моей лаборатории и телефон. Приходи, скажем, послезавтра. Я закажу пропуск.
Проводить тебя можно?
Мы вышли вместе. У входа я, конечно же, обнаружил Толика и Нолика,
вежливо их поприветствовал, но знакомить с Шолоро не стал. Нечего.
Весь следующий день я думал о ней. И, странное дело, девочка в белых
джинсах почти вытеснила из моего сознания цыганку в зеленой кофте и
стоптанных туфлях. Такая Шолоро была мне ближе, понятнее, что ли.
Современница. Нормальная девчонка. А то... смотрит, глаза загадочные, как
вода в заброшенном колодце. И что-то такое она про тебя и про всех знает,
будто стояла у истоков жизни...
Я поверил в Шолоро. Пять лет института и два года интернатуры. Времени
вагон. Она будет здесь, рядом. Я смогу спокойно, без горячки, семь лет
наблюдать ее. Девочка не капризная, способная. Поработаем.
Андрюша сегодня какой-то странный: тихий, напуганный, все роняет,
постоянно путается под ногами. Потом выяснилось, что он видел чудной сон.
Пригрезилось ему, что он динозавр. Андрюша с полчаса расписывал мне все
прелести и недостатки динозаврового житьишка. Когда я отсмеялся, то
разъяснил ему сон: включилась генетическая память. Андрюша поверил и
повеселел. Интересно, что видит во сне Шолоро?
И я спросил ее об этом. Шолоро сидела на стуле посреди лаборатории,
оглядываясь опасливо и удивленно. Иногда глаза ее расширялись,
останавливаясь на каких-то особенно экзотичных посудинах и панелях. А муляж
человеческого черепа, непочтительно засунутый Андрюшей под стол, привел ее
в состояние священного трепета.
- Какие тебе снятся сны, Шолоро?
Она задумалась, потом улыбнулась смущенно:
- Мне трудно рассказать. Я лучше покажу.
- Как это?
- А вот...
Она встала. Раскинула руки, медленно запрокинула голову. Глаза
закрыты. Тело напряглось, спина изогнулась, словно мучительно резались
крылья... Резко свела руки, разжав ладони, обращенные к нам...
И я задохнулся. Незнакомый, пряный и плотный, насыщенный запахами
неведомых трав и цветов, соленый и влажный ветер хлынул в легкие. Слух
отказался принять первый удар звуков. Потом я узнал: это шумит море, это...
шуршат под ветром жесткие листья пальм, это кричат птицы, а это... Что это?
Звенят колокольчики... И наконец я увидел... Полоса пенного прибоя,
изогнутые легкой дугой стволы пальм, растрескавшаяся стена древнего храма,
застывшая пластика многоруких идолов, злобно таращащих свои раскосые
глаза... У стены храма - девушка. Ее поза повторяет грациозные изгибы
каменных фигур. Она и сама кажется изваянием, но струится с ее плеч живой
огненный шелк, чуть дрожит в волосах гирлянда орхидей, нежно поют
колокольчики, припаянные к браслетам. Неуловимое движение - изогнулись
пальцы рук, сверкнул лукавый горячий глаз, развернулась стопа, открывая
выкрашенную хной маленькую ступню. И девушка поплыла на пятачке
утрамбованной земли, подчиняясь ритму колдовской, мучительной, тягучей
мелодии. Апсара то срывалась в исступленную пляску, в которой и сама
становилась неразличимой, похожей на пламенный вихрь, то замирала
томительно, фиксируя позу, удерживая равновесие на самых кончиках пальцев
ноги, в положении, казалось бы, невозможном.
Танец завораживал. И вдруг прервался этот рассказ на незнакомом мне
языке: руки танцовщицы не закончили фразу - сорвался браслет и рассыпались
колокольчики...
Я очнулся. Долго привыкал к такой знакомой до мелочей лаборатории.
Шолоро смирно сидела, сложив руки на коленях. Лицо ее было совершенно
спокойным. Андрюша раньше меня справился с удивлением. Он сварливо заявил:
- Предупреждать надо. А если бы я своего вчерашнего динозавра в
лабораторию притащил?
За что я ценю Андрюшу, так это за несокрушимое присутствие духа. Когда
Шолоро ушла, я спросил у него:
- Ну, понял теперь?
- Да понял, чего не понять. Хорошо наведенная галлюцинация.
- Пресловутый гипноз?
- Ага.
- Ерунду говоришь.
- Почему ерунду? Я могу и чепуху.
- А почему чепуху?
- А вот почему.
И, с трудом перегибаясь в талии, Андрюша поднял с пола что-то
эфемерное, белое. Я рассмотрел поближе. Это был всего-навсего маленький
цветок. Бело-зеленоватый, в крапинку, с длинными, спирально завитыми
лепестками. Запах какой-то необычный, сырой, грибной будто. В общем, совсем
пустяковый цветок индийской орхидеи.
Андрюша запустил зубы в яблоко и мечтательно сказал:
- Завтра увольняюсь. Сегодня даже.
- Бежишь? А я тут один разбирайся? Или, может, сделаем вид, что ничего
не было?
- А чего было-то? Ты мне цветочек под нос не тычь - я тут десять лет
работаю, всякого навидался. Цветочек тоже галлюцинация.
Тогда я подошел к блестящему шкафу, где хранились у нас медикаменты.
Взял ребристый пузырек пси-храна, едкие пары которого способны устранить
любую галлюцинацию. Зажмурился и понюхал. Б-р-р-р! Открыл глаза: беленький
цветочек все так же сиротливо лежал на чашке Петри.
- Андрей, не уходи. Ты мне нужен. Как противовес. Понимаешь, я человек
суеверный. Для чистоты опыта необходимы твое душевное здоровье и полное
отсутствие воображения.
Андрюша решил не увольняться, но выпросил за это два отгула.
Через десять дней Шолоро уже работала в детской больнице нянечкой. А
еще через две недели мне позвонил заведующий отделением этой больницы и
принялся распространяться насчет рыбалки и футбола. Я его немного знал -
веселого, умного и доброго Володеньку Зайцева. Поэтому попросил не темнить.
Володя темнить прекратил и предъявил два требования: во-первых, объяснить
ему, как. она это делает, а во-вторых, сказать ей, чтобы она этого не
делала. Я бросил все и примчался в больницу.
Расстроенный Володя рассказал, что вот уже целую неделю у всех
пациентов его отделения ничего не болит. Было несколько странно видеть
врача, огорченного тем, что его подопечных не мучают боли. Но Володя прав:
при отсутствии симптомов невозможно поставить диагноз. Володя старательно
мял чуткими пальцами пузики своих пациентов и спрашивал: "Здесь болит? А
так? А вот здесь?" И детишки, глядя на дядю доктора светлыми глазенками,
чистосердечно сознавались - нет, не болит.
Вызвали Шолоро. Она была очень трогательной в белом халатике и туго
повязанной косынке. Сцепив за спиной руки, Шолоро упрямо твердила:
- Но им же было больно!
Зайцев очень обстоятельно растолковал Шолоро, что такое боль, и даже
припомнил красивую фразу: "Боль - сторожевой пес здоровья". Наконец
объединенными усилиями мы ее уговорили. И тогда Володя попросил:
- Покажи хоть, как ты это делаешь.
Шолоро внимательно посмотрела на Володю:
- У вас же ничего не болит.
Тогда вмешался я:
- У меня голова болит. Из-за тебя, между прочим.
Девушка подошла, заглянула мне в глаза, что-то ей там не понравилось.
Она положила на мою голову прохладные мягкие руки, ловко прижала пальчиками
пульсирующие жилки на висках. И я ощутил блаженное состояние истекающей
боли. Именно истекающей. Боль уплывала тоненьким мутным ручейком.
Володя тяжело вздохнул и сказал:
- Непонятно, но здорово.
Так мы обрели неожиданного союзника.
Долгие дни, месяцы отделяют посев от жатвы. За тысячелетия люди
привыкли, принимали как закономерность время между действием и результатом.
Но всякое ли время? Легко принимаем мы сезонный и годовой циклы. Вывезем
удобрения на поля, задержим снег, вспашем, посеем доброе зерно, выполем
сорняки - получим урожаи. Трудом и терпением приумножим стадо скота. И так
далее.
Нужны большие усилия, выделение каких-то этапов работы, если задача
решается десятилетиями или дольше. Мы не ставим такую цель: "освоить
ближний космос", а приветствуем каждый полет, гордимся подвигом каждого
космонавта.
А если работа охватывает тысячелетия? Скажем, стоит задача: превратить
человека в космическое существо. Превратить космос в человеческий дом.
Можем ли мы работать во имя такой, невероятно общей задачи? Или будем
дробить ее на тысячи этапов, среди которых непременно окажется и то, что мы
делаем сейчас, вся наша промышленность, наука, искусство? И от чего вести
счет началу звездного пути - от каменного топора или формулы Герона?
И все ли в нашем развитии - даже если отбросить очевидные уродства
вроде милитаризма - гладко укладывается в логику прогресса? Не обманываем
ли мы себя, полагая, что цивилизация, средство скорейшего решения
социальных задач, является и целью человеческого существования?
Как бы мне хотелось заглянуть на десятилетия вперед, подсмотреть,
какой станет Шолоро, и прав ли я, так положившись на силу и доброту разума.
Шолоро засела за учебники. Ее не приходилось заставлять. Если и есть в
чем моя заслуга, так это в том, что я разбудил в ней любознательность.
Училась она обстоятельно. В школе получила много, но все же окружающий
мир у Шолоро был несколько иным, чем у меня или, скажем, Володи. И теперь
она спрашивала о вещах, которые вроде бы и объяснять не надо. В общем,
"педагоги" - я, Володя, Андрей - доходили порой до веселого бешенства.
Заниматься в общежитии тяжело, поэтому Шолоро часто сидела над книгами
у нас в лаборатории. По выходным прибегала ко мне, в два приема сочиняла
какое-нибудь потрясающее блюдо, и, пока я истреблял его, влезала с ногами
на диван и замирала над книгами. Причем не всегда над учебниками. Она
раскопала на стеллаже ворох цветастых томиков с грифом ."НФ", и я не смог
запретить ей такое чтение, хотя время было дорого. Только и оставалось, что
объяснить терминологию, рассказать, где чистый бред, где - с проблесками
научной мысли, а где и совсем почти готовая гипотеза.
Шолоро читала быстро. У нее оказалась цепкая память и способности к
беспристрастному анализу. Донимать нас вопросами она перестала, но вполне
еще могла поинтересоваться, почему стрелки часов движутся слева направо или
почему у пианино клавиши в линию, а не полукругом.
Мы пока что ищем методику количественных измерений. Честно говоря,
бредем, как в темном лесу. Я рисую график и вспоминаю еще один сеанс,
показанный нам Шолоро.
...Жуткий, полный боли и отчаяния крик. Кричит женщина. Она извивается
на иссохшей земле, колотит худыми руками по пыльной дороге. Жалко мотается
на слабой шее растрепанная голова, бьются на ключицах мониста.
Появляется, словно "вплывает в кадр", грузноватый, седой мужчина в
синих штанах и долгополом кафтане, За коротким голенищем сапога, кнут. На
лице - пыль и кровь, запекшаяся маска страдания. Глаза полны слез. Не
мигает, не отводит взгляда.
И вот - вся картина в целом. На краю оврага-. цветная оборванная толпа
цыган. Голосят дети, плачут женщины. Молодой цыган сидит на земле, сжимая
ладонями голову. Между пальцами вязкими толчками пробивается кровь.
В овраге солдаты. Они сваливают в огромную кучу нищенские цыганские
кибитки. Миг - и взвилось пламя. Толпа гудит и стонет, и я ясно различаю
два речевых рисунка в их жалобах и проклятиях.
...Прошла зима. Шолоро похудела, выглядит усталой и хрупкой. У нее
изменилось лицо: стало тоньше, светлее и спокойнее.
Было решено, что в мае она уйдет из клиники. Шо-. лоро никогда не
жаловалась, но от Володи я приблизительно знал, каково ей приходится в
больнице. Как к ней относятся анестезиологи. Какие невероятные слухи
разнесли по городу нянечки. Но главное - как тяжело ей выносить
человеческую боль, ей, умеющей мгновенно ее снять. Однажды она сказала:
- Знаешь, какие у матерей глаза? Лучше бы я ничего не умела. Один раз
всего и разрешили. Мальчика оперировали, ему наркоз нельзя. Я возле него
села, и мы полночи разговаривали. Я ему и показала кое-что. А в больнице
меня боятся. Почему они меня боятся?
Лето выдалось сырое и холодное. Но сколько же роз было в садах тем
летом! Обламывались ветви, и плыли розы по нашей маленькой, занесенной
песком речушке. И груды влажных роз оставили выпускники мединститута у
подножия памятника погибшим коллегам. А Шолоро положила букет ромашек. И
ушла на первый экзамен, даже не оглянувшись на нас. Мы самоотверженно
прождали ее три часа. Я волновался, как отец, ей-богу. На скамейках
институтского парка расположилась пестрая группка цыган, и какой-то
пацаненок посмышленее, забравшись на старую акацию, заглядывал в открытые
окна аудитории.
Шолоро, конечно же, получила пятерку. И за два последующих экзамена -
тоже.
Ранним летним утром бежала Шолоро на последний экзамен. В безлюдном
еще парке дворники поливали газоны. По теплым бетонным дорожкам носился
веселый щенок сеттер, рыжий и ушастый. Он гонял сердитую пчелу.
На вымытых бетонных плитах, уже подсохших, маленькая девочка в розовом
платьице с кружевами рисовала мелом большое солнце.
Шолоро сбегала по широким ступеням. Второпях оступилась, и неловко
упав, больно ушибла лодыжку. Шолоро охнула, зажмурилась, застонав от боли.
Мгновенно брызнули слезы. Она присела, потерла быстро опухающую ногу.
- Тетя, тебе больно?
Шолоро подняла голову. Рядом стояла девочка в розовом платьице. Она
серьезно смотрела на Шолоро, отряхивая выпачканные мелом ладошки.
- Больно, маленькая. Но сейчас пройдет...
- Да, пройдет. Только нужно сделать вот так...- девочка присела возле
Шолоро, пухлыми, нежными пальчиками обхватила ушибленную лодыжку. Резкая
боль почти мгновенно свернулась, затихла и змейкой соскользнула с ноги,
сошла синеватая опухоль... Не веря себе, Шолоро осторожно пошевелила ногой.
Чудеса...
Девочка улыбнулась и сказала доверительно:
- Я всегда так делаю, когда ударюсь. А бабушка говорит: надо йодом,
чудес не бывает.
- Маленькая, как тебя зовут?
- Ася...
- Асенька, а где ты живешь?
- Во-он там, за мостиком мой дом.
- Асенька, дружочек, я вот тебе тут напишу телефон, ты можешь мне
позвонить? Или пусть мама позвонит. Только обязательно!
- Я умею позвонить. А мы с тобой теперь дружить будем?
- Обязательно. Мы с тобой теперь будем дружить долго-долго! А это твой
щенок?
- Да, это Роб. А можно, ты с ним тоже будешь дружить?
- Да, миленькая. Конечно, вон он какой славный. Вы здесь часто
гуляете?
- Каждое утро. Бабушка идет за молоком, а мы тут гуляем.
- Я приду завтра утром, Асенька. До свидания! До завтра!
Козинец Л. П. Разорванная цепь: Фантаст. рассказы: Для ст. шк.
возраста / Худож. С. Я. Зорук. - К.: Молодь, 1990.- 192 с.: ил. ISBN
5-7720-0436-0
Стр. 109-131.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 11.10.2004 13:54
Ш р JFIF ` ` Ы C
А j· _
_ µ } !1AQa"q2БСб#B±БRСЁ$3brВ
%&'()*456789:CDEFGHIJSTUVWXYZcdefghijstuvwxyzГДЕЖЗИЙКТУФХЦЧШЩЪвгдежзийкІіґµ¶·ё№єВГ_ЕЖЗИЙКТУФХЦЧШЩЪстуфхцчшщъётуфхцч°щ· Ъ ? эSвК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК+ХЁ _Н'_Ю7ё7ЕґдФгсl59%ґhбWЭ<_DvЖуі
Р1ИБ' uы3ИБUFYЙАФЦGЖ|iс ЫЭOрЭwFЧаІё6Ч2щЧёЭ, НК1
р0;O8#Ц¶hвЪЕК)Рl|А А}Н:Кj:ёК0` <ГВ?:u2'i# ёјDхG Сщ?Z}QEQEQEQEQEQEQEQEQEQEQEQE4ЮI#n9ЬущSипО d _зэCыKXxєЯьй{нжйжЯ_2mТВЪIмHОтUQнЫГМn$АWС~Ч ·¶Рot_Г0jЮ С5#rПL»ы4zЕІИДІLьЗМэМТЙ "ґЅЮЫбПЭјёЪmcВ:Щы©;УхЯЫЩl·Цnж]2Т jDqЫ0I&b
Ж л)ІэЭЮїЁ#ГЯј?сЛч°ЫтлjzЭу]ЪЕkзИ?і"qЯіС0SСјиёИБпLвК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК(вК)оъГ.БA dЬrN ©щФQEQET2ЮAЁA<ЁЗ5Йa nр4д РгйА8э_ИЮ4 <ёЭЭэЯАФёР> ыєюй?И|iтЙЕСЪЁЫЅХЬЧ3~шЩ іАщIц)'ЮV
qяј ЁЪ_°ultЭуGЛхЛТЪК°F/¶Ш}ЮШlv¶Ус№КёЙЫ±Y_ј*иceщ+ю Ж | ЁыГЦIёCВ±^Ж"ЮУ©<·СШИA
М,чЮrАOЦхЬю$.Hх&НёЧА6ЪLrЯ|GРnVY jєЭедЛ»цґ`GґЕ#Ф60NzЧEрИЮ°ЫдKк©:ёЛт}.Чµ{Э"·;ёDИdЮДо@e=z{ЧEEQEQEQEQEQEQEQEQEQEQEQE48.WЬАCОsЯзju^(&KЛЙe№i!ХPEЦаDFwzТr:фАЗ|ШвК(вКр>9|[±°)Ёт _єАµЪфIЮЧisv¶йy};ИрЕеoЦ5ga№П
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг