выпрыгнул в негодующую толпу, где исчез, схваченный натруженными руками
рабочих. Раздался звон разбитого стекла - это в окна заводоуправления
полетели камни.
"Теперь все пойдет само собой. - Бенедикт потащил Боба в сторону. - Я
всегда знал, что люди пойдут за тобой, товарищ".
Бенедикт, держа Даркмана за рукав, пробрался к глухой стене здания
напротив заводоуправления, достал баллончик с аэрозольной краской и принялся
рисовать эмблему профсоюза.
"У нас мало времени. Надо успеть..." - бормотал Папа, заканчивая
рисунок.
На этот раз кулак был полностью похож на большую, жирную фигу. Под
своим творением Бенедикт написал адрес квартиры Боба Даркмана.
Раздались приближающиеся сирены полицейских машин. В воздухе показались
полицейские гравитолеты. Полиция стягивала к месту массовых беспорядков
новые силы.
"Пошли. - Бенедикт спрятал баллончик с краской в карман боцманского
кителя и потянул Боба к проходному двору. - Вождь должен беречь себя".
На следующее утро, когда Боб еще валялся на диване, переживая во сне
события вчерашнего дня, в дверь его квартиры раздался настойчивый звонок.
Натянув брюки и надев рубашку, Боб пошел открывать. Он привык к тому, что с
тех пор, как его жилье превратилось в штаб профсоюза, в квартиру постоянно
кто-то заходил и уходил. Днем он даже держал дверь незапертой. Только на
ночь он закрывал ее.
Боб хотел было уже нажать на рычаг замка, когда что-то заставило его
все-таки задать этот житейский и простой вопрос: "Кто там?".
"Откройте - полиция!" - раздался грубый голос с другой стороны.
"Боже!" - подумал Боб, открывая дверь.
Когда, еще работая на космодроме, он воровал из доков грузы с
прилетевших звездолетов, эта фраза иногда снилась ему в кошмарных снах, но
теперь, когда он стал общественным деятелем, Боб никак не мог себе
представить, что ему придется ее услышать, да еще так скоро...
Его вначале жестоко избили резиновыми дубинками, надели наручники, и
только затем офицер зачитал Даркману его права: "Вы имеете право хранить
молчание. Вы имеете права на адвоката, если у вас нет адвоката, он вам будет
предоставлен... На этом твои права, мерзавец, заканчиваются".
По дороге в полицейское управление, трясясь на холодном металлическом
полу полицейского геликоптера, Боб решил, что с этого момента как раз и
началась черная полоса в его жизни. То время, когда он сидел дома без
работы, без денег, сейчас казалось ему райским и самым счастливым. Он отдал
бы все за то, чтобы вернуть его. Дернул его черт ввязаться в сомнительное
дело с Профсоюзом докеров. "Бенедикт - чертов искуситель... Подставил,
сука... гад... падла...", - каких только слов не вспомнил Боб по дороге в
участок, проклиная своего товарища.
Допрос начался сразу, как только Боба Даркмана доставили в управление.
Проводили его двое сержантов-амбалов и один капитан-недоносок. Беседа
состояла из побоев резиновой дубинкой и одного-единственного вопроса:
"Будешь еще?" Боб, конечно, отвечал, что не будет, после чего побои
продолжались.
"Ну что, будешь еще?" - задал очередной вопрос капитан, когда сержанты
прервались, чтобы перевести дух.
"Нет. Я больше не буду", - простонал Боб Даркман, лежа на полу.
Капитан кивнул своим подчиненным, чтобы они продолжили. Но в этот
момент открылась дверь камеры, и вошел щуплый полицейский невысокого роста.
Он что-то прошептал капитану на ухо.
"Подождите", - озабоченным тоном произнес капитан и вышел в коридор.
Следом выскочил и щуплый полицейский.
Боб Даркман получил передышку. Сержанты убрали резиновые дубинки и
отошли в сторону, закурив сигареты. Тело Боба ныло, как одна сплошная рана.
Тупая боль словно стальными шариками перекатывалась от ступней ног к рукам,
голове. Наручники, врезавшиеся в запястья, причиняли Даркману не меньшие
страдания. Боб решил, что больше никогда не будет заниматься политикой:
"Политика - это последнее дело, которым я займусь, если выйду отсюда".
Дверь камеры открылась, на пороге показался вышедший недавно капитан.
"Что вы сделали с этим гражданином?!" - воскликнул он с фальшивым
возмущением в голосе.
Сержанты замерли, в недоумении глядя на своего шефа.
"Он что, у вас упал с лестницы?" - нарочито громко спросил капитан,
подмигивая правым глазом.
Сержанты переглянулись.
"Я сто раз говорил вам, что задержанных необходимо поддерживать за
руки, особенно когда они находятся в наручниках. - Капитан отошел в
сторону. - Проходите, господин адвокат".
В камеру вошел сухой смуглолицый господин в черном костюме, белой
рубашке и с какой-то бумажкой в руке. Бумажку адвокат держал так, как если
бы это был не тонкий белый лист, а средневековый таран, для разрушения
крепостных стен. Адвокат обвел всех присутствующих испепеляющим взглядом.
"Вы все ответите за творимый здесь беспредел и беззаконие! Снимите с
гражданина Даркмана наручники. Вот постановление судьи об освобождении Боба
Даркмана под залог!" - Адвокат поднял над головой бумажку и помахал ей в
воздухе.
Один из сержантов нагнулся и снял с Боба наручники. Другой помог ему
подняться на ноги и, поддерживая Боба под локоток, повел к выходу. Адвокат
помогал Бобу с другой стороны.
"Господин Даркман, простите моих людей за допущенное недоразумение", -
пробормотал капитан, когда Боб проходил мимо.
Даркман ничего не ответил, он находился в прострации, плохо соображая,
что творится, словно наблюдая за всем происходящим со стороны.
Адвокат повел его к выходу по запутанным коридорам полицейского
участка.
"Господин Даркман, - заговорил он, - с вами хочет увидеться один
человек, чтобы обсудить некоторые вопросы... Если вы можете... если вы в
состоянии, то было бы хорошо сделать это немедленно".
Даркман кивнул головой: ему было все равно. Своего тела он сейчас не
чувствовал.
По мере продвижения к выходу до Боба стал доноситься гул, словно возле
полицейского участка бушевал морской прибой. Скоро стало возможным различить
крики. Боб отчетливо услышал: "Свободу Бобу Даркману!" И многократно
усилившийся после этого гул многотысячной толпы.
Когда двери полицейского участка распахнулись, Боб не поверил своим
глазам. Вся улица в обе стороны была заполнена народом в рабочих
комбинезонах. Некоторые были в такелажных касках. Всюду виднелись плакаты.
На одних был изображен знак Профсоюза докеров, нарисованный твердой рукой
Бенедикта, на других лозунг - "Свободу Бобу Даркману!". Толпу сдерживали три
ряда полицейских, экипированных с головы до ног в пластиковые бронекостюмы.
Кода Боб появился из дверей полицейского участка, толпа восторженно
взревела. В воздух полетели каски. Такого Боб не ожидал. Он растерялся.
"Скажите несколько слов, - посоветовал адвокат, - и пусть расходятся".
В первых рядах митингующих Боб заметил Бенедикта с громкоговорителем в
руках.
"Пропустите того, с громкоговорителем", - приказал он, показывая на
Бенедикта пальцем.
Сержант, что поддерживал Боба с другой стороны от адвоката, отпустил
локоть Даркмана и побежал вниз по лестнице управления выполнять
распоряжение. Через минуту к Бобу спешил Бенедикт. Он стиснул товарища в
объятиях, от чего Даркман чуть не потерял сознание.
Боб взял у Папы громкоговоритель, освободился от рук адвоката и подошел
к самому краю площадки перед дверьми полицейского участка. Боб поднял
громкоговоритель к губам. Крики в толпе стали затихать. Боб молчал, ожидая,
пока не воцарится полная тишина. Вскоре стало так тихо, что стало слышно,
как над небоскребами тарахтит двигатель геликоптера шестьдесят шестого
канала плобитаунского телевидения.
Тишина стояла уже несколько минут, а Боб еще не проронил ни слова. Люди
уже стали волноваться: что случилось, почему Боб молчит? Но как раз именно в
этот момент лидер профсоюза произнес первое слово: "Люди".
Прежде чем продолжить, Боб вновь выдержал паузу. Затем громче он сказал
второе слово: "Товарищи".
Толпа в ответ отозвалась тихим гулом.
"Братья! - повысил голос Даркман и через небольшую паузу закричал: - Мы
победили!!!"
Он поднял вверх свободную руку, сжатую в кулак. Толпа взревела. Вверх
взметнулись тысячи рук, сжатых в кулаки.
"Хватит молчать! Рабочий человек имеет право голоса! - продолжал Боб
Даркман. - Вместе мы сила, с которой будут считаться все на Плобое. Никто
больше не посмеет забрать у нас наши рабочие места! С этого момента настало
новое время - время, когда условия будем диктовать мы - Профсоюз докеров!"
Боб почувствовал слабость в ногах. Он чуть не выронил мегафон, но к
нему на помощь пришли Бенедикт и адвокат. Папа забрал громкоговоритель.
Толпа скандировала: "Профсоюз! Профсоюз!" Под эти восторженные крики адвокат
повел Даркмана к длинному черному флаеру "Роял-Элит 9000 турбо" с
затененными стеклами, стоящему возле ступенек лестницы. Боб не
сопротивлялся.
Адвокат помог Даркману забраться в салон летательного аппарата, сел сам
и закрыл дверцу.
"К хозяину", - приказал адвокат водителю и нажатием кнопки в
подлокотнике сиденья поднял стекло, отделяющее салон флаера от кабины
водителя. Машина оторвалась от покрытия дороги и стала плавно набирать
высоту.
Только сейчас, на мягких подушках сиденья флаера, Даркман почувствовал,
как болят полученные в полицейском участке ушибы. Наверное, на его лице
отразилось страдание, и адвокат заметил это. Он открыл небольшой бар,
встроенный в стенку машины, и извлек оттуда бутылку виски "Черный Саймон" с
двумя бокалами.
"Вам, господин Даркман, сейчас это просто необходимо", - протянув Бобу
бокал с выпивкой, произнес адвокат.
Боб одним залпом осушил все содержимое бокала. Адвокат, напротив, лишь
пригубил напиток.
Второй бокал Боб наполнил себе сам.
"Как тебя зовут, адвокат?" - спросил Боб.
"Адольф, - улыбнувшись, произнес адвокат, - Адольф Ларгенштайн".
"И на кого ты работаешь, Адольф?"
"На господина Фаризетти".
Даркман посмотрел в глаза сидящего напротив него человека. Они были
холодны и черны, как безлунная ночь. Именно такие глаза и должны были быть у
адвоката человека, чей бизнес - заказные убийства.
Боб залпом выпил второй бокал.
"Господин Фаризетти заплатил за вас залог..." - начал Адольф.
"Я это понял, - прервал его Даркман. - Но что господин Фаризетти хочет
взамен?"
"Это господин Фаризетти скажет вам лично".
Следующую часть пути они не проронили ни слова.
Флаер снизил скорость и плавно пошел вниз. За окном Даркман увидел
зеленые насаждения, в которых утопали крыши особняков самого дорогого района
Плобитауна: Лакоста Генри. Простой миллионер не смог бы позволить себе и
половину такого домика. Здесь жили лишь одни миллиардеры.
"За каждым крупным состоянием кроется преступление, - подумал Боб, -
хотел бы и я совершить такое преступление".
Флаер, сделав полукруг, опустился на крышу одного из особняков.
К машине тут же подскочили двое охранников в черных костюмах и с
короткоствольными карентфаерами3 в руках.
Адольф первым вылез из салона флаера, кивнул охранникам и сказал Бобу:
"Вылезайте, господин Даркман, приехали".
Алкоголь притупил боль от ушибов, и теперь Боб чувствовал себя намного
лучше. Он самостоятельно выбрался из машины.
"Господин Фаризетти ждет вас", - Адольф показал рукой на стеклянные
двери лифта.
С крыши особняка Даркман в сопровождении адвоката попал в просторную
залу на одном из подземных этажей. Навстречу им с дивана, стоящего перед
огромным телевизором, поднялся еще один охранник. Громила выглядел
настороженно, но, заметив адвоката, он расслабился и, опустившись обратно на
диван, продолжил смотреть мультфильмы.
Адольф Ларгенштайн провел Даркмана через длинный коридор, по стенам
которого в беспорядке были развешаны полотна мастеров различных направлений
и жанров, и подошел к массивным дубовым дверям. Возле дверей на обычном
деревянном стуле сидел очередной охранник. Этот читал комиксы. По-видимому,
его по рации уже предупредили, что к боссу идет адвокат, поэтому он даже не
взглянул на пришедших. Лишь кивнул головой на дверь: мол, босс ждет.
Адольф аккуратно постучал костяшками указательного пальца в дверь
кабинета.
"Да! Входите!" - раздался изнутри голос, приглушенный толстой дверью.
Адольф толкнул дверь, пропуская Боба вперед.
Переступив порог, Боб Даркман осмотрел обстановку кабинета: большой
овальный стол в центре комнаты с дюжиной стульев вокруг и кожаным креслом во
главе. Кресло имело неимоверно высокую спинку и стояло под большой картиной
в золотой массивной раме, с изображением лесной чащи и страшных, поросших
бурой шерстью зверей, ползущих по поваленному дереву. Боб не хотел бы наяву
повстречаться с этими хищниками. От картины веяло опасностью. Слева от
дверей, приставленный к стене, стоял огромный кожаный диван. С другой
стороны стола, напротив дивана находились книжные шкафы с множеством книг в
позолоченных переплетах. Обычный кабинет большого начальника, только что-то
было не так в этой обстановке, чего-то все-таки не хватало для уюта рабочего
места руководителя. Даркман еще раз окинул кабинет взглядом. Догадка
оказалось очевидной: в кабинете отсутствовали окна.
Хозяин, поднявшись с кресла, расплылся в улыбке и распростер объятия
навстречу пришедшим. Он оказался полным человеком невысокого роста с большой
лысиной во вьющихся черных волосах.
"Рад, рад вас видеть, черт побери, господин Доберман", - всем своим
видом источая радость, произнес Фаризетти и похлопал Боба по плечам, от чего
у того вновь заныли ушибы, приобретенные сегодня утром в полицейском
участке.
"Даркман", - поправил Боб.
"Какая разница, - махнув рукой, произнес Фаризетти и, оттянув подтяжки,
поддерживающие его штаны, хлопнул ими по животу. - Хотя сегодня вы,
наверное, уже насиделись, все равно присаживайтесь. Ха-ха-ха!"
Даркман опустился на кожаный диван, на который показал Фаризетти.
Адольф же сел на один из стульев, приставленных к овальному столу в центре
кабинета.
"Что за сумасшедший день, не правда ли? - Фаризетти, не переставая
улыбаться, уселся на другой край дивана. - С самого утра все идет кувырком".
"Да", - подтвердил Боб.
В этот момент его взгляд впервые пересекся с взглядом Фаризетти. Боб
почувствовал озноб, словно заглянул под крышку гроба. Глаза принадлежали
монстру, скрывающемуся под маской бесхитростного добряка. Боб не удивился,
если бы Фаризетти на его глазах превратился в одного из тех жутких животных,
изображенных на картине за спинкой кресла. А какие глаза, Боб, ты ожидал
увидеть у хозяина дома, построенного на костях и крови убитых им людей?
"Давайте, Боб... Можно мне вас так называть?" - спросил Фаризетти, не
переставая улыбаться.
"Можно. И, если хотите, можем перейти на "ты".
"Тогда ты меня можешь называть Лу. Это сокращение от Луи Фернандо".
"Хорошо, Лу".
"Давай, Боб, поговорим о деле".
"Давай".
"Ты затеял отличное дело, Боб. Создание Профсоюза докеров назрело
давным-давно. Кто-то должен защищать права простых тружеников. - Фаризетти
Луи Фернандо, или просто - Лу, откинулся на спинку дивана и бросил взгляд на
Адольфа. Адвокат вскочил со стула и поднес боссу коробку сигар со стола. - Я
сам начинал простым грузчиком на мясокомбинате. - Фаризетти выбрал
понравившуюся сигару и покрутил ее возле правого уха, слушая, как шуршит
высушенный табачный лист. - Мне нравилось работать с мясом... - Он кивнул
Адольфу, и тот положил коробку сигар обратно. - Кто знает, возможно, не
уволили бы меня тогда, я бы до сих пор грузил говядину... - Фаризетти взял
сигару в другую руку и стал крутить ее возле левого уха. - Впрочем, я и
сейчас занимаюсь мясом... (Фаризетти владел мясокомбинатом это знали все).
"Профсоюз докеров" - отличное название, - продолжил Лу. - У вас уже есть
некоторая известность. К вам потянулись люди. Это хорошо. Но, - Фаризетти с
удовольствием втянул носом запах сигары, - у вас появились и могущественные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг