умоляю вас, мистер, помогите... это серьезно... я заплачу вам... я дам вам
много денег... я богата... помогите, умоляю вас... я отдам вам мои серьги...
- Помогите же! - визжит она в полном отчаянии и пытается вонзиться
зубами в мою ногу.
Я выливаю на голову Фелицаты весь томатный сок из бокала тонкой-тонкой
струей. Заливаю оба уха.
- Вот тебе еще крови, писюха! Это мы так играем на ночь,..
- Ха, ха, ха, - ржет бармен хохотом лошади, - Игра! О'кей! Ночная
игра. Ха-ха! Для возбуждения!.. Ха, ха, ха.
Он принял нас за лесбиянок.
Или делает вид, что принял нас за лесбиянок. Он тоже не хочет проблем!
Фелицата немеет от безнадежности своего положения.
Тогда я выдираю из ушей Фелицаты сережки - с мясом выдираю! - чтобы не
оставалось сомнений - я убью эту суку - и, разорвав мочки, она снова
истерично кричит от боли и страха - клацаю розовым золотом об стойку: держи,
она отдает их тебе.
Бармен смотрит на кровавые серьги в ошметках человечьего мяса и
продолжает дико смеяться: ему очень, очень, очень смешно.
Я волочу Фелицату за горло к выходу из бара. Провод душит покойницу,
она хрипит, мотает головой. Я волочу по паркету бессильное тело. До самых
дверей тащу. На спине. Она хрипит, умоляя о помощи. Две пары голубых
продолжают кайфовать. В нашу сторону никто не повернул головы. Бармен делает
музыку громче: все о'кей, ноль проблем! Я шлю воздушный поцелуй. Он
продолжает хохотать во все горло.
Так я вытаскиваю падлу на нижнюю палубу, на корму. Я чувствую - она
потрясена. На корабле, где не меньше тысячи пассажиров и триста человек
экипажа судьба делает все для того, чтобы за нее некому было заступиться.
Она наедине со своей смертью. И ее смерть - это я.
- Слушай, писюха, - кричу я, стараясь перекричать напор волн за
бортом, пар, свист, слезы летящего ветра. - У тебя остался всего один шанс.
Мы стоим у корабельной лебедки для подъема и спуска шлюпок на воду.
Мегера прочно обмотана вокруг пояса цепью и пристегнута к лееру. Над
нами косое от гнева небо в водовороте туч, мокрая сажа ночи, шрамы света,
мольбы и угрозы мрака; а за бортом - еще одна злобная бездна, слюни дьявола,
колючая шерсть сатаны, вставшая дыбом, свистопляска волн, залпы соленого
пороха о гулкую сталь. Ветер так влажен, что я в миг промокаю до нитки. Я
колдую над щитком электролебедки. Я уверена, что справлюсь с двумя кнопками
для дураков - красной и черной. Запуск! Лебедка издает механический вопль -
леер вздергивает гадину над палубой. Фелицата мотается в стальных цепях, как
мертвец в рыбацкой сети. Я возвращаю дряни собственный ужас. Еще один оборот
рычага. Поворот винта. Разворот кронштейна за линию борта.
И жертва повисает над бездной. Я разъярена. Я ненавижу себя. Я никогда
не была жестокой, это вы, гадские хари, сделали из меня бестию! Уцары волн о
борт так сильны, что брызги пороха долетают и сюда, на высоту десятого
этажа. Развернув до конца стрелу лебедки, я начинаю - тычками - нажимать на
черную кнопку - майна! - стальная жила каната, маслянисто сверкая, рывками,
сползает с барабана - тварь уходит за борт. Исчезает из глаз. Еще несколько
тычков. Еще несколько метров вниз. Стоп. Бегу к борту. Вцепившись до бела в
поручень, я со страхом смотрю на то, как болтается в воздухе человек,
подвешенный над смертью. Дух захватывает от высоты панорамы. До воды ей
остается не меньше пяти этажей. Ветер раскачивает легкий груз с такой силой,
что тело описывает в воздухе свистящий, сверкающий многометровый круг.
Словно камень в праще. Если бы здесь борт шел отвесно, а не уходил круто под
низ - побрюшьем - к жерлу винта, тварь бы разбилась об сталь, как куриное
яйцо об стенку.
Но вращение пращи усиливается. На миг мне становится страшно, что дрянь
Фелицату раскокает там, где на корме видны громадные буквы - название
корабля. Каждая из букв в два человеческих роста. Меня саму подташнивает от
головокружения. Можно легко представить, что она сейчас чувствует там,
пролетая вдоль косо уходящей стены с золотыми заглавными.
Всего один торопливый взгляд вниз, туда где от винта разливаются по
чернильным волнам взбитые лопастью слюни и жилы снега. Бррр... Еще один
взгляд в даль, к горизонту. Там еще страшнее. Ночь накрепко захлопнута
кромешной дверью, и только из-под исполинской щели между водой и небом тянет
кошмарным сквозняком гибели. Напором ветра по ущелью мрака к "Посейдону"
идут приступом - один за другим - смоляные валы в белых бурунах праха.
Вдруг в мой глаз влетает земная соринка, я жмурюсь от боли. Лезу в глаз
пальцем. Нет, это соринка неба. В моей руке перышко чайки. Крохотное белое
перышко ростом с ноготь, влетевшее прямо в уголок век острым стебельком:
хватит...
Я бегу к лебедке. От качки мотает, как пьяную.
Словом, когда я вытащила ее наверх на палубу - сырого раздавленного
червяка - и привела шлепками в сознание - Фелицата заговорила:
- Элайза... я больше не могу... - она перешла на русский язык.
- Живи! - я отстегнула цепь от леерного замка, - кто этот чертов
клиент?
- Это два человека. Твоя мачеха и ее сводный брат, - она еле ворочала
языком и тяжело дышала.
- Но у меня никогда не было никакой мачехи!
- Она была твоей мачехой всего несколько недель, - каждое слово ей
давалось с трудом. Фелицату мутило, - когда стала женой твоего отца.
- А где моя мамочка?
- Она давно умерла. Когда тебе было три года.
- А где- ее могила?
- В Сан-Рафаэле. Во Франции. В семейном склепе.
Я разрыдалась. Оказывается я до сих пор - надо же! - в тайне надеялась,
что она жива. И вот все отрезало.
- А папочка?
- ... - порыв ветра заглушил ее голос.
- Что? Повтори! - я опустилась с ней рядом на корточки, чтобы не
пропустить ни одного слова.
- Он погиб в день твоего похищения.
Я помню этот солнечный день. Я заливаюсь слезами, я впервые узнавала
правду о себе.
- А кто похитил меня? Зачем?
- Тебя похитил отец, чтобы спасти твою жизнь.
- А кто ты, чудовище? - глотала я слезы.
- Я служу у твоей мачехи. Я дочь Магдалины.
- Ты дочь тетушки Магды?! Она жива?
- Да.
- И она тоже хотела меня убить?
- Нет. Но у нас не было выхода.
- Но зачем? Кто я?
- Ты Герса!
- Ну и что? Кому я мешаю, сволочи?
- Элайза! Ты - настоящая, подлинная и единственная...
Но ответа до конца я не услышала. Кошмарный удар потряс корабль. Словно
корпус ударился об скалу или подлодку. Толчок был так силен, что палуба
оттолкнула меня к лебедке и я чудом не вылетела за борт, успев схватиться за
леер.
Тяжелая цепь спасла и Фелицату, она всего лишь с грохотом докатилась до
борта, а не перелетела через барьер в воду.
Корабль впервые тревожно - басом - загудел корабельным гудком у косой
трубы над нашими головами.
Слезы разом высохли. Я не отпускала леер - ждала второго удара... для
меня все повторяется дважды - и удар повторился. Такой же страшный,
кошмарный, как и первый. Словно днище таранило всей корабельной массой
подводный хребет. И вдруг стало тихо... так же выл штормовой ветер, так же
бухали волны о сталь и все же, все же... боже мой! Это же замолчал
двигатель. Исчез тот ровный, как проливной дождь, шум движения невидимых
шатунов, шум титанического вращения винта. Замолк мотор океанской махины.
Остановилось сердце чудовища. Я почувствовала, что хотя мы еще идем по
инерции прямо, корабль уже начинает медленно разворачивать бортом к натиску
водяных валов. Мы теряем управление! Палуба кормы стала оседать в воду и
наклоняться, пусть медленно, всего на два-три сантиметра, но уже к бортовому
ограждению, в сторону Фелицаты, покатилась пустая пивная банка. Я до сих пор
помню этот банальный сухой дребезжащий звук жестянки! Мы тонем! Вода
заполняет машинное отделение.
- Внимание! - ожил радиоголос на всех палубах и во всех каютах, -
Тревога! Просим всех пассажиров надеть спасательные жилеты и выходить на
верхнюю палубу! Соблюдайте спокойствие и порядок!
Мамочка! Там внизу, в каюте меня ждет несчастная девочка.
И я помчалась вниз, только крикнула стерве:
- Я не утону, и ты тоже!
Я даже не успела спросить как зовут мою мачеху.
Что есть сил я бросилась к выходу на корму. Неоновая надпись еще
горела, но я успела заметить, что неон уже потерял прежнюю яркость и
потемнел. Жди полной темноты, Лизок! Крен на корму был почти не заметен,
дверь открылась тоже без усилий, но уже не захлопнулась, а осталась мотаться
на петлях из стороны в сторону.
Бегом! Крен нарастает.
Коридор был еще совершенно пуст, но было ясно, что адские удары
разбудили весь корабль. Многих пассажиров, наверняка, выбросило из постели
на пол. Я слышала на бегу отдельные испуганные голоса. Крик. Ругань.
Несколько дверей открылось, и в коридор глянули панические лица. Странно, но
первым чувством паники стало вот что - я перестала различать людей на мужчин
и женщин. Пол испарился. Каждый раз я вглядывалась в человека прежде, чем
понять кто это. "Что случилось?" - спрашивали меня. Но я молчала. Я летела,
как заяц, и видела, что мой бег - без единого слова - сосредоточенный бег! -
приводит людей в ужас. Никто не был готов к тому, что за жизнь придется
сейчас драться зубами. И насмерть! Друг против друга!
Ни о каком спуске на лифте не могло быть и речи.
Он застрянет, как только вырубит свет.
Я бежала вниз, в трюм, в коридор пассажиров третьего класса по широкой
винтовой лестнице, прыгая через три ступеньки. Плафоны еще горят, но вот
ковровая лента уже сморщилась - и я чувствую подошвами кроссовок эти твердые
жилы страха. Мне навстречу попалось только два человека. Матрос и стюард.
Лица в поту.
- Наверх! Бегите наверх!
Я еле увернулась от рук. Ого, Лизок, тебе еще придется стрелять!
На бегу проверяю оружие - револьвер в заднем кармане.
Здесь, в глубине судна явственно и жутко чувствовалось присутствие
какой-то страшной раны. Стали слышны странные рваные трески, - скрип стали,
писк пара, перекаты тяжких болванок по листовому железу, острый сверлящий
шип неизвестного звука и прочий механический бред морского ранения. А вот
ровный гул волн под днищем плывущего лайнера совершенно исчез из ушей. Море
словно бы стихло. И от такой тишины - волосы вставали дыбом на голове.
Это молчит глубина исполинской могилы.
Когда я вбежала наконец в коридор третьего класса, плафоны под потолком
впервые погасли, но всего на пару мгновений, и снова отчаянно вспыхнули,
явно теряя накал напряжения. В лампах проступили багровые червячки
вольфрамовых нитей, как кровавые жилки в глазных белках. Черви первыми
явились на пир...
А вспышка мрака просто неописуема.
А вот и первые пассажиры - все в нижнем белье. Это старик в пижаме. Это
женщина. На ее руках ребенок. Этот с глазами круглыми от страха... И
каждый - каждый! - пытается остановить мой бег! - вцепиться в руку, в
голову! Урвать хоть кусочек от моей силы! Что случилось? Что? Я только грубо
увертываюсь от хватков и зло повторяю слова матроса: бегите наверх! Наверх!
Но сама бегу вниз, и все мне не верят... как быстро звереют люди. Когда меня
пытался удержать орущий благим матом субъект, я ударила его в пах. Без
всякой жалости. Убери руки, говнюк!
Крен вырос в сторону кормы еще на несколько сантиметров. Судно садится
на жопу! Я уже, бегу не просто вдоль коридора, а вверх по косому наклонному
полу. Немного, но уже вверх. Сердце брызжет толчками крови в виски. Ну же,
ну! Ну! Каюта, где я оставила Верочку находилась в середине кишки. Стоп!
Задыхаясь от бега, я принялась было толкать ключ в замочную скважину, но...
от напора дверь сама отворяется ... каюта пуста! Сбитая постель и детская
каталка. Шандец!
Я стою как пораженная громом.
В каюте слышно, как хрипит бортовое радио. Смысл слов почти не
различим. Капитан требует беспрекословно исполнять приказы команды.
У меня нет времени на лишние слезы.
Лихорадочно распахиваю аварийный шкафчик, где обнаружила один
ярко-оранжевый спасательный жилет. Бегло проверяю его состояние.
Пластмассовая фляжка для воды - пуста. Метнулась к умывальнику. Слава богу,
вода еще шла, но тонкая струйка умирала на глазах. Паника тем временем
нарастала, как снежный ком. Я слышу топот бегущих ног в коридоре. Звериные
крики страха. Душераздирающие вопли отчаяния. А ведь корабль еще на плаву!
Горит свет! Работает радио! Что будет с нами, когда станет темно?
Спокойно, Лиза. Ты - Розмарин. Ты - Роза морей. Ты не боишься моря. Я
продолжала наполнять водой легкую фляжку. Я обретала неумолимость. Я
готовилась только к худшему - ночь, шторм и ты одна за бортом, в открытом
море. Струйка воды уже не льется, а только падает крупными каплями. Терпи,
собирай по капле! Голова работала как микрокалькулятор: очки для плавания?
Здесь! Они тебе пригодились, Лизок... Часы? На руке. Оружие? В кармане.
Патроны? Там же. Фляжка полна до краев. Завинчиваю пробку. Заставляю
припасть к кранику рот и всасывать теплую водицу. Хоть пару глотков. Затем
вываливаюна кровать содержимое сумки. Паспорт? В пакет из целофана!
Кредитные карты? Ту да же! Банковскую карточку с реквизитами своего счета?
Туда же...
Внизу - там где мерещится - далекое дно Балтийского моря - что-то
оглушительно лопается, и тоскливый трепещущий звук умирающего металла
морозом проходит по коже.
Я надела плечистый жилет, из последних сил сдерживая страх и желание
мчаться наверх, аккуратно застегиваю на груди все стальные крючки и
заклепки, затягиваю все ремешки. Застегиваю свои марафонские очки и спускаю
на горло. Все!
Я рысью вылетаю в коридор где сразу угодила в поток бегущих людей.
Стоп! Все бежали направо под легкий уклон, так было легче бежать, в сторону
кормы, к лестницам на верхние палубы. Но я понимала, что это массовое
самоубийство. Корабль уходит в воду именно задницей - бежать нужно к носовой
части. Туда, куда ведет крутизна. Пока она вполне терпима. По такому
пологому склону еще вполне можно бежать. Я прижимаюсь к стене. И опять
несколько отвратительных рук пытаются меня ободрать до мяса. Что нужно этим
падлам?! Оказалось я одна единственная в жилете] Но ведь жилет есть в каждой
каюте, и не один! Я отбиваюсь от рук! Я в такой ярости, что скоро осталась
одна. Толпа схлынула по коридору вниз. Бегу изо всех сил вверх. Ну же! Ну!
Кажется сердце выскочит из глотки на пол, и его придется ловить руками, как
красный обмылок. Я вся в пене. Если сейчас корабль пойдет в воду кормой
вниз, то пол разом станет не полом, а отвесной стеной многоэтажного дома. И
это конец! Ты полетишь вдоль шахты, прямо вниз, на входные двери в проклятый
коридор. Он бесконечен! Беги, Лиза, беги! И хотя коридор пуст - двери в
каюты распахнуты и я пробегаю мимо душераздирающих картин: вот женщина на
пороге, качается из стороны в сторону, она стоит на коленях, спрятав лицо в
ладони, она уже сдалась! Вот два старика - муж и жена - обнялись в середине
каюты, утешая друг друга, для них выбраться - бегом - на верх - безнадежное
дело!
Уф! Я вылетаю из коридорной кишки и снова бегу, бегу вверх по крутым
маршам широкой лестницы. Здесь многолюдно. И впереди, и сзади бегущие люди.
Многие уже надели жилеты. Это молодежь. Старики обречены! И женщины, такие
как я - в ярком спасательном жилете... На меня разом кидаются двое юнцов.
Парни спасаются любой ценой. У одного в руке щелкает нож. Кругом ни одного
члена команды! Нож выстрелил лезвием. Я бью подонков ударами ног в
подбородок. Я не хочу их убивать. Но удары Герсы неотвратимы. Первым пинком
у первого юнца вышибает кровь из ушей. От второго пинка у подонка с ножом
челюсть грязного рта защелкивается с такой силой, что отсекает зубами
мерзавцу кончик языка. Нож падает на ступени. Шматок мяса прилипает к
перилам. Никто не вступается за меня. Беги!
Но чем ближе выход на палубу, тем гуще толпа. Я начинаю вязнуть в
человеческом тесте. Плафоны все еще не погасли и озаряют картину ужаса
тусклым светом отчаяния. Нет, Лиза! Этот путь не для тебя. Ты увязнешь в
людской пробке... и я кидаюсь не вверх, а опять в коридор. Я выбираю самый
длинный и трудный путь к спасению! Бесконечный коридор с кровавой дорожкой
на полу. Но почему он абсолютно пуст? И почему так страшно кричит пустота
голосами людей, зовущих на помощь? Я вижу как слева и справа дергаются
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг