неожиданности садятся все пантеры. Единственное, чего он хотел все это
время, так это того, чтобы Шейла отстала от него, нашла ему другую
замену и вообще... Дальше чем "вообще" Мил додумать не мог. Потому что
в его голове вспыхнуло пламя. Ничтожные, глупые человеческие мысли
словно стайка потревоженных птиц разлетелись в разные стороны, уступая
место звериным инстинктам и желаниям.
В любом из людей живет это. Первобытный инстинкт.
x x x
Серебряное пятно, скрытое от Шейлы и Мила низким кустарником, едва
потревожив листву, метнулось в сторону. Квар, внимательно наблюдавший
и слушавший весь разговор между дочерью и белой пантерой, понял, что
ему здесь больше делать нечего. Джунгли не любят слишком любопытных
отцов, которые следят за каждым шагом детей. Взрослых детей, в которых
говорит древний зов предков и джунглей. Всю дорогу до лагеря Квар
чему-то загадочно улыбался. Если бы кто сумел прочитать его мысли, то
с удивлением обнаружил бы, что суровый Квар, редко улыбающийся
староста становища пантер, великий воин и вождь, думает о том, как
славно кувыркаться на солнечной полянке с маленькими детенышами пантер
и думать, что его род никогда не угаснет.
Квар в радостном настроении добрался до лагеря, где и заснул,
спокойно и без снов, с уверенностью в завтрашнем дне.
Его разбудили не самым подобающим образом. Настойчивыми толчками в
бок. В другое время и в другом месте Квар ни за что бы не стерпел
такого скотского обращения. Но последние события в джунглях довольно
сильно повлияли на его психику. Да и не только его. Каждый, кто
находился в лагере, давно забыл, что такое поваляться под теплой
звездой, дающей планете тепло и свет, после славной охоты. И о том,
что можно рано утром открыть глаза, посмотреть на окружающие тебя
джунгли и снова задремать, не спрашивая ни у кого разрешения. Но
теперь те, кого будили с первыми лучами звезды, дающей планете тепло и
свет, и заставляли носиться по джунглям, называя это тренировками,
получили другое. Совсем другое, чего раньше бескрайние джунгли не
знали. Они получили веру в товарища и веру в свои собственные силы. А
это не так уж и мало.
Над Кваром возвышался Мистер, который прошлой ночью вернулся с
дальних дозоров. А в данный момент именно он толкал кулаком в бок
пантеры и нудно тянул:
- Квар... Да Квар же...
- Ну, я Квар... - старик нехотя поднялся, потянулся, хрустнув
суставами, облизал одним движением языка свою морду и, сочтя, что
утренний туалет совершен в минимальном объеме, обратил взор на
мутанта. - А-а, ты-ы. Что случилось, мой дорогой, отвратительно
пахнущий друг?
Отвратительно пахнущий друг состроил недовольную мину. Его иногда
раздражали дурацкие шутки старика. Но впрочем, не сильно. Раз воняет -
значит, воняет. Сам виноват. Таким уж уродился.
- Дело такое. - Мистер почесал то место, где раньше находилось ухо,
которое отвалилось, зацепившись за сучок. Новое отрастет не раньше чем
через неделю, а пока придется так. - Такое дело, говорю. Там все
старосты собрались. Тебя одного ждут.
- Вожаки? - переспросил Квар.
- У вас не поймешь, когда вожак, а когда староста. Пошли, что ли.
Давно ждут. Случилось что-то.
А в лагере действительно случилось ЧПП. Данные звуки, как объяснял
всем Альвареза, обозначают в его племени что-то вроде опасности.
- Но в нашем случае, - орангутанг залез на камень и оттуда вещал
внимательным слушателям, - ЧПП обозначает только одно. Чертова пантера
пропала.
Квар вошел в круг при последних словах Альварезы и не сразу понял,
о чем речь.
- Чокнутый исчез, - пояснил Бобо, который сидел на карачках,
грустный и безутешный. - Пропал, как в болото канул. И когда? Ведь
сегодня мы вроде бы должны выдвигаться!
- А может, он того, деру дал? - осторожно поинтересовался Мистер,
но тут же заткнулся под осуждающими взглядами жителей.
- Ты думай, прежде чем говорить. - Ночной Родж укоризненно покачал
мордой. - Ишь придумал - деру... о другом беспокоиться надо. Может,
его Проклятые захватили? А?
- И сейчас висит он, распятый на дереве. Весь в ранах и в крови. И
никто ему не поможет. Потому что мы... Потому что мы... - Бобо
уткнулся носом в мохнатую лапу, и плечи его мелко задергались.
Описанная пещерным медведем картина была настолько ужасна, что,
глядя на него, и остальные присутствующие стали вести себя не слишком
мужественным образом.
Глядя на все это безобразие, Квар вдруг подумал о том, что еще ни
разу в жизни не видел, чтобы жители джунглей вот так, тяжело и от
всего сердца, переживали за одного из них. Светило знает, что со всеми
ними сделал этот Чокнутый?!
- Шейлу кто-нибудь видел? - спросил он.
- Да при чем здесь Шейла. - Бобо, уже не таясь, рыдал, растирая
горькие слезы.
- Тут дело такое, - начал было Квар, но моментально разразившаяся
тишина и внимательные глаза, уставившиеся на него, заставили старую
пантеру смутиться.
- Ну-ка, ну-ка, - прищурился Бобо, - выкладывай, какое такое дело.
- Э-э... - Нечасто Квар попадал в такие дурацкие ситуации. Но он
понимал, что в данный момент от жителей лучше ничего не скрывать. Да и
смысл? - Дело тут, значит, такое. Я бы сказал, семейное. Потому как,
значит, этот самый Чокнутый и Шейла, дочка моя... В общем, не вашего
ума дела, что они там делают. Вот.
Жители не глупы. Жители многое повидали. И жители прекрасно знают:
когда смущается старая пантера, дело касается весьма сложных
взаимоотношений внутри стаи.
- Неужто они... - ахнул Альвареза, хлопнув себя по щекам.
- Ну... я сам не стал дожидаться. - Квар почувствовал, как кровь,
до того не дававшая о себе знать, прилила к морде. - Но... Но...
- Не тяни, родимый!
- Дело, в общем, к этому шло. Так что волноваться не стоит. Никуда
он не денется, Чокнутый.
Бобо, впитывавший каждое слово пантеры, на секунду задумался и
произнес, авторитетно и твердо:
- Шейлу необходимо поместить в безопасное место, под надежную
охрану, до полного, так сказать, решения вопроса.
- Это еще зачем?
Пещерный медведь посмотрел на Квара, как на месячного кутенка.
- Папаша, а дурак! Если все то, о чем ты нам поведал, правда, то
представляешь, какое потомство получится? Ум - Чокнутого. Сила -
Чокнутого. Мужество - Чокнутого. Красота...
- Красота уж точно не его! - неожиданно разозлился Квар, которого
несколько обижало то, что обсуждением его внуков занимаются все кому
ни попадя. - Красотой в Шейлу пойдет.
- Ага, - поддакнул Мистер, который, как ему самому казалось,
гораздо лучше всех в джунглях разбирается в красоте. - Черненькие в
белый горошек. Или того лучше - полосатенькие.
Он даже не стал обижаться на подзатыльник, которым его наградил
Бобо.
- Дураки вы все. - Ночной Родж согласно кивнул, одобряя поступок
медведя. - Какой бы он ни был и сколько бы их ни было, эти детеныши
будут детьми Чокнутого. Со всеми достоинствами и недостатками. И я
считаю, что рано или поздно эти самые достоинства и недостатки
пригодятся и нам, жителям, и джунглям. А посему я присоединяюсь к
Бобо. Шейлу необходимо на время изолировать. Мы не в игрушки играем.
Война идет. Но Чокнутому об этом - ни слова. Не стоит ему знать, что
мы тут задумали. А девчонку удалим под благовидным предлогом. И нам, и
Чокнутому спокойнее. Да и молодой пантере.
С тем, что это справедливо, согласились все, даже старый Квар.
Конечно, его, как отца, не слишком устраивало то обстоятельство, что
дочь окажется не рядом с ним. Но жители правы. Не самочье это дело -
решать будущее джунглей.
Чокнутый и Шейла появились в лагере лишь под вечер. У самой кромки
они разъединились. Шейла побрела в свою нору, которую делила с Иризой.
А Чокнутый, прихрамывая на заднюю ногу - пришлось погоняться за
Шейлой, - поволокся к месту, где обычно проводил ночи.
То, что произошло с Милом, для него самого было невероятным.
Странным и необычным. Он, человек по сути, существо высшее и разумное,
совершил нечто, что не поддавалось логике. Мил даже не мог назвать то,
что произошло, словом, которое обычно произносил без всяких церемоний.
Он продирался сквозь кустарники, даже не стараясь обойти их, и все
повторял про себя, словно заговоренный: "Я сошел с ума..."
Где-то уже в середине лагеря Мил обратил внимание, что те жители,
которые встречаются на пути, как-то странно улыбаются, здороваются,
приветливо покачивая мордами.
Донесли. Разнюхали.
В груди Мила на какое-то ничтожное мгновение вспыхнула злоба, но
быстро исчезла.
Собственно, а что такого произошло? В конце концов, я пантера.
Шейла тоже. И плевать на всех тех, кто считает, что благородная самка
из стаи черных пантер не пара безродному чужаку альбиносу. Наверняка
джунгли и не такое видели. А если брать еще глубже, то жители...
Окончательно оправдать себя в своих же глазах Милу не позволили. На
него налетела орущая стая жителей, состоящая из Бобо, Альварезы и
Квара.
- Явился! - Бобо.
- Прибыл, ненаглядный! - Альвареза.
- Нет, вы только посмотрите на него. - Это уже сам Квар. - Даже в
ус не дует. Я - главнокомандующий! Я - такой, сякой! Да знаешь ты кто?
Не будь среди встречавших Квара, Мил разобрался бы с жителями
по-свойски, но присутствие отца той, с которой он весь день как
угорелый носился по джунглям, выискивая самые красивые и укромные
места, не позволяли развернуться.
- Ты что ж натворил, а? - Квар не просто кричал, он наседал на Мила
всем телом. - Стыд-то у тебя есть?
Мил молчал. Признаться честно, он никак не ожидал, что старая
пантера так отреагирует на последние события. То сам настаивал, что
Шейла его по праву, а как до дела дошло, пасть разевать? Он уже хотел
влезть в это трио со своими оправданиями, но его опередил Альвареза,
которому больше всех нравился спектакль, который они с жителями
репетировали полдня.
- Нехорошо, Чокнутый, поступаешь. - Брови вместе, руки на уровни
земли. - Ты ж на сегодняшнее утро выступление назначил, а сам продрых
где-то? Все стаи давно готовы, тебя ждем, с места не сходим. Не
кормлены, не поены и, так сказать, не выгуляны. Нехорошо, командир.
Нехорошо.
Пасть Мила стала понемногу открываться. Выходило, что его песочат
совершенно не из-за Шейлы? И, по всей видимости, никто ничего не
знает? Даже Квар? Но тогда это очень, очень и очень здорово.
Мил реагировал моментально. Старые повадки полицейского не
подкачали и на этот раз. Морда приобрела задумчиво-усталое выражение,
и он, сурово посмотрев на товарищей, сказал только два слова:
- Я думал.
После чего повернулся к жителям спиной и величественно удалился.
Если бы Мил соизволил обернуться и посмотреть, чем за его спиной
занимаются жители, то был бы несказанно удивлен.
Альвареза, уткнувшись ноздрями в плечо Бобо, глупо хихикал,
понемногу задыхаясь от лезущей в рот шерсти. Сам Бобо готов был плашмя
брякнуться на землю и залиться смехом, но подпорка в виде орангутанга
не позволяла осуществиться его планам. Поэтому он только радостно
озирался, выискивая глазами тех, с кем в дальнейшем можно разделить
радость.
И только старая пантера, староста Квар, чуть свесив морду, с
легкой, чуть грустной улыбкой смотрел вслед Чокнутому и думал о том,
что всегда мечтал иметь такого сына, как этот белый Чокнутый. И еще
старая пантера думала о том, что теперь ее сердце будет разрываться на
две половины между Шейлой и альбиносом. Почему? Просто так уж устроен
и воспитан он, вожак стаи черных пантер.
Ночью Шейла и Ириза в сопровождении того самого отряда, который
занимался их освобождением, покинули лагерь в неизвестном направлении.
Молодой пантере даже не позволили проститься с Чокнутым. Быстрые
сборы, последние короткие объяснения Квара, неумолимого и какого-то
даже жестокого, - и в дорогу.
Уходя все дальше от лагеря, молодая пантера все реже и реже
оборачивалась в ту сторону, где оставался ее друг, ее любовь, ее
самец. Но все чаще и чаще старая Ириза ловила на морде Шейлы странную
блуждающую улыбку. Словно молодая пантера погружалась все глубже и
глубже в мир фантазий, воспоминаний и сладкого ожидания новой встречи.
А утром лагерь мятежников опустел.
Высоко в небе, там, где прозрачный горизонт почти соприкасается со
светилом, дающим планете тепло и свет, в восходящих потоках воздуха
парил стервятник. У него не было имени. У стервятников никогда не
бывает имен. Ни один из уважающих себя жителей никогда не снизойдет до
разговора с этой птицей, питающейся мертвечиной и гнилью. Да и
стервятник, если он, конечно, не желторотый птенец, только что
вылупившийся из яйца, не найдет ни одной причины, по которой станет
искать общения среди неравных ему. Но как ошибаются те из жителей, кто
считает, что в маленькой, почти лысой голове стервятника нет никаких
мыслей. Как ошибаются...
Стервятник, у которого не было имени, внимательно следил за тем,
что происходит там, на земле. Иногда то, что интересовало его,
скрывалось за зеленью деревьев, и тогда стервятник нервничал. Но то,
что служило объектом столь пристального внимания безымянной птицы,
двигалось по направлению к выжженным равнинам. И одно это успокаивало
стервятника. Он знал, что рано или поздно то, за чем он следит,
появится на безжизненной пустоши. И тогда уже ничто не помешает ему,
стервятнику, следить.
Стервятник поймал теплый поток, взмыл чуть выше. Вот уже двое суток
он ничего не ел. Голодный желудок неприятно урчал и требовал хоть
чего-нибудь. Но даже и этого "чего-нибудь" в столь трудное время не
найти. В последние месяцы происходило что-то странное. Их,
стервятников, развелось так много, что еды часто не хватало.
Птица решила опуститься чуть ниже, чтобы рассмотреть будущую пищу.
Темный комок, почти неразличимый с земли, с легким свистом спикировал
и, затормозив, устроился на сухой верхушке некогда могучего лесного
великана. Замечательный вид. Столько еды стервятник не видел давно.
Старинные приметы верны: чем больше вылупляется стервятников, тем
больше будет пищи. Он вглядывался сквозь листву в проходивших под ним
жителей и уже знал наверняка: скоро в джунглях прольется много крови.
И скоро в джунглях станет так много никому не нужного мяса, что он и
его конкуренты в деле добывания пропитания смогут отъедаться до отвала
не одну неделю.
Стервятник, завороженный видом пока живой пищи, потерял
осторожность и спустился еще ниже. Желудок стал призывно дергаться,
принуждая приступить к принятию пищи немедленно. Птица свесила голову,
истекая слюной, и именно в этот момент потеряла бдительность.
Суковатая коряга, брошенная одним из жителей, с надсадным шелестом
раздвинула листья и вонзилась точно в маленькую голову стервятника. А
птица еще успела подумать, что пролежавшие два-три дня под звездой,
дающей планете тепло и свет, тушки имеют ни с чем не сравнимый,
неповторимый вкус.
- Ненавижу эту погань. - Альвареза вытащил из-за кустов тушку
стервятника и поднял за горло вверх, для всеобщего обозрения. -
Развелось тут всякого дерьма, пройти невозможно.
- Они по земле не ходят. - Ночной Родж не обратил никакого внимания
на сомнительно геройский поступок орангутанга. - Каким местом мешал?
- Ходить не ходил, а на голову постоянно гадил, - не унимался
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг