какой-то другой продукт.
До самого привала с помощью Майи Вадим восстанавливал и выстраивал заново
всю цепочку событий в свете приоткрывшейся им истины. Как дети, выкладывающие
мозаику, они веселились и радовались, если удавалось приспособить к месту вроде
бы незначительный с виду факт, найти аналогию между событиями, якобы только что
не имевшими между собой никакой связи.
И попутно они начали, тоже вроде бы в шутку, придумывать характер и облик
того, кто руководил их судьбами и событиями мировой истории все последнее
время.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
К походу за грань времен готовились долго и основательно.
Правда, в процессе этой подготовки Максим Бубнов, неожиданно ставший
подполковником (да и не так уж неожиданно, если разобраться), не очень понимал,
что от него хочет генерал; научного сопровождения проекта или чисто армейской
работы.
Вначале Игорь Викторович лично убедился, что доктор-механик полностью
освоил изготовленную аппаратуру и может обращаться с ней, как фельдфебель
учебной команды с пулеметом системы "ДШК"(1).
1 ДШК - Дегтярева - Шпагина крупнокалиберный (12,7 мм).
Затем они отработали схему первого эксперимента, с выходом в иное время,
кратковременное там пребывание и возврат. Одновременно следовало изучить
возможность и степень воздействия "хрононавтов" на материальные объекты этого
мира. Причем так, чтобы и результат получить, и не создать необратимых
парадоксов.
По словам Чекменева, то есть по задаваемым им вопросам и высказываемым
гипотезам, Бубнов сделал вывод, что у того имеется еще какой-то источник
информации. Да и странно было бы...
Не тот человек генерал Чекменев. Наверняка нашел по своим каналам, в
дебрях академических институтов или среди вольно практикующих физиков, фигуру
если и не равновеликую Маштакову по степени таланта и безумия, то близко к ней
стоящую.
Ну и тем лучше, не придется, в случае чего, принимать всю ответственность
на себя.
Разумеется, последние три дня Максим выхода за пределы базы не имел и ни с
кем не контактировал, кроме Чекменева, инженера Генриха, фамилия которого
оставалась для него так же неизвестна, как его собственная до определенного
времени - Ляхову, и выделенного в помощь техника-оператора. Только ли в помощь
или для дополнительного надзора-Бубнов вникать не собирался.
Стиль заведения, знаете ли. Ни одного лишнего бита информации на сторону,
за исключением абсолютного необходимого минимума.
На той же самой учебной базе Чекменев проводил последний инструктаж.
- Ну-с, Виктор Вениаминович, изобразите окончательный канал перехода, -
холодным командирским голосом сказал генерал. - В рабочем варианте.
Максим и еще шестеро офицеров, отобранных для операции, были снаряжены
отнюдь не как научная группа. Куда больше они напоминали отряд спецназа,
отправляющийся для десантной выброски в район, откуда скоро возврата не
ожидается.
Осенние камуфляжные костюмы, перетянутые ремнями, на которых с трудом
помещались пистолетные кобуры, подсумки с патронами и гранатами, ножи, фляжки,
за спинами ранцы со скатками плащ-палаток поверх, двое имели вдобавок полевые
радиостанции, и все - новейшие штурмовые автоматы.
Одному Бубнову, по непонятной причине, выдали "ППД", зато с тремя круглыми
дисками.
Может быть, и правильно. Если вдруг придется стрелять, во что Максим
совершенно не верил, диска на дольше хватит. Все же семьдесят два патрона, а не
тридцать. Только инженер Генрих, которому поручено было контролировать процесс
"изнутри", был одет в синий рабочий халат, из карманов которого торчали всякие
пробники и тестеры. Максим на мгновение ему позавидовал. И тут же прогнал это
недостойное чувство.
Совсем немного, и он увидит то, что недавно и представить было невозможно.
Куда там поход на Южный полюс или к верховьям Амазонки, о которых маленький
Максим мечтал в детстве, начитавшись книжек из тридцатитомной серии
"Путешествия, открытия, исследования" !
- Пожалуйста. Сейчас сбоя не будет. Мамой клянусь! - Прожив полжизни на
Кавказе, профессор в минуты волнения иногда срывался на принятый там стиль.
Маштаков в последний раз подкрутил верньеры, убедился, что известные
стрелки циферблатов пришли в нужное положение, нажал стартовую кнопку.
- Вуаля! - провозгласил он, отчего-то по-французски. Наверное, для пущего
эффекта.
Своим генератором профессор сейчас повторил то, что велел сделать в конце
XVIII века художник Венецианов, первый русский реалист. Живописуя трудовой
процесс, происходящий внутри крестьянского гумна1, он распорядился спилить его
торцовую бревенчатую стену, чтобы не мешала видеть все так, как есть на самом
деле, в режиме реального времени, в должной пропорции и перспективе.
Порядочный кусок стены дома исчез и здесь, но возникшая за проемом
панорама ничуть не отличалась от той, что была видна за широким окном слегка
правее.
Те же ели, то же голубое небо, на которое с запада наплывали сулящие дождь
облака. С одним отличием - справа пейзаж отделялся от наблюдателей оконными
стеклами, слева же пространство сливалось с интерьером комнаты непосредственно.
- Ну и?.. - скептически наклонил голову Чекменев.
- Можно входить. Это точно здесь.
- Здесь - это где?
- Да здесь, здесь, прямо на вашей даче, но одновременно и там. Пусть
ребята войдут, сразу же установят станцию, пока мы их видим, и начинают искать
товарищей...
Как только вот эта лампочка загорится, значит, двухсторонняя связь
окончательная и постоянная. Как линия метро. Отсюда мы ее закроем, по некоторым
причинам, но оттуда в любой момент можно открыть.
- Вот и покажи.
Чекменев отдал приказ своим штурмгвардейцам малоприметным движением
бровей, но этого было достаточно.
Один шагнул за границу прохода, отбежал метров на десять, занял позицию
для стрельбы с колена. Двое помогли оператору вынести туда аппарат, похожий на
дивизионную радиостанцию большой мощности, и другой, поменьше, собственно маяк,
пятый показал стволом автомата - "на выход" - Маштакову.
Максим восхитился, насколько четко генерал выстраивает мизансцены.
- Никаких вопросов. Только вот это - уберите. - Профессор отодвинул
автомат брезгливым жестом.
Решительно перешел на ту сторону, присел возле своей машины, включил что
надо.
Левый вырез в стене исчез. Осталось лишь окно.
Настоящее. Лужайка сквозь него виднелась та же самая, но ни Маштакова, ни
бойцов, ни аппаратуры на ней не было.
Инженер Генрих смотрел на круглый зеленоватый экран, где красные синусоиды
слабо подрагивали между жирными синими осями абсцисс и ординат. Такой вот
цветовой контраст, для пущей наглядности.
- Они уже там. Пока процесс идет нормально.
Второй проем снова возник сам собой, на том же месте. Маштаков, стоя по
колено в высокой траве, улыбаясь во весь рот, развел руками, демонстрируя
эффект и полную надежность системы управления, после чего неспешным, даже
подчеркнуто ленивым шагом вернулся в комнату.
- Я же говорил, господин генерал. Можете и вы прогуляться.
- А что я там увижу? - желчно спросил Чекменев. - Если все так, как
задумано, ребята и без меня разберутся. А почему, кстати, проход нельзя держать
открытым постоянно? Было бы гораздо удобнее...
Маштаков усмехнулся снисходительно. Как на вопрос трехлетнего ребенка.
- Игорь Викторович, неужели неясно - пока проход открыт, той реальности не
существует. Вернее, она существует, но только в радиусе двенадцати с половиной
метров вокруг генератора. А дальше нечувствительно сливается с исходной. По
принципу кольца Мёбиуса. Куда пойдешь, оттуда и придешь.
Насчет кольца Мёбиуса Чекменев слышал. И даже сам на уроке математики в
гимназии склеивал. Но куда при этом девается вторая сторона, не понимал как
тогда, так и сейчас.
Но, блюдя достоинство чина и должности, сделал вид, что объяснение его
вполне устроило.
- А радио туда тоже не достает? Ведь, по вашим словам, пространство
все-таки одно и то же, а радиоволна вроде бы материальна и при этом живым
существом не является...
Чекменев угодил в самую точку. Вопрос с проходимостью, точнее, с шириной
распространения радиоволн занимал не только теоретиков, но и непосредственно
заинтересованных в этом людей. Тарханова и Ляхова - на Ближнем Востоке,
генерала - сейчас и здесь.
Маштаков об этом задумывался на своем уровне.
- Насчет материальности или нематериальности радиоволн можно дискутировать
долго и безуспешно. Я, например, окончательного ответа не знаю. Волна, частица
или то и другое сразу - никто не доказал.
В качестве гипотезы могу заявить, что дело, очевидно, в определенном
физическом (или мистическом) сродстве электромагнитного и хроноквантового
полей. Видимо, каким-то образом первые гасятся при взаимодействии со вторыми.
Чекменев опять взглянул на Максима.
- А если - наоборот? Радиоволнами можно гасить хроноквантовые ?
Бубнову на это ответить было нечего. Разве что популярным в России жестом
развести руками. Темна, мол, вода во облацех...
- Ну, коли так - вперед. Обойдемся и без связи. Вот, держите, - Игорь
Викторович протянул доктору запечатанный конверт. - Вы, подполковник,
осуществляете общее руководство, военное и научное. Надеюсь, наши друзья не
могли уйти далеко. На их месте я бы вообще ждал помощи где-то здесь.
- Посмотрим. Поищем следы, а там разберемся... - это ответил уже не
Максим, а подтянутый поручик лет двадцати пяти, возможно, не отягощенный
знанием математики и физики, но отлично разбирающийся во всем остальном.
Чекменев не озаботился даже тем, чтобы участники операции познакомились
друг с другом заранее. Фамилий и имен напарников Максим до сих пор не знал.
А может быть, это и правильно по их специальным обычаям и инструкциям?
Парни крепкие, наверняка опытные, дисциплине обученные, ну и хватит пока.
Кого зря Чекменев на такое дело не пошлет.
- В общем, желаю удачи. Пакет вскрыть, когда останетесь одни.
Вышли на лужайку, и проход за спиной закрылся со скоростью, почти
неуловимой глазом, но все же не мгновенно.
- Присядем, господа офицеры, - указал Максим на порядочный кусок бревна,
покрытый лаком и установленный на двух чурбачках покороче. На манер скамейки.
Выложенный из дикого камня мангал и толстый слой золы показывал, что здесь
в урочный час развлекались шашлыками.
Доктор приставил к бревну автомат, предварительно взглянув, стоит ли он на
предохранителе (кто-то ему рассказывал, что дегтяревские машинки иногда имеют
свойство стрелять сами собой, по причине особой силы пружин, способных сдвинуть
с места шептало), сбросил с плеч ранец, расстегнул ремни.
- Короче, вольно. Можно закурить. Будем знакомиться, - не приказал, а
скорее предложил он. - Вы, я так понимаю, командир десанта? - спросил он у того
офицера, который держался заметно свободнее других и не стеснялся перебивать
генерала.
- Так точно. Поручик Щитников, - невольно приподнялся тот.
- Сиди. Звать как?
- Владимир.
- Хорошо. Насколько я понимаю, в своей должности ты самостоятелен и несешь
полную ответственность за личный состав, собственные решения, вытекающие из
общей задачи, и их воплощение.
Мне же только что приказано осуществлять общее руководство, военное и
научное. Значит, приняв какое-то решение, ты можешь обратиться ко мне за
советом или санкцией. Если проблема существенная, так и делай. Во внутренние
отношения в подразделении я не вмешиваюсь. При этом мои приказы обязательны для
всех и обсуждению не подлежат.
Сказано было жестко, без явной угрозы, но с намеком, для посвященных
весьма прозрачным.
Максим только со стороны казался "затруханным интеллигентом". А если
иногда и соответствовал данному определению, так только в специальных
обстоятельствах и в обществе себе подобных, например-Ляхова.
Это вообще распространенная в народе ошибка или, вернее, предрассудок,
неизвестно откуда проистекающий. Обыкновенные, так сказать, люди отчего-то
воображают, что инженеры, агрономы, государственные чиновники, вообще
представители "реальных" профессий не в пример практичнее и приспособленнее к
жизни, чем "доктора". Странным образом считается, что человек с медицинским
дипломом должен быть кем-то вроде карикатурного чеховского персонажа.
Беспрестанно рефлексирующим, слабохарактерным, почти беспомощным в жизни,
протекающей за пределами его кабинета, клистиров и написанных неразборчивым
почерком рецептов.
И, даже сталкиваясь с конкретными, резкими и циничными мужиками, хирургами
или патологоанатомами (и уж тем более - врачами "Скорой помощи"), лихо
выпивающими и умеющими бестрепетно набить морду кому угодно, люди склонны,
делая исключение именно вот для этого парня, сохранять общее, мировоззренческое
заблуждение.
Это, наверное, как с евреями. Практически тот же стереотип. Можно жить в
окружении одесских биндюжников, завтракающих "фунтом сала, жменей маслин и
полубутылкой водки", и сохранять в неприкосновенности миф о хитрых и хилых
аптекарях, корчмарях и бухгалтерах.
Достав полевой блокнот, Максим приступил к делу.
- Так. Щитников Владимир. Поручик. Командир боевой группы. Далее,, -
обратился он к штурмгвардейцам.
- Подпоручик Колосов Александр. Подпоручик Мамаев Константин. Подпоручик
Тарасов Николай. Прапорщик Шаумян Левой, - по очереди представились офицеры.
Нормальные ребята, внешне разные, но неуловимо похожие друг на друга.
Взглядами, плотностью мышц, пружинистой моторикой. Положиться на них,
разумеется, можно. Никакого "верископа" не нужно.
Отчества и прочие детали биографии Максиму были ни к чему.
Оператора он узнал еще в процессе подготовки. Старший воентехник Фрязинов
Василий. Служил начальником станции радиоразведки и защиты информации. Выбран
на нынешнюю должность лично Чекменевым. Неизвестно по каким критериям. Исходя
из степени допуска, личной преданности или...
Но и на нынешней должности проявил неплохие способности. В области, в
которой специалистов быть не могло до ее возникновения.
Что, впрочем, неудивительно. Как только появлялись в, нашей цивилизации
изобретения, пусть самые дикие, никем не ожидаемые и не предсказанные,
специалисты для их обслуживания и совершенствования находились тут же.
К примеру, авиация. В 1902 году никто не верил в возможность существования
аппаратов тяжелее воздуха, а уже в 1909-м талантливых пилотов и авиамехаников
было больше, чем самолетов.
А дальновизоры! Нормальному человеку внутрь его коробки и заглянуть
страшно, а дядя Миша с соседнего двора, с семью классами не самой престижной
школы, уже открывает в своем полуподвале мастерскую, где легко переделывает за
скромную плату черно-белые приемники в цветные. Хоть бы и самому Зворыкину!
- Моя фамилия - Бубнов. Вне строя - Максим Николаевич. Чин, как слышали, -
подполковник. О характере выводы сделаете сами. А теперь я считаю возможным
ознакомиться с приказом. Да, кстати, поручик, посмотрите, что творится в доме и
окрестностях...
Максим вскрыл плотный конверт. Содержание подписанного Чекменевым приказа
его удивило.
Пунктом третьим запрещалось как раз то, что он поручил сделать Щитникову.
"В главный корпус и иные помещения базы не входить, никаких предметов не
изымать и не перемещать, костров на территории не разводить, палатки не
разбивать. Лагерь развернуть за пределами ограды на свободном месте в лесу.
Перед возвращением следы пребывания ликвидировать. Вообще руководствоваться
правилами поведения разведгруппы на вражеской территории".
А он как раз рассчитывал разместить отряд в комнатах и на веранде виллы,
раз там все равно пусто. И они ведь хотели посмотреть, отразятся ли их действия
на обстановке в "основном мире".
Но - приказ есть приказ.
- Поручик, вернитесь!
Щитников, уже подошедший к двери, изобразил обтянутой камуфляжем спиной
недоумение, но послушно спустился вниз по ступенькам. Максим объяснил, в чем
дело.
- Сделаем. Колосов, сходи посмотри в лесу чего-нибудь подходящее. Не
слишком далеко. - Обернулся к Бубнову. - И что там еще нам предписывается?
- Обследовать местность вокруг базы на предмет поиска следов пропавших...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг