красавицу... Так и есть!
На экране застыли теперь уже совсем неотличимые от ежей существа.
- Трагедия окончилась, - печально проговорил диктор. - Амебам не
хватило жизненных сил, чтобы противостоять радиации. Их сородичи оказались в
более выгодном положении.
На светло-сером фоне экрана среди ежей появились совсем нормальные
корненожки. Они медленно изменяли форму, вытягивали и втягивали отростки,
обволакивая своим телом бактерий, делились, воспроизводя точные копии себе
подобных.
- Выключи, - сказал Костя, - все ясно. Одни утеряли первичный иммунитет
против радиации, другие сохранили его еще с тех времен, когда для
возникновения жизни радиация была просто необходима как источник энергии.
Старая история. Выключай со спокойной совестью. Сейчас все это покажут на
молекулярном уровне. Ты выключишь или... - Он слегка приподнялся и сел.
Мне хотелось досмотреть фильм. Костя был неправ, говоря, что ему все
ясно. Начало записи работы действительно было знакомо и не блистало
оригинальностью, зато продолжение обещало нечто новое. Об этом прямо
говорилось в программе: "Новые данные о влиянии радиации на наследственный
механизм клетки".
- Ну пересиль свою природную лень! В крайнем случае прикажи Пенелопе, -
не унимался Костя.
- Пенелопа подзаряжается, и ты великолепно знаешь, что ей запрещено
производить такие тонкие операции.
В дверях появилась Пенелопа, глаз ее вопросительно мигал, за ней
тащился провод с вилкой.
- Вот видишь! - обрадовался Костя. - Верная служанка более чутка, чем
хозяин дома. Пенелопа, выключи эту машину, наполненную шумом и
одноклеточными организмами.
Глаз у Пенелопы замигал еще чаще.
Мне пришлось вмешаться, чтобы не мучить бедную Пенелопу. Я послал ее
принести чаю. На этот раз она ничего не разбила и не расплескала.
Костя повернулся спиной к экрану и, поблагодарив робота, взял чашку.
Прихлебывая чай, он говорил:
- А у нас выдался трудный денек. С раннего утра мы вместе с Павлом
Мефодьевичем и целым отрядом дельфинов ходили к "атомным атоллам" в поисках
новых мутантов и не нашли ничего стоящего внимания. Старик этому чрезвычайно
обрадовался. Он сказал, что наши дела не так уж плохи, как кажется
некоторым. У матушки-Земли неистребимый запас сил, что же касается
отклонения от норм, то он в данном случае рассматривает их как эксперименты
того все еще необъяснимого чуда, что мы зовем жизнью. Расфилософствовался и
находился все время в очень хорошем, приподнято-мечтательном настроении. Что
это - натренированная воля или он подчиняется программе? И какая
работоспособность! Нет, я не мог бы так здорово играть роль выдающегося
ученого и счастливого человека, зная, что начинен транзисторами.
На экране раскрывалась интимная жизнь клетки. Из хаоса молекул
возникали гигантские шары. Раздуваясь, они трепетали от скрытых в них сил.
Неожиданно оболочки шаров разлетались множеством брызг и опять зарождались
из блестящих крохотных зернышек. Шел синтез белка...
- Ты забываешь о законах гостеприимства, - сонно сказал Костя. - У меня
в глазах какая-то каша из амеб, протоплазмы, рибосом и свиноптицеящеров.
Давай лучше послушаем бурю. Какой у диктора торжественный голос, как у
жреца... Слышишь, как поет пассат. Наконец-то он оставил свой
сентиментальный шепот. Ты посмотри, он хочет сорвать остров с мертвых
якорей! Как, наверное, тогда испугались наши предки, если этот страх и
уважение к стихиям до сих пор сохранились у нас в подсознании! Представляю,
как посреди голых скал или в степи людей застигла буря. Ночь. Молнии
вонзаются в землю, дробят и плавят камень, почва содрогается, льются
холодные потоки. Можно умереть от ужаса. Все-таки люди все выстояли,
превозмогли страх! Я представляю, как старший в роде, прикрытый шкурой
пещерного медведя, стоя над упавшими ниц соплеменниками, грозил небу
каменным топором. Мне кажется, никто еще не создал такого полотна,
скульптуры, зрелищной ленты. А стоит! Помнишь, что сказал Павел Мефодьевич?
"Все, что в вас - и ум, и сила, и умение отличать красоту от уродства,
бороться и побеждать, - не ваше. Все - наследство предков, и вы, умножив,
передадите его потомкам".
Я тоже перестал смотреть на экран. В самом деле то, что там
происходило, стало казаться мне мелким, незначительным по сравнению с бурей,
сотрясающей остров, и картиной, воскрешенной Костей.
Неожиданно на экране произошла заминка, исчезли буйствующие клетки.
Несколько секунд экран померцал пустым голубым полем, затем на нем появились
мама, дедушка, Катя.
Мы вскочили и бросились к экрану.
Мама виновато улыбалась.
Дедушка подозрительно рассматривал нас.
Сияющая Катя взмахнула рукой:
- Ив! Костя! Вчера показывали вашего поросенка-ящеренка. Какой он
жалкий! Как вы могли убить его?
- Ты не видала его в воде! - нашелся задетый за живое Костя. - Он чуть
не откусил Иву ногу.
- Такой маленький?
- Оптический обман. Посмотрела бы, как он ринулся па нас. Укол его
хвоста смертелен. Вот погоди, я пришлю тебе цветную ленту. Ты увидишь -
целое стадо свиноящеров среда кораллового леса. Не тот облезлый экземпляр.
- Правда? Даешь слово, Китодой?
- Клянусь плавниками Матильды!
Мама прервала:
- Катерина, не трещи, как съемочная камера, дай и нам вставить
словечко. Ив, ты охотился на это ядовитое чудовище? Нет, нот, не
оправдывайся! Диктор сказал, что оно убито гарпуном каменного века. Что
могло произойти?.. - У мамы в глазах заблестели слезы.
В несколько мгновений она пережила возможные трагические последствия
нашей встречи со свинорыбоящером. Мама - режиссер художественных лент,
преимущественно героических. В дни моего отъезда она ставила фильм о первых
исследователях Арктики и в результате подарила мне костюм с
электрообогревом.
- Ив! Я введу это в сцену.
- В снежную балладу - тропических рыб?
- Ах, баллада! Она уже спета. Получился очень средний фильм.
Мама всегда так оценивает свою законченную работу и теряет к ней всякий
интерес. Она вся уже в новых свершениях.
- У меня сейчас другое, нечто потрясающее: снимаю космическую
экспедицию "Последний день на "Галатее". Сколько пришлось им пережить! Трое
погибло... Нет, теперь четверо. Радон гибнет в океане от этих ваших...
Мама самым подробнейшим образом стала разрабатывать сцену гибели героя
в глубинах океана "Галатеи".
Дедушка слегка покашливал и нервно постукивал пальцами по подлокотникам
своего удобного кресла.
Катя с Костей вполголоса вели интересный разговор. Костя, не жалея
подробностей и красок, рассказывал о наших будничных занятиях.
Кате не хватало воздуха от переполнившего ее восторга. Сестра много
унаследовала от мамы. Забыв обо всем на свете, она ловила каждое слово.
Встретившись со мной взглядом, она всплеснула руками:
- Как здорово у вас там! Обязательно прилечу и заведу себе друга -
примата моря. А у нас! Если бы вы знали, как у нас скверно! Сколько мы
глотаем разных таблеток, принимаем уколы да еще мажемся мазями от
проникновения этих лучей. У нас и противолучевая одежда, недавно все крыши
домов и машин покрыли специальной краской. Заменили стекла в окнах и
везде. - Катя перевела дух, покосилась на маму, рассказывающую трагический
финал на "Галатее", и продолжала: - Мы почти не передвигаемся. Только мне
одной удалось слетать к папе. Там тоже все защитное, но не такое
надоедливое. Целую неделю мы жили так же, как и вы, первобытной жизнью.
Только мы и природа! Спали прямо на болоте в плавающих вигвамах. Вокруг день
и ночь кричат гуси, утки, лебеди. У одного лебедя гнездо было у самых
дверей, и он пребольно кусался. Мы подсчитывали количество пернатых по
папиному методу...
Дедушка крякнул и поманил меня пальцем:
- Ты просмотрел мою работу?
Я совершенно забыл о его брошюре и сказал, чтобы не обидеть его:
- Еще не дочитал.
- Очень хорошо. Работа требует вдумчивого к ней отношения.
Конспектируешь?
- Еще нет.
- Обязательно конспектируй. И обрати внимание на пятую главу, где
приведен график... увеличения размеров пыльцы араукарий в зависимости от
радиации...
Мама прервала пересказ сценария и строго посмотрела на дедушку, потом
на Катю, уже напевавшую Косте какой-то новый мотив.
- Я слышу какие-то странные звуки. Кто-то поет. Не ваш свинячий ящер?
- Это я, мама, пела "Веселого слона".
- Ужасный танец! Я не говорю уж о том, как неприлично петь, когда
говорят старшие. Но в данном случае...
- Действительно, ребята, у вас кто-то воет! - обрадованно воскликнула
Катя.
- Пассат! - торжественно сказал Костя. - Обратите внимание на вазу с
орхидеей: поверхность воды колеблется. Можете судить, какая сила ветра, если
качается наш остров.
- Ой, как здорово! - крикнула Катя.
Мама задумалась. На лице ее блуждала улыбка. Наверное, она уже строила
сцену с бурей на "Галатее".
Дедушка воспользовался паузой и подал дельный совет:
- Не вздумайте высовывать нос за двери - унесет, как пыльцу с
араукарий.
Мама, Катя и дедушка улыбались на прощание и что-то говорили, все сразу
беззвучно шевеля губами. Затем автомат извинился за атмосферные помехи, и мы
остались одни перед темным экраном.
Костя, развалившись в кресле, стал насвистывать "Веселого слона",
пассат за окном аккомпанировал ему. Неожиданно Костя сказал:
- Знаешь, лягу-ка я у тебя, вот здесь, на этой прекрасной имитации
шкуры морского котика. Как все-таки у нас укоренились эти атавистические
привычки; почему-то хочется лечь именно на шкуру и лучше, конечно, на
подлинник. Но где его взять в наш гуманистический век... Нет, ты не
беспокойся, мне ничего больше не надо, только брось из своей изысканной
спальни пару подушек, одеяло и две простыни. Поболтаем, как на Ленинских
горах. Помнишь нашу "каморку"? Ты иди, иди к себе, только не закрывай дверь.
Он долго укладывался, ворочался, ворчал что-то. Наконец умолк, но
ненадолго.
- Ты не спишь? - спросил он. - Очень жесткая твоя искусственная шкура.
Хотя, говорят, такие ложа очень полезны. Чем, не знаю. Проверим. Вообще
отлично, только под бок почему-то попал твой универсальный ключ. - Ключ
прошуршал по полу и ударился о стенку. - Нет, шкура без ключа вполне
терпима. Знаешь, о чем я сейчас думаю? Ни за что не догадаешься.
- Трудно. У тебя такая сложная эмоциональная жизнь, - отозвался я.
- Не язви. Жизнь как жизнь. Не сложней, чем у всех. Я думал о Биате.
Сейчас она, перед тем как заснуть, смотрит на Землю, и кажется ей Земля
такой сияющей и тихой. Ей и в голову, наверное, не приходит, что пассат
хочет сорвать наш остров.
Он замолчал наконец и, наверное, лежа с открытыми глазами, подумал так
же, как и я: "Когда же появится эта звезда, наделавшая столько хлопот на
Земле и укравшая у нас Биату?"
ПОБЕГ АТИЛЛЫ
В полном распоряжении китов находились пастбища с любимой едой, их
охраняли от врагов, заботились об их здоровье и даже настроении и отдыхе;
недавно Петя Самойлов установил около двадцати буев с транзисторами, и киты
с видимым удовольствием слушали музыку на ультракоротких частотах. В полдень
киты подплывали вплотную к музыкальным буям и замирали неподвижными глыбами.
Тави уверял, что во время слушания концертов они даже не сплетничают.
Петя написал статью в радиогазету, специально выпускаемую для звероводов
всех широт, о благотворном влиянии музыки на нервную систему своих питомцев
и, как результат, отмечал увеличение веса китов и повышение надоев молока.
Матильда, например, стала давать молока больше на двести литров в
сутки.
Все наши киты родились и выросли на пастбищах вблизи плавучего острова,
и все же иногда, неизвестно по каким причинам, ими овладевает дух
странствий. Где-то в подсознании гигантов дремлет желание бросить все и
плыть, плыть по дорогам предков. В такие периоды усиливается охрана,
подается более высокое напряжение на ограждения пастбищ, в редких случаях
даже вводят в кровь китов антистимуляторы. И все-таки почти каждый год
несколько китов (большей частью молодые самцы) уходят. Вырвавшись на
простор, киты устремляются на юг, в Антарктику. Для побега выбирается темная
ветряная ночь. Уйти беглецам почти никогда не удается: сразу же по их пятам
устремляется аварийный патруль дельфинов с радиопередатчиками. К утру
обыкновенно беглого кита настигает и воздушная погоня. Несколько дротиков с
ампулами антистимуляторов, беглец останавливается и в окружении своих
меньших братьев, дельфинов, покоряясь их приказам, лениво плывет назад, если
до появления воздушного разведчика не перехватит его стая касаток.
*
Атилла, пятилетний голубой кит, бежал сразу после захода солнца. За ним
в брешь, образовавшуюся в силовом поле во время шторма, устремилось еще
около пятнадцати молодых китов. Все они были задержаны соединенными силами
патрулей из приматов моря в двадцати милях от острова и к рассвету
возвращены на пастбища. Одному Атилле удалось вырваться далеко вперед; он не
обращал внимания на дельфинов, которые мастерски имитировали сигналы китов
на высоких частотах. Смысл сигналов был таков: остановись, возвращайся
назад, впереди опасность. Атилла почему-то игнорировал предупреждение.
Он или уловил фальшь, или инстинкт, приказывающий ему плыть к югу, был
неодолим.
Всю операцию по возвращению беглецов провели дельфины без нашего
участия. Сейчас десять из них сопровождали Атиллу.
Кит шел со скоростью двадцати миль в час. Самописец на центральном
посту чертил па карте ровную линию; она начиналась от острова и двигалась в
направлении Южного магнитного полюса.
Костя сказал:
- К рассвету он пройдет около двухсот тридцати миль. На ракете мы
сможем догнать его не раньше двенадцати часов. Будь я дежурным, я бы
разрешил немедленно отправиться на гидролете. Тогда мы сможем возвратиться к
утренней дойке.
На это Нильсен (он был дежурный) ответил:
- Я думаю, что тогда бы вмешался совет острова и отменил распоряжение
дежурного. В океане сильное волнение и опять замечены касатки.
- Мы возьмем гидролет, - сказал Петя.
- Утром. Только утром.
- У нас дойка.
- Вы не считаете возможным доверить этот процесс кому-либо из нас?
- Не хочется сваливать свой труд на других. Атилла убежал по нашей
вине: мы не проверили после шторма силовые поля.
- Совет рассмотрит степень вашей вины. Утром я разрешаю вам взять
гидролет, а дойкой займутся такие испытанные китодои, как Чаури-сингх и
Лагранж. Жаль, что я еще (к тому времени) не смогу оставить свой пост.
Когда-то с вашей Матильдой мы были друзьями.
Костя внимательно следил за курсом Атиллы.
- Он слегка отклонился к западу, - сказал Костя. - Видите, сейчас он
снова лег на курс. Что-то у них там происходит, а мы здесь развлекаемся
разговорами.
Нильсен крякнул, по ничего не сказал.
Мы все столпились у карты и смотрели на черную линию; она еле приметно
росла. У патрулей был только миниатюрный передатчик, автоматически
посылающий импульсы, но мы в это время представили себе Атиллу, рассекающего
фосфоресцирующую гладь океана.
Вспыхнул зеленый предупредительный глазок на большой панели, и
послышался бесстрастный голос кибера-переводчика:
- Разведчик Кокоури заметил касаток. Они идут тем же курсом, что и мы,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг