- Да... Они, кстати, и человека научили делать бумагу из древесины, -
ответил Иван Гермогенович и прочел ребятам целую лекцию об осах, о
древесине, о старинных, давно забытых открытиях. - Было время, - рассказывал
Иван Гермогенович, - когда бумагу приготовляли из одних только тряпок. Но
шведский ученый Яков-Христиан Шефер, который жил в восемнадцатом веке,
исследуя жизнь насекомых, научился у них делать бумагу из древесины.
Рассматривая однажды гнездо осы, он заметил, что оно сделано из материала,
который похож на бристольский картон. Он проследил за работой ос. И тут
Христиан Шефер обнаружил, что осы жуют кусочки древесины и приготовляют из
нее отличную бумагу.
Но в то время на открытие Шефера никто не обратил внимания.
Прошло еще пятьдесят лет. Другой ученый, Келлер, напомнил людям про
открытие Шефера, и напомнил как раз кстати. В бумаге в то время уже сильно
нуждались, а тряпок не хватало... Попробовали делать бумагу, как делают ее
осы, из древесины... Сначала ничего не выходило, но потом дело наладилось. С
тех пор почти вся бумага изготовляется исключительно из древесины.
- А зачем же осы делают бумагу? - спросила Валя. - Разве оса эвмена из
бумаги сделала кувшин, в котором мы сидели?
- Ну, так то была оса эвмена. А ведь кроме осы эвмены есть еще двадцать
тысяч видов других ос. И все они по-разному строят свои гнезда. И по форме
разные и по размерам. Оса амазонская полибия, например, строит гнезда
величиной с человеческий рост. Эти огромные гнезда висят на деревьях, словно
корзины с ручками. А вот оса ординер имеет гнездо величиной с куриное яйцо.
Есть осы, которые строят свои гнезда наподобие трубчатых камер. Осы полисты
строят свои гнезда прямо под открытым небом, без "крыши". Есть осы, строящие
гнезда на деревьях, а есть немало и подземных ос.
- Ну, хорошо, - сказал Карик, - они делают бумагу. Но не такую же
хорошую, какую делают люди?
- Напрасно так думаешь. Многие осы приготовляют бумагу лучше человека.
Бумага осы не боится ни снега, ни дождей, не рвется от ветра. Вот если
станешь энтомологом - попробуй разгадать секрет приготовления бумаги осами.
Такая бумага будет очень полезной людям. А ты о чем задумалась, Валя?
- Я думаю, как бы поскорее уйти отсюда. Если они уже грызут наш причал,
значит, они где-то недалеко от нас. Я боюсь их. Пойдемте домой!
- Ну что ж, - сказал Иван Гермогенович, - домой так домой. Пошли!
И путешественники вернулись в свою пещеру.
Утром чуть свет они перекатили на корабль последние бочки с медом,
перенесли волосяные матрацы, захватили и яйца светляков.
Одно яйцо как сигнальный фонарь Карик прикрепил к верхушке мачты.
Суетился он, пожалуй, больше всех. И немудрено. Ведь он так долго болел
и так мало приложил сил для спуска и оснастки корабля, что ему теперь
необходимо было работать больше Вали и профессора.
Бегая по кораблю, Карик командовал, как, казалось ему, должен
командовать настоящий капитан:
- Эй, на юте! Подобрать шкоты! Валя смотрела на него широко открытыми
глазами.
- А что такое "на юте"? - спрашивала она.
- Ну-у-у... Ясно что! Где ты стоишь сейчас - это и есть ют!.. На корме,
значит... Эй, юнга Валентина, шкоты подбери!
- А что такое "шкоты"?
- Не знаешь, что такое шкоты? Шкоты - это веревки.
- А нельзя ли, - спросил Иван Гермогенович, - веревки называть
веревками, а корму кормой? Карик горько усмехнулся:
- Можно, конечно, но тогда нас надо называть не моряками, а плавучим
детским садиком.
- А мы уже моряки?
- А кто же? Пассажиры? Нам же вести корабль приходится. А если мы
моряки, нам и разговаривать надо на морском языке.
Перетаскивая груз на "Карабус", отважные мореплаватели обливались
потом, но как только корабль был нагружен, все уселись на палубе, осматривая
размещенное на корабле снаряжение.
- Кажется, все перенесли! - сказал профессор. - И продукты, и матрацы,
и снасти.
- Жалко, что не попался нам ручейник, - сказала Валя. - У него мягкая
шелковая паутина. Такие матрацы были бы лучше волосяных.
- Неженка! - сказал Карик. - Настоящие моряки даже на голых досках
должны спать. Море неженок не любит.
- Но я, - сказал профессор, - не собираюсь быть моряком. Да и Валя,
думаю, не мечтает о море. Поэтому ты можешь спать на волосяном матраце, а мы
с Валей поищем что-нибудь помягче.
- Тут есть ручейники? - спросила Валя.
- Ну, свои домики выстилают мягким пушистым шелком не только ручейники.
Тонким шелковистым веществом выстилают свои гнезда трубки и звонцы, или, как
их еще называют, комары-дергуны. Немало и других насекомых могут одолжить
нам мягкую подстилку. Я могу сходить поискать.
- Да нет! Доплывем и на волосяных матрацах! - сказала Валя. - Я боюсь
остаться без вас. А вдруг опять кто-нибудь утащит нас или вас.
- Правильно! - закричал Карик. - Уж если ехать - так ехать.
- Ладно! Поехали! - сказал профессор. - Командуй!
Карик подбежал к парусам, взял в руки шкоты.
- Отдать концы! - закричал он громовым голосом. - Марсовые, по местам!
Поднять сигналы!
Профессор выбрал причальную веревку, аккуратно сложив ее на корме.
"Карабус" был готов к дальнему плаванию.
"А хорошо бы, - подумал Карик, - пальнуть из пушки перед тем, как
покинуть гавань..."
Но, к сожалению, пушки не было.
Карик прошел по кораблю, переваливаясь с боку на бок, как заправский
моряк, оглядел свою команду и тихо плюнул за борт.
Минута была торжественная.
Карик поднял руку вверх.
- Внимание!
Команда следила за своим капитаном, не спуская с него глаз.
- Зюйд-вест! Полный вперед, тысяча чертей и одна ведьма!
- Есть, капитан! - гаркнул Иван Гермогенович, весело подмигнув Вале.
Ветер заполоскал паруса.
"Карабус" дрогнул, качнулся, точно раздумывая, плыть ему или остаться в
гавани, и тихо отошел от берега.
- Полный вперед! - крикнул бравый капитан.
...Дул ветер. По воде бежали белые барашки. Корабль качало,
подбрасывало на волнах. Теплые брызги летели в лицо мореплавателям. Славный
корабль мчался, черпая бортами воду.
Вокруг "Карабуса" шныряли огромные водяные чудовища. Они обгоняли
корабль, выпрыгивали из воды, резвились, точно дельфины. Одно животное,
похожее на кролика с рогами оленя, но совершенно прозрачное, долго плыло
рядом, не отставая от корабля путешественников. У этого причудливого
спутника "Карабуса" можно было разглядеть сквозь прозрачную оболочку все его
внутренности.
- Кто это? - спросила Валя.
- Самая обыкновенная водяная блоха, - ответил профессор.
Валя стукнула ее по голове палкой. Блоха исчезла.
Мимо, обгоняя корабль, промчалось что-то, очень похожее на подводную
лодку. Животное плыло под водой, а на поверхности был виден только пенящийся
след. Это животное чуть было не налетело на "Карабус", но в самую последнюю
минуту круто свернуло вправо и быстро исчезло под водой.
- Кто это? - прошептала испуганная Валя.
- А это, - ответил спокойно Иван Гермогенович, - самая обыкновенная
улитка-прудовик.
- Водяная улитка?
- Угу!
- Как же она передвигается?
- Вот этот вопрос, - сказал улыбнувшись Иван Гермогенович, - был самым
трудным для всех ученых, однако и он разрешен блестяще. Водяная
улитка-прудовик путешествует, как это ни странно, вниз головой. Вытянув свою
единственную ногу, она выделяет на поверхность воды слизь, прикрепляется
этой слизью к пленке воды и скользит по ней, как по плоту.
- Но она же, в таком случае, не видит.
- Прекрасно видит. Ведь ее глаза находятся на ноге.
- Вот это здорово! - удивился Карик.
- Н-да! - промычал Иван Гермогенович, - Что ж тут удивительного? Мы уже
встречали хищных животных, у которых нет рта, и животных, которые слушают
ногами. Если вы увидите когда-нибудь самого обыкновенного сверчка, обратите
внимание на колени его передних ног. Белый диск на ногах сверчка - это ухо,
которым он слушает. Такие же уши вы найдете у кузнечиков и термитов. Но если
можно слушать ногами, то почему ноги не могут видеть? Водяная улитка глядит
на мир ногами и видит все преотлично. Впрочем, в этом удивительном мире
можно встретить еще более странные существа. И это не чудовища из сказок
Андерсена и Гримма. Все они живут рядом с нами, в самой замечательной
сказке, которая называется "жизнь". О, я мог бы рассказать вам такие
чудесные истории об этих животных, которые занимательнее, чудеснее любой
сказки. Однако я так часто читаю лекции о жизни насекомых, что боюсь, как бы
вы не подумали, будто я разыскал вас не для того, чтобы вместе с вами
вернуться домой, а для того лишь, чтобы читать вам лекции. - Профессор
откашлялся. - А не спеть ли нам, друзья, песню юнги? Про веселый ветер! Про
моря и голубые просторы!
И он запел хрипло:
А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!
- Смотрите, смотрите! - торопливо закричала Валя, прижимая к ушам
ладошки, потому что Иван Гермогенович пел все песни на один мотив, да и не
пел даже, а выл таким голосом, каким, наверное, и ногами петь было бы
неприлично. - Смотрите, плывет что-то полосатое. Видите? На самом дне? Под
"Карабусом"?
Профессор взглянул через борт. "Карабус" мчался над полосатыми глыбами.
Они лежали на дне водоема, словно затонувшие корабли.
- О! - сказал он и небрежно махнул рукой. - Эти не плывут и вообще не
плавают. Это - обыкновенные ракушки. Бывшая пища человека. Когда-то, очень
давно, ракушки были для людей тем же самым, чем сейчас является для нас
хлеб. Но теперь мы смотрим на этот бывший хлеб с брезгливостью.
- Не думаю, - сказал Карик, - что ракушки вкуснее хлеба.
- Ты прав, - согласился Иван Гермогенович, - но все-таки жаль, что
такое огромное количество пищи пропадает напрасно. Ведь эти ракушки можно
было бы собирать миллионами центнеров.
- Но для чего же, если их не едят?
- В Германии, например, их собирают, варят в больших котлах и...
- Неужели едят?
- Нет!.. Ими кормят свиней... От такой пищи свиньи быстро жиреют и мясо
у них становится исключительно нежным и вкусным.
На некоторое время разговор смолкал, но лишь только ребята слышали
угрожающее покашливание, а это значило, что профессор собирается запеть, они
торопливо задавали ему какой-нибудь вопрос.
Так прошло несколько часов.
"Карабус" мчался на всех парусах. Но вот солнце поднялось высоко и
ветер стих.
Теперь корабль лениво тащился по мертвой зыби, еле-еле покачиваясь.
Паруса обвисли. Капитан приуныл.
Путешественники сели у борта, свесили в прохладную воду ноги.
В колеблющейся воде резвились водяные животные. Они сновали среди
зеленых подводных лесов, которые поднимались с темного дна, лениво
покачиваясь из стороны в сторону.
Подводные леса, над которыми плыл "Карабус", остались позади. Теперь
сквозь толщу воды можно было видеть холмистое, серое дно.
По склонам подводных холмов ползали, извиваясь и сплетаясь друг с
другом, огромные красные змеи. Их было так много, что в некоторых местах они
покрывали дно словно красным живым ковром.
- Смотрите, сколько тут водяных змей! - закричала Валя.
Профессор добродушно усмехнулся:
- Да какие же это змеи? Самые обыкновенные кулициды хирономус... А
попросту, по-русски, личинки комара-дергуна... Любимая пища мелкой рыбешки.
- Но как их много!
- А это хорошо, что много. Чем больше таких личинок в прудах, озерах и
реках, тем больше в них рыбы. Ведь это единственный для многих рыб корм. Не
будь в воде личинок дергуна - не было бы у нас плотвы, окуней, ершей, язей,
лещей, голавлей.
- Смешное какое название - дергуны. Почему их так зовут?
- Да потому, что они неустанно сучат, дергают ногами, словно стараются
стряхнуть что-то с ног.
- А я и не знала, что комаров называют дергунами.
- Нет, - сказал Иван Гермогенович, - так называют только один вид
комаров. У других комаров - другие названия.
- Как? - удивился Карик. - Разве комары бывают разные? Я думал, все
комары на один лад.
- О нет, их сотни видов. В одном только нашем районе есть
комары-дергуны, комары-толкунчики, бородатые комарики, комары-долгоносики,
малярийные комары, комары перистоусые, комары земноводные, комары
обыкновенные. У нас есть даже снежный комарик.
- Белый?
- Нет! Снежным он называется потому, что живет на снегу.
- Разве и зимой комары живут?
- Жизнь не прекращается ни летом, ни зимой, - ответил Иван
Гермогенович. - Летом ползают, прыгают и летают одни насекомые, зимой -
другие. Например, у нас на снегу можно встретить снеговых блох, снежных
червей, снежных паучков, ледничников, бескрылых комариков и еще много-много
других живых существ.
- А комары все кусаются? - спросила Валя, боязливо поглядывая на
личинку дергуна.
- Личинка не кусается, да и взрослый дергун не трогает ни человека, ни
других животных. А вообще-то что такое, в сущности, укус нашего комарика?
Так! Чепуха! Пустяки! - Иван Гермогенович погладил бороду и улыбаясь
сказал: - Вот на острове Барбадосе комары кусают, так это действительно, я
вам скажу, кусают!
- А что? Очень больно? - прошептала Валя.
- Чувствительно... Там, между прочим, был такой случай. В городе
Веракруце какая-то женщина заснула летаргическим сном. Ее родственники
решили, что она умерла, потому что лицо у нее было восковое, а сама она
холодная как лед. Ну, ее, понятно, положили в гроб, а гроб вынесли на
веранду.
- Ну и что же?
- И вот, лишь только наступила ночь, как на веранду налетели тучи
барбадосских комаров. Они густо облепили мнимоумершую и принялись ее так
жалить, что она проснулась, схватила с перепугу крышку гроба да так, с
крышкой в руках, и выбежала на улицу.
- И уже больше не умирала? - спросил Карик.
- Да, после этого она жила до самой смерти. Вдруг Валя вскочила и
закричала:
- Ой, смотрите, какая барбадоска плывет! Уй-юй-юй!
Под водой в стороне от корабля мчалось длинное серое животное с
огромной головой. Все оно было точно сшито из кусков. Широкий хвост, похожий
на три петушиных пера, извивался с поразительной быстротой.
Животное время от времени останавливалось, вытягивалось, как струна, и
вдруг быстро-быстро надувалось. Надувшись до отказа, оно отбрасывало назад
упругую струю воды. Этой струёй оно отталкивалось, двигаясь вперед, как
ракета.
- Личинка стрекозы! - сказал профессор.
[Image022]
- Вот бы нам ее, - сказал Карик, - вместо мотора.
Профессор засмеялся:
- Ну, с таким мотором нам, пожалуй, не справиться. Личинка стрекозы,
друзья мои, очень опасная зверюга. Она нападает даже на мелкую рыбку и
пожирает ее. А ведь любая рыбешка по сравнению с нами - целый кит.
- А вот и ее мама-стрекоза! - сказала Валя. - Смотрите, куда это она
лезет?
Прижав к спине крылья, большеголовая, глазастая стрекоза уцепилась за
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг