у Любки называлось "проверкой на вшивость". Я отходила без подноса даже не
пикнув, только закусив губу. Порой она так воспитывала какашку два-три дня,
до голодного обморока... зато другие ребята наловчились - следить за плевком
в супе и вылавливали его ложкой, - за борт! - и ели. Бедные дистрофики...
Когда один раз Верочка попыталась ложкой выловить любкин плевок, я ее больно
отколошматила.
Залепив рот сиделки, иду на шум воды... Несчастная Вера, маленькая и
голенькая, вся в синяках от щипков мегеры, лежит спиной на махровом
полотенце, которое подстелено под тело, а сверху на нее льет тоненькая
перекрученная струйка. Рычаг подачи воды специально утоплен, чтобы струйка
не прерывалась. Так она спит!
Глаза Верочки закрыты, но веки ее настолько тонки и прозрачны, что я
вижу, как сквозь кожицу проступает - косточкой - темная родинка зрачка.
Проснись, Спящая Красавица, срок заклятия кончен!
Я выключаю воду. Снимаю чистое полотенце с вешалки и начинаю обтирать
гусиную кожу, - через открытую дверь контролирую сиделку в постели. Дыши
носом, гусыня!
Но Верочка спит. Ни мои поцелуи, ни мои ласковые слова в синюшное ушко
не могут ее разбудить, но я хорошо помню, что в детском доме она всегда
просыпалась, если на лицо садилась муха. Она уже тогда могла спать сутками,
и я будила ее, выпуская на лоб муху с оторванными крылышками - Верочка
просыпалась от чувства брезгливости, она была из чистюль. Как вовремя мой
небесный отец подкинул жука! Сегодня я разбужу ее лапками носорога.
С перепугу жук напрудил в мои пальцы пахучей янтарной каплей, я пускаю
его на прогулку, жесткие лапки судорожно цепляются за голубую кожу на лбу,
там, где - все еще! сколько лет! - краснеет царапина от моей расчески.
От щекотки жука по тельцу Верочки проходит волнение, по лицу пробегает
гримаска отвращения... и вдруг она широко и ясно открывает глаза и смотрит
мне прямо в лицо осмысленным взглядом незнакомых глаз.
И голос у нее такой же ясный, глубокий, печальный и незнакомый, как ее
глаза:
- Как ты выросла, Сима.
- Здравствуй, Верун, ты узнала меня? - мои глаза полны слез, я забыла
свое ужасное имя.
- Нет. Ты совсем другая. Ты уже взрослая, красивая, а я - видишь, -
никак не могу вырасти. Витаминов не хватает.
- Просто тебя надо лучше кормить. Шоколадом. Фруктами. Хлебом с
маслом, - я досуха обтираю ее полотенцем. Беру массажную щетку с полочки.
- Тише, - пугается Верочка, оглядываясь на стенку, - дежурная услышит.
- Там никого нет, - я баюкаю голосом и расчесываю волосы, они так
нежны, что паутинки набиваются в щетку.
- Да? - она продолжает пугливо и пристально смотреть в сторону
противоположной стены, и я понимаю - бедняжка видит себя в нашем дортуаре и
смотрит туда, где у входа стоит стол дежурной с горящей настольной
лампочкой, выкрашенной синей краской.
- Там никого нет! - тормошу я подружку. - Очнись, мы с тобой плывем на
большом белом корабле, в море!
- Нет, это ты на большом белом пароходе, в красивой рубашечке с
погончиками на железных пуговках, а я никогда нигде не была, - отвечает
печально сомнамбула.
Да, погончики моей рубашки на стальных заклепках... я обнимаю Веру и
беру на руки. Она так легка, что я чуть не расплакалась. Еле-еле шагаю
вперед.
- Верун, я заберу тебя с собой. Мы будем жить вместе, и ты вырастешь.
- Правда? - и она благодарно обнимает шею двумя веточками. - И я не
буду больше тебя искать?
- Правда, - я выхожу из душа и опускаю ее в кресло-каталку. Что у тебя
с ногами?
- Я не хочу никуда ходить.
Мегера слышит наш разговор и трусливо закрывает глаза.
Я собираю с дивана детскую одежду.
- А эту ты видишь? - я киваю в сторону сиделки.
- Дежурную? - она таращит пугливый взор. - Нет еще... Она ушла в
туалет...
Я забираю трусики, маечку, ночную пижаму с брючками из дешевой фланели,
сандалеты и, ущипнув до крови сиделку: вот тебе! - объясняю на ухо ситуацию:
- Слушай, гадина, в оба уха. Я забираю Веру к себе. Тут тебе не
Россия - права детей защищает закон. Я знаю, ты сумеешь развязать руки.
Пусть. Только не рыпайся и сиди тихо. Иначе я обращусь в полицию. Запомни,
ты осталась одна! Понятно?
Сиделка кивает затравленными глазами.
- В какой каюте мадам Фелиц? - я не успеваю отлепить скотч.
- В каюте - С 041, - тихо ответила Верочка.
Ее глаза снова закрыты, но теперь во сне она улыбается.
Я выкатываю каталку и кручу в сторону лифта.
- А кровать ты заправила? - вздрагивает сомнамбула.
- Да.
- И подушку поставила треугольником?
- Конечно! И одеяло подоткнула по всей длине под матрас и разгладила
ровно-ровно, без морщин.
С каталкой я еще раз вижу, что для калек тоже полный комфорт: плавные
спуски, ровный подъем... с ума съехать!
Вкатив коляску в свою конуру, я укладываю Веру в постель.
- Верун, а кто этот клиент! - мне кажется она не спит.
Молчание.
- Почему он хочет моей смерти? А, Верун?
Молчание. И - еле слышное сквозь шум волн - легкое дыхание. Она
продолжает улыбаться... Ладно, Верочка, спи сладко и спокойно. Я знаю, кто
сейчас ответит на эти вопросы.
Проверяю оружие, иду к двери.
- Ты насовсем уходишь? - Верочка открыла грустные глазки.
- Нет. Я скоро вернусь.
- Поцелуй меня на прощание.
- Зачем так грустно? - я целую прохладную щечку.
- Мы увидимся только осенью...
- Не скули, Верун.
- ...Это будет в Москве, под вечер. Когда пойдет дождь. Я буду ехать в
трамвае по Беговой улице, и когда он остановится на перекрестке у светофора,
я увижу тебя за рулем красивой машины. Наши глаза встретятся. Обещай, что ты
помашешь мне рукой.
- Обещаю! Глупышка...
- И мы поженимся.
- Хорошо! Спи...
- И родишь мне ребеночка.
- Обещаю.
Она закрыла глаза и разжала слабое объятие. Я еще раз поцеловала щеку с
одинокой слезой и - к выходу.
До сих пор не могу себе простить, что оставила ее тогда!
На часах полночь. Самое время заняться покойницей Фелицатой. Я знаю -
она единственная успела меня рассмотреть и понять кто я, и, следовательно...
в каюте ее нет.
"Тук-тук. Кто там? Ваша внучка, Красная Шапочка. Несет вам лепешку и
горшочек масла, который вам посылает моя мать".
Нет ответа. Смылась, писюха! Я иду к ночному стюарду, корчу плаксивую
рожу: "Стюард! Моя подруга, мадам Фелиц из каюты С 04Г пропала! Не берет
трубку телефона, не отвечает на стук в дверь..."
Стюард для проформы заглядывает в карточки пассажиров:
- У мадам Фелиц неприятности. Она поранилась о стекло и сейчас
находится в больничном боксе.
- Боже! Я обошла всех наших друзей - никого нет в каютах!
- Мадемуазель, - мнется стюард, - у нас проблемы. В кают-компании
лопнула потолочная лампа. Ваши друзья поручили небольшие ожоги и ранения. Мы
вызвали вертолет скорой помощи, который доставит всех в госпиталь на
побережье. Вертолет уже вылетел.
Мне надо спешить - Фелицата вот-вот ускользнет с корабля.
- Какой ужас. Я могу их навестить?
- Только с разрешения дежурного врача, доктора Хеннинга.
Я узнаю телефон бокса, словно собралась позвонить, затем круто меняю
решение: "Нет я зайду сама". Стюард объясняет как найти больничный бокс и,
четко следуя его советам, я оказываюсь у матовой двери с красным крестом.
Прохожу мимо и - к ближайшему настенному телефону. Набираю номер больничного
бокса:
- Доктора Хеннинга пожалуйста!
Мне ответил голосок девушки, наверное, это дежурная медсестра.
- Он отдыхает. Я дежурная медсестра.
- Пройдите в капитанскую рубку. У нас на связи патрульный вертолет.
Спрашивают: может быть подождать до утра? Погода плохая.
- Боюсь, двоим нужна срочная госпитализация! - вскипает сестра, - мы
не можем оказать нужной помощи...
- Пройдите к капитану! - и я вешаю трубку.
И вот я вхожу в бокс. За столиком медсестры горит матовая лампа. Пусто.
Иду дальше, в палату. Боже! На трех койках белоснежные куклы - люди с
забинтованными головами и руками. Двое - на капельницах. Одна кукла, как
кукла - это ученый карлик. Видны только открытые рты. Стон. Муки ран. Дух
боли и медикаментов. Фелицаты среди них нет. Суке повезло больше всех -
отделалась уколом от шока в волосатую задницу. Возвращаюсь в приемный покой.
Внимательно оглядываю стол медсестры. Где-то здесь лежит кончик нити,
ведущий к писюхе... картотека... ага! вот бортовой медицинский журнал...
откидываю последнюю страницу. Сплошная латынь. Мимо! А это что? На закладке
торопливой рукой записан номер телефона, ниже - номер каюты: А 085, а еще
ниже - "мадам Ф..." Облом, Фелицата! Ясно, что она косит под больную и тоже
хочет улететь с вертолетом скорой помощи на берег, подальше от Герсы.
Попалась, писюха! Оставила медсестре свои координаты! Снимаю телефонную
трубочку. Набираю нужный номер. Время за полночь, но она ждет звонка из
бокса и сразу кинется к телефону. Алло! Фелицата явно все еще в шоке и
потому соображает с трудом. Надеюсь, мой голос за 12 лет повзрослел. У меня
витаминов хватало... Подделываясь под фальцет медсестры объясняю мадам
Фелиц, что вертолет вот-вот совершит посадку на борт корабля, но я должна
еще раз ее осмотреть, чтобы решить - насколько целесообразна ее срочная
госпитализация. Вертолет перегружен и над морем штормит..." "Умоляю, - рычит
в трубку, Фелицата, - я умру, если вы оставите меня на борту. Мне кажется, я
начинаю слепнуть!"
- Не напрягайте голосовых связок, мадам. Я зайду сейчас вас осмотреть.
- Благодарю. Только постучите три раза - у меня что-то с нервами.
Стучу три раза.
Тук-тук-тук.
Тук-тук-тук стучит мое сердце, облитое кровью памяти: настал час
возмездия. Вспомни, Лиза, бедную девочку в рыженьких сандаликах на кирпичном
карнизе! Пальчики ее, которыми она цепляется за ямки в стене! Балкон ее на
четвертом этаже, где беснуется псих с лыжной палкой в руках, к концу которой
примотан проволокой хирургический скальпель...
- Кто там?
- Медсестра от доктора Хеннинга.
Она нервозно возится с замком, наконец открывает и сразу получает
страшный удар ребром по шее, локтем в солнечное сплетение и ногой в коленную
чашечку. Мне йадо ее ошеломить и выбить мозги из ушей. Лишить опоры в себе.
Правило кун-фу: целься в душу! Но стерва выдержала удар, и стала отчаянно
сопротивляться! Она ждала нападения... Борьба Фелицаты настолько возмутила
мою душу, что я едва-едва не убила ее, и сама опомнилась только тогда, когда
уложив на пол, связывала руки за поясом полосой скотча.
Молчание.
Слышу только ее порывистое дыхание.
Переворачиваю лицом вверх и наши взгляды наконец-то встречаются. Я
вижу, что она психологически приготовилась к моему появлению. В агатовых
глазах только
бесконечная злоба и огонек любопытства. Суке интересно посмотреть как я
выросла.
Достаю ее золотой револьвер - узнала! - и начинаю стволом отдирать
полоску лейкопластыря над бровью. Там чернеет неглубокая ранка под корочкой
крови. Отодрав пластырь, я молча заклеиваю один глаз.
- Здравствуй, милая.
Она молчит. Одинокий глаз полыхает бессильной злобой.
- Что ж ты, писюха, так долго не приходила из магазина? Забыла, что
обещала проверить мои тетрадки. Нехорошо лгать, Фелицата, особенно лгать
детям. Обижать маленьких.
Я отдираю с виска еще одну нашлепку из пластыря и демонстративно
заклеиваю рот служанки:
- Мне не нужны твои слова, дрянь. Хочешь молчать - молчи.
Я всовываю пистолет в ухо и вращаю с такой силой, что ушная раковина
покрывается алой испариной и на мочке, на золотом цветочке, набухает еще
одна сережка, отличая из чистой кровищи.
- Вставай. Я выброшу тебя за борт, падаль.
И она молча встает! Не визжит, не цепляется за жизнь, а встает и стоит,
шатаясь от боли, пылая злобой, ненавистью и бессилием. От служанки пахнет
копченым лососем... Спокойно, Лизок, говорю я себе, она боится высоты, а не
смерти. Ты ведь еще не забыла, как она трусила, выходя на балкон. Страх
высоты сделает свое дело и развяжет язык.
Я никак не маскирую свое нападение - наоборот хочу продемонстрировать
суке всю силу своего сказочного везения. Закрыв глаза, я мысленно - долгую
секунду - молюсь своему ангелу-хранителю, молюсь лилиям и вьюнкам у его ног
в каплях свежей росы, где отражается небесное пламя: бог мой, мамочка! Спаси
и помоги Лизочку в решительную минуту.
Оборвав телефонный провод, я открыто заматываю витой шнур вокруг шеи
покойницы Фелицаты - больно заматываю! - и держа один конец удавки в своих
руках вытаскиваю служанку в ночной коридор.
Казалось бы, у меня нет совершенно никаких шансов провести в таком виде
пленницу и ста шагов, первый же стюард или член корабельной команды, первый
встречный поднимет тревогу: подстриженная под панка, в военном хаки, я тащу
по кораблю даму в брючном комбинезоне цвета беж, на каблуках, с
бриллиантовыми серьгами в ушах, одно ухо которой в крови, один глаз которой
заклеен пластырем, как и ее рот.
Правда, уже час ночи. Но еще работают ночные бары, и хотя качка
усилилась, самые упорные продолжают глотать свой коктейль и даже вертеться
на пятачках дискотеки. Наконец, на посту вся ночная часть экипажа - это
десятки людей... ни-ко-го! Ни одной души ни в коридоре, ни в лифте.
Я чувствую, что мою суку охватывает отчаяние: она еле бредет, и я не
тороплю. Наконец навстречу коротышка-стюард. Увидев нас, он замедляет шаг.
- Забавная картинка, малыш? - говорю я смеясь, и дергая удавку с такой
силой, что Фелицата стукается лбом об стенку. Отчетливо слышен ее стон через
окровавленный пластырь на заклеенном рту.
- Вопросы есть?
- Нет, нет... - пугается малый, он ясно понимает, что может получить
по рогам и выкручивается с изумительной подлостью:
- Отличная выдумка для маскарада! И стрелой ужаса - мимо.
Фелицата пытается перегородить ему путь, он огибает ее ужом.
Я уверена, что негодяй даже не наберет телефон службы охраны, он уже
обманывает себя догадкой, что мы обе пьяны в сиську.
Тогда я затаскиваю ее в бар и подвожу к стойке. Ночной бармен -
огромный красноротый африканец в турецкой феске с кисточкой, на латунном
пятачке две танцующих мужских пары с мелкой завивкой. Отлично! Педикам
наплевать, что делают женщины.
И Фелицата тоже схватывает ситуацию, ее последняя надежда - бармен.
Я заказываю стакан томатного сока.
Бармен машинально исполняет заказ, я расплачиваюсь и сдираю пластырь с
губ Фелицаты - черный напряженно ждет, что она скажет.
Дрянь испускает истошный вопль: "Помогите! Помогите! Это похищение!"
Педики - ноль внимания.
Я вырубаю служанку ребром ладони по шее. Теряя сознание, она сползает
вдоль стойки вниз, на колени и стоит, уткнувшись головой в стену. Струйка
крови из уха дотянулась до шеи и нырнула за воротник.
Я жду, как бармен будет выпутываться из ситуации.
- У нее проблемы? - наконец говорит он, свешивая голову за край
стойки. Вид женщины не вызывает сомнений - она жертва насилия.
Очнувшись от удара, моя мегера задирает лицо и уже не кричит, а
умоляет:
- Помогите, она хочет меня убить. Она вооружена, у нее револьвер...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг