рассказывал. Говорил он довольно бессвязно, он вообще не умел говорить, но,
вероятно, образовавшийся между ними телепатический контакт позволил Кочину
ярко увидеть все, что Вадим Петрович, рассказывая, вспоминал.
- Я был зеленый пацан, совсем пацан, представляете, сразу после школы -
на войну. Мы все наступали, наступали, а тут немцы контратакнули, мы заняли
оборону, и наш полк попал в третий эшелон. Одним словом, солдатское счастье,
хоть отоспаться можно. Да, а накануне меня немножко контузило, так,
чуть-чуть, можно сказать, просто встряхнуло. На рассвете уже, всю ночь
протопав, заняли мы свою позицию. Наш старшина, жох-парень был, каким-то
собачьим нюхом отыскал пустой блиндаж, и все мы, совершенно измотанные,
попадали на пол и уснули. Я даже ни сапоги не снял, ни автомат, ни подсумок.
Уснул, как провалился. Проснулся только на следующую ночь, тоже уже к
рассвету, и то потому, что приспичило. Вылез из блиндажа - и сразу вспомнил,
какой мне сон снился, да так, знаете, отчетливо, просто удивительно.
Я, значит, сижу на бруствере окопчика, портянки перематываю. И вдруг
появляется передо мной лицо. Не человек, а одно лицо, крупное, как в кино во
весь экран. Странное лицо, вроде человеческое и вроде нет. Уставился я на
него, он на меня, а глаза у него умнющие, насквозь видят. И тут он
говорит... Заметьте, Володя, говорит, а губами не шевелит...
- Пойдем-ка, - говорит, - парень, со мной.
Ну, я не то пошел, не то уж не знаю как, а только вижу: это уже не
Земля. Совершенно незнакомый пейзаж, черные оскаленные горы на горизонте,
солнце не солнце, а рыжая тусклая копейка, и под ногами вроде какая-то
жидкость, хотя и не проваливается. Он идет рядом со мной, почти человек, но
все пропорции и все остальное... словом, явно не человек. И еще... это я не
сразу заметил... весь я покрыт тонкой прозрачной пленочной, с головой и
сапогами, только автомат поверх нее да ремень с подсумком. Когда, что - не
знаю.
Тут выскакивает бог весть откуда стайка молодежи. Тот, что со мной шел,
в годах был, а эти все мои сверстники, парни и девчонки. Веселые,
проказливые, ну и одеты, мягко говоря, полетнему. Увидели меня, нисколько не
удивились, окружили, рассматривают, ощупывают, хохочут.
- Кто это? - спрашивают. - Откуда?
- Наш гость, - говорит мой провожатый. - Помните, я вам рассказывал о
трансполярности пространства? Вот, познакомьтесь, потолкуйте...
Понял я, что он их учитель, а я вроде как экспонат, наглядное пособие.
Учитель ушел, я остался с ними. Они все один за другим исчезли, то есть
скорее сквозь землю провалились прямо на моих глазах, и последняя оставшаяся
девчушка с зеленой длинной косой на спине, совсем почти земная девчушка,
меня за руку взяла, познакомились - оказались мы с Леной на лужайке.
- Для чего это? - показывает на автомат.
- Стрелять. - и показываю, в воздух пуляю.
- А для чего?
- У нас война - объясняю номально, будто ровеснице.
Так мы проговорили с полчаса. Наступило время уходить.
Прильнула она ко мне, за руку ухватилась... Славная такая девчушка...
- Оставайся у нас, - просит. - У нас хорошо. А там у вас опасно, там
все сумасшедшие. И я без тебя, - говорит, жить не смогу.
- Нет, - отвечаю, - милая, сейчас я не могу. Это вроде как дезертирство
получится. Надо мне сначала на своей земле порядок навести, а уж там видно
будет.
Она было пригорюнилась, но подумала - и повеселела.
- Ладно, ты прав, иди. Мужчина должен быть мужчиной. За это ты мне и
полюбился. Но только обещай... обещай, что вернешься, когда я тебя позову!
Обещаешь?
Я пообещал. Сунула она мне что-то в руку на прощанье... и все.
И вот стою я возле блиндажа, вспоминаю свой сон.
Любопытно?..
Вадим Петрович остановился перед Кочиным, взгляды их встретились.
Глядеть в бездонную глубину глаз Вадима Петровича было нестерпимо, как в
бездну Вселенной. Кочин отвел глаза.
- Любопытно, - подтвердил он. А про себя подумал: "Сказочка для моего
Костьки". - Верно, это следствие контузии?
- Возможно. Но в общем, сознайтесь, сон как сон. Такие ли еще чудеса
снятся людям!
- Тоже правильно.
- Правильно. Обычный сон, и я не стал бы вам его рассказывать, если бы
не получил в тот же день наряд вне очереди от нашего старшины. И за что,
думаете? Оба диска от моего "ППШ" оказались пустыми. А были полными...
Кочина передернуло холодком.
- Погодите, еще не все. Мог бы я и забыть, куда патроны расстрелял,
мало ли что. И соврать мог. Но вот это...
Вадим Петрович разжал кулак. На его вспотевшей ладони лежала забавная
штуковина: серая металлическая пластинка с каким-то чертежиком чернью и
соединенный с нею миниатюрной цепочкой красный сверкающий кристалл в оправе.
- Что это?!
- Это... - Вадим Петрович запнулся. - Это подарила мне она...
Кочин нерешительно взял сувенир, рассмотрел, пожал плечами.
- Ничего не понимаю.
- А представьте, каково было мне - найти это у себя в ладони там, у
блиндажа, - виновато улыбнулся Вадим Петрович. - Но теперь точно могу
сказать: пластинка из чистого железа. Сто процентов железа, на анализ
отдавал, и заключение экспертизы есть. У нас такое еще не научились делать.
Слыхали о порошковой металлургии? А камешек - рубин.
- Рубин?
- Самый настоящий. И не случайно. Я и на войне, и после войны тысячи
раз рассматривал этот чертежик... и ничего понять не мог. Только когда
изобрели лазер...
- Боже мой, схема лазера!
- Ну да. Совсем просто. У них это, я думаю, вроде учебного пособия
было. Или даже шпаргалка. Видите, какую возможность упустил. Мог бы первым
на Земле изобрести лазер.
- Н-да! История.
- История.
- И что же та девушка?
- Ничего. Так я и не выполнил обещание. Не вернулся... даже во сне.
Грустно. - Он замолчал. - Странная все-таки штука - сны. Не задумывались?
Вот и Менделеев свою таблицу во сне увидел. Уж не так же ли, как я? А
вообще, Володя, телепат я никудышний, только во сне. А вы настоящий телепат,
можно сказать, единственный настоящий. Вот почему я так за вас ухватился.
Все мои надежды на вас. И на предстоящий опыт. Конечно, если разрешат.
Поэтому не откажите старику, примите от меня в подарок...
- Что вы, что вы, Вадим Петрович!
- И не спорьте, слушать не хочу. Пусть это будет с вами, как талисман.
На счастье. Очень в вас верю, Володя. Я ведь еще не теряю надежды...
встретиться.
"Явно чокнутый, - думал Кочин, возвращаясь от Вадима Петровича. -
Видно, все-таки здорово его тогда контузило. Чокнутый, чокнутый..." Но он и
верил и не верил этому слишком уж простому объяснению.
Протокол
заседания комиссии АН СССР 12 марта 197... г.
(продолжение)
Председатель. Член-корреспондент Академии наук Шокальский.
Шокальский. Моя задача, товарищи, чрезвычайно трудна, и я нисколько не
удивлюсь, если гипотеза, которую я сейчас здесь изложу, будет воспринята как
авантюра. Мой первый исходный пункт. Очевидно, на высшей ступени развития
любая из космических цивилизаций придет к непосредственному обмену мыслями,
без помощи слов и знаков. Язык, благодаря которому мы имеем счастье общаться
друг с другом, орудие весьма примитивное, потому что слова всегда были лишь
символами, знаками, обозначающими общее в понятии, но отнюдь не
индивидуальное, которое несравнимо содержательнее общего. Непосредственный
обмен мыслями освободил бы человека от приблизительности и неточности
словесного общения и буквально раскрепостил бы его. Вот почему, я думаю,
всякая цивилизация, чтобы достигнуть своего высочайшего уровня, рано или
поздно, используя естественные возможности или создав искусственные, придет
к этому. Второй исходный пункт. По мере развития науки и техники менялись и
наши представления о способах общения с внеземными цивилизациями. Сначала
средством такого общения мыслились только ракеты, затем в нашем арсенале
появились радиопереговоры и лазеры. Но не секрет, что на пути каждого из
этих видов связи стоят весьма труднопреодолимые препятствия. Не проще ли
предположить, что высокоразвитые цивилизации общаются между собой...
непосредственно? Просто с помощью обмена мыслями, образами? Ведь очевидно,
что для такого общения не существует препятствий, и прежде всего,
колоссального временного интервала. (Пауза. Тишина.) Очевидно, как
передающая, так и принимающая цивилизации должны иметь какие-то весьма
мощные усилительные приставки. Довольно надежную приставку такого рода мы
уже имеем. Кроме того, хорошо себя зарекомендовал особый биологический
стимулятор. Эксперимент полностью подготовлен, перципиент Кочин перед вами,
я думаю, в его способностях никто не сомневается. Остается пустяковый
вопрос: для проведения эксперимента нужен спутник, находящийся на расстоянии
порядка тысячи километров от Земли. Спутник нужен, чтобы обеспечить полную
чистоту приема и отгородить перципиента от земных помех. Собственно, для
решения этого вопроса мы и собрались сегодня...
Председатель. Ну, допустим, не только для этого.
Шокальский. Мы предлагаем использовать для эксперимента астрономический
спутник "Радуга-3". Разумеется, придется его несколько переоборудовать и на
время выселить астрономов. Вот, товарищи, и все.
Председатель. "Просящая" сторона высказалась полностью. Приглашаю
оппонентов. Вы, кажется, собирались, Семен Аркадьевич?
Реплика с места. Молчу.
Председатель. Арон Леонтьевич?
Реплика. Скажите, существует ли какая-нибудь угроза здоровью
перципиента?
Локтев. Никакой.
Реплика. У меня нет возражений.
Председатель. Пожалуйста, Софья Николаевна.
Реплика. Откуда такая уверенность, что некая цивилизация посылает свою
"мыслепередачу" именно в сторону Земли?
Шокальский. Такой уверенности нет. Но как раз в этом-то и прелесть идеи
космического мыслеобмена. Вспомните подводную лодку. Перципиент Кочин
принимал не только передающего, в данном случае, нашего уважаемого Вадима
Петровича, но и "перехватчика". То есть, по сути, сам стал перехватчиком.
Надеюсь, ясно?
Председатель. А что скажет Федор Ксенофонтович?
Реплика. Скажу, что руководитель работ меня лично вполне убедил.
Председатель. И астрономы готовы уступить "Радугу-3" телепатам?
Реплика. Не без задней мысли! Если опыт удастся, мы рады будем
воспользоваться его результатами. И надеюсь, сведения получим первыми.
Шокальский. Получишь первым, Федя! Не обидим.
(Смех, аплодисменты.)
Председатель. Товарищ Кочин.
Кочин. Я всегда готов. (Аплодисменты.)
Председатель. Ну и отлично, благодарю вас. Еще желающие? Тогда
позвольте считать ваше молчание знаком согласия. Откровенно говоря, я и не
ожидал иного хода обсуждения. Ну, как говорится, с богом! (Аплодисменты.)
4. КОНТАКТ
На "Радуге-3" было тесновато. Астрономические спутники этой серии
вмещали всего четырех человек: командира корабля, бортинженера и двух
астрономов, по очереди наблюдающих за избранным объектом. Слишком много
места занимал телескоп, который, разумеется, пришлось оставить. После
монтажа аппаратуры весь астрономический отсек перешел во владение Кочина -
теперь по крайней мере можно было двигаться, не боясь задеть приборы
плавающей в невесомости непослушной ногой, и спать, вольготно вытянувшись в
кресле. Другой отсек, командирский, вынужденно пустовал.
Настройка и последняя выверка аппаратуры шли успешно.
Несколько раз в день он принимал Вадима Петровича. Кочин видел его
совершенно отчетливо, как на экране телевизора, это было удивительно, но
никто не удивлялся. Они разговаривали, как по радио, хотя радиосвязь была
односторонняя: во время сеансов спутник на прием не работал.
Половина дня, занятая работой, пролетала незаметно. Зато вторая
половина... Кочин впервые был предоставлен самому себе, впервые получил
возможность о многом поразмыслить и многое взвесить. И он размышлял и
взвешивал - что еще оставалось ему в эти долгие часы?
...Перед отъездом на космодром у него состоялся серьезный разговор с
сыном.
- Папа, ты опять в командировку?
- Да, Костик, так нужно.
- И надолго?
- Вероятно, на месяц, не больше. Береги тут без меня маму.
- Папа, я давно собираюсь с тобой побеседовать. Ты не мог бы заняться
чем-нибудь другим вместо своей телепатии? Ну, например, учить ребят. Ты же
можешь учить ребят? Или писал бы какие-нибудь статьи... Ведь раньше ты писал
статьи в журналах? Или уж просто ходил бы на работу, как все...
- А почему тебе не нравится моя теперешняя работа?
- Ну разве это работа? Мне приходится краснеть за тебя. У нас недавно
выступал лектор, так он сказал, телепатия это шарлатанство. И сразу все так
посмотрели на меня - хоть под парту прячься.
- Н-да. А что это за лектор?
- Вполне авторитетный. Член общества "Знание".
- Ну так это был не лектор, а болван и невежда. Уверяю тебя, он понятия
не имеет о телепатии. Подумай сам, разве государство стало бы тратить деньги
на шарлатанство?
- Так-то оно так, но если бы я мог рассказать им про тебя что-нибудь
такое, чтоб они поверили!..
В глазах мальчишки стояли слезы.
"Действительно, дрянь дело, - подумал Кочин. - Хуже всего, что я ничего
не могу рассказать. Даже под честное пионерское. Если бы он услышал историю
на подлодке! Или сон Вадима Петровича! Если бы знал, что я отправляюсь на
спутник! Но для него это обычная заурядная командировка. А случись
что-нибудь, человек всю жизнь будет уверен, что его отец был шарлатаном.
Положеньице!"
- Ну вот что, сынок, очень скоро твои друзья смогут убедиться, что
телепатия - вовсе не шарлатанство.
- Ты мне расскажешь что-нибудь о своей работе?
- Нет, но они все равно узнают.
- Из газет!?
- Может быть, и из газет.
- А почему ты не можешь рассказать? Что, твоя работа хотя бы секретная?
- Ну, не такая уж секретная. Работа как работа, просто пока еще рано
говорить об этом.
Костик горестно вздохнул.
- Ладно, папа, я еще подожду. Возвращайся поскорее!
Он на мгновение прильнул головой к плечу отца, схватил пиджачок и, на
ходу натягивая его, выскочил за дверь. Он торопился на кружок, страшно
сказать - математической лингвистики!
"Все некогда, некогда, - глядя в окно, подумал Кочин. Десять лет. Судя
по наклонностям, уже почти сложившийся человек. Когда же ты собираешься
заняться его воспитанием?" "Почти сложившийся человек" деловито переходил
улицу внизу. Только что приехала поливальная машина. Костька шлепнул ногой
по лужице, полюбовался своим пестрым творением на асфальте, озабоченно
оглянулся, не увидел ли кто, и с независимым видом зашагал дальше.
А тем временем его отец, за которого сыну приходится краснеть,
торопливо собрал чемоданчик и укатил в городок космонавтов, где его включили
в группу подготовки.
Кочин потер лоб, обвел взглядом уже привычную полусферу спутника и
почти физически ощутил под рукой Костькины непослушные вихры.
"Какая-то немыслимая гонка: едва закончится один эксперимент, уже нужно
выезжать на второй и думать о третьем. С этой гонкой и сына прозевал. В
голове у мальчишки одна техника. Понятно, двадцатый век! Проклятый однобокий
век, любящий поболтать о гармоническом развитии личности. А на деле ни
личности, ни гармонии. Впрочем, кого винить! Вот уже год, наверное,
собираешься рассказать ему древнегреческие мифы. Маленький человек должен
прежде узнать и оценить человека, а потом пусть, коли будет охота, изучает
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг