Из-под повозки раздались раскаты молодецкого храпа. Дмитрий
поморщился, огляделся в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, но
удовольствовался костью, которую обгладывал за ужином джавляк.
Прицелившись, он запустил ею в темноту между колес. Храп смолк. Невидимый
дервиш завозился под повозкой. Дмитрий чуть наклонил корпус вправо, и
летящая кость просвистела мимо уха.
- Сукин сын, - усмехнувшись, пробормотал он по-русски.
Под повозкой стало тихо - Як больше не храпел.
Дмитрий лег на теплую землю, положив голову на руки. Прямо над ним
пересекала черное небо извилистая, искрящаяся лента Млечного Пути. Огромные
звезды молчаливо мерцали во тьме и тишине. "Камни, - вдруг вспомнилось ему.
- Я совсем забыл о камешках. Ладно, не к спеху. Успеется еще..."
Из созвездий, рассыпанных в небе, Дмитрию были знакомы только ковши
обеих Медведиц. Он лежал и, кусая губы, смотрел на колкую искру Полярной
звезды.
* * *
Дмитрий подскочил, как подброшенный пружиной, сел и, скрипнув зубами,
обхватил руками голову.
- Сейчас, - хрипло проговорил он, поднимаясь. - Сейчас...
Встал и помотал головой, словно бык, отгоняющий назойливых мух.
- Сейчас, - повторил он. - И хватит... Хватит...
Решительным шагом он направился к повозке. Но не к своей.
Они уже спали. Фатима лежала у занавеси, преграждая путь внутрь. Она
настороженно вскинулась, едва его рука отвела занавес, но увидев, кто ее
потревожил, спешно прикрыла подбородок покрывалом.
- Приведи ко мне Каму, - коротко велел он.
И сразу же ушел.
Не прошло и пяти минут, как полог на входе в его "спальню" колыхнулся.
Гибкая женская фигурка, с головой укутанная в покрывало, скользнула в
повозку и замерла, стоя на коленях.
- Иди сюда, - позвал он, снимая рубашку и бросая ее в угол.
Дмитрий не видел лица девушки. Она накинула ткань на лицо, как
капюшон, оставив лишь небольшую щель для глаз. И даже приблизившись, не
сбросила покрывала. Согнутым пальцем он подцепил ткань.
Кама смотрела на него своими темными глазами, прикусив пухлую нижнюю
губу. Ничего, кроме браслетов и длинной кисейной рубашки, на индианке не
было. Дмитрий втянул ноздрями исходящий от нее терпкий мускусный запах.
Кама подняла лицо и прикрыла веки.
Он коснулся ладонью ее подбородка, ожидая, что девушка отшатнется. Но
она не шевельнулась, принимая его ласку.
Дмитрий наклонился над нею, коснулся губами ее губ и почувствовал, как
тонкие пальцы развязывают узел его кушака.
Неужели смысл жизни мужчины составляют война и женщины?
Впервые за долгое время мысли оставили его. И больше не изнуряли своим
присутствием.
Он жил. Он скакал на лошади, подставляя лицо встречному ветру. Стрелял
из лука каждый день, чувствуя, как оружие становится все более и более
послушным. Он научился бить птицу влет, нанизывая ее на стрелу. Он
участвовал в охоте, принимая приглашения эмиров. Охотился сам. Убил в
одиночку матерого вепря.
Он фехтовал ежедневно, тренируясь сам и обучая премудростям боя
маленького Ануширвана. Мальчишка бегал за ним, как собачонка, заглядывал в
рот, стремглав бросался выполнять любое мелкое поручение и, казалось, даже
гордился рабским кольцом, пробившим мочку его правого уха.
Так проходили дни. А ночи были заполнены женской лаской. Он не зря
назвал индианку Камой. Не только в игре на ситаре и танцах была она
искушена.
Зоррах... Сумасшедшая девчонка - бросилась на Каму с маленьким
кинжалом, который умудрилась где-то раздобыть. Слава Богу, закончилось все
благополучно. Индианка сумела выбить кинжал и отправить ревнивицу в нокаут.
Дмитрий не продал Зоррах, как обещал. И не потому, что она, очнувшись,
закатила истерику и грозилась покончить с собой, повесившись на собственных
косах. Но разве затем он спасал девчонку? Своей выходкой Зоррах наконец
добилась своего - разделила с ним постель. И теперь ходила гордая.
Он уже ничему не удивлялся, не раздражался, принимая все, как
данность. В том числе и самого себя. И не чувствовал по этому поводу
радости - ему было достаточно покоя.
Он играл в шатрандж с Джафаром и возобновил занятия арабской
грамматикой с Яком.
А камешки, найденные им в ручье, на самом деле оказались драгоценными.
Сапфирами, которые уступают в твердости только алмазу.
* * *
Тамерлан и не думал о нем забывать. И знал, что эмир Димир Мерики
оправился от ранения. И послал ему в дар коня. Подарок означал также, что
Тимур желает присутствия эмира Димира в своей ставке.
Дмитрия вороной красавец-жеребец влюбил в себя с первого взгляда. Конь
был необычно рослым и сильным, но в то же время удивительно легким и
быстрым. А что до красоты, то вороной вызывал восхищенное прищелкивание
языком у всякого, кто его видел. Лоб жеребца украшала белая звезда, ноздри
были нежными и розовыми. Нос с горбинкой. Он фиолетовым глазом покосился на
протянутую подсоленную лепешку и осторожно взял ее губами.
- Красавец, красавец... - ворковал Дмитрий, угощая жеребца. - Какой же
ты красавец...
Жеребец доверчиво ткнулся мордой ему в ладонь, выпрашивая еще
угощения.
- Хор-роший... - приговаривал Дмитрий, щекоча конский подбородок.
Сборы его были недолгими, а жеребец уже оседлан. Дмитрий одним прыжком
взлетел в расшитое золотом и шелком седло - тоже дар Тимура. Жеребец даже
не присел.
- Все равно, малыш, таскать меня - дело тяжкое, - сказал он коню. - Я
тебя беречь буду, обещаю.
Он развернул коня навстречу Джафару, который, как полагается слуге,
вышел проводить хозяина.
- Да пребудет с тобой милость Аллаха, - напутствовал его Кривой.
Жеребец нетерпеливо перебирал копытами. Дмитрию передалось его
нетерпение. Он взмахом руки попрощался с управителем.
Тамерлан прислал не только коня, но и почетный эскорт - сотню, не
меньше. Дмитрий подъехал к командиру, пожилому воину в латах и
остроконечном шлеме, обмотанном короткой красной чалмой.
- Кто ты? - спросил Дмитрий. - Как зовут тебя?
Воин погладил перчаткой широкую, наполовину седую бороду, закрывавшую
верхнюю часть его кирасы. С правого локтя у него свешивался выкрашенный в
лиловый цвет ячий хвост - кутас<Кутас - окрашенный хвост яка, давался как
награда за свершенный подвиг.>. Четыре других таких же - три желтых и один
черный - украшали шею его лошади. Опытный воин, отмеченный. За поясом у
него торчала украшенная каменьями рукоять ятагана. Поверх лат наброшен на
плечи дорогой халат. По сравнению с ним Дмитрий в своих доспехах выглядел
просто оборвышем.
- Меня зовут Садвакас-бахадур, господин, - ответил бородатый. -
Сотник.
- Чья сотня?
- Твоя, господин. Повелитель, да хранит его Аллах, пожелал, чтобы мы
служили под твоим началом, - доложил сотник ровно и бесстрастно. Но взгляд
цепок - оценивает.
- Добро, - так же бесстрастно сказал Дмитрий, отвечая на его взгляд
своим. - Тогда в путь, Садвакас-бахадур. Повелитель ждет. Я не буду
мешкать.
Секунды длился этот поединок глаз - и Садвакас-бахадур отвел свои
первым.
- Хош! - выкрикнул сотник.
Отряд пришел в движение.
Вороной стремительными скачками вырвался вперед. Дмитрий чуть тронул
поводья, и конь сразу же смирил прыть, перейдя на легкую рысь. Горделиво
задрав хвост, он бежал впереди сотни, словно зная, что быть первым - его
неотъемлемое право.
* * *
Служить Тамерлану вплоть до его смерти... Смешно, что такая участь
выпала ничем не примечательному инженеру-электронщику. Бывшему. Теперь я -
эмир Димир Мерики. Вестник из грядущего...
Что ждет меня дальше? Служить - весьма общее понятие. А в деталях? Но
нет, не выйдет - я же не провидец, как Як Безумец. Да и что толку га-,
дать? Я все увижу и узнаю. Сам. Вот уж от этого меня никто не избавит...
Ох, мать твою emu, эмир Димир Мерики... Живи ты.
Олег КУЛАКОВ: Нукер Тамерлана
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 27.09.2004 12:37
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг