Манджак даже думать не хотел о том, что у него может быть какой-нибудь
разлад с сыном. Он гордился открытой им системой воспитания и был уверен,
что инстинкт подражания оказывает глубочайшее влияние на формирование
психологии человека. На протяжении миллионов лет существования людей на
земле сыновья, ежедневно наблюдая за своими отцами, перенимали их приемы
охоты, рыбной ловли, усваивали их умение лепить глиняные горшки и
подковывать лошадей. Поэтому-то вопрос кем быть, какой профессии обучаться,
как правило, ни у каких сыновей ни в какие времена не возникал. Все было
просто и естественно. Сын в большинстве случаев продолжал совершенствовать
ремесло отца.
В наше же время дети лишены возможности наблюдать за работой своих
отцов на заводах, в шахтах и рудниках, лишены возможности заимствовать у них
опыт, подражать им.
Если вопрос "кем быть?" юноши начинают задавать себе лишь в
восемнадцать, а то и в двадцать лет, то в науке или искусстве им придется
довольствоваться только посредственными результатами. А трагедия
посредственности - самая большая трагедия нашего времени...
Неожиданно Манджак увидел, как на высокой скале появился Майкл.
Несколько секунд стоял он неподвижно, затем стремительно подбежал к краю
скалы, сильным прыжком оттолкнулся от нее и, широко раскинув руки, взлетел в
воздух. Через несколько секунд голова Майкла показалась на гребне волны.
Манджак удивился. Что же это - Майкл бросил ему вызов? Он больше не
намерен подчиняться?
Майкл пытался преодолеть волны, теснившие его к берегу. Движения его
рук и ног были ритмичны и быстры. Зеленоватые глыбы воды то поднимали его,
то бросали вниз, в темнеющие впадины. И снова его голова и руки появлялись
над поверхностью воды, и он плыл, плыл...
- Это можно понять только так, мой мальчик, - тихо сказал Манджак: - Ты
хочешь доказать мне свое право строить жизнь по своему усмотрению.
Показываешь мне свою смелость, силу и волю... Еще не так давно этих качеств
молодому человеку было вполне достаточно. Теперь ему нужен еще
интеллектуальный опыт отца...
Облизнув пересохшие от волнения губы, Манджак замолчал. Прищуренные
серые глаза его продолжали следить за плывущим сыном; резкая морщина легла
от переносицы к середине лба, а сам он снова придирчиво спросил себя - имел
ли он право так властно лепить характер сына по образу и подобию своему?
Да, Манджак сделал все, чтобы Майкл с первых шагов жизни оказался рядом
с ним и работал в меру своих сил над проблемой, интересовавшей его,
Манджака.
Справедливо ли он поступил, что не стал ждать, пока у сына проявятся
определенные способности, и начал приучать его к мысли о работе в области
биокибернетики? Может быть, следовало бы предлагать ребенку различные виды
занятий и, уловив, к какому роду деятельности у него больше способностей, в
том направлении повести его обучение и воспитание. Но в то время Манджак не
располагал ни временем, ни возможностью для педагогических экспериментов.
Мать Майкла умерла, когда мальчику не было еще и трех лет. Манджак и дед
Майкла решили, что отдавать мальчишку куда-либо на воспитание рискованно.
Кто знает, что сделает из ребенка тот или иной воспитатель? У Манджака на
всю систему педагогического воспитания были свои, твердые взгляды. Жаль, что
не было времени всерьез заняться педагогикой. Он был уверен, что родители
воспитывают своих детей только до 5 лет, а остальное время тратится на
исправление ошибок, допущенных в эти первые годы.
И главное, Манджак был убежден, что все возрастающие задачи,
выдвигаемые современной наукой, требуют от человека чрезвычайной
целенаправленности. Семья известных щвейцарских ученых Бернулли, давшая миру
в течение нескольких поколений одиннадцать талантливых математиков, - вот
тот пример, на который он хотел ориентироваться.
Может быть, следовало оставлять мальчишке все время некоторую иллюзию
свободы действий, свободы выбора, свободы своего волеизъявления? Не
произошел ли сегодняшний бунт по той причине, что любому человеку, пусть он
будет даже любящим сыном, невмоготу терпеть вечное подчинение? Или же это
происходит из-за того, что Майкл действительно привязан к этой Медж и
мечтает о встрече с ней?
Волны оттеснили Майкла в более спокойные воды бухты, и он, отдыхая, лег
на спину.
Но вот Майкл, собравшись с силами, снова поплыл. Движения его были
стремительны и энергичны; казалось, юноша не замечал волн, встававших у него
на пути, больше того, каждая новая волна пробуждала в нем новые силы, новую
энергию, и он упорно продвигался вперед.
Затем, не сбавляя темпа, Майкл круто повернул и стал столь же энергично
плыть к острову. Метрах в ста от берега Майкл поплыл стилем дельфин. Когда
Тед Манджак подошел к берегу, Майкл уже вышел из воды и, глубоко вдыхая
воздух, успокаивал дыхание.
Сурово посмотрев на сына, Манджак как бы сквозь зубы бросил:
- Задыхаешься... Сказывается твое пятилетнее самостоятельное житье в
Мичигане.
- Да я ведь курил всего несколько лет, а алкоголь...
- Согласен продолжить наш разговор, - строго сказал Манджак, - только
ты сначала пойди и сделай то, что я тебе велел.
- Я боюсь, отец... ты не понимаешь меня...
Манджак ничего не ответил сыну. Он внимательно рассматривал его лицо,
высокий и крутой лоб, светло-серые глаза, оттененные слипшимися от воды
темными ресницами, прямой, с жадными ноздрями нос. Ему нравилось сложение
Майкла: широкие и прямые плечи, хорошо развитая грудная клетка
- Тебе следовало бы опасаться другого, - после паузы возразил ему
Манджак.
- Чего?
- Ты не стараешься понять время, в которое живешь... Иди и сделай то,
что я тебе говорил.
Майкл склонил голову, затем повернулся и пошел к палаточному городку
лабораторий.
А Манджак снова подумал о своих взаимоотношениях с сыном. Увы, ни к
каким утешительным выводам он не мог прийти, - медленно, но, кажется,
неотвратимо Майкл отдаляется от него.
Когда слева от себя Манджак снова увидел тень Майкла, он решил сам
начать разговор.
- Ты сегодня получил письмо от Медж? Мне ты никогда о ней не
рассказывал. - Манджак искоса взглянул на сына, а затем, чуть прищурив
глаза, стал смотреть на линию горизонта.
- Медж?.. Я уже однажды говорил тебе...
- Это дочь Байлоу?
- Ты знаешь об этом.
- Что же она от тебя хочет?
- Медж в последнем письме приглашает меня на кинофестиваль в Европу.
- Если у нее такой же характер, как у ее отца...
- Нет, нет, - горячо возразил Майкл. - Она не корыстолюбива. Это
глубоко современная девушка. Выше всего ценит в человеке его
интеллектуальные достоинства.
- М-да... Может быть, в этом причина...
- Ты действительно плохо меня знаешь, - с горечью в голосе сказал
Майкл. - Медж... Я хочу переехать на континент не только из-за Медж... Но я
готов остаться на острове еще полгода, если буду убежден, что наша машина не
принесет людям новой беды.
- Как можно сравнивать водородную бомбу с машиной по созданию
синтетических животных?
- Мне кажется, - начал осторожно Майкл, - что мы с тобой еще не
выяснили всех возможностей нашей машины, недостаточно хорошо понимаем, какие
горизонты открываются перед людьми... Я говорю мы... Может быть, ты просто
что-то от меня скрываешь?
Манджак почти не слушал сына. Он думал о том, как в сущности мало
справедливости во взаимоотношениях между отцами и детьми. Он, Манджак,
потратил столько терпения и изобретательности, чтобы вывести Майкла в
большую жизнь, чтобы дать ему возможность почувствовать великое счастье быть
Колумбом в неизвестных просторах наук. А теперь он должен уйти на второй
план. Главную роль в жизни его сына станет играть эта Медж. И вместо счастья
подлинной борьбы с неизвестностью он будет увлекаться игрой в теннис,
автомобильными гонками, поездками в Европу... На это Майкл потратит год или
два драгоценного времени, пока, наконец, не убедится, что ему надлежит идти
иным путем. Год или два? Молодость расточительна... А вот хватит ли ему,
Манджаку, сил, чтобы окончить свою машину? Сердце... Все свои надежды он
возлагал на Майкла. Он сам продолжил дело, задуманное его отцом, а если ему
придется выйти из игры, на его место должен стать его сын...
Размышления Манджака прервал тихий, чуть иронический голос сына.
- Ты знаешь, о чем я сейчас думал? Наш "груз", который мы вчера
отправили с острова, прибыл уже в аэропорт Байлоу. Сейчас эксперты бросились
к самолету, столпились у клеток с кенгуру. Измеряют их, взвешивают,
ощупывают, выстукивают... Все им кажется нормальным... Но почему эти
взрослые животные нуждаются в уходе, словно новорожденные? Почему кенгуру
впали в детство? Что это - влияние искусственной радиации на эмбрионы?
Результат несчастного случая? И главное, почему могущественный Байлоу
интересуется этими австралийскими животными? Кто-нибудь из них, конечно,
подумает, что мех кенгуру начинает снова входить в моду...
Если эксперты удостоверятся, что это действительно кенгуру, то нам
предстоит скоро выслушать поздравления Байлоу. "Ваши кенгуру, - проскрипит
он своими тонкими, белыми губами, - помогут нам положить кое-кого на
лопатки... Шубки из меха кенгуру окажутся дешевле... Снова натуральный мех
вытеснит искусственные суррогаты... Мистер Манджак, ускорьте работы...
Приготовьте партию в две-три тысячи голов молодых оленей... В связи с
популярностью русских вырос спрос на их пыжиковые шапки... Правда, это
мелочь, но... вы понимаете, мы сможем поставлять не только меха... Мы пустим
под откос все животноводческие фермы... Отныне население США будет
употреблять в пищу только синтетическое мясо, выращенное в биологических
колыбелях Манджака..." Вот увидишь, он произнесет что-либо подобное.
Майкл хотел еще сказать, что его Медж впитала с детства ненависть к
финансовым расчетам, что она не похожа на Байлоу, скорее его
противоположность, но потом подумал, что ему все равно не удастся разубедить
отца. Затем мысли Майкла невольно отвлеклись. Он стал прислушиваться к
звонкой песне, долетавшей к ним вместе с ветром.
Девичий голос, прерывавшийся изредка треском радиопомех, звучал весело
и задорно. Майкл слышал слова о счастье первого свидания, о том, что на
свете нет ничего, кроме любви, о чем стоило -бы говорить всерьез. Вдруг
юноша бросил быстрый взгляд на отца и неожиданно охрипшим голосом спросил:
- А ты не думал... с помощью нашей машины... Какие перспективы ты
открываешь перед Байлоу?..
Манджак, не дослушав сына, полнился на ноги - с высоты камня было
отчетливо видно, как на одном из пластмассовых ящиков, стоявших у входа в
лабораторию большой биологической Колыбели, стали ярко загораться зеленые и
красные огоньки. Передававшаяся по радио песня на полуслове оборвалась.
Приемник был автоматически выключен. Затем, перекрывая шум моря, донесся
хрипловатый голос:
- Мистер Манджак, вас просят подойти к аппарату... Мистер Манджак, где
вы? Подойдите к аппарату...
От быстрой ходьбы сердце Манджака учащенно билось.
Майкл подбежал к аппарату первым и хотел было дать знать, что отец
сейчас прибудет, но Манджак жестом велел подождать его.
- Мистер Манджак, где вы? Подойдите немедленно к аппарату, - хрипел
голос из желтоватого ящика.
Манджак не торопился.
- Что случилось? Почему вы не отвечаете? У аппарата Байлоу. Манджак,
Манджак...
Майкл смущенно взглянул на отца. Он всегда чувствовал себя неловко,
если заставлял кого-нибудь ждать. Уловив на себе вопросительный взгляд сына,
Манджак, не поворачивая головы, медленно сказал:
- Я должен успокоить дыхание. Иначе он подумает, что я волнуюсь. И
первое, что придет ему в голову, - "У Манджака не чиста совесть". Дальше он
решит - "Следует принять меры". А нам надо выиграть время...
Брови на лице Манджака сошлись над переносицей, и через весь лоб
поползла резкая морщина. Он набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в
воду, расправил плечи и нажал голубую и синюю кнопки.
- Манджак слушает, Манджак слушает...
- Манджак?! Поздравляю вас. Эксперты признали первую партию животных
отменной. Однако "производство" этих кенгуру необходимо прекратить. Вы меня
слышите? Любые опыты тоже прекратить, берегите аппаратуру и накапливайте
энергию. Как вы смотрите на бизонов?.. Ничего пока не отвечайте. Подумайте.
У меня есть идея... Через Пару недель ждите меня.
Хриплый голос исчез. Сигнальные лампочки погасли. Тень Манджака,
падавшая на желтоватую поверхность панели, сгорбилась.
Майкл слышал разговор отца с Байлоу.
- Не могу поверить, - не выдержал он, - чтобы Байлоу отказался от
такого дела. Может быть, ему хочется прослыть оригиналом? Не заключил ли он
договоры со всеми зоопарками мира на поставку вымерших бизонов? Или он уже
решил кормить обе Америки синтетическим мясом?
- Ты не знаешь Байлоу. Бизонов он приплел, скорее всего, для того,
чтобы сбить меня с толку. Это его манера вести свои дела. Боюсь, что все
значительно сложней. Ну, что ж, чем хуже - тем лучше. Немедленно установи
связь с Росси и Кроуфордом. Если они смогут подойти к аппарату, позови меня.
Их приезд на остров теперь крайне необходим. Я должен многое обсудить с ними
и принять решение. В крайнем случае, пошли им радиограммы. Пусть свяжутся со
мной по радио.
ВНИМАНИЕ: СТРОНЦИЙ-90
Радиограмма от Манджака на имя Энрико Росси легла на стол его
ассистентки Солидад Альварес почти одновременно с последними анализами крови
ее дочери.
Не понимая смысла радиограммы, Солидад Дважды прочла ее и положила в
папку с документами, ожидавшими приезда Росси.
- Не кажется ли вам... в состоянии этого больного намечается некоторое
улучшение? - почти просящим тоном обратилась она к смуглой женщине,
принесшей ей анализы. В институте Росси, где вот уже около года работала
Солидад, никто не знал, что у нее есть маленькая больная дочь. Ассистентку
знали просто как неистового врага стронция-90.
- Нет, - услышала она в ответ низкий грудной голос врача. - У этого
ребенка лейкоциты в крови все время возрастают. Мы имеем право обмануть,
утешая больного... Но сами... Себя-то обманывать незачем.
Стиснув виски ладонями, Солидад старалась задушить в себе крик
протеста, отчаяния и боли.
Вот снова перед ее глазами на фоне багрового неба возник черный силуэт
креста. Кресты и кресты... Их становится все больше и больше. Уже весь
горизонт в черных силуэтах. Нужно отогнать от себя это навязчивое видение.
Нет сил...
Уже скоро два года, как она день изо дня мучительно ищет пути к
спасению своей дочери. Ведь Росси, когда принимал ее на работу, и не
помышлял еще о стронции-90. Тогда он вместе с группой видных математиков и
врачей только начал разработку логики диагноза сердечных заболеваний для
универсального электронного консилиума. Никто бы не мог подумать, что Росси
начнет параллельно новые работы, не имеющие ничего общего с идеей широкого
использования электронных машин в медицине. Никто, даже сам Росси, не
подозревал истинных причин, заставивших его заниматься проблемой
стронция-90. Да, Солидад приходилось притворяться, обдумывать каждый свой
жест, каждое слово. Но что же было ей делать? Если она, молодой врач, только
что покинувший студенческую скамью, вздумала бы предложить свои идеи по
борьбе с проклятым стронцием, то ничего, кроме иронических усмешек, в ответ
не получила бы.
Был ли у нее другой путь? Ей нужно было имя, нужны были средства на
эксперименты, нужен был человек, который, подхватив ее мысли, смог бы
довести дело до конца, причем в кратчайший срок. Ей нужно было спасти
дочь...
Более талантливого врача, чем Росси, Солидад не знала.
О, понадобилось немало таланта и ей, чтобы Росси не заметил, как идеи
Солидад стали его собственными...
Хорошо, что никто в институте не знает о ее трагедии... Солидад
боялась, что в глазах сотрудников, в глазах Росси она из лютого врага
стронция-90 превратилась бы просто в женщину, переживающую медленное и
мучительное умирание своей дочери. И тогда... Все сочувствовали бы ей как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг