умерли, а потом умерла и его молодая жена, которую он любил и имел от нее
большую помощь в хозяйстве.
Федор в этих горестях ослабел душою и стал неаккуратно смотреть за
делами, а его наемные люди, хоть они были и крещеные, а не пожалели его и
этим его несчастием воспользовались и много расхитили. После же всего один
его должник, которому Федор верил, как брату, сильно его обманул и
присягнул, что долг ему отдал. Федорове хозяйство от всего этого сильно
пошатнулось, и он закручинился. А люди стали о нем толковать и со всех
сторон ему говорили:
- Раздумайся: за что так тебя Бог наказывает? Верно, это на тебя
посылается за то, что ты живешь в дружбе с жидом, врагом веры христианской.
Федор таким внушениям не верил и слов этих не любил слушать, а отвечал:
- Вы мне не утешение делаете, а одну досаду. Вы сами не знаете, что
говорите; нам Христос никого не позволил ненавидеть, а всех приказал любить.
- Только,- говорят,- не жидов. А Федор отвечает:
- Этого в Евангелии не сказано.
- Жид - враг нашей вере.
- Он враждует, если не понимает, чему учит наша вера, а глядя на нас о
ней судит. Это мы виноваты, потому что мы еще алы и не исправляемся и не
живем по Христову наставлению. Сосед Абрам никогда мне моей веры не порочил
и даже об учении Христовом рассуждает с почтением; а если бы он и враг был,
то и тогда я как христианин обязан был бы о нем как о враге милосердовать,
чтобы волю Христову исполнить. Или забыли, что Христос на кресте за своих
врагов молился? Ему отвечают:
- Нам с Христом себя не равнять - он Бог, а мы люди. Ты
богохульствуешь.
- Нет, я не богохульствую,- отвечал Федор,- а я только говорю, что
Христу надо следовать, и когда другие люди нашу доброту увидят, они скорее
нашу веру любить станут. В этой доброте мы Христа своего всему миру явить
можем на уважение.
Люди на это только больше рассердились, а среди них был один
Никодим-мироварник (Мироварник - изготовляющий миро), который продавал
миро,- он стал всем сказывать, что Федора грешно и слушать, потому что Федор
теперь уже проклят, яко друг жидовинов, и Никодиму будто во сне явлено, что
Федору дальше не будет ни в чем удачи, а нападут на него еще большие беды, и
тому, кто с Федором водиться станет, тоже ни в чем удачи не будет.
Федор и этому не внимал и не боялся быть от всех покинутым, а рассуждал
так, что он худа не делает, храня детскую дружбу с Абрамом, человеком
честным, который свою веру держит, а чужой не порочит и даже хорошее в ней
хорошим называет.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Абрам пришел к Федору и сказал без всякого гнева:
- Друг Федор, я узнал, что твои люди на тебя в большом неудовольствии
за твое ко мне расположение. Как бы для тебя от этого худо не вышло.
А Федор отвечает:
- Друг Абрам, я люблю тебя и не могу делать иначе. В отрочьем веке нас
с тобою было разбили, но теперь, в возрасте, мы этого над собой не допустим.
Только душа моя ослабевает от больших несчастий. Неужели и вправду Бог меня
кинул?
- Счастье и несчастье сменяются в жизни,- отвечал Абрам.- Бог, который
создал и христианина, и еврея, и темного язычника, никому не открыл тайны
судьбы их. Люди дерзки, когда они хотят проницать тайну Бога и толкуют
по-своему, за что человеку от
Бога посылается счастье или несчастье. Это как по нашей, так и по вашей
вере совсем не человеческое дело разбирать и раскладывать. Наше человеческое
дело - помогать, чем можем, друг другу; к приязни нашей теперь подвален
большой камень, а потому и тебе будет трудно, да и мне страшно, если тебя
постигнет еще какое-нибудь бедствие. А потому, прошу тебя, не стесняйся
дружбой ко мне и покажи, что ты мною .пренебрегаешь, а я в душе моей за это
на тебя не обижусь.
В Федоре от этих слов даже сердце заныло.
- Нет,- говорит,- Абрам, ты мне друг от младых ногтей и никогда меня
ничем не обидел, и я тебя не могу обидеть таким обхождением.
- Ну, смотри, как знаешь,- отвечал Абрам и, поцеловав Федора, добавил
сквозь слезы: - Бог один знает, к чему эти испытания; но будем друг другу
верны - и Бог не постыдит нашей верности.
Так друзья днем между собою говорили, а ночью собрались над их городом
тучи, ударил с неба гром и спалил в одно мгновение дом Федора и все его
амбары и кладовые, где у него лежали товары, которые он только что хотел
посылать за море.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
После этой беды отшатнулись от Федора все, как от чумного, и стали
верить, что с ним и знаться не следует, потому что на нем въяве гнев Божий.
Федор стоит на своем пожарище унылый и думает: "Мне ни от кого не будет
помощи".
А знакомый голос кличет его из-за забора.
Федор поднял голову и видит лицо Абрама.
- Что ты тужишь? - говорит Абрам.- В беде надо скорей поправляться. А
Федор отвечает:
- Нечем мне мою беду поправлять: я все дотла потерял и теперь мне не за
что взяться.
- Я тебе денег дам взаймы на разживу.
- Ты смеешься, Абрам!
- Нет, не смеюсь.
- Мне теперь, чтобы поправиться, надо по крайней мере тысячу литр
золота.
- А что ты с ними сделаешь?
- Я опять накупил бы цареградских товаров, отплыл бы в Александрию, там
бы продал все за тройную цену и долг бы отдал, и себе бы нажил.
- Что же, это хорошо,- приходи и возьми себе у меня в долг тысячу литр
золота.
- А кого же я тебе поставлю порукой, что я тебя не обману и долг отдам?
- Не надо мне поруки. Пусть будет нам наша детская дружба порукой.
Федор говорит:
- Как люблю Иисуса Христа, так ручаюсь тебе, что я тебя не обману. А
Абрам отвечает:
- Знаю, как ты Его почитаешь, и потому еще более теперь верю. Ты Его
имя напрасно не скажешь. Иди и бери деньги.
- А если мне будет неудача и ты тогда станешь думать, что я Христом не
подорожил?
- Нет, я знаю, что ты человек верный. Иди ко мне и бери скорей тысячу
златииц, снаряжай корабль и плыви с товаром в Александрию.
Федор написал Абраму должную расписку и подписал ее, а Абрам отсчитал
Федору тысячу златниц, и тот накупил нужных для Александрии цареградских
товаров, нагрузил все на корабль, распростился и поплыл в Египет.
Все удивлялись, откуда Федор взял столько денег, чтобы так легко
справиться, и говорили между собою: "Верно, у него деньги в земле были
припрятаны". А Федор, когда настало время отчалить его кораблю, зашел к
Абраму проститься и, благодаря его еще раз, сказал:
- Верь же, друг Абрам, что я тебя не обману и не поставлю в фальшь
имени Иисуса. Абрам отвечал:
- Я не сомневаюсь. Добрый человек не может пристыжать того, кого любит
и уважает, как своего учителя. Плыви с Богом, и, что бы с тобою ни
случи-лося, я своего доверия не изменю.
А доверию Абрама суждено было выдерживать много испытаний.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Федор благополучно прибыл с цареградскими товарами в Александрию и
очень хорошо расторговался. Выручил он столько денег, что мог заплатить весь
долг Абраму и себе оставить. Но на обратном пути в Константинополь морская
буря разбила его корабль, и сам Федор насилу спасся на бревне, а все его
золото погибло.
Мимо шедшие корабельщики взяли Федора из воды, привезли в
Константинополь и выпустили, как нищего.
Сошел Федор на землю, дождался ночи и, согнувшись под лохмотьями
негодной одежды, которую дали ему на корабле, потащился к своему
пожарищно-му пустырю, забился в погребичную яму и плачет.
Стыдно ему было даже в лицо Абраму взглянуть и рассказать, какой с его
деньгами вышел худой оборот.
А Абрам сам узнал через людей о Федоровом возвращении и сейчас же
пролез к нему в яму и говорит:
- Полно, Федор, что ты стыдишься? Беда над всяким может случиться. Не
приходи в отчаяние. Я тебе верю и помню, что ты священное для тебя имя во
свидетельство произнес. Ты Иисуса не обманешь, а я вот принес тебе еще
тысячу златниц. Бери и начинай ' все дело наново.
Федор ни ушам, ни глазам своим не верил.
- Я,- говорит,- не могу принять.
- Отчего?
- Видишь сам: меня ужасные бедствия преследуют.
- Что же, тут-то тебе и надо мужаться, а друзьям твоим тебе помогать.
Иди оденься в мою запасную одежду, бери тысячу златниц и принимайся опять за
дело.
Федор отвечает:
- Я боюсь, что я с моею судьбой и тебя изнищу.
- Полно,- говорит Абрам,- что о судьбе спорить? Судьба никому не
известна, а то, что ты за меня бит был от своих,- это мне известно, и я тебя
не выдам в несчастии, да не презрен будет в людях жид яко раб Еговы,
сотворившего небо и землю. Неужели ты за меня умел пострадать, а я будто
того же снести не сумею? Бери деньги и ступай опять искать счастия. Одел
Абрам Федора в свою запасную одежду; прежнюю долговую расписку переписали с
одной тысячи на две, и Федор пошел снаряжаться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В этот раз Федор накупил в Царьграде ароматной смолы и нагрузил ею
целый корабль. Привез смолу в Александрию и с большим прибытком променял ее
тамошним купцам на олово и поплыл с оловом в Ефес. В Ефесе на ту пору олово
было очень надобно и в большом спросе. Федору дали 'за олово вес на вес
красной меди. И стал Федор вдруг богат от этого выгодного промена и поплыл
назад к Константинополю, радуясь, что теперь он с Абрамом рассчитается и сам
снова будет жить непостыдно.
Но вышло все опять пребедственно: опять Федорове судно разбилось, и
опять все его богатство потонуло. А из людей он только один спасся, и опять
совсем голый, как мать родила, явился домой; добрался он до своего пепелища
в Царьграде, сел в уголке темной погребной ямы и опять плачет. Опять
приходит к нему Абрам и говорит:
- Ну, слушай ты, Федор! Извели мы с тобой денег много, две тысячи
златниц, и все понапрасну:
надо их вернуть.
Федор отвечает:
- Как еще вернуть? Бедствия меня так и преследуют. Но что для меня
всего тягостнее, ты можешь подумать, что я твои деньги скрыл и теперь
притворяюсь бедным.
- Нет,- отвечает Абрам-жидовин,- ты всегда был честный человек, да и
Иисусово имя ты не произнес бы напрасно. Я знаю, что ты Иисуса истинно
почитаешь и никогда во лжи Его имя не упомянешь.
- Утешь тебя Бог, Абрам, что ты так обо мне думаешь! Правда твоя: я не
помяну имени Иисуса Христа во лжи, хотя бы на меня еще большие пришли
напасти, и рад я, что ты веришь, как я его почитаю.
- Ну и толковать нам не о чем. Вот тебе твоя старая расписка на две
тысячи златниц. Сотри ее и напиши новую, в три тысячи, и поезжай в-третье.
Федор изумился.
- Благодарю,- говорит,- за твою добродетель, но мне уж и брать неохота.
Верно, на мне есть какой особый грех, или в самом деле так надобно, чтобы
люди разных вер друг другу не помогали.
- А вот для "того-то,- говорит Абрам,- я не хочу, чтобы ты так думал.
Един Бог во вселенной, но суды Его разбирать не наше дело, а помогать друг
другу есть наша обязанность. Пиши третью расписку на три тысячи литр золота
и отплывай в-третье.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Федор, по настоянию Абрама, взял тысячу литр золота, сел на корабль и
поехал в Кальварию. Удача ему опять пошла самая счастливая. В Кальварии он
накупил пшеницы, по сребренику за решето, и отплыл с нею в Гундалы, а в
Гундалах всю пшеницу продал по златнице за решето. Денег стало очень много,
но Федор на том не остановился: в Гундалах он накупил хорошего виноградного
вина по сребренику за мотру и поплыл с вином в Антиохию. Вино за дорогу
переиграло, стало еще лучше, и Федор продал вино по златнице за мотру,
которую купил всего по сребренику.
После атого у Федора стало столько денег, что и девать некуда. Но Федор
знал, что он и прежде с Абрамовой руки наживал их легко, да только никогда
довезти не мог.
Как бы опять в третий раз того же самого не было.
Надумал Федор лучше самому денег не везти, а послать их с какими-нибудь
вольными корабельщиками так, чтобы им неизвестно было, что они везут.
Пошел Федор ходить по городу, купил для Абрама дар: антиохийский плащ,
да седло, чтобы на осле ездить, да крепкий ларец - и сделал из всего этого
один сверток, а ларец завернул в самую середку, и положил туда четыре тысячи
золотых литр: три тысячи в возврат за взятый у Абрама долг, а четвертую
тысячу за проценты. Завернул это все так, что ларца не видно было, и отдал
ехавшим в Царьград корабельщикам, чтоб отвезли Абраму-жидовину. А мало время
спустя и сам поехал за ними следом.
Вольные корабельщики не догадались, что они везут в посылке золото, и
как дошли до Царьграда, так сейчас и отдали посылку Абраму-жидовину.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Абрам был человек осторожный: он не стал при корабельщиках смотреть,
что такое ему от Федора прислано, а отнес сверток домой, заперся один и как
развернул плащ и седло, то нашел накрепко заклепанный ларец, а в ларце
деньги - все четыре тысячи златниц полностью: три - в возврат займа, а
четвертая - за проценты.
Абрам пересчитал деньги, спрятал их и молчит, никому ни слова не
говорит.
Вскоре затем Федор успел вернуться и сейчас же приходит к Абраму с
большими дарами: кладет перед ним и ткани, и каменья, и золото.
- Прими,- говорит,- от меня; я тебе всем обязан. Без тебя бы пропал я.
А Абрам отвечает:
- Я за дары тебя благодарю и принимаю их, но пора же тебе, Федор,
теперь мне и долг отдать. Федор сильно смутился, но отвечал другу:
- Правда, Абрам. Я затем и пришел, чтобы поднести тебе сначала мои дары
в честь, а теперь пойдем со мною на мой корабль, раскроем все, что я имею,
сочтем и поделим все поровну надвое: половину мне, а половину - тебе.
Абрам усмехнулся и говорит:
- Нет, Федор, я тебя искушал шуткою, чтобы видеть: не опалишься ли ты
на меня и не скажешь ли мне укоризны за мое жидовство. Вижу, однако, что ты
воистину кроток, как твой Учитель, Иисус Галилейский. Я от тебя через
корабельщиков весь свой долг и проценты получил, и мне больше ничего от тебя
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг