... Пруденций без пищи!..
Мелита ей не отвечала ни слова.
Ночь прошла беспокойно, в прерывистых грезах. Обеим женщинам казалось,
как будто они видят Пруденция и слышат его шаги, и вот он весь исхудал,
глаза его округлились... он глядит беспокойно... Мелита! Мелита! скорей
задавай ему дело!
А оно уже было задано.
Утром на третьи сутки Мелита вовсе не вышла. Из пещеры показалась одна
только Марема, и Пруденций сторожил ее появление.
- Здравствуй! Здравствуй, Марема! - закричал он ей пострадавшим, но еще
веселым голосом. Прошли уже две ночи и день, как я ожидаю здесь своего
заслуженного права прижать к моему верному сердцу милую Мелиту. Теперь уже
недолго осталось мне ждать, но зачем она медлит, - зачем до сих пор мне не
скажет: в чем я должен выдержать мое испытанье. Или ты, может быть, с тем
теперь вышла, чтобы сказать мне, что я должен сделать? Говори же скорее: я
утомился здесь ожидать приказанья Мелиты...
- Мелита мне ничего не сказала, - отвечала Марема, стараясь не глядеть
на Пруденция, который при самом беглом взгляде на него показался ей
изнуренным и страшным.
- Куда же идешь ты?
- Я иду... чтобы поймать удою рыбу и поискать в расщелинах птичьих
яиц... Завтра ведь к вечеру Мелита готовит свадебный пир...
- Ax, она уж готовит! Прекрасно, прекрасно... Иди же скорей, лови
рыбу... и яйца есть по утесам... А Мелита, верно, выйдет сама и скажет мне,
что должен я сделать... Мне, кстати, очень хочется есть.
- Я ворочусь и скажу ей, что ты хочешь есть.
- Нет, не надо, Марема. Я ей дал слово, что не буду ее ни о чем
просить, пока она меня кликнет... Уходи, куда ты идешь... мне нужно
терпенье.
И Марема ушла, а Пруденций остался один и снова весь целый день
протомился в затворе; он то поджидал Мелиту, то ее кликал, но все это было
напрасно - Мелита не показалась ему ни на мгновение ока. Она целый день
безустанно разбирала все перенесенные с ладьи вещи и с таким вкусом убрала
пещеру, что ее можно было принять за очень благоустроенное жилище человека
со вкусом. В переднем, большом помещении был накрыт большой стол,
уставленный множеством дорогой и прекрасной посуды, а вдали за столбом,
обвитым цветными тканями, возвышалось пышно убранное ложе под голубою
завесой и с лампами у изголовья.
Все это требовало много искусства и вкуса, и трудно было произвести
такое превращение в один день; но Мелита не жалела труда, и он один,
вероятно, помог ей не слыхать жалобных стонов Пруденция, который с полудня
уже утратил терпение и звал Мелиту, крича ей, что он чувствует мучительный
голод.
- Мелита! - кричал он, - Мелита! для чего ты забываешь, что я человек и
что голод желудка дает знать о себе беспрестанно... Говори мне скорее, какое
я тебе должен дать доказательство, что я ни с чем не сравню твою любовь...
или я здесь умру от голода.
Но Мелита все убирала покои и не пришла к нему на его зов, и Пруденций
так протомился до вечера, когда увидал возвращающуюся Марему и закричал ей:
- Мои мучения превзошли уже всякую меру...
- Ты старайся не думать...
- Ах, не могу! не могу я не думать - голод жесточе всевозможных
мучений... Я боюсь, что я не доживу до утра...
- Старайся уснуть... пусть во сне тебе снится Мелита.
- Ах, я уже пробовал спать... и во сне то же самое снится... Есть хочу,
есть хочу! Страшно, Марема, мне, страшно! У тебя там где-нибудь, верно, есть
птичьи яйца - брось мне одно из них, я умираю.
- Не смею, - отвечала Марема и скоро скользнула в пещеру, которая была
освещена многими огнями и поразила Марему своим неожиданным великолепием.
- Что это будет? - спросила Марема.
- Завтра здесь будет свадебный пир, - отвечала Мелита.
- Свадебный пир!.. О Мелита! остерегись, чтобы это не был похоронный
обед.
И, сказав это, Марема присела и, опустив руки и голову, зарыдала.
- О чем ты так плачешь? - спросила Мелита.
- Я сейчас видела Пруденция и слышала его стоны... Его мучает голод, и
он умирает.
- Но ведь его раньше мучил еще иной голод...
- Нет, голод желудка страшнее всякого другого томленья.
- Полно, Марема. Ведь и я тоже не ем. Марема достала из-за туники яйцо
морской птицы и сказала:
- Я целый день провела безуспешно и насилу достала всего два яйца.
Одно, - признаюсь тебе, - съела сырое, и оно мне от голода показалося
вкусно. Съешь ты это другое. Его просил у меня Пруденций, но я не дала ему.
- И мне оно тоже не нужно: я терплю то же, что терпит Пруденций! - и с
этим словом Мелита взяла из рук Маремы яйцо и бросила его об пол.
- Здесь есть много съестного, - добавила она, - но я ничего не
касалась. Я по себе размеряю, что он может снести без вреда для его жизни.
Ляг и усни, а завтра с утра станем готовить обед, и ввечеру разрешится все,
что так долго и мучительно длилось.
XIX
И вот прошла ужасная ночь, которая всем показалась долга бесконечно и
всех истомила. Настало тяжелое утро. Обе женщины рано проснулись, и Марема
тотчас же выбежала, чтобы взглянуть на Пруденция. Юноша изменился в эту
последнюю ночь сильнее, чем во все протекшее время: лицо его сделалось серое
и маленькое, оба глаза ввалились и казались совершенно круглыми, а губы
почернели, и из-за них виднелись два ряда белых зубов, как будто ослабнувших
в деснах, и воспаленный язык и гортань... Голод его догрызал, - Пруденций
уже не имел сил и стонать; он сидел, прислонясь ко входу, и тихо качался,
придавливая исхудалыми руками опустошенный живот.
Напрасно Марема хотела его утешить и говорила ему о близости счастья в
обладанье Мелитою, - Пруденций не отвечал ей ни слова.
Когда же Марема сказала об этом Мелите, та отвечала:
- Это так должно быть! Когда зло не хотят победить рассудком, то оно
побеждается страданиями. Но не будем говорить об этом, а давай скорее
приготовлять все лучшие кушанья, какие умеем.
И они отобрали из всех запасов все, что было лучшего, и стали готовить
все блюда, какие умели. Это требовало немало трудов, и приготовления еще не
были совсем кончены, когда солнце стало спускаться за скалы. Тогда Мелита
сказала Мареме:
- Оставим на время мяса и плоды - пусть хорошенько томятся на углях, а
мы пойдем под ручей - омоемся свежей струею воды и оденем лучшие наши
одежды.
Марема пошла с нею и удивилась, что когда они вышли из-под обливанья,
то Мелита открыла принесенную скляницу драгоценных духов и неожиданно вылила
всю ее поровну на свои волосы и на волосы Маремы, и при этом сказала:
- Я хочу сделать так, чтобы мы обе имели вид невест. И затем,
возвратившись в пещеру, Мелита стала спешить уборкой стола - расставила
кувшины с разноцветным вином; разложила фрукты на листьях, и подливы к
мясам, и загородки из теста в глиняных блюдах; а потом засветила огни,
открыла постель и стала между ней и столом, одетая в самые пышные платья, а
Мареме сказала:
- Приставь скорей лестницу и поди и скажи Пруденцию, что я его
приглашаю сойти.
Марема исполнила это в одно мгновение, но когда она вошла в верхнюю
пещеру к Пруденцию, то увидала его в ужасном изнурении - он уже не сидел, а
лежал и на вопросы мог отвечать очень не скоро и очень невнятно. Он только
тихо махал рукою и давал чувствовать, что для него ничто не важно, кроме
голода, которым он истомился.
Долгоожидаемое приглашение Мелиты нимало его не оживило и не
обрадовало.
- Ведь это настал час твоей радости! - говорила ему Марема, но он
только отмахнулся рукою и, обратясь в сторону, прошептал:
- Куда... же... ты дела... яйцо... морской чайки?
- Что тебе теперь до яйца чайки... тебя ожидает роскошный стол и... еще
больше роскошные ласки Мелиты!.. Встань скорее на ноги - я помогу тебе сойти
с лестницы.
Он стал подниматься, но закачался, упал и сказал:
- Я не в силах.
Тогда живая Марема схватила Пруденция, как дитя, на свои сильные руки,
снесла его с лестницы, опустила на землю и, дав ему оправиться, подвела его
под руки ко входу в освещенную пещеру, где в сиянье огней стояла блестящая
красотой и убором Мелита. Она встретила Пруденция с ласковой улыбкой и
сказала ему ласковым голосом:
- Привет мой тебе, господин мой Пруденций! Входи и будь здесь
властелином всего, что ты видишь. Ты перенес испытанье, и зато я даю тебе
надо мною всякое право... Пир изготовлен... последние блюда скоро поспеют на
тихом огне, и брачное ложе готово... и я жду моего господина!
- При этом Мелита протянула обе руки к Пруденцию, но он отвернулся от
нее и, поведя вкруг как бы утратившими зоркость глазами, нетерпеливо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг