- И служат в ней русские, помнящие далекое прошлое?- усомнился Розенцвейг.
- Ну, Бриман не такая уж русская фамилия, хотя он, безусловно, русского
происхождения... Более того, приехал он в Израиль уже в достаточно зрелом
возрасте, раз предпочитает писать по-русски и сохраняет русский образ
мышления...
- Может быть, тут у них тоже война и на помощь едут добровольцы со всего
мира? - предположил Тарханов.
- Вряд ли. У добровольцев и даже наемников не бывает "ДМБ", тем более - с
четко определенным сроком. Тут именно служба по призыву.
Кстати, судя по дате, парень этот уволился еще в прошлом году. Только вот
не понимаю, почему он фляжку бросил? Обычно такие сувениры с собой на память
прихватывают. Где ты ее нашел?
- В танке. Под сиденьем командира. А уж почему... Да, может, его просто
убили в бою, а фляжка друзьям на память осталась.
- И это возможно, - согласился Ляхов. - Зато, по крайней мере, Россия в
этом мире тоже существует.. Уже легче... Но мы отвлеклись.
Выпили за Россию.
После чего Ляхов, у которого спиртное до определенного момента обостряло
фантазию и воображение, высказал предположение, что они оказались именно в том
мире, который краем глаза Тарханов увидел в Пятигорске.
- Иначе придется допустить, что параллельных миров вообще бесконечное
количество. А так - понятнее. Сергея что-то замыкает именно на тот мир, в него
и выбросило. А нас - за компанию.
Выпустив в потолок дым, Тарханов тут же налил по третьей. И, внимательно
глядя в невидимую точку перед собой, Тарханов, покачивая пальцем, заявил:
- Если кто-нибудь заговорит про политику или про атомную физику - лично
морду набью.
Идея была принята единогласно.
- А вот что я вам практического скажу, парни, - сообщил, слегка икнув,
Розенцвейг, - провода, ведущие к заставе, вы видели?
- Нет.
- Правильно. А холодильники и прочие приборы видели?
- Видели.
- Значит, что?
- Дизель! - первым сообразил Тарханов. Все обрадовались и выпили еще по
чуть-чуть.
- Значит, пошли искать.
Поднялись, пошли и нашли очень быстро, поскольку толстые черные провода,
протянутые внутри заставы от следующего за кухней барака к остальным домикам,
мог не заметить только слепой. Или столь же взволнованный человек, каким был
Ляхов, оставшийся здесь один.
В бараке стоял очень большой двигатель, подсоединенный к генератору и двум
трансформаторам. Только не дизельный, а бензиновый. Здоровенный алюминиевый бак
был совершенно сухой. То есть движок работал, сколько мог, снабжая заставу
энергией, а потом заглох, исчерпав горючее.
К счастью, в пристройке имелась запасная двухтонная цистерна, только никто
не догадался или не успел вовремя переключить питание на нее. И друзьям
пришлось поочередно перекачивать горючее, дергая длинный желтый рычаг ручного
насоса.
Тарханов периодически матерился, Ляхов делал свою часть работы молча, но
задумчиво, Розенцвейг тоже о чем-то думал, предпочитая не столько качать, как
выходить за пределы станции и там курить. Возможно, слишком уж часто.
Когда в стеклянной трубке бензонасоса уровень достиг красного штриха,
Тарханов, в очередной раз выругавшись, причем ругань звучала как молитва,
дернул пусковой шнур. С третьего раза движок затарахтел, набирая и набирая
обороты.
Когда он вышел на режим, Сергей сел прямо на асфальтовый пол. Ляхов понял,
как много нервов все это ему стоило.
- Все, Вадик! Теперь живем. Хоть здесь, хоть где - живем. Ничего здесь
особенного нет. Работает же... Конечно, в случае чего, без остального
человечества будет скучновато. Но и обойтись тоже можно. Как только приедем,
где русские книги бывают, ты мне найди "Таинственный остров". А то все время
вспоминаешь, а я плоховато помню. Читал в пятом классе, но только про воздушный
шар помню и про обезьяну. А деталей - нет. Но тебе я верю. Если говоришь -
полезная книжка, - согласен. Только ты мне ее найди.
Нет, наверное, нужно быть врачом, чтобы, напившись аналогично, то есть в
той же пропорции, сохранять представление о текущей ситуации, довести товарищей
до места, где можно преклонить голову. А еще потом сварить кофе на быстро
накалившейся от электричества печке и пить его, жутко крепкий, четыре ложки на
кружку, сидя на пороге домика, курить, глядя на луну, поеживаясь от холода.
"В натуре, хрен бы с ним. Вот уж сегодня что было, а обошлось, и живы, и
даже здорово посидели. Ну а завтра..."
Завтра, знал он той частью мозга, которая оставалась трезвой всегда,
сначала будет не зависящая от ситуации "адреналиновая тоска", потом тоска уже
правильная, поскольку положение-то их абсолютно аховое.
А еще потом...
Ну, как-то перетерпим и станем делать все, вытекающее из обстановки...
Вадим с сожалением раздавил подошвой окурок, сплюнул, дошел до ближайшей
койки, лег и сразу провалился в неприятно раскачивающуюся тьму.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Чем хорош чистый медицинский спирт, так тем, что утром голова не болит и
все похмелье сводится к сильной жажде, которая легко утоляется водой,
желательно минеральной типа боржом. Такового здесь не было, однако нашлась
сельтерская, которая не хуже.
Вадим проснулся рано, когда едва-едва рассвело, жадно выпил почти половину
предусмотрительно поставленной рядом с койкой бутылки. Розенцвейг негромко, но
затейливо храпел, Тарханов спал совершенно беззвучно.
Заснуть по новой не получилось, и Ляхов, накрывшись одеялом с головой,
чтобы не так досаждал храп коллеги, начал размышлять.
Отчего вот в фантастических романах герои, попадая в самые невероятные
условия, как правило, не рефлексируют, а немедленно включаются в действие как
ни в чем не бывало. Почти никогда не пытаясь каким-то образом разъяснить
причины происходящего и выяснить обстоятельства, сделавшие случившееся
возможным.
А они с друзьями, напротив, только и делают, что задают друг другу
глупейшие в принципе вопросы, ответов на которые нет и заведомо быть не может.
Ну, с литературой понятно, авторам нужно гнать сюжет, сохранять динамику
повествования. А почему бы и им в реальности не принять такие же правила?
Известно же, сколько ни повторяй "халва", во рту слаще не станет. Так чего зря
извилины напрягать, нервы дергать себе и другим? Не полезней ли, как однажды
сказала Елена, во время еды говорить только о вещах, вытекающих из самого
процесса?
Надо попробовать.
Он встал, неторопливо оделся, все время прислушиваясь к себе и готовясь
немедленно подавить червячок депрессии и ностальгии, если он снова вдруг
зашевелится.
Нет, вроде пока сидит тихо. Разминая сигарету, Вадим вышел на крыльцо.
Теплым ближневосточным январским утром все действительно стало как-то спокойнее
и яснее.
В том смысле, что он выспался, подсознание более-менее успешно
преобразовало впечатление минувшего дня в приемлемую для душевного спокойствия
форму, и случившееся уже воспринималось как очередное, не слишком уж
драматическое приключение.
Ну, такой вот случился очередной социально-природный катаклизм. Не
страшнее, чем война, землетрясение или революция. Тем более что жертв,
разрушений и прямой угрозы жизни и здоровью нет.
Конечно, непонятно все это, а каково человеку проснуться утром и узнать из
газет, сообщений по радио или от соседа по этажу, что ночью власть захватил
какой-то непонятный военно-революционный комитет, "Приказом © 1" отменены все
титулы, чины и ордена, а заодно и частная собственность. Все же представители
прежней власти, их сознательные пособники и единомышленники подлежат
искоренению как класс, причем не только в социологическом, но и в совершенно
физическом смысле.
Вот тут задумаешься, зачешешь затылок, мучительно соображая, бежать ли на
Дон или за границу прямо сейчас, даже чаю не попив, или погодить,
присмотреться, как оно все на практике будет производиться.
К счастью, сегодня вопрос таким образом не стоял, предстояло лишь
добраться в сравнительно комфортных условиях до Москвы, уложившись в
контрольный срок 177 дней, а уже там предпринимать попытки вернуться на "торную
дорогу человечества".
Задача гораздо более простая, чем стояла перед Кортесом, казаками Дежнева
и Хабарова, американскими переселенцами и даже героями "Детей капитана Гранта".
Природа вдруг настоятельно потребовала своего, и Вадим отправился в
сторону соответствующего заведения.
На полдороге он увидел выходящую из желтоватой кабинки позади казарм
Татьяну, тоже одетую не вполне строго.
Ощутив некоторую неловкость от встречи в таком месте, Ляхов хотел было
свернуть в сторону, сделать вид, что направляется совсем не сюда, а, скажем, в
генераторную.
Однако не успел.
Татьяна, очевидно, лишенная такого рода комплексов, приветливо пожелала
доброго утра и добавила, что хочет с ним поговорить и подождет на скамейке у
домика.
Умывшись из-под крана, выдававшего жиденькую струйку воды в тамбуре
туалетной кабинки, вытирая на ходу лицо бумажным полотенцем, словно бы
показывая, что ходил туда единственно за этим, Вадим сел рядом с девушкой,
достал из-за уха так и не прикуренную вовремя сигарету.
Обычно он до завтрака не, курил, но для разговора, представлявшего
оперативный интерес, нарушить правило можно.
- Дай и мне... - попросила Татьяна, одновременно поправляя непричесанные
волосы.
Вот интересно: Татьяна, как и Майя, относилась к тому типу женщин, которые
практически всегда адекватны самим себе. Могут одеваться в изысканные одежды, а
могут ходить в джинсах и майках на голое тело. Практически не нуждаются в
косметике.
То есть они ею пользуются наравне с прочими сестрами по полу, но, так
сказать, только в тактических и стратегических целях, а выглядят вполне
нормально и без нее.
- У меня местные, без фильтра, крепкие, - предупредил Ляхов, протягивая
мятую пачку и зажигалку одновременно.
- Сойдет, - прикурила и затянулась, не поморщившись, девушка. - Скажи,
Вадим, ты уверен, что нам удастся отсюда выбраться, вернуться домой? - спросила
она.
- А почему ты ко мне с этим обращаешься? Чего не к Сергею?
- Если бы мы сейчас в окружении находились, в тылу врага или как там, в
Пятигорске, у него бы и спросила. А сейчас мне кажется, что вот в этом ты лучше
разбираешься.
- Спасибо. Только в происходящем мы все одинаково разбираемся. То есть -
никак. Но если тебя просто мнение мое интересует, отвечу так - скорее всего,
выберемся. Возможно, предчувствие, но скорее все же логика. Как правило, если
есть вход, должен быть и выход.
- Всегда?
- Я сказал - как правило. А исключение потому и исключение, что
логическому объяснению плохо поддается.
- Ну, спасибо, утешил. Значит, вместе будем надеяться.
Снова помолчала, не столько куря по-настоящему, сколько внимательно
наблюдая за удлиняющимся столбиком белесого пепла.
- А я, знаешь, вчера в комнате под кроватью журнал нашла. На английском.
"Ньюсуик" называется. Прочитала от корки до корки. Странный здесь мир,
непонятный. И гораздо хуже нашего. Не хотела бы в нем навсегда остаться.
- Так в нем ты и не останешься. Он тоже где-то... сбоку. Но, наверное, с
другого. Татьяна встала.
- Давай походим, а то сидеть холодновато становится.
Действительно, ее льняная курточка поверх майки не согревала, а
температура была градусов около пятнадцати. Если не ниже. Солнце хотя уже
поднялось над гребнем гор, но пока не припекало.
- Странный это мир, - повторила Татьяна. - Государств в нем очень много,
вроде как равноправных, не то что у нас. Нечто вроде нашего "Союза" в нем тоже
существует, только называется "НАТО". Россия в него не входит, иногда враждует,
иногда дружит.
В России, кажется, идет война, "чеченская", как ее называют. "НАТО"
собирается воевать с "Ираком", с "Северной Кореей", еще с какой-то "Осью зла".
Из одного номера сразу все не поймешь, они же пишут об очевидных для них вещах,
ничего не поясняют, - Татьяна развела руками, словно извиняясь за свою
непонятливость.
- Естественно. Ничего, в какой-нибудь город приедем, сколько угодно газет
и журналов наберем. На подходящих языках. Я тоже вчера кое-что пролистал, но
исключительно на иврите. Судя по картинкам, живут они веселее нас. Машины -
закачаешься! Виллы, рестораны, пляжи океанские... Хотя военные сюжеты тоже
есть, но немного. Короче, ехать будем, своими глазами увидим...
- И как же оно так получиться могло - на одной и той же земле две такие
разные цивилизации?
- Их, может, не две, а двадцать две или еще больше. Сергей вон тоже что-то
совсем особенное видел. Мир, где большевики еще в Гражданскую победили. А если
вообразить, что почти каждое событие в истории имеет несколько вариантов и все
они воплощаются, так параллельных миров вообще миллионы. Как это Маштаков того
ученого назвал, кто все это обосновал и доказал? Эверетт, кажется.
Беседуя таким метафизическим образом, они обошли почти всю территорию
заставы и вернулись к исходной точке.
- Хорошо поговорили, - подвела итог Татьяна. - Пойду Майю разбужу, и
начнем завтрак готовить. Когда выезжать решили?
- Да как соберемся, так и поедем. Здесь нам делать нечего.
Она ушла, а у Вадима осталось отчетливое ощущение, что девушка хотела
поговорить еще и о чем-то другом. Только не решилась или не нашла подходящего
повода.
...Из шести автомашин, которые имелись на заставе, Тарханов выбрал
желто-зеленую "Volvo" (как было выложено большими накладными буквами над
радиаторной решеткой), наиболее похожую по конструкции на те, с которыми он
привык иметь дело.
То есть все педали и прочие основные элементы управления располагались на
привычных местах, а непонятного и неизвестного назначения кнопки, тумблеры и
прочие циферблаты на поступательное движение автомобиля в нужном направлении
как бы и не влияли. Если их зря не трогать. Хотя наверняка имели какой-то
рациональный смысл. Иначе зачем же они?
Грузовик с коротким тупым капотом и широкой, трехместной, кабиной
некоторое время под управлением полковника покрутился по территории заставы,
продемонстрировал свою способность двигаться передним и задним ходом, после
чего подрулил к воротам.
- Экипаж, по машинам. Дамы - в кабину, прочие - в кузов.
Прочие, то есть Ляхов с Розенцвейгом, сначала забросили в кузов ящик с
примерно недельным запасом продовольствия, две упаковки пластмассовых бутылок
воды, ящик патронов к здешним автоматам и четыре канистры бензина.
На первый случай хватит, поскольку в ближайшем подходящем месте они
предполагали собраться в дальний путь гораздо основательнее. Чтобы в открытом
кузове было не холодно в движении, прихватили несколько солдатских одеял.
- Так что, Львович, куда едем? - спросил Тарханов.
- Я хотел - в Хайфу, ко мне домой, но теперь там никакого дома,
разумеется, нет. Поэтому предлагаю сразу в Бейрут. Это километров полтораста по
грунтовкам и грейдерам, в нашем, конечно, варианте, как здесь - не знаю, а
потом двадцать по асфальту - и Бейрут. Ближневосточный Париж.
- Так - значит так. По-вашему я читать не умею, но в карте разберусь.
В чужой офицерской планшетке, почти одинаковой, что в том, что в этом
времени, под целлулоидом у него лежала карта-километровка, захватывающая
территорию от северного берега Тивериадского озера и как раз до южных
пригородов Бейрута.
- Поехали...
Машину, с рессорами, рассчитанными на пять тонн груза или на перевозку
взвода солдат с полным снаряжением, а сейчас почти пустую, здорово потряхивало
на бесчисленных выбоинах горной дороги. Но все равно ехать было приятно.
Ляхов с Григорием Львовичем сначала закутались в два одеяла каждый, но тут
же оказалось, что это неудобно. Сползают все время, поддергивать приходится, у
горла руками придерживать, и через полчаса Вадим сообразил, ножом выкромсал
дырки посередине, и получились натуральные мексиканские пончо. Теперь ничто не
мешало радоваться жизни.
Особенно учитывая, что, из профессионального интереса осмотрев пограничный
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг