Косатки со всех сторон замелькали в бушующем море. Все ближе, смелее
они подходили к нам. Дельфины замолчали, приготовившись к последней схватке.
А может быть, они все еще надеялись на наше могущество, которое они считали
беспредельным?
Из иллюминатора хлестнула упругая струя воды, обдав нас с головы до
ног.
Костя только мотнул головой, что-то отвечая Пете Самойлову, летящему на
"Колымаге", и ребятам, спешащим к нам на катерах.
Нас снова накрыло волной. В мутном зеленом свете через крышу прозрачной
кабины я увидел силуэты дельфинов, над ними мелькнула длинная тень косатки.
Трудно сказать, почему медлили косатки. Возможно, Черный Джек считал,
что дельфинам все равно не уйти, и вел с ними жестокую игру. Или же он
опасался, нет ли у нас про запас какого-нибудь неожиданного оружия. Схватки
научили Джека осторожности. Так или иначе промедление врага спасло Тави и
Протея.
- Идиоты! - сказал Костя, поворачивая рычажок на панели управления, и
скомандовал в гидрофон: - Заходите в санитарный отсек, на корме, сбоку,
скорее!
- Кого ты имеешь в виду? - спросил я. - И о каком отсеке ты говоришь?
- Идиоты мы с тобой, - Костя с облегчением вздохнул и улыбнулся. - И ты
и я. Забыли, что идем на санитарной машине с кабиной для перевозки больных
дельфинов. Они уже там! Прекрасно! - Костя поставил рычажок на панели
управления в прежнее положение и посмотрел на экран локатора. Прямо на нас
двигалась зеленая, искрящаяся точка. Костя слегка отвернул в сторону. Точка
устремилась теперь под углом к "Мустангу": одна из косаток шла на таран.
Через несколько мгновений она врежется в борт и пробьет обшивку. Я, как
загипнотизированный, смотрел на зеленую точку. Костя повернул катер прямо на
атакующую косатку. Я закрыл глаза и впился руками в поручни, ожидая
страшного толчка. Катер только сильно вздрогнул. Косатка прошла, лишь слегка
задев "Мустанг" по правому борту. В последний момент Костя ухитрился
увильнуть от прямого удара.
Атака следовала за атакой. Черный Джек, наконец, понял, что "Мустанг"
не может постоять за себя.
Все время нас дружески подбадривали ребята, идущие на выручку, хотя они
находились еще очень далеко, потому что косатки не дали нам повернуть к
острову, и мы уходили от него на предельной скорости, возможной при таком
ветре и волнах. Все надежды мы с Костей возлагали на Петю и Ки, летевших на
"Колымаге". Они уже несколько раз пронеслись где-то над нами и, как радостно
сообщил Петя Самойлов, высыпали "прямо нам на голову" два контейнера ампул с
усыпляющим ядом. И промазали, что было не мудрено при таком ветре и
значительной высоте, на которой шла "Колымага". Ниже опуститься они не могли
без риска рухнуть в бушующий океан.
Я предложил Косте прорваться из окружения и идти навстречу спасателям.
Костя покачал головой.
- На повороте мы потеряем скорость, и тогда...
Действительно, все наше спасение теперь было в скорости. Косатки вряд
ли могли протаранить "Мустанг", не имея преимущества в скорости.
Время от времени корпус нашего катера вздрагивал: то одна, то другая
косатка выжимала все, что могла, и ударяла носом в корму. С борта зайти им
уже не хватало сил.
- Выдохлись, - сказал Костя, не спуская глаз с залитого водой стекла.
Волны стали выше, а склоны их более пологими. С пенистой вершины
"Мустанг" прыгал теперь еще дальше. От ударов о воду гудело в голове,
сиденье податливо уходило вниз, и поэтому экран эхолокатора, за которым я
следил, взлетал вверх. Я боялся за жизнь Тави и Протея: хотя стены отсека
покрывал толстый слой губчатого пластика, к тому же там поддерживался
необходимый уровень воды, все же кабина рассчитывалась на перевозку в ней
дельфинов не на такой скорости.
На экране видеофона появилось лицо Лагранжа. Он улыбался несколько
виновато и беззвучно шевелил губами. Наконец, поняв, что мы его не слышим,
он сделал движение руками, показывая, что надо медленно разворачиваться
вправо. "Мустанг" сорвался с гребня волны, шлепнулся так, что у меня
потемнело в глазах, и экран погас.
Хотя "Мустанг" и был рассчитан на всякие передряги, наверное, сказалась
старость, а может быть, его давно подтачивали какие-то кибернетические
болезни, и вот отказали его речь и зрение.
- Опять нас учат, - печально сказал Костя. - Советуют развернуться
вправо и получить пару ударов в бок.
От сумасшедшей тряски и ударов вышла из строя и наша радиостанция.
Правда, не совсем - некоторое время еще работал приемник, но с перебоями.
Петя Самойлов и Ки опять где-то пролетели над нами и высыпали очередную
дозу снотворного. Чтобы нас подбодрить, кто-то на одном из катеров
рассказывал, как в прошлом году он сам очутился чуть ли не в худшем
положении во время экспедиции в Антарктику. Приемник все время делал паузы,
и мы так и не узнали, что же случилось с этим парнем в Антарктике. Несколько
раз прорывался голос Лагранжа. Из обрывков его фраз можно было понять, что
впереди нас ждет какая-то новая опасность.
- Наверное, он имеет в виду рифы, - сказал Костя. - Только я учел эти
самые "Черепашьи камни", они остались северо-западнее, не то бы мы давно уже
налетели на них. Мне, по правде говоря, не хочется иметь сейчас дело с
рифами.
Костя, сосредоточенно молчавший последние несколько минут, неожиданно
разговорился. Молчаливое напряжение, чувство ответственности давили его, ему
надо было как-то подбодрить себя, перейти на другой ритм, и он стал
говорить, говорить без умолку.
- Держись! Хорошо! Молодец старый конь! (Это в адрес "Мустанга".) Но,
но, веселей поднимайся в гору. Они совсем отстали. Сейчас положу право на
борт! Нет, еще рановато. Крайний слеза так и ждет, чтобы броситься в атаку.
Только попробуй...
Великий Кальмар и вся нечисть глубин! - неожиданно выругался Костя. -
Кто это выключил гидрофон? Неужели я сам? То-то, чувствую, чего-то не
хватает. Как там Протей? Протей! Жив, дружище?
В тот же миг Протей ответил:
- Впереди "твердая смерть"!
Мы поднялись на гребень, и через экран локатора протянулась сверкающая
полоса и тут же погасла: мы скатывались в "долину".
Лот показывал тридцать метров.
Как далекий гром рокотал прибой.
Костя посмотрел на меня. В глазах его мелькнула растерянность. То же
самое он, наверное, увидел и в моем взгляде, и к нему вернулась прежняя
сосредоточенность. Суставы его пальцев, сжимающие штурвальное колесо,
побелели. Он не изменил курса, а вел "Мустанг" прямо на рифы. Я протянул
руки, чтобы повернуть колесо.
- Оставь... Только так. Единственный выход!.. Пройдем на гребне...
Костя стал сбавлять обороты двигателей. И скоро я заметил, что мы
держимся на гребне водяной гряды, летевшей к рифам. Волна мелководья стала
расти, катер высоко задрал нос, мы уже не видели бушующей пены на рифе,
только грохот сотрясал весь "Мустанг" и все наши внутренности.
Заскрежетало по днищу. Катер развернулся лагом, то есть боком к волне,
затем его стало вращать вдоль продольной оси, ударился прозрачным куполом о
скалу, и наступила тишина.
После скачки и судорожных прыжков "Мустанг" будто переминался с ноги на
ногу. Я открыл глаза, стараясь понять, что произошло.
Низко, над прозрачным куполом кабины пролетали синеватые клочья туч.
Ухали и шипели волны, омывая мою гудящую голову, и бежали по лицу, шее,
стекая за воротник рубашки.
- Наконец-то ожил, - услышал я знакомый голос.
Повернув голову, я увидел Костю с термосом в руке. Тоненькая струйка
стекала из блестящего изогнутого носика термоса мне на голову. Ледяная вода
приятно обжигала кожу.
- Вот и все, - Костя заглянул в термос и бросил его в сторону.
- Что все? - спросил я чужим голосом. - Вода кончилась?
- И вода, и ты, наконец, открыл глаза. Ох, и повозился я с тобой.
Сидишь, блаженно улыбаешься и мычишь, как глухонемая сирена. Должен
признаться, что ты дьявольски напугал меня. Почище Джека. Почему ты не
пристегнулся ремнем?
- Сам-то пристегнулся?
- Я - другое дело. У меня есть опыт кораблекрушений.
- Это с яхтой?
- Хотя бы.
- Но и я ведь тоже там был!
- Мало находиться. Я говорю об опыте. Вот и сейчас, какой ты извлек
опыт? Боюсь, что никакого, - Костя ощупал меня взглядом и спросил голосом
капитана из пиратского романа: - Проверь, цел ли корпус, шпангоуты, рангоут.
- Рангоут? Ничего не соображаю!
- Я имею в виду исключительно твою особу. Ну, целы руки, ноги и не
болит ли в грудной клетке, в животе?
- Как будто нет. Вот только слегка голова.
Костя засветился в улыбке.
- Как мне пригодился опыт "бегущего по волнам"?! Помнишь, как я катался
на доске? На Гавайях прибой повыше! Ты заметил, как ловко, прямо-таки
изящно, я взял этот барьерчик?
- Ничего себе изящно, - я нащупал на голове шишку с кулак величиной.
Не обратив на мой жест никакого внимания, Костя продолжал хвастаться:
- И я не удивляюсь, что так все ловко получилось. Вот что значит
сбалансированность рефлекторной деятельности!
- У кого?
- Не догадываешься?
Наверно, я и в самом деле здорово ударился головой, потому что только
после этих слов вспомнил о Тави и Протее, и мне по-настоящему стало плохо.
Прошиб пот, и закружилась голова. Я показал глазами на корму.
- Все в порядке, хотя им досталось несравненно больше, чем тебе, -
успокоил Костя. - Я раскрыл створки их каюты еще до того, как нас первый раз
ударило о коралловый кустик. Я видел, как они ушли в море. Связь же с ними
прервана. Наш переводчик молчит, и вообще все молчит! - Костя захохотал и
шлепнул рукой по приборам.
Наверное, на моем лице до того выразительно отразилась мелькнувшая было
мысль, что Костя, подмигнув, сказал:
- Не бойся, у меня все в порядке. А то, что я несколько возбужден, то
это вполне объяснимо. Неужели ты сам не доволен, что все так здорово
получилось? Черный Джек остался с носом. Мы вблизи настоящей земли или около
нее - видишь, темнеют пальмы? Стекло все в трещинах, ты посмотри вот сюда,
пониже. Видишь? Мы надежно укрылись за барьерным рифом. Минут через тридцать
подойдут сюда ребята. Надо покопаться в электронике. Помнишь, когда-то мы с
тобой собирали неплохие транзисторы? - Он посмотрел на меня как
заговорщик. - Неплохо было бы вообще потерять на время все средства связи.
Только ребят жалко, начнут поиски во всемирном масштабе. Соберется флот
Индийского и Тихого океанов, налетят аэропланы, не считая нашей "Колымаги".
В наше время трудно потеряться. Хотя... У меня возникла одна гениальная
мысль. Но пока это тайна.
С помощью аварийного устройства мы еле убрали кабину, правда, не
полностью, все же теперь можно было выбраться из катера, подойти к берегу и
бросить якорь. Я прыгнул на землю, а Костя копался еще минут двадцать в
чреве "Мустанга", все время насвистывая бравурный марш из "Веселых
креветок". Под звуки этого же марша он вылез из люка и, продолжая
насвистывать, стал рассматривать низкий берег с редкими, торчавшими вкривь и
вкось пальмами. За узкой полосой суши синела подернутая рябью лагуна. Не
поворачивая головы, Костя сказал:
- Мне все больше нравится это тихое местечко. Ты знаешь, - сказал он
вдруг подозрительно скорбным тоном, - мне таки не удалось наладить
двигатель: замыкание в сети. Передатчик тоже поработает еще немного, и
все. - Последовал глубокий вздох и приказание в виде просьбы: - Не мог бы ты
сказать пару слов в эфир насчет нашего "бедственного" положения?
Денек-другой мы провозимся с машиной. Скажи, что "Мустанг" сейчас похож на
жестянку, набитую хламом. Или лучше помолчи об этом, а не то еще высадят
парашютные десанты.
* * *
Вокруг острова, даже с подветренной стороны, вода кипела, разбиваясь о
коралловые рифы. Как ни хитрил Костя, а в тот день нам все равно не удалось
бы возвратиться домой. С моря атолл был практически недоступен. Едва ли
кто-нибудь из командиров катеров решился бы проделать то, что сделали мы с
Костей. А вырваться в море отсюда было еще сложнее.
Мы провели катер к широкому каналу, облицованному плитами из
кораллового известняка. Волны уже сбросили часть покрытия с его берегов, все
же канал выглядел еще как солидное гидротехническое сооружение. При входе по
обеим сторонам стояли изгрызенные волнами невысокие башни из серого бетона;
развалины каких-то странных сооружений непонятного назначения виднелись по
берегам, облицованным такими же плитами, как и стенки канала.
Мы не особенно удачно выбрали место для стоянки на берегу: негде было
укрыться от ветра, а за стенами развалин темнела вода. Здесь росло несколько
кокосовых пальм.
За белой линией прибоя мелькали длинные корпуса ракет. Они рыскали,
пытаясь нащупать косаток. Наконец, поняв, что Джек увел свой отряд, ребята
отсалютовали нам серией разноцветных ракет, построились в кильватер, взяли
курс на северо-восток.
Когда Костя вышел на берег, меня заинтриговало выражение его лица.
После всех передряг глаза его сияли, а физиономия лучилась от радости.
- Все-таки я включил передатчик, - крикнул он мне на ухо, потому что
ветер свистел в ушах: отрывал слова от самого рта и уносил в грохочущий
океан. - Когда услышал, куда мы с тобой попали, появились дополнительные
вопросы. Да, да! У меня, конечно. Нам не выбраться отсюда, пока не утихнет
ветер. А ты сам знаешь, что у него достаточный запас сил! Ни за что не
отгадаешь, куда нас загнал этот проклятый Джек. Все ребята сходят с ума от
зависти! Даже Нильсен, сменив Лагранжа, сказал, что завидует нам.
- Видимо, чтобы подбодрить нас?
Костя округлил глаза, фыркнул:
- Это же остров "Икс", или "Кольцо из яшмы". Вот куда нас загнали
косатки! Нильсен сказал, что к нему даже дельфины избегают подходить.
Об этом острове я слышал как-то мельком от Пети Самойлова. Ничего
толком он и сам не знал о нем, кроме того, что несколько лет назад здесь
погибло несколько человек при попытке преодолеть линию прибоя. С тех пор
вообще запрещено посещение острова судам всех категорий, только гидролеты
могут садиться на поверхность лагуны, и то по специальному разрешению.
Как-то во время дежурства, рассматривая карту на Центральном посту, я
обратил внимание на крохотный кружок среди рифов и еще раз подивился
разнообразию творческих возможностей природы. На этом мой интерес к острову
угас, к тому же каждый день приносил столько впечатлений, что остров "Икс"
затерялся в них, как в пене прибоя.
- Нильсен сказал, что он искусственный! - кричал Костя мне в ухо. - Лет
сто назад его построили... направленные взрывы. Литературы почти не
сохранилось... До сих пор загадка. Они запросили исторический архив...
Займемся...
- Чем займемся?
- Исследованием... Раскопки...
- У нас нет даже лопаты.
- Найдем! - уверенно, как всегда, заверил Костя и предложил пока
отметить начало "великих работ" пиршеством.
Внезапно почти совсем стих ветер. Мы чуть не упали, потеряв точку
опоры. Оттого, что прекратился свист в ушах, прибой загрохотал сильней.
Мельчайшая водяная пыль оседала туманным облаком.
Костину затею развести костер и устроить пиршество сорвал ветер.
Стихнув было, он набрался сил и так подул, что ореховая скорлупа, которую мы
насобирали с большим трудом, была поднята в воздух и брошена в воду.
Мы забрались на "Мустанг" и стали выбирать более приличное место для
лагеря. В западной части кольца суша несколько расширялась, и там ветер
трепал рощу кокосовых пальм. Наверное, из-за этой рощицы остров носил второе
романтическое название - "Кольцо из яшмы".
- Почему из яшмы? - спросил Костя. - Лучше с яшмой. И то при
необыкновенном воображении. Хотя если смотреть со спутника, то, возможно,
колечко покажется зеленым среди белой пены.
Мы пересекли лагуну, и возле берега катер попал в "мертвую зону".
Пальмы самоотверженно защищали крохотный клочок воды и суши. Здесь мы нашли
остатки лестницы из зеленого цемента, спускавшейся к воде. Я продел линь
сквозь большое бронзовое кольцо в причальной стенке и стал подтягивать катер
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг