то она страстно отстаивала существование такой цели. Между прочим, она не
верила в бесконечность аспектов разумной жизни, э считала ее исключительным
явлением. И может быть, говорила она, Земля единственный ее очаг в нашей
Галактике... "Нет, цет, - сказала бы она, - они погибли не напрасно!"
Неожиданно я вышел к перилам и увидел высокую, почал cлившуюся с
темнотой фигуру Павла Мефодьевича. Он стоял, глядя куда-то в темноту.
- Ты? - спросил он. - Не спится?
- Да, хорошая ночь...
- Ночь как ночь. Просто вогнал я вас в тоску своим рассказом. Лет
пятьдесят никому не рассказывал. А человеку свойственно делиться своими
мыслями о прошлом. И сам вот весь там... Нелегко жить в чужом времени.
Эпохам присущи, как в музыке, тональность, ритм. Все это от рождения в
человеке. И я думаю, как нашим ребятам астролетчикам придется туго в иных
цивилизациях. Что, не так?
Я высказал мысль Биаты об исключительности жизни.
- Не ново. Все религиозные учения придерживались этой точки зрения.
Были такие же мнения и у серьезных ученых. Уж больно наша планетка хорошо
оборудована... Так, говоришь, не спится? Мне тоже. Сейчас разговаривал с
главным медиком, поднял с постели. Оказывается, ему наш случай хорошо
известен... Говорит, во всех медицинских учебниках приведен. Конфуз! Ну, а
как твои лилии? Пойдем-ка взглянем на них... Любопытные загадки задала нам
матушка-природа, - говорил оп, быстро шагая в глубь острова, - и нам хватит
разгадывать, и еще останется малая толика. И в этом жизнь, братец мой, все
ее содержание!
ОРАНЖЕВАЯ ЗВЕЗДА
Она висела на западе, довольно низко над горизонтом. Уже не первую ночь
эта пришелица из космоса сменила солнце, превратив ночь в оранжевые сумерки.
Оранжевая вода!
Оранжевое небо!
Оранжевые лица!
- Оранжевые мысли, - сказала Вера. - У меня все в голове оранжевое.
- Это ее оранжевая смерть, - грустно сказала Биата. - Скоро тень ее
умчится от нас.
- Мне она нравится, - сказал Костя. - Хорошая большая звезда.
Настоящая. Хочется ее подержать в руках. И даже ударить ногой, как
футбольный мяч.
Мы вчетвером стояли на берегу лагуны кораллового атолла. Мелкий,
хрустящий под ногами песок стал оранжевым, и кокосовые пальмы шелестели
оранжево-черной листвой.
У барьерного рифа грохотал прибой, бросая к небу оранжевую пену.
- Действительно, весь мир стал оранжевым, - сказала Биата. - Но потом,
очень скоро, все изменится. Все будет как прежде.
Вера посмотрела на Костю:
- Не хватает только обещанного оранжевого ужина. Чего-то исторического,
первобытного, изготовленного на пламени горящего дерева. Боюсь, не утерян ли
рецепт этого блюда.
- Видишь ли, Вера, - начал Костя нарочито скорбным голосом, - рецепт, о
котором ты говоришь, запечатлен в генетическом коде каждой клетки моего
организма. Я не могу забыть его, как он ни сложен. Для осуществления моего
замысла требуется топливо, много топлива, поваренная соль. Иван, я поручил
тебе это химическое соединение... Хорошо, хорошо! Я счастлив, что хоть
сегодня ты не перепутал. Но ликовать рано: он мог захватить по ошибке
глауберову соль... Затем рыба. Здесь у меня более надежные союзники - Протей
и Тави. Вот уже они плывут к нам. Интересно, кого они поймали!
Послышались плеск и характерное дыхание приматов моря. Они быстро
приближались к берегу. Костя бросился в воду и поплыл им навстречу.
Скоро донесся его ликующий голос:
- Тунец! Собирайте топливо!
На острове было множество нор крабов - "кокосовых воров". Возле входа в
их норы лежали очищенные от волокна орехи и пустые их половинки, легкие и
звонкие, как кость. Мы стали собирать эти отходы со стола крабов и
складывать в кучу недалеко от воды на небольшом мысе, чтобы Тави и Протей
приняли участие в ужине. Они уже подплыли к самому берегу и пристально
наблюдали за нами, переговариваясь между собой.
Огненная дорожка от костра, трепеща, побежала к другому берегу лагуны.
Биата спросила:
- Вам не хочется пойти по этой дорожке?
- Ну конечно! - сказал Костя. Он у воды разделывал тунца. - Очень
хочется, несмотря на ожидаемое пиршество.
- Нет, ты говоришь неправду. Я знаю, это невозможно.
- Нет ничего легче! Хочешь?
- Очень! Очень!
- У меня есть упряжь и лыжп. Тави и Протей с удовольствием покатают
тебя.
- Нет, мне хочется встать и пойти просто и тихо, без всяких
приспособлений, как по этому песку.
- Сложней. Но, если поразмыслить...
Вера сказала:
- Костя, тебе уже раз влетело за неэтичное поведение в отношении
приматов моря. Если Нильсен или старик узнают про твою упряжь...
- Откуда они узнают? - Он стал насвистывать, нанизывая куски оранжевого
мяса на бамбуковые палочки.
Я хотел помочь ему, но он сказал:
- Уходи, тут дело тонкое, и ты все испортишь, - затем воткнул
заостренные концы палочек в песок возле костра, наклонив мясо над огнем.
Биата сказала:
- Мне кажется, что когда-то, очень давно, я сидела вот так же у огня.
- Генетическая память, - авторитетно заявил Костя. - Не так уж давно
наши предки грелись у костра.
Вера, напевая, подгребала угли и поворачивала вертела.
- Мне нравится такая жизнь, - сказала она, - очень нравится. Надо
попробовать. - Обжигая пальцы, она отломила кусочек шипящего мяса и
отправила в рот.
Мы все следили за ней. Я заметил, как Костя повторяет все ее ужимки, да
и я поймал себя на том, что облизываю пересохшие губы и ощущаю во рту вкус
подгорелой рыбы. Вера страдальчески сморщилась.
- Не посолили! - сказала она трагически. - Где соль?
Даже Биату захватила эта игра в древних людей. Она, заговорщически
кивнув Вере, встала и скрылась за оранжевыми стволами пальм. Звезда
поднялась над лагуной.
Капли жира падали на угли и вспыхивали коптящими огоньками.
Вера сказала, пересыпая в горстях песок:
- Мне мешает эта непрошеная звезда.
Я стал объяснять причину Вериной неприязни к Сверхновой и, кажется,
говорил скучно, в то же время прислушиваясь к шуму прибоя, заглушавшему шаги
Биаты.
Косте надоели мои сентенции.
- Подкинь лучше скорлупок, - сказал он, - возле тебя их целая куча.
- Да, да, - сказала Вера, - все, что ты говоришь, логично, но не только
поэтому у меня такая неприязнь к ней. Звезда должна давать радость.
Вернулась Биата и принесла штук шесть очень крупных орехов.
- Вот, - сказала она. - Вера еще днем говорила, что это необыкновенные
орехи. - Сев к огню, Биата продолжала: - Она будет светить недолго. Она
удивительная...
- Что в ней удивительного? - спросил Костя. - Просто нахальное светило.
Не следует обращать на него внимание. Будто, кроме него, нет звезд на небе!
Все мы невольно подняли головы. На небе не было звезд, их закрыла
оранжевая пелена.
Костя стал поспешно вытаскивать из песка палочки с жареным мясом.
- Да, она удивительная, - тихо сказала Биата. - Ее уже давно нет,
тысячи лет назад она перестала существовать как звезда. Мы наблюдаем
трагедию. Там, где была звезда, сейчас облако водорода. А изображение звезды
летит в космос, во все его бесчисленные стороны, и будет лететь еще тысячи
лет, пока свет ее не рассеется в космосе. Люди других миров будут ждать ее
появления, как ждали мы, как... - Биата оборвала фразу, улыбнулась,
приложила палец к губам. - Тс-с! Смотрите!
К огню ковылял оранжевый краб. За ним другой. Вера вскочила, услышав
шорох за спиной. Крабы остановились в метре от огня, их глаза-бусинки
отражали отблески пламени. Так они и сидели, тараща глаза, пока мы ужинали.
Костя схватил пальмовый лист и хотел было разогнать крабов. Биата и
Вера попросили не трогать их. Общество крабов придавало нашему пиршеству еще
более экзотическую окраску.
- Я всегда дружил с крабами, - сказал Костя, отбрасывая в сторону
пальмовый лист и принимаясь вибрирующим ножом срезать макушку у кокосовых
орехов.
Биата с Верой зашли в воду и стали угощать Тави и Протея.
Тави в знак наивысшего одобрения пронзительно свистнул и сказал:
- Вкусно! Мясо совсем не похоже на тунцовое, у него вкус одного
моллюска с большой глубины. Только еще вкуснее.
Протей заметил, что мясо потеряло сочность, но есть его можно, и
попросил еще.
Вера, вся перемазанная жиром и сажей, выпила сок из ореха и, вздохнув,
сказала:
- Я никогда ничего подобного не ела. Наш стандартно изысканный стол
утратил первобытную прелесть. А сок! Чудо, а не сок! Надо собрать все орехи,
посадить рощу на вашем острове, остальные - к нам. Мокимото простит мне за
это все причиненные ему огорчения.
Протей сказал:
- Женщины любят все необыкновенное.
Костя поднял кокосовый орех:
- Я согласен с моим другом Протеем. Жаль, что ни он, ни Тави не могут
поднять чаши и выпить вместе с нами за всех женщин вселенной, независимо от
того, ходят ли они большую часть времени по земле или плавают в морях и
океанах, за их талант любить все необыкновенное! Хотя... последнее и не в
мою пользу.
Мы пили из импровизированных чаш прохладный, чуть пощипывающий язык
сок. Вера сказала Косте:
- С твоими талантами я бы не выступала с такими публичными заявлениями.
- Какие там таланты...
- Их так много.
- Например?
- Ну, хотя бы твой дар готовить. Ни один робот, напичканный самой
изысканной программой, не сможет состязаться с тобой. Если же в его решающем
устройстве возникнет такая идея, то у него от непосильной задачи перегорят
все сопротивления и конденсаторы.
- И только?
- Никого еще из живущих под солнцем и всеми звездами, включая
Сверхновую, природа так безрассудно не награждала таким количеством
талантов. Только сегодня, пользуясь одними верхними и нижними конечностями,
ты взбирался на самые высокие пальмы, ел сырых улиток, стоял на голове, пел
колыбельную на языке приматов моря. Ты знаешь даже язык китов и вот уже
осушаешь второй орех.
- И только?
- Вы заметили, - спросила Вера, - как много он может выразить
всего-навсего двумя невыразительными словами и особенно молчанием?
- Это признак непомерного честолюбия, - сказала Биата. - Во времена
докоммунистических формаций из таких сверхчеловеков созревали диктаторы!
- Какое емкое слово - созревали! - Вера театрально подняла палец. -
Смотрите, этот процесс уже завершается на наших глазах. Он заставил Тави и
Протея поймать рыбу, нас - собрать топливо, даже доставку соли взвалил на
плечи Ивана, а мне милостиво разрешил вращать куски мяса над огнем.
- Типичный тиран эры неустроенного мира, - сказала Биата.
Костя скалил зубы, лицо его, вымазанное жиром тунца, лоснилось.
- Как мне теперь понятно изречение нашего старика: он говорит, что ни
одно доброе дело не остается безнаказанным. Все же я иду дальше в своих
благодеяниях и открываю танцы! Всегда после пиршества устраивались танцы.
Вера запела, прихлопывая в ладоши, мы подхватили странный, только что
родившийся напев. Тави и Протей ответили ритмичным пощелкиванием, они тоже
стали танцевать, стоя вертикально в воде.
Волны плотно укатали песок. Он был влажен и слегка пружинил под ногами.
Биата подала мне руку. На ее оранжевом лице светилась радость.
Наши двойные тени заметались по песку, создавая невообразимую сумятицу.
Усталые, мы бросились в лагуну.
После купания мы с Костей поплыли на ракету - она застыла метрах в
пятидесяти от берега, - а девушки остались в палатке.
Палатка светилась, как гигантский цветок "факела Селены". Эти кактусы
сажают в Мексике по краям дорог, они раскрывают лепестки только ночью, а с
первыми проблесками зари сворачивают их.
На крохотном экране видеофона мелькали отпечатки событий прошедших
суток.
Грузовая ракета вернулась с Луны.
Новый рудник в Антарктиде.
Применение иллюзорных красок в диагностике неврозов...
График затухания Сверхновой стоял последним в телехронике.
Костя включил гидрофон и разговаривал с дельфинами. К нам приплыли Хох
и Бен: недалеко от острова они заметили Черного Джека и еще несколько
касаток, охотившихся на кальмаров.
Костя включил пеленгатор, и сразу же на нем появились импульсы
передатчика Тави, проглоченного Джеком или кем-либо из его свиты.
- Мы еще смогли бы его догнать, - сказал Костя, следя, как голубая
искорка медленно по диагонали пересекает один из квадратиков градусной сетки
пеленгатора. - Но мы этого не сделаем, Ив?
- Пусть плывет.
- Я знал, что ты скажешь именно так! Ох и влетит нам за это от
Нильсена! Ему не терпится поскорее заточить Джека в океанариум и начать его
перевоспитывать. Наш старик другого мнения. Вчера он сказал, что ничто в
мире не убудет, если этот предводитель команчей останется на свободе. Ты не
знаешь, кто эти команчи?
- Не знаю.
- Надо послать запрос.
- Надо...
Вера и Биата вышли из палатки.
Гул прибоя заглушил их голоса, а они стояли к нам лицом, как черные
статуи на светящемся фоне палатки. Мы смотрели на них, и удивительное
ощущение охватывало сознание: Черный Джек, Оранжевая звезда, все события в
мире отошли куда-то, забылись.
Исчезло все, кроме бушующего океана и двух девушек на сверкающем песке.
ДЛЯ СРЕДНЕГО И СТАРШЕГО ВОЗРАСТА
Альманах
МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ © 13
щ
Ответственные редакторы
Н.М.Беркова и Э.П.Микоян.
Художественный редактор
Л.Д.Бирюков.
Технический редактор
Т.Д.Юрханова.
Корректоры
Л.М.Короткина и Н.А.Сафронова.
Сдано в набор 4-VII 1967 г.
Подписано к печати 24-Х 1967 г.
Формат 60Ч901/16. Печ. л. 40.
[Уч.-изд. л. 37,54]. Тираж 100
000 экз. ТП 1967 © 578. А04012.
Цена 1 р. 27 к. на бум. © 2
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг