Борис Зубков, Евгений Муслин
ИГРА
Фантастический памфлет
щ
В руинах мира я стоял перед хаосом...
Социолог Э. Рикер
1
Сливы были морщинистые, вялые и безвкусные. Противно теплые. Почти с
отвращением Прайс доедал вторую коробку замороженных слив с позолоченной
этикеткой фирмы "Пупс". "Мой пупсик, - игриво восклицала красотка на
этикетке, - поглощай продукты фирмы "Пупс", и я буду любить тебя вечно!"
...Безвкусные сливы. Дрянь. Но Прайса интересовали косточки от слив.
Вернее, только одна косточка. Золотая, полновесная унция чистого золота.
Впрочем, ерунда - разве кусочек золота размером со сливовую косточку весит
унцию? Полунции, самое большее. Но все охотились за Золотой Косточкой. Она
доставалась как премия постоянным покупателям замороженных компотов "Пупс".
Скрывалась где-то в одной из тысячи коробок, может быть, в одной из
миллиона. Это уже секрет фирмы. По той же причине покупали карамельное пиво
"Плю-плю": одна из миллионов бутылок заткнута золотой пробкой. Но, только
откупорив бутылку, вы могли обнаружить, что пробка золотая. К желанному
выигрышу приходилось плыть через океан карамельного пива. Азарт! Всеобщая
игра, прилипчивая, как репей, неотвязчивая, как наркотик.
Золотой Косточки Прайс, разумеется, не нашел. Вытерев липкие пальцы, он
нехотя включил телевизор. По седьмой программе передавали вечернее
богослужение из церкви святого Христофора - покровителя кибернетики. На
мгновение телеоператор прошелся объективом по гигантской куче рыбьих
костей - это была статуя святого Христофора, выполненная в стиле "фиш".
Затем на экран выскочил известный комик и заговорщицки подмигнул
единственным глазом (второй ему выкололи рапирой, когда он агитировал за
Большое Пари на встрече фехтовальщиков Западного Побережья).
Комик выпалил скороговоркой:
- Держу семнадцать против пяти! Сегодня преподобный О'Коннори и его
коллеги пропоют не менее одиннадцати псалмов. Итак, одиннадцать псалмов и
семнадцать монет против пяти! Заключайте пари, пока не поздно. Богослужение
начинается через шесть минут! Звоните мне по телефону Ринг-Сквер-А -
шестнадцать - двести восемьдесят. Выигрыш мы переведем на ваш счет, как
только преподобный О'Коннори закончит свою благостную беседу со святым
Христофором!
Недурно они придумали. Проповедник не станет вступать в грязную сделку
с телевизионной компанией - на это многие клюнут. Преподобный О'Коннори -
это все же не то, что "темная лошадка" на скачках или подкупленный вратарь в
футбольном пари. Может быть, позвонить на студию? Поставить пять монет
против семнадцати, что пропоют только девять псалмов? Нет, он и так пустил
на ветер премию за этот месяц.
Куда он ее истратил?
Ах да!
Большое университетское соревнование: кто больше съест оладий.
Этот худышка Мак оказался прожорливее всех - четыреста двадцать оладий
за сорок одну минуту! А он ставил на толстяка Бака...
Потом еще крупное пари - кто победит на выборах в городское
самоуправление. И здесь просчет - кто бы мог подумать, что старый взяточник
и аферист Маллок наберет семьдесят процентов голосов! Прайс залез в долги,
чтобы расплатиться.
Ежегодные страусовые бега, устроенные зоопарком. Опять проигрыш.
Семьдесят монет как не бывало!
Фирма "Тотальное Пари" предлагает угадать, сколько часов будет говорить
сенатор Фул, отстаивая закон о невзимании налогов с наследств, завещаемых в
пользу попугаев и домашних животных. Сенатор, страдающий недержанием речи,
на сей раз иссяк на двадцатой минуте. Явное жульничество!.. Все то же
"Тотальное Пари" призывает назвать букву, с которой будет начинаться фамилия
первого самоубийцы на будущей неделе... Алфавит слишком велик, Прайс опять
проиграл пари... В общей сложности две тысячи монет брошены на ветер. Есть
от чего сойти с ума. Но... игра продолжается! Игра берет в плен, кружит
голову, просачивается в кровь, гипнотизирует, засасывает...
Золотой жбан! Как он мог забыть о нем! Жбан для имбирного пива из
чистого золота! Вот уж если повезет, так повезет! Семь фунтов чистого
золота! Цифры он всегда помнит хорошо. Семь фунтов золота - главная приманка
Пестрой Ярмарки... Пестрая Автоматическая Ярмарка... Тысячи раз он видел ее
рекламу: "Вас ждет Восхитительное Совершенство Автоматического Обслуживания.
Сорок акров, наполненные Максимальным Удовольствием. Вы сможете позабавиться
и купить первосортные товары фирмы "Пупс".
Но главное - каждый может выиграть Золотой Жбан!
Даровая премия от фирмы "Пупс"! Премию выдает сюрприз-автомат. И никто
не знает, на ком он остановит свой выбор. Запрограммирован ли он на
миллионного посетителя, или на миллион сто первого, или подчиняется закону
случайных чисел и неведомой статистики.
Каждый сезон выигрывают не меньше семи Золотых Жбанов. Семь счастливцев
за сезон - не так уж мало... Почему не попробовать счастья? У фортуны
широкая спина - не разглядишь, что скрывается за ней... После серии
кошмарных проигрышей, которые обрушились на него за последние два месяца, -
это тоже шанс. Фактически он разорен, и жбанное золото могло бы спасти его.
Решено! Он немедля отправится на Пеструю Ярмарку!
Звонок прервал мысли. И повторился опять, настойчиво и слишком громко.
Моди уехала к сестре, а сын?.. Все чаще он уходит из дома, никого не
предупредив. Ясно, в доме ни души, открывать приходится самому...
Через перископ, вмонтированный в косяк двери - необходимая мера
предосторожности против внезапных посетителей, - Прайс разглядел почтальона.
Лицо незнакомое. Открывать или не открывать? Он что-то показывает, делает
рукой жесты, будто пишет. Ах, вот в чем дело - зеленый пакет, какое-то
официальное сообщение, надо расписаться. Прайс не любил официальных писем,
ничего хорошего они не сулили, но от грядущих неприятностей не сбежишь.
Вздохнув, он открыл дверь. Ему показалась необычной сумка почтальона.
Слишком угловатая и, видимо, слишком тяжелая - уж очень она оттягивала
плечо. Впрочем, какое ему дело до сумки. Главное - письмо.
Почтальон мешкал. Вероятно, ожидает, что известие окажется приятным и
Прайс бросится ему на шею или подарит земельный участок на Южных островах...
Удивительно холеный вид у этого типа, будто всю жизнь проводит в
парикмахерском кресле; не похож он на почтальона. Но главное - письмо...
"Федеральная служба надзора шоссейных дорог и виадуков, Полицейское
управление округа © 1701 и Администрация госпиталя На-Святом-Холме с полным
пониманием ответственности и скорбя вместе с Вами, берет на себя печальную
обязанность..."
Какое торжественное вступление... "Генри Прайс, Ваш сын..." Что
случилось с Генри?.. "Катастрофическое стечение обстоятельств, электронный
регулировщик перекрестка © 1860, стопроцентно надежный и запломбированный
Федеральной службой надзора шоссейных дорог, по невыясненной пока причине
вышел из строя. В результате столкновения четырнадцати автомобилей, в одном
из которых находился Ваш сын..."
Бог мой! Генри попал в катастрофу!.. "Не будем скрывать, что положение
почти безнадежное, хотя Администрация госпиталя На-Святом-Холме и
приглашенные специалисты делают все, что в их силах..."
Мальчик! Он погиб! Еще вчера вечером Генри был жив... Жив... А сейчас?
Ты уже похоронил его?.. Врачи могут ошибаться... Госпиталь На-Святом-Холме?
Не слыхал про такой... Мальчик умирает в захудалом госпитале, а вдруг его
еще можно спасти?
Прайс кинулся к телефону. Цифры на диске расплывались перед глазами; он
поймал себя на том, что крутит диск бесцельно, не зная номера. Где же
письмо? Он уронил его, а там телефон госпиталя. Совсем потерял голову. Прайс
бросил трубку и нагнулся, стараясь найти зеленый конверт. В этот миг он
увидел, что почтальон наводит на него объектив телекамеры. Странная почтовая
сумка скрывала телекамеру! Мнимый почтальон одной рукой поворачивал рычаг,
стараясь, вероятно, чтобы камера следила за каждым движением Прайса; в
другой руке он держал микрофон и, покраснев от напряжения, в азартной спешке
хорошо натренированной скороговоркой что-то выкрикивал. Прайс нашел в себе
мужество прислушаться к этим словам, делая вид, будто ищет письмо. То, что
он услыхал, было чудовищно!
- Наша маленькая мистификация удалась! - изливался телекомментатор. -
Содержание зеленого конверта принято за чистую монету! Фирма "Тотальное
Пари" ставила десять против шести, что, получив трагическое известие,
средний человек бросится к телефону. Этого требует дух деловитости, так
присущий нашим согражданам. Только заядлые скептики ставили пятнадцать
против семи, утверждая, что эта маленькая мистификация кончится нервным
припадком. Ничего не поделаешь, они проиграли! Может быть, им повезет в
следующий раз. Теперь нам остается только извиниться перед мистером Прайсом
за вторжение в его дом...
Они сделали отцовское горе предметом телевизионного пари! Оскорбили...
Гадость, какая гадость! Стыд, горечь и ярость захлестнули Прайса. Он схватил
тяжелую тумбу, на которой стоял телефон, и обрушил ее на незваного гостя и
его телекамеру. Раздался оглушительный треск, телекомментатор заверещал
что-то в микрофон дурным голосом и попытался выскользнуть за дверь, но дверь
оказалась закрытой, а секрет замка знали только Прайсы. Поняв, что попал в
ловушку, комментатор взвыл, зажал в руке микрофон и набросился на Прайса.
Тот встретил его полновесным ударом, сразив мнимого почтальона железной
полкой для шляп. Комментатор, запутавшись в микрофонном шнуре, упал чуть
раньше, и это спасло его. Железная полка раскроила ему ухо, не причинив
вреда черепу, но обильная лужа крови испугала обоих.
Прайс подскочил к двери и трясущимися руками проделал все необходимые
манипуляции, чтобы открыть сверхнадежный замок. Распахнув дверь, он увидел
полицейского. Телекамера "Тотального Пари" оставалась включенной все это
время, и каждый мог любоваться дракой, а полиция на сей раз оказалась
удивительно расторопной.
Полицейский положил тяжелую руку на плечо Прайса, тот попытался
вырваться, но полицейский ткнул ему в бок чем-то острым, и Прайс
почувствовал, как волна сладкой одури заливает мозг, потом он услыхал звук
падения собственного тела, и все пропало во тьме. Полицейский вколол в него
иглу усмирителя с усыпляющим наркотиком.
Очнулся Кен Прайс в тюрьме.
2
Очнулся, хотел открыть глаза, но прежде испугался так, как не пугался
никогда в жизни. Он не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой, он лежал на
спине и не мог перевернуться на бок, не мог приподняться, ничего не мог.
"Парализован! - ужаснулся Кен. - Полицейский перестарался и вкатил мне
слишком много наркотика!"
Он судорожно рванулся, стараясь одним рывком разбросать в сторону руки
и ноги, почувствовать, что он все же в состоянии владеть ими.
- Дорогой Прайс, не тревожьте себя понапрасну! - раздался совсем рядом
знакомый и вместе с тем как-то измененный голос, будто говорившего держали
за горло и слегка душили. - Вы должны привыкнуть к своему несколько
стесненному положению...
Кен наконец открыл глаза. Оказалось, что он висел в воздухе, туго
запеленатый в прозрачную пленку. Он был завернут в нее, словно гигантская
конфета! Концы пленки у головы и ног свернуты в жгуты и довольно сложной
системой тросов подвешены к потолку. Прозрачный сверток, кокон с
человеческим телом вместо гусеницы. Тугая оболочка сжимала грудь, стискивала
ноги, не давала пошевельнуть даже кистями рук. Лишь в одном месте в пленке
была дыра, обшитая резиновым шнуром. В эту дыру высовывалась его голова, а
резиновый шнур сдавливал шею. Прайс висел где-то почти посередине длинного
ряда точно таких же прозрачных свертков.
- Добрый вечер, милейший Прайс! - сдавленный голос принадлежал соседу
справа. - Какое счастливое совпадение, что нас повесили рядом! До вас у меня
был ужасный сосед. Кошмарный тип! Он так храпел, что я не мог заснуть.
Конечно, здесь многие храпят. Знаете, этот резиновый ошейник сдавливает шею.
Я не жалуюсь, ошейник - единственное неудобство. А так здесь очень мило. И
мы с вами можем поболтать о чем угодно, это не запрещается. Но... вы не
узнаете меня?
Когда человек запеленат с ног до головы, совсем не так просто узнать в
нем старого товарища или сослуживца. К тому же бритва не касалась щек соседа
по меньшей мере недели две-три. Все же, вглядевшись, Прайс узнал Корнелиуса
Мома, одного из лучших химиков "Медикал-секьюрити", где сам Прайс работал
коммивояжером. Год назад Мома постигла беда: он попал в передрягу, из
которой не сумел выпутаться. Прайс прекрасно помнил эту историю. В то время
химики "Медикал-секьюрити" изобрели бездымные сигареты специально для
курильщиков, чьи жены не терпят табачного дыма. Великолепная реклама:
"Вместе с табачным дымом улетучивается семейный покой. Бездымные сигареты -
безоблачное счастье домашнего очага". Работа мчалась к финишу и сулила
прибыль, еще небывалую в истории фирмы.
Увы, Корнелиус Мом проболтался о затее с новыми сигаретами своей жене,
а та за небольшую сумму продала секрет своему возлюбленному. Конкурирующая
фирма опередила "Медикал-секьюрити". Мома вышвырнули за дверь и занесли в
черные списки как ненадежного служащего. Сбережения быстро растаяли, жена
сбежала. Мом поселился на окраине города, в жестяной лачуге
Фонда-Для-Неимущих, потом устроился вышибалой в ночном баре, потом помогал
бродячему фокуснику - в общем, скатывался все ниже и ниже. Да, Прайс знал
Мома и печальную историю его падения...
- Добрый вечер, мистер Мом. Вы превосходно выглядите. Как вы думаете,
нас долго продержат вот так... подвешенными? У меня ноет все тело. Меня
будто засунули в тюбик из-под зубной пасты. Я хочу позвать адвоката...
- Спокойствие и терпение! Терпение и спокойствие, дорогой Прайс. Мы и
так все время куда-то мчимся. Знаете, я когда-то увлекался альпинизмом.
Голубые каньоны, снежные лавины, солнце в горах... Давно это было. Так вот,
альпинист всегда имеет цель. Вершину! А мы сломя голову мчимся по холмам.
Любой дрянной холмик, любой бугор принимаем за вершину. Потом вниз - и снова
холмик. Гонка по холмам, как по зубьям бесконечной пилы. Бесцельная гонка. А
здесь я отдыхаю и размышляю. Полиция нравственности подвешивает меня не в
первый раз. За бродяжничество, не больше. В этой люльке чувствуешь себя
младенцем. Спеленат, как младенец, и беспечен, как дитя. Ни о чем не
заботишься. Напротив, здесь другие заботятся обо мне. Три раза в сутки
подают шланги с питательной пастой. Через сорок шесть минут после каждого
кормления снизу выдвигается ассенизационное устройство...
Прайса передернуло, он всегда был застенчив, а тут на виду у всех
кормление и это...
В продолговатом низком зале висело еще около полусотни "предварительно
изолированных", и монотонный гул голосов заполнял помещение. Время от
времени тросы, на которых висели прозрачные свертки, приходили в движение.
Тогда обнаруживалось, что под потолком тросы пропущены сквозь блоки.
Колесики блоков начинали скользить по рельсам, прикрепленным к потолку, и
очередной сверток уезжал в широко распахнутую дверь. Затем дверь быстро
захлопывалась.
- Их увозят на допрос, - прохрипел Корнелиус Мом. - Вы умеете двигать
ушами?
- Ннн... не знаю. Не пробовал. А при чем здесь уши?
Мом хихикнул.
- Не воображаете ли вы, что вас станет допрашивать настоящий инспектор?
Я хочу сказать - живой инспектор. Много чести! Для такой мелкой сошки, как
мы с вами, существует Жестяной Крикун.
- Жестяной Крикун? Робот?
- Разумеется. Ящик с мегафоном. Орет так, что глохнешь. Ни один вопрос
не задаст по-человечески. Все время орет. Любой живой инспектор надорвал бы
себе глотку, а этот... сами понимаете. Но главное, он берет тебя за уши, и
тут уж держись!
- Берет за уши?
- Особыми присосками. Улавливает малейшее движение ушных мускулов.
Предательские мускулы! Они слишком отзывчивы! Как только задумаешься, что бы
такое ответить Жестяному Крикуну, мускулы напрягаются, и Крикун сразу чует,
что ты в затруднении, придумываешь, как бы ловчее соврать. Кроме того, к
присоскам приделаны фотоэлементы. Они следят, не краснеют ли у тебя уши.
Солжешь - уши краснеют. Особенно туго приходится тем, кто умеет шевелить
ушами. У них слишком развиты ушные мускулы. В детстве мои уши были предметом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг