стакана.
- А вот я не верю. Все должно быть совсем иначе. Не могла Германия ту
войну проиграть. Сорок дивизий в Вогезах стояло, сражение у Доггер-банки
выиграли, в Польшу прорвались, и после этого - капитуляция? Не может такого
быть.
- А как - может? - вкрадчиво спросил Розенцвейг, показывая Ляхову, чтобы
не мешал.
- Элементарно. Году в семнадцатом французы, не немцы, должны были
капитулировать, мы - заключить с немцами сепаратный мир. И ни у кого никакой
революции. А уж потом...
- Что - потом?
- Не знаю... - Тарханов будто проснулся. Повел по сторонам глазами. - О,
Вадик, и ты здесь? Нет, пить - хватит. Мерещится черт знает что. Я пойду,
ребята.
И действительно, пошел довольно уверенным шагом в соседнюю маленькую
спаленку, расшнуровал ботинки, упал на койку и мгновенно захрапел.
- Что скажете, Вадим Петрович? - совершенно трезвым голосом спросил
Розенцвейг.
- О чем? Что немцы войну должны были выиграть? Должны. Хуже того. Они и
Вторую мировую тоже должны были выиграть. Вы, Львович, даже представить себе не
можете, какая это была бы война. Грубо сказать - жуть. Особенно - для вас.
Вадим говорил с таким спокойным убеждением, что Розенцвейг почти
испугался.
- Подождите, подождите, вы знаете, о чем речь?
- В том вся и беда, Григорий Львович, не знаю, что у нас будет завтра, а
то, что могло случиться, да не случилось, представляю великолепно...
Розенцвейг поднялся и в сильном волнении подошел к раскрытой двери.
- Подождите, Вадим. Вы совершенно уверены в том, что говорите?
Ляхов с удивлением ответил, что да. Ужасно смешно, но - да.
- Львович, мы живем совсем не там. По крайней мере, мы с Тархановым.
Вскоре после "инцидента" я стал замечать внезапное обострение интуиции, нечто
вроде ясновидения моментами.
После недолгих размышлений догадался, что это наверняка связано с
последствиями "контузии". Не слишком редкий случай, кстати. Наука знает массу
примеров обострения сверхчувственных способностей после ранений, травм головы и
тому подобного.
Сергей тоже сообщил мне о чем-то подобном. Я его даже обследовал, изучил
биопотенциалы мозга и убедился, что источник его предчувствий и догадок кроется
не в подсознании, то есть это не непроизвольные силлогизмы на базе имеющейся,
но неотрефлексированной информации, а вот именно экстрасенсорика,
сверхчувственное восприятие. Поскольку сигналы зарождались в ретикулярной
формации и еще более глубинных структурах. Проще говоря, мозг Тарханова
приобрел некие, ранее ему не свойственные возможности. Склонен предполагать,
что это - последствия контакта с генератором Маштакова.
- Но теперь еще и я, и девушки тоже вступили с ним в контакт. Что из этого
следует?
- Не знаю, - честно ответил Ляхов. - Возможно, и вы нечто интересное
приобретете, а возможно, и нет, поскольку этот аппарат отличается от того,
первоначалького. Там все же был взрывной эффект, а переноса во времени и
пространстве отнюдь не наблюдалось...
На этих словах Вадим на мгновение запнулся, поскольку отнюдь не был
уверен, что дела обстоят именно так.
Но продолжил как ни в чем не бывало:
- Зато налицо другой феномен: мы с Сергеем подверглись эффекту "М" (по
имени Маштакова, естественно) дважды, причем в разных вариантах. С чем я и
связываю вот это проявление "дополнительной", или, если угодно, ложной, памяти.
Появление воспоминаний о событиях, которые в реальности не произошли. То есть,
опять-таки, это может быть просто обострение прогностических способностей на
базе глубокого изучения истории в Академии. И почти с той же долей вероятности
я могу вообразить, что это информация из некоего параллельного мира. Да что
значит - некоего?! Мы же в нем еще полдня находились!
- Сложно, Вадим Петрович. Возможно, потому, что примешивается действие еще
одного, вполне материального фактора.
- ?
Розенцвейг щелкнул пальцем по почти пустой бутылке.
- А-а... Тут спора нет. И правильнее всего и нам тоже ложиться спать, в
надежде на правоту известной русской поговорки. Я сейчас пойду. Только не
пытайтесь меня убелить, что вы такой наивный и неподготовленный. Ни за что не
поверю, что специалист вашего уровня за тот срок, что прошел после изъятия
Маштакова, не изучил все факты, теории и гипотезы, научные и псевдонаучные.
Так что не сочтите за обиду... В лучшем случае в вас говорит известная
привычка: умеешь считать до десяти - остановись на семи. В худшем...
- Что же в худшем? Интересно бы услышать, что вы сейчас считаете худшим?
"Ну, сказать ему или не стоит? Что докажешь? Что сам даже и на десяти
останавливаться не умеешь? А с другой стороны... Он вряд ли поверит, что, зная
названный принцип, я тут же его нарушу, не будучи при этом в стельку пьяным.
Так что же сказать, раз уж заболтался, одновременно правдоподобное и настолько
глупое, чтобы снять вдруг возникшую у него тревогу? Значит, он боится, что я
могу узнать правду? А какую ? "
- Что вы знаете, как нам вернуться домой прямо сейчас, но почему-то это
скрываете...
Розенцвейг рассмеялся самым искренним образом.
- Интересно, зачем бы мне это? Знаете, Вадим, вы еще над этой темой
подумайте, а завтра мне выдадите очередной веер гипотез. У нас впереди, к
сожалению, довольно много пустого времени. Надо же его чем-нибудь занимать...
Свет в окне их квартиры был уже погашен. Ляхов опять удивился, как быстро
бежит время. На часы он не смотрел, но по положению луны догадался, что, пока
он сидел с Тархановым и Розенцвейгом, прошло еще не меньше двух часов.
Ну и ну! Опять, наверное, флюктуации.
Он словно и забыл, что ровно так же бывало и в юности, когда только сядешь
с друзьями за преферанс или начнешь обниматься с девушкой - и почти тут же за
окнами светает...
Вадим вошел, начал раздеваться в прихожей. Услышал шлепки босых ног по
деревянному полу.
Несмотря на почти полную темноту, совсем чуть-чуть рассеиваемую лунным
светом из окна, фигура Майи на пороге комнаты обозначилась вполне отчетливо.
- Здорово напился? - без всяких эмоций, словно осведомляясь о погоде на
улице, спросила она.
- Совсем нет. Без меня успели. А в одиночку я догонять не люблю...
- Тогда пойдем.
И тут же потащила Ляхова за руку в глубину квартиры, где ею уже была
застелена свежим бельем широкая хозяйская постель.
Он давно уже знал, что для его подруги это дело было универсальным
средством снятия стрессов и перевода в латентное состояние надоедливых проблем
обыденной жизни.
На этот раз для восстановления душевного равновесия Майе потребовалось
совсем немного времени, причем без всяких фантазий и изысков.
Скользнув под одеяло, она сильной рукой заставила его лечь рядом.
Коснулась губами его щеки и уха.
- Я - никакая. Делай что хочешь...
И откинулась на спину, будто действительно совершенно обессилев. Странным
образом это раззадорило Ляхова сильнее, чем эпизоды в прошлом, когда Майя, что
называется, лезла на стенку от страсти.
Разумеется, совсем уж пассивной она не была, в момент кульминации и
повскрикивала, и постонала, как водится, но негромко, не теряя головы.
Отдышавшись, поцеловала мягкими губами. И сразу отвернулась, отодвинулась
к стене.
Прошептала: "Все хорошо, милый. Теперь-спать".
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Поскольку и здесь холодильники потекли примерно в те же сроки, что и на
прошлой заставе, позавтракали теми неподвластными изменениям температуры
продуктами, что нашлись на складе и кухне офицерского собрания.
Получилось чисто по-американски: яичница с беконом, консервированный хлеб,
различные соки, кофе. За едой обсудили план ближайших действий.
Раз обстановка определенным образом нормализовалась, теперь можно смотреть
в будущее с гораздо большей уверенностью, чем еще вчерашним утром. И готовиться
к глубокому рейду к Москве всерьез.
Тарханову с Ляховым предстояло заняться подготовкой подходящего для
дальней дороги транспорта, Розенцвейгу - определиться с оружием и прочими
техническими припасами, девушкам - посмотреть, что здесь можно найти из
продовольствия, одежды, спальных принадлежностей, всего другого, без чего
нельзя обойтись в первое время.
- По идее, мы сможем снабжаться по всему маршруту, но все же лучше сразу
обеспечить максимальную автономность. Подвернется в дороге что-нибудь
подходящее, прихватим, а вот оказаться в критической ситуации без жизненно
необходимого - чревато печальными последствиями, - подвел итог совещания
Тарханов.
- Конкретно, - уточнил Ляхов, - если мы не найдем здесь достойного нас
ассортимента фруктовых соков и кондитерских изделий, это, скорее всего,
поправимо, а вот если я не укомплектую соответствующим образом походную
аптечку, то, упаси, конечно, бог, до стационара можно и не успеть доехать. То
же касаемо и некоторых запчастей для машин. Так что вперед, со вниманием и
тщанием.
Предложение Розенцвейга все же заехать в Хайфу, раз уж они вернулись в
"нормальное время", было дружно отклонено. Без каких-либо рациональных
объяснений.
Просто не хотелось им делать это, и все. Тарханов, правда, неуверенно
сослался, что это будет крюк и еще неизвестно, не попадает ли город в ту самую
зону "чужого прошлого", но и ему, и другим было понятно, что причина отказа
кроется в чем-то другом. А и Ляхов, и Майя исповедовали лишенную лицемерия
теорию, что если делать чего-то не хочется, так лучше и не делать.
Во избежание...
Вадим с Тархановым вдвоем шли по бетонированной дорожке, ведущей к
автобронепарку. База эта была приграничная и, значит, не очень большая.
Батальонного уровня, причем какого-то чужого, не их бывшей бригады подчинения.
- По-моему, это вообще учебный центр чисто израильский, у нас он в
дислокации не значился, а если наши тут жили, так только инструкторами, -
говорил Тарханов. - Да вот посмотри... - при этом он раздраженно хлестал себя
по высокому ботинку сломанным по дороге прутиком.
Они вошли в складское помещение, даже и не запертое, так, прикрытое на
засов. Конечно, днем, при нормально поставленной службе здесь поблизости все
время крутился фельдфебель-завскладом, и замок вешать было незачем..
- Вот, гляди, форма вся ихняя.
Да, форма была памятная им по временам службы. Из хорошей хлопчатобумажной
ткани, камуфляжный рисунок смешанный, пригодный для пустыни и городских газонов
- на желто-буром фоне пятна то серо-черные, то в виде зеленых лапок и листьев.
Карманов много. Но никак не подходит для российской зимы, которая их ждет
впереди с холодным интересом. Мол, доедете, орелики, тогда и поговорим.
Однако выбирать особо не из чего. Со времен Салтыкова-Щедрина известно -
за неимением гербовой бумаги пишем на клозетной. Поэтому комплектов по пять на
брата взять стоит.
Ляхов думал точно так же. Если предстоит дорога в шесть тысяч километров
по совершенно незнакомой местности и в непонятных условиях - лучше военной
одежды ничего не придумаешь. Здесь сейчас теплая зима, поскольку
средиземноморский январь. По пути на север будет и февраль, и март, апрель
тоже, и погоды там бывают разные. Иногда - ужасно неуютные.
На следующих полках, в столь же правильном порядке, по ростам и размерам -
комплекты и трикотажных солдатских, и шелковых офицерских кальсон и рубашек. И
целые тюки носков.
- Нет, полковник, даже и это уже неплохо. Лучше сейчас взять лишних
двадцать килограммов шмоток, чем потом искать, где и как стирать. Выкинул - и
порядок. А холодно станет - по себе знаю - три пары белья под форму, и отлично.
- Да что ж мы, курток или шуб там не отыщем ?
- Видно будет. Носки бери, тоже пар по десять. Теперь ботинки. Вообще-то
даже одной пары на год хватит, но давай по две возьмем. О, а вот - класс, это
специально для Африки, на тройной подошве с металлической вставкой. Тоже
берем...
Ляхов сдержал очередную эмоцию. По себе знал характер командира, которому
вдруг представилась возможность бесконтрольного самоснабжения перед дальним
походом, а то и войной.
Кажется, что надо взять все, особенно потому, что в следующий момент шанс
может исчезнуть. И это, и это, и вот это тоже... Шинели, лопаты, штыки,
запасные траки для БТРов, патроны, сапожный крем и еще сотня позиций арматурной
ведомости.
Он и сам был такой, просто у него вопросы вещевого снабжения решал опытный
фельдфебель, а его заботы и границы компетентности были четко очерчены
должностью и правилом этапности медицинской помощи.
Заведомо известно, что на полковом уровне полагается обеспечить сбор и
эвакуацию раненых с поля боя, первичную сортировку и затем оказание помощи тем,
кому она может быть оказана силами ПМП (1), так отсюда и расчет потребного
снабжения известен.
1 ПМП - полковой медицинский пункт, учреждение оказания доврачебной и
первой врачебной помощи. Квалифицированная оказывается в медсанбатах,
специализированная - в госпиталях.
Носилок, конечно, и транспортеров переднего края желательно побольше, а
так все рассчитано.
Заранее подготовлены комплекты А-1, Б-1, Б-2 и так далее. В одном
перевязочный материал на научно рассчитанное количество раненых, в другом
медикаменты, в третьем хирургический инструмент, в четвертом предметы ухода и
средства гигиены.
Поэтому суетиться, думать там, где думать не о чем, - не нужно. Мозги и
способности полностью свободны для исполнения творческой работы, каковой и
является военная медицина. Гражданская, кстати, тоже.
Хотя кто его знает, при всех его здравых мыслях, вот придет он сейчас в
расположение здешней медчасти, тоже начнет жадничать.
- Слушай, а что мы со всем этим будем делать? - недоуменно спросил Сергей,
глядя на стопки обмундирования.
- Точно, не с того конца мы начали, надо сначала с транспортом
разобраться, а потом уже грузиться...
И они направились в парк.
Техники здесь хватало на любой вкус.
Тарханов, кроме всяких других полезных умений, получил в училище и
профессию инженера по эксплуатации автобронетехники и мог выбирать машины со
знанием дела.
- Ты водишь, я тоже, - рассуждал полковник, - Розенцвейг - просто
великолепно. Видел бы ты, как он нас из-под обстрела на приморском шоссе
выдернул. Я и то поразился. А Майя ? Умеет ездить ?
- Легковую водит неплохо, грузовые вряд ли.
- Татьяна никакую не умеет. Значит, поедем максимум на четырех.
- Не много ли будет? - усомнился Ляхов. - Может, и двух хватит? За рулём
меняться будем, темп выдерживать легче...
- Как раз спешить нам некуда, - не согласился Тарханов. - А груза много
взять придется. Припасы, оружие, горючее, запчасти, по твоей, медицинской,
части опять же несколько ящиков. Палатку, само собой, со всем оборудованием.
Одну машину под жилье оборудовать надо или вон тот штабной автобус взять. Ну и
что-нибудь легкое, маневренное, наш "Волк", а лучше "Татру", - он указал на
стоящую чуть в сторонке от основной площадки пятнистую трехосную машину,
по-военному угловатую и одновременно в чем-то неуловимо изящную.
- Девчат в нее и посадим, для разведки и связи.
Ляхов ходил по площадкам почти скучающе, ему Серегины заботы были
малоинтересны. Он был уверен, что нормальная строевая машина несколько тысяч
километров проедет в любом случае, если в нее подливать бензин или солярку,
время от времени смотреть на масляный щуп и датчик температуры.
Тарханов придерживался почти противоположного мнения. Горький ли опыт его
научил, или просто такой характер, но он считал, что любая машина без
постоянного и тщательного обслуживания вообще ни на что не годится.
Был у Ляхова подобный знакомый, зампотех бригады подполковник Пономаренко.
Тот вообще родился с мыслью, что офицеры, желающие кататься на отведенных им по
штату автомобилях, - скрытые или явные вредители. Хорошо еще, что он с большим
уважением относился к медицинскому спирту, над которым полковой доктор был
полный царь и бог. А также любил иногда по понедельникам не выходить на службу
после вчерашнего. Тут тоже, кроме возмутительно молодого и независимого
капитана, никто ему помочь не мог.
Поэтому раздрызганный вездеход Ляхова всегда выезжал за КПП
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг