На месте второго пилота сидела Вера. Она кивнула мне так, как будто мы
с ней виделись только вчера. В одной руке у нее был сандвич, в другой -
стакан ананасного сока. Мне нестерпимо захотелось пить.
Вера налила мне из термоса ледяной влаги и сказала:
- Я хочу научиться доить китов.
Ки сказал:
- Вначале мы думали, что ты со Звезды.
- Я самая земная. Космос у меня почему-то вызывает грусть.
- Он спутал тебя с Биатой. - Костя говорил с полным ртом.
- Нет, нет, я никогда не расстанусь с Землей! И что бы я делала в
космосе?
- Да мало ли что, - сказал Костя. - Выращивала бы свою зелень.
- Нет, нет. Там я не смогла бы. Все время висеть в этом сооружении
между небом и землей!..
Петя спросил:
- Правда, что ты вывела ходячую мимозу?
- Прошу тебя, не говори больше об этом. Пожалуйста. Очень прошу.
Костя сказал:
- Ну что ты скромничаешь! Участвовала в таком сенсационном открытии и
скромничаешь. Скажи лучше, как твои заврики.
- Совсем я не скромничаю. Я так расхвасталась вначале. - Она печально
поджала губы. - Заврики мои умерли, как ваш Атилла. Они тоже хотели уйти
посмотреть мир. Свой крохотный космос. И погибли. Они пошли очень рано.
Детям нельзя ходить очень рано. Мне жалко их, наверное, больше чем вам этого
несчастного кита. Мокимото утешил меня. Он сказал: "Относись к потере так
же, как к удаче". Я пытаюсь, да у меня плохо получается.
Костя протянул ей пустой стакан.
- Прав Мокимото: не получилось с этими, получится с другими, ведь у вас
их тысячи. И все идет нормально. Налей еще!
На экране появился Нильсен, сияющий, розовощекий:
- О, да у вас гостья! - Он поклонился Вере. - Теперь я начинаю верить в
чудеса.
- Все получилось так просто, - ответила Вера печально.
- Так же, как появление Сверхновой! Она загорелась, ребята! Десять
минут назад! У нас она будет видна вечером. Поздравляю! Такое событие! Жду.
Вас все ждут на острове. По правде говоря, вы задали нам хлопот.
СЕРДЦЕ СТАРОЙ КОНСТРУКЦИИ
Рождение Сверхновой постепенно оттеснило повседневные заботы. Ученые
всех континентов соединенными усилиями решали одну задачу: насколько вредны
излучения Сверхновой - и занимались изысканием способов защиты от них.
Пригодился опыт, полученный человечеством в пору разобщенного мира, когда
взрывы ядерных бомб заразили атмосферу, воду и землю радиоактивными
осадками.
Сейчас в массовых масштабах начали производиться лекарства,
предохраняющие клетки организма человека и животных от мутаций, и
злокачественных перерождений. Строились убежища. Началась массовая эвакуация
детей из Северного полушария, где радиация Сверхновой сказывалась особенно
сильно. Ускоренными темпами строился глубоководный флот.
Уныния не было. Человечество дружно отражало атаку космоса.
Павел Мефодьевич сказал:
- Занятые своими делами народы Земли забыли, что наша матушка-Земля
окружена пустыней, населенной джиннами, до поры до времени сидящими в
кувшинах. И вот один из таких джиннов вышел на свободу, он дохнул на нас и
скоро покажет свой лик.
Мы сидели в большом салоне, где вечерами собиралось все население
нашего острова. В открытые окна вливался прохладный ночной воздух вместе с
вечным шумом волн. В дальнем конце щелкали бильярдные шары, оттуда доносился
громкий голос Кости.
Ки импровизировал на рояле. У него было очень мягкое туше. Чаури-сингх
и Поль Лагранж играли в шахматы. Павел Мефодьевич, Петя и я сидели в
бамбуковых креслах перед окном. Брызги от волн струйками стекали по стеклу.
Робот принес нарзан со льдом для Павла Мефодьевича и нам с Петей по
коктейлю.
Подошел Костя:
- Вот где вы устроились! Недурно. Славный ветерок!.. О, у вас что-то
вроде коктейля! - Он взял мой стакан, подмигнул и, выпив, причмокнул. - На
самом деле коктейль. - Плюхнувшись в кресло рядом со мной, он, давясь от
смеха, стал рассказывать о своей партии в бильярд.
Академик с улыбкой слушал Костю, мой взбалмошный друг ему явно
нравился.
- Бильярд - игра королей, - сказал он. - Кажется, при Людовике
Четырнадцатом, чтобы приобрести бильярд, надо было испрашивать разрешение у
самого короля. Игра была привилегией аристократов.
Я видел его в профиль, и опять он показался мне таким древним, что мог
бы видеть самого Людовика XIV. Нарзан он не стал пить, а пододвинул Косте, и
тот с благодарностью осушил высокий, узкий стакан из алмазного стекла.
Я невольно подумал: "Кожа его напоминает пластик для консервации
биологических препаратов. Почему и тот раз, в ракете, и сейчас он ничего не
пьет? Что за прибор работает в нем?.. Как вздрагивает его рука!"
Костя шепнул:
- Я же говорил тебе... Смотри, выключился.
Павел Мефодьевич сидел с закрытыми глазами, опустив голову на грудь.
Петя шепнул:
- Пошли. Он почти не спит из-за своих приматов моря.
Вставая, мы скрипнули креслами. Павел Мефодьевич открыл глаза, вскинул
голову:
- Отставить! Садитесь. Я уже выспался и, представьте, видел
необыкновенно интересный сон. И очень грустный сон. Все они уже ушли... Весь
экипаж "Товарища"... Иеремия Варнов - капитан, художник и поэт Василий
Дубов - астронавигатор, он коллекционировал голоса птиц. В самые трудные
минуты, когда нас охватывала космическая тоска, он включал свои записи, и
тяжесть отчаяния спадала. Николай Савченко - второй пилот. Он любил
говорить: "Вот вернусь в Полтаву..." Братья Быстрицкие. Борис - кибернетик,
Аркадий-лингвист. Его студенческая работа лежит в основе всей современной
космической лингвистики. Он нашел ключ к переводу языка приматов моря. И
доктор. Судовой врач. Антоша Пилявин. Вам ничего не говорят эти имена. На
путях открытий мы помним только первых и последних. С тех пор тысячи
побывали в космосе.
Он говорил отрывисто, ничего не объясняя, перескакивая с одного события
на другое, как в кругу людей, понимающих все с полуслова, но постепенно его
рассказ стал стройнее.
- И нашего "Товарища" сейчас никто не помнит, кроме историков. С тех
пор уже несколько космических кораблей носили имя "Товарищ". Мы участвовали
в одной из первых массовых экспедиций, посланных в космос. Что-то около
пятидесяти кораблей отправилось исследовать уголок Вселенной в пределах
орбиты Марса. Только мы должны были пересечь этот рубеж и подойти к поясу
астероидов. Теперь - пустячная задача. Но тогда! Готовились два года экипажи
кораблей и строились сами корабли. Это было время небывалого подъема.
Человечество освободилось от опасности войн. Когда-то паразитическая военная
промышленность стала выпускать нужные людям вещи. Тысячи ученых, инженеров
готовили нас в полет. Все тайные изобретения, лежащие в сейфах, были
обнародованы. Задачи, неимоверно трудные и даже непосильные для одной
страны, теперь обрели ясность и простоту. Для решения любой проблемы в
масштабах планеты уже не нужен был большой резерв времени. Простите, я
говорю вам школьные истины и как-то странно волнуюсь. - Он сунул руку за
левый борт куртки, поморщился.
Костя дернул меня за рукав:
- Смотри! Переводит какой-то рычаг! Ну конечно...
Академик, помолчав, продолжал:
- Все мы были романтиками. Жили только космосом. Что-то подобнее,
видимо, происходило с людьми в века великих географических открытий в пору
юности человечества и первых прозрений, когда мир неимоверно расширился и
Земля из плоской стала круглой.
Костя шепнул:
- Что я тебе говорил!
- Вы совершали экскурсии в космос. Пережили чувство гордости за
причастность к человеческому роду. Все вы видели Землю с высоты - голубой
шар, проникались к нему снисходительной нежностью, как к престарелым
родителям. Другое дело, когда вы стоите в пустоте месяцы. Именно стоите,
потому что на обзорных экранах и в иллюминаторах ничего не меняется. Пустота
и вечные звезды. Все-таки мы хорошо переносили полет. Строгий режим,
дисциплина, труд и, главное, дружба скрашивали бесконечный космический день
с черным небом ц звездами или, если хотите, вечную ночь. Там другие понятия.
Особенно за орбитой Марса. Солнце светит скупее, чуть ярче Луны, а Земля
превращается в голубую звезду. Вы найдете тысячи отчетов о полетах такого
типа. В некоторых есть захватывающие страницы: прохождение через потоки
метеоритов, между прочим, страшное, только в отчетах, встречи с кометами и
астероидами. Часто крупица истины отгранена рукой художника, но здесь нет
лжи, как и в рассказах фантастов: природа изобретательнее, и все, что
написано, случилось или случится в одной из бесчисленных галактик. Конечно,
кроме мистического бреда. Катушка вахтенных записей "Товарища" хранится в
архиве Музея космонавтики. Вы ничего интересного не услышите из них. Только
голоса. Совсем живые голоса моих друзей. Они назовут координаты относительно
неподвижных звезд, количество горючего, продуктов, воды, кислорода,
интенсивность излучений и еще с десяток такого же рода ответов,
предусмотренных инструкцией. Только в одной записи, самой последней, есть
отклонение от стандарта, и в ней - сюжет для новеллы. Я помню каждое слово:
"Весь экипаж болен. Заболели внезапно. Стрептококковая инфекция. Причины
неизвестны. Принимаем меры". Затем перерыв в сорок восемь часов, и последние
слова капитана: "Врач Антон Пилявин сделал операцию на сердце Павлу
Поликарпову. Операция прошла успешно, но Антон внезапно умер". Больше ни
слова в этом официальном документе. Есть личные записи, дневники, но все это
носит интимный характер. Да послано несколько сообщений об изменении курса и
магнитном поле чудовищной силы. Мы погибали от стрептококка!
Костя вскочил:
- Не может быть! В те времена уже были отличные антибиотики. И,
насколько мне известно, почти все болезни были побеждены.
- Все это так. Мы уже не знали болезней, уничтожавших когда-то миллионы
людей. Как и сейчас, тогда в нашей крови жили "одомашненные", если так можно
выразиться, бактерии, в симбиозе с тельцами крови. До поры до времени они
ведут себя примерно. Так было и с нами, пока "Товарищ" не попал в магнитное
поле чудовищной силы. Оно подавило защитные свойства организма, и враг,
принятый, как говорили в старину, "на хлеба", дождался своего часа. У нас
были и антибиотики, и множество других лекарств. Все они оказались
ненужными. Правда, стрептококк несколько отступил, но успел поразить наши
сердца. И вот тогда Антон сделал мне операцию. Почему мне первому? Так решил
капитан. Я был самым младшим. Мне исполнилось двадцать шесть. Капитану
тридцать. Все остальные были тоже старше меня на год, на три и больше.
Предполагалось оперировать всех. Антон успел только мне вставить
искусственное сердце.
- Остальные, - спросил Костя, - применили анабиоз? Все остались живы?
- За год обратного пути микроб разрушил их сердце, отравил кровь.
- Ну, а вы? Как же вы? Были одни среди них?
- Антон усыпил меня первым. Я проснулся на Земле...
- Кто же вел корабль? Мертвый капитан? Обратный путь был
запрограммирован?
- Да. Они с Борисом рассчитали наикратчайшую кривую перед последней
попыткой сохранить себе жизнь. Сегодня я видел их всех веселыми, здоровыми.
Мы сидели в лесу и слушали пение птиц...
Костя подошел к нему и сказал:
- Я должен извиниться перед вами, Павел Мефодьевич...
- Ну-ну, мой мальчик, я все понимаю, не надо.
- Нет, вы простите меня. Я считал вас роботом. Даже сейчас, совсем
недавно, когда рассказывали.
- Я догадывался, но не мог понять причину. У старых людей путаются
логические связи. Что же во мне от робота? И будто собой хорош, и лицом бел
и румян... - В глазах у него замелькали лукавые искорки.
- Этот стук... еще тогда, на "Альбатросе".
- Ах, вот в чем дело! А я привык, как к ходу пружинного хронометра, что
висит у меня в каюте. Мне и невдомек. Но что поделаешь, мой мальчик!
Предлагали заменить сердце на модное, современное - бесшумное. Да я привык.
Меняю клапаны только раз в десять лет. В остальном оно держится молодцом...
Сердце моих друзей... Пожалуй, я уйду с ним... Да, да, хватит грустных
воспоминаний, ребята этого не любили... Да, к чему я вам рассказал все это?
Мне еще показалось, что вам это будет интересно и полезно. Не все только
приятное необходимо знать людям. Сейчас приятного избыток. Только вот
звездочка эта чуть подпортила общее лучезарное настроение... Ах да, и еще
причина! - Он встал. - Есть сообщение о заболеваниях гриппом. Тяжелая форма.
Излучения этой паршивой звезды могут наделать беды. Надо немедленно сообщить
в Центр здоровья.
Он, не глядя на нас, быстро вышел из салона. Костя сверкнул глазами.
- Видали? Сколько же ему лет? Постойте! Первая экспедиция... Да это
девяносто шесть лет назад! - Внезапно Костя накинулся на меня: - А ты хорош,
нечего сказать! Ведь знал, как всегда, догадывался, что я несу дичь, и
молчал! В какое поставил меня положение перед этим удивительным человеком! Я
не прощу этого ни себе, ни тебе!
Мы вышли на балкон. Высоко над головой с звенящим шелестом мчалась
тугая струя пассата - салон находился с подветренной стороны. Небо заволокли
невидимые облака, в прогалинах поблескивали одинокие звезды. Я тщетно
старался отыскать спутник Биаты. Внизу, под нами, бесшумно проплыли шесть
фосфоресцирующих дельфинов, оставляя голубой след. Ночной патруль.
Петя сказал:
- Мне нравится его мысль о том, что мы ничего не сможем придумать на
Земле, что бы ни случилось уже где-то на одной из бесчисленных планет там. -
Он развел руки над головой. - И еще - что нельзя забывать, чего стоит каждый
шаг в неведомое, и подаренное ему сердце... - Он задумался, глядя в
искрящуюся воду, потом озабоченно спросил: - Тебе не показалось, что
Матильда сегодня очень плохо выглядела?
Я сказал, что еще не научился по выражению "лица" определять душевное
состояние китов.
- Нет ничего проще, и не улыбайся так саркастически. Загляни лучше
как-нибудь в ее глаза. У нее сегодня была какая-то грусть в глазах. Я это
сразу заметил, и Ки тоже.
- Возможно, беспокоится за своего малыша?
- Думаешь, эти слухи о Кальмаре? Ерунда! Он совсем не страшен. И не так
глуп, чтобы связываться с китами. Просто они пасутся над его дорогой в
шестую акваторию, где есть пожива помельче. Иногда он заглядывает и к
китовым акулам. - Петя протянул руку: - До завтра! Да, чуть не забыл: завтра
у нас горячий денек - поело утренней дойки будем проводить вакцинизацию.
Ампулы с вакциной я получил сегодня вечером с почтовой ракетой. И еще у меня
мелькнула мысль: что бы такое подготовить старику приятное?
Сосредоточенно молчавший Костя сказал:
- У меня есть идея! Мы найдем ему дикое племя приматов моря, да еще
говорящее на неизвестном диалекте. Он как-то сам обронил, что есть такие
вольные сыны и дочери океана, возможно не так идеализирующие своих земных
братьев.
- Мысль неплохая! - Петя сел. - Но ты не представляешь, сколько
трудностей на пути к ее осуществлению. Пожалуй, придется повозиться не
меньше, чем возились с Черным Джеком.
- Ерунда! Все дело в правильной организации. Я смотрю, вы все здесь
занимаетесь только узкой тематикой да производством, а глобальные
исследования океана у вас отошли на задний план.
- Нет, как же... хотя ты прав отчасти...
Они придвинули кресла и стали шептаться. Я посидел минуту и потихоньку
оставил их вдвоем.
Спать не хотелось. Я стал бродить по светящимся дорожкам шумящих
листвою аллей и мысленно разговаривал с Биатой о трагическом полете своего
учителя. Мне казалось, что и она удивляется низкой культуре тех времен.
Гибель от стрептококка - что может быть нелепей! Разве можно было
организовывать полет, не учтя всех случайностей? В те времена вычислительная
техника уже позволяла хотя бы приблизиться к пределу безопасности. Как
неразумно расходовались жизни таких удивительных людей!.. Тут я запнулся,
представив, как на меня смотрит Биата. Когда заходил разговор о цели жизни,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг