- Монстр схватился за грудь. Его отшвырнуло, и он покатился вниз по
склону.
Шмидт побежал, поковылял по песку дальше, тревожно поводя лучом фонаря
по сторонам. Кати теперь нигде не было видно.
- Катя! Катька, ты где?! Катя! Из темноты вынырнуло новое безглазое
лицо, оказавшееся совсем рядом. Чувствовалось даже дыхание из горячего
слюнявого рта. Миша, не раздумывая, выстрелил в него.
- Катя, где ты, черт?!
Надо было непрерывно двигаться, надо было ее найти. Он будет двигаться
и стрелять, пока есть патроны.
В сапоги набился песок, и это создавало неудобства. Дышалось тут и
вправду необыкновенно легко, точно на морском побережье. Но все это не
замечалось, было за гранью сознания, в котором работало только зрение. Оно
фиксировало лишь опасных монстров, их следовало убивать, и искало Катю, ее
следовало искать. Простые задачи способствуют выживаемости.
Миша дал себе несколько минут, чтобы остановиться, оглядеться,
прислушаться. Рычание и урчание в одном месте заставило его двинуть луч фонаря
туда. Там уже несколько голых тел склонилось над мертвым дудковским хорунжим.
Неподалеку корчилось подраненное из пистолета существо.
В другой стороне раздался отчаянный крик. Миша резко перевел свет туда.
Никого не зафиксировал. Повторившийся крик был мужским.
Вся темнота была местом, где можно спрятаться. Но это относилось только
к миру зрячих. Слепые обитатели Соленой пещеры, должно быть, жили в мире звуков
и запахов. Вынырнули еще два голых существа. Шмидт прицелился и уже готов был
стрелять, как вдруг понял, что они чем-то отличаются от замеченных прежде.
Блестели глаза и на голове имелись волосы. Световой конус демаскировал, и из
него постарались побыстрей убраться совершенно голые атаман Пуков и есаул
Абашин. Затем в луче мелькнули и безглазые существа.
Но никто из них не был Катей. Миша сначала быстро, потом тщательней
повел лучом влево. Никого, кроме еще одного монстра женского пола,
спускавшегося по песчаной куче. Однако шаги снизу приближались. Миша посветил
туда. Голые люди были совсем рядом, голые чудовища тоже. Он шагнул чуть в
сторону, чтобы не зацепить товарищей по райскому вознаграждению, то есть по
несчастью, и нажал на спусковой крючок, целясь в ближайшего безглазого. Мимо.
- Какое-то досадное недоразумение, трагическая ошибка, диалектическое
противоречие... - пробормотал Пуков, вздрогнув и присев от выстрела.
Миша упер локоть левой руки, державшей фонарь, себе в ребра, правую с
пистолетом положил на левую, выгнулся, прицеливаясь. Пуля угодила ближайшему
монстру в голову, другой после второго выстрела схватился за плечо и с воем
покатился вниз по песку.
Но там еще карабкался и третий. Непуганые слепцы не боялись выстрелов.
Они были в своей стихии, и людей, спускавшихся сверху, воспринимали
исключительно с пищевой точки зрения, то есть с точки зрения обоняния и вкуса.
Шмидт не успел прицелиться. Кто-то тяжелый и горячий налетел со спины и
повалил его. Фонарь выпал из руки и откатился, оставшись включенным. Но
пистолет, обеспечивавший уже несколько минут выживания, оставался крепко
зажатым во вспотевшей ладони.
Житель преисподней вдавливал жертву своим телом в песок, ощупывал
ручищами, пытаясь разодрать одежду, добраться до легко прокусываемой кожи. Но
ткань оказалась спасительно прочной. Инстинктивно Миша вжал голову в плечи,
защищая уязвимую шею. Стало еще тяжелее. Навалился кто-то другой. Рычание
смешалось с криком и кряхтением из набитого песком рта. Перекатываясь по
зыбучей поверхности, вооруженный человек изловчился вывернуться на спину.. Он
ткнулся лбом в оскаленные зубы, точно получая адский поцелуй. На правой руке,
намертво стиснутой могучими, твердыми грудями слепой самки, шевелиться мог
только указательный палец на спасительном железном рычажке. И он пошевелился.
Существо взвизгнуло. Палец нажал еще раз. Визг превратился в хрип.
Миша, казалось, был уже весь залит то ли чужой кровью, то ли слюной. Он
пытался спихнуть с себя обмякшее тело. Но борьба почему-то продолжалась. Уже
неизвестно чья рука из темноты явно попыталась вырвать у него пистолет,
вцепилась в горячее дуло, потом в правую руку. Рискуя потерять оружие, Шмидт
успел переложить его в левую. Отодвигая ее, он наткнулся на что-то твердое,
кажется голову, и выстрелил туда. Только в этот момент он понял, что нащупал на
голове волосы.
Выигравший и эту минуту Миша отпрыгнул к нетронутому зажженному фонарю.
Вооруженный свето-носец, он был в этой смертельной схватке ненадолго царем
горы. Самой низкой, самой глубокой горы в мире.
В развороченном возней сером песке, быстро впитывавшем кровь, лежали
тела огромной безволосой самки, лицом вниз, и рыжеволосого есаула Абашина,
уставившегося остекленелыми глазами в невидимый потолок.
- Катя! - снова заорал Михаил, и снова ответа не было.
С разных сторон доносились хищные звуки, там и тут мелькали голые
бледные тела. К нему никто не приближался. Непуганые, наглые монстры почуяли
опасность, исходящую от него, может быть, первой небеззащитной жертвы, попавшей
сюда по странному зо-товскому капризу с пистолетом и фонарем.
- Катя!
- Здесь я.
Это было произнесено самым тихим интимным шепотом, в самое ухо. В этом
кошмарном многостраничном сне его мучали, преследовали, пугали неисчислимые
человекообразные чудовища, порождения похотливой тьмы. Все средства бега и
борьбы были исчерпаны. Гибель с остановкой сердца была неминуема. Оставалось
последнее средство спасения - позвать на помощь Катю.
А она была рядом. Такая теплая и надежная...
Это было произнесено шепотом, но он услышал. Тихонько вякнул ребенок.
Далеко внизу, где уже заканчивалась осыпь, в теснине между каменными,
колоннами, покрытыми белым налетом, блеснули два человеческих глаза.
Миша торопливо спустился, съехал вниз. Догадался осветить на мгновение
себя, чтобы Катя убедилась - это он. Катя сидела на корточках, втиснувшись
между глыбами, и кормила сына, чтобы криком не выдавал их присутствия. Ее грудь
мелко тряслась от бешено колотящегося сердца.
- Миша, мы... еще живы? - с трудом выговорила она. Тяжелый, будто
пластилиновый язык еле ворочался во рту.
Шмидт шнырял во все стороны лучом, повернувшись к Кате спиной.
Безглазые разновеликие монстры попадались на почтительном удалении и пока не
приближались.
- Чудо, Катя... Кому-то пока еще нужны наши жизни.
Он повернулся, снова осветив ее. Катя с глупенькой улыбкой указала
глазами на засыпающего ребенка, блаженно вцепившегося в набухший сосок. Ему
нужны.
- Заканчивай, Кать. Давай выбираться отсюда, раз живы.
-Как?
- Не знаю. Как попали сюда, так и выбираться. Что еще придумаешь?
Луч фонаря пополз вверх по песчаной горе, прокладывая им маршрут. Один
раз наткнулся на что-то белое, фрагментарное, - видимо, человеческие кости.
Потом мелькнуло голое существо, волокущее за ноги другое. Там, где гора
заканчивалась, чернело что-то вроде отверстия идущей вверх трубы, но разглядеть
подробнее было невозможно. Надо было карабкаться по песку вверх метров
пятьдесят.
- Пошли, - поторопил он ее.
- Я боюсь.
- Ты рехнулась?
- Я боюсь.
- Когда у меня кончатся патроны, нас просто сожрут.
- Пусть...
- Идиотка... А ну встать! - он чуть ли не закричал. - Давай туда, -
Миша снова осветил дорогу до отверстия колодца, - вверх. Я буду держаться за
тобой и светить. Быстро!
- Но там эти, с автоматами.
- А тут что, лучше?
Катя заправила одежду и, прижав ребенка к груди, шагнула к подножию
песчаной горы. Миша время от времени уводил луч из-под ее ног, показывая
дальнейший путь. Там препятствий, кажется, не наблюдалось.
Катя шла, карабкалась по неверной осыпи, не спуская глаз со светового
пятнышка. Она часто оглядывалась по сторонам, хотя ничего там разглядеть не
могла. Иногда оборачивалась, чтобы убедиться - ее мужчина здесь, идет след в
след, никуда не делся.
Кроме звука их шагов и тяжелого дыхания, Соленая пещера постоянно
рождала в своей царящей темноте хрипы, стоны, чавканье. И все это было опасным.
Когда Шмидт уводил фонарик в сторону, Катя останавливалась, тоже
вглядываясь туда.
До середины пути их миловало. Никто не приближался. Потом шум сыпучих
шагов слева заставил Мишу посветить туда. Совсем некрупное безглазое
направлялось явно в их сторону. Зафиксировав на нем луч, Шмидт выстрелил.
Промах. Но резкий звук теперь заставил существо остановиться и отпрыгнуть в
сторону, в безопасный мрак. Наверное, это детеныш безглазых. Ну конечно, должны
же у них быть детеныши.
- Что там? - Катя застыла на месте, отшатнулась назад, стараясь
прижаться спиной к Мише.
- Ничего, ничего. Давай вперед. Уже немного осталось.
Мужчина, конечно, не считал выстрелов и с досадой подумал, что у самой
цели патронов может не хватить. Вспомнив про запасную обойму, он сунул руку в
карман штанов. Слава богу, на месте.
Вот осталось пятнадцать метров, четырнадцать, тринадцать, двенадцать...
Двое решившихся спастись обливались потом в нежаркой пещере, одолевая самую
высокую гору преисподней. Вдруг словно из песка прямо перед Катей вырос
безглазый монстр. Он даже не весь уместился в фокусе светового пятна. Глухо
зарычав, существо растопырило руки и чуть присело для прыжка.
Страшно завизжав, Катя отвернулась от него, чтобы снова бежать вниз. В
унисон ей завизжал и проснувшийся ребенок. Но она наткнулась на Мишу.
- Стоять, - прошептал он и положил руку с пистолетом ей на плечо.
Шестым чувством он догадался, как нужно выживать, выцарапывать у смерти
секунду за секундой. Не поддаваться эмоциям, не бояться. Страшнее уже ничего не
будет. Он так решил и успокоился. Думать только о патронах. Целиться. Стрелять
без промаха.
Только в первый момент показалось, что монстр совсем рядом. У
нормальных людей было целых три метра и две секунды форы.
Миша уговаривал свою правую руку у Кати на плече не дрожать. Через
другое плечо он светил фонарем. Плавно нажал указательным пальцем.
Существо не успело прыгнуть, иначе опрокинуло бы их в любом случае.
Пуля разорвала кожистую оболочку на глазнице, и житель преисподней увидел
рудиментом зрения единственную вспышку света в своей жизни. Человеческая
женщина оглохла от выстрела.
- Можно идти? - жалобно спросила Катя, точно дожидалась зеленого
сигнала светофора.
- Можно.
Она не услышала ни своего вопроса, ни Мишино-го ответа, надолго
оглохнув от выстрела. Но пошла вперед.
Следующее препятствие на пути уже обрадовало. Раскинув лямки, точно
ползущий по песку живой маленький солдатик, лежал спасительный вещевой мешок.
Горловина его, хоть и незавязанная, оставалась затянутой на веревочку.
Продолжая наблюдать за темнотой, Миша, не глядя, сунул руку в мешок. Пеленки,
банки, бутылки, второй фонарь были на месте, ничего не рассыпалось.
Через несколько тяжких вдохов и выдохов двое желающих спастись и спасти
третьего уже находились под отверстием колодца, начинавшимся над их головой
почти в трех метрах. Не достать рукой, даже не допрыгнуть. Как хотелось увидеть
последнее достижение этой дикой цивилизации, где люди хотя бы носили одежду и
имели глаза, - бадью и веревку. Можно было только догадываться, что они тут
были совсем недавно, и всеми силами загонять в угол предательскую мысль, что
именно через это отверстие люди только что попали в Соленую пещеру. Что они не
заблудились.
Михаил посветил вверх. Метрах в десяти над ними, если не изменяло
зрение, на конце каменной трубы луч фонаря уперся в дно бадьи. Все подъемные
канаты также остались наверху. Час от часу не легче. Легче всего было поорать в
это круглое неширокое отверстие. Он на секунду выключил фонарь, снова посмотрел
вверх. Оттуда никакого света не пробивалось. Значит, те, кто спустил их сюда,
ушли. Результаты жестокого эксперимента с выживанием вооруженных людей в
Соленой пещере не интересовали даже экспериментаторов Зотова и Володю.
Ну хорошо хоть сверху пока не было опасности. Посветив еще раз вниз по
песчаной куче и убедившись, что пока к ним никто не приближается, Шмидт сунул
пистолет в карман штанов и отдал фонарь Кате.
- Смотри пока по сторонам. Я сейчас. Спасительное хладнокровие
подсказывало, что нужно делать, о чем нужно позаботиться, чтобы опять выиграть.
Миша присел на корточки и сначала нашарил в вещмешке нож - короткий кинжальчик
с костяной ручкой. Потом размотал бухту веревки и отрезал от нее небольшой
кусок. К середине его привязал , второй фонарь и связал концы. Это чтобы не
уронить ценнейший источник света. Повесив это сооружение Кате на шею, он сделал
то же самое со своим фонарем.
У девушки уже затекла от веса нетяжелого ребенка . левая рука, но она
не замечала этого. Она старательно разглядывала ближайшие подступы к ним.
Боязливо стрельнула лучом вверх, в колодец.
- Мишка, а как мы туда заберемся? Ни веревки, ни...
- Кать, я обещал, что выведу нас из этой чертовой пещеры? Вот я и
придумываю. Только не возражай. Доверься мне.
- Хорошо.
Он привязал к широкой веревочной петле пистолет, надел себе на шею
вслед за фонарем, а потом так же на животе укрепил вещевой мешок.
- Сажай сюда Ванечку, - указал он на раскрытое отверстие мешка.
-Но...
- Сажай, говорю!
Если бы горловина колодца открывалась в потолке в удалении от стены,
нечего было бы и думать пытаться туда забраться. Но на счастье совсем рядом
подступала острая грань каменной стены, покрытая белым кристаллическим налетом,
- видимо, солью. Оставался шанс как-то по ней вскарабкаться. В начале
колодезной трубы Миша заметил небольшой выступ, на который можно было встать
ногой. Выше хороших выступов не наблюдалось. Выше мог взобраться разве что
опытный скалолаз, и то при большом желании. Но сейчас желания больше, чем у
этих двух пленников, не было ни у кого во всей вселенной.
Напуганные выстрелами безглазые еще давали им время решиться туда
лезть. Но это время истекало. Очередной луч вниз запечатлел две фигуры, явно
направлявшиеся к вершине песчаной горы. Миша показал Кате, куда следует
наступать, за что цепляться.
- А дальше? - Она растерянно посмотрела наверх, светя фонариком.
- А там, если не увидишь за что цепляться, разворачивайся животом
кверху, упирайся плечами в одну стенку, а ногами в другую и так ползи.
Упираешься ногами - подтягиваешь задницу, снова упираешься... Давай, я тебя
подсажу.
-А ты?
- А я точно так же. Следом за тобой.
- Я не смогу, Мишка.
- Сможешь, черт тебя... Давай! Они уже идут сюда. Он подсадил ее, и
Катя, постанывая и кряхтя, взобралась-таки в отверстие. Карабкаясь по
вертикальному гребню до отверстия, Миша был вынужден с силой прижимать к скале
младенца. Ребенок орал, протестовал. Его крик царапал сердце матери, царапал
сердце тащащего его мужчины, а они царапали себе руки, плечи, колени, мучили
младенца, но ползли и ползли вверх, ради своего священного спасения.
Катя смогла встать одной ногой на выступ в начале колодца, смогла,
упираясь левой рукой в противоположную стенку, выпрямиться почти в полный рост
и посветить наверх.
- Здесь все гладко, - раздался ее голос.
- Разворачивайся и ползи враспорку, - прокряхтел Михаил. - Быстрее, я
не могу держаться. Место мне!
Это было невероятно тяжело - двигаться вверх только за счет плеч и ног.
Бесполезные сейчас руки, такие умелые, такие замечательные органы человека,
только бестолково шарили по стене, точно стыдясь своей бесполезности. Катя
продвигалась вверх по сантиметру, по миллиметру. Никогда не лазавшая даже по
деревьям, стиснув зубы, она ползла, скребла спиной по камню. Иного выхода не
было.
Ноги сразу задрожали от невероятного напряжения, и Катя с ужасом
понимала, что не сможет теперь их расслабить ни на секунду, иначе просто
упадет. Она проклинала земное тяготение, проклинала собственное пополневшее
столь любимое тело, но ползла и ползла.
- Катя, - прогудел снизу Михаил, - не вздумай упасть, - он чуть
отдышался, - мы под тобой.
- Заткнись... дурак.
Теперь шла смертельная борьба уже не с фантастическими монстрами
Соленой пещеры, а с самими законами физики и собственной усталостью.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг