только вместо железа в него вхо-дит никель, а вместо фосфора - мышьяк. По
физическим свойствам он очень похож на вивианит. Но не в нем здесь дело.
Аннабергит - вторичный минерал-Он образуется за счет окисления различных
арсенидов никеля. Вот смотри, Андрей Иванович счистил молотком зеленый налет
аннабергита, и под ним блеснул какой-то розоватый минерал, напоминающий
металлическую медь.
- Что это, медь? - воскликнула наблюдавшая за ним Наташа.
- Зачем медь! На поверхности меди образовался бы малахит. Помнишь
наконечник медного копья, кото-рый ты нашла у водопада?
- Да.
- А это совсем другое дело. Аннабергит образовался здесь на поверхности
никелина - природного соединения никеля с мышьяком. Но в этой жиле не только
никелин. Посмотри вот сюда. Здесь тоже был налет аннабергита. А когда я его
счистил, то увидел вот это. - Андрей Иванович отвел рукой траву и показал на
другой минерал, по цвету похожий на белую жесть, из которой делают
консервные банки. - Посмот-ри на него вот так, сбоку.
Наташа наклонилась к обнажению и увидела красивые радужные полоски,
пробегающие по минералу.
- Это тоже природный арсенид никеля - хлоанит. Но в нем никеля меньше,
чем в никелине, зато больше мышьяка - По своим физическим свойствам оба эти
минерала очель похожи друг на друга. Оба они тяжелые, твердые, имеют хорошую
электропроводность, но в отличие от металлов не обладают ковкостью. От удара
молотка они не сплющиваются, а рассыпаются в порошок.
Андрей Иванович стукнул по блестящему хлоантиту, и тысячи крохотных
обломков полетели во все стороны. Наташа невольно зажмурилась, но не
надолго. Резкий запах чеснока вдруг ударил ей в нос, - Ой! Чем это так
пахнет? - воскликнула она, поднимая глаза на геолога. Андрей Иванович
рассмеялся: - Чувствительный у тебя нос! Так пахнет мышьяк, входящий в
состав хлоантита. Между прочим, это один из признаков, помогающих
распознавать хлоантит. Но главное для этих минералов - цвет. Ни один
минерал, пожалуй, не обладает такой окраской, как никелин. Трудно передать
словами своеобразие этой окраски. Ее нужно просто запомнить. Интересен и
цвет хлоантита. Я имею в виду его побежалость, - он отколол кусочек минерала
и подал его Наташе. - Ты посмотри, как переливаются эти радужные огоньки на
его поверхности.
Наташа поднесла хлоантит к глазам.
- Очень красиво!
- Да, красиво! - согласился Андрей Иванович. - А солнце-то, смотри-ка,
уже почти над лесом. Скоро и вечер. Пойду-ка я еще поохочусь на раков. А
знаешь, это ведь они помогли мне обнаружить эти минералы.
- Как так?
- Да понимаешь, погнался я за одним усачом, смотрю - на дне зеленые
пятна мелькают. А голова у меня кружится. Кругом все качается, словно в
тумане. Ну, думаю, совсем плохо: зеленые круги перед глазами пошли. Полежал
я на берегу, спускаюсь в воду - опять эта зелень. Тогда-то я и догадался,
что голова моя тут ни при чем. - Андрей Иванович рассмеялся, - Ну, я пошел,
Наташенька. А ты полежи еще, Завтра у нас будет тяжелый день.
Валерий шел быстро. Слабости он почти не чув-ствовал. Только в ногах
была легкая дрожь да очень сильно, до тошноты, посасывало под ложечкой. Его
мучил голод. Он то и дело с надеждой поглядывал на противоположный берег.
Только бы увидеть там что-нибудь знакомое, что-нибудь такое, что
осталось в памяти от первого дня путешествия. Тогда можно было бы надеяться,
что он достигнет лагеря до наступления ночи. Иначе...
Валерий гнал от себя даже мысль о том, что может, быть иначе. Ночи он
боялся, Это было единственное, что еще некоторое время удерживало его
сегодня утром от окончательного решения покинуть Андрея Ивановича и Наташу.
О них он уже не думал. Они были обречены. Вчера Андрей Иванович весь
день почти нес Наташу на руках, а ведь он и сам шел из последних сил. Больше
они не пройдут и километра. В этом Валерий не сомневался. И странное дело, к
ним он не чувствовал почти никакой жалости. Больше того, где-то в глубине
сознания у него нет-нет да и проскальзывала подленькая мысль, что это даже
лучше. Мысль эта была еще. не ясной. Она даже пугала Валерия. Но помимо его
воли, она снова и снова возвращалась к нему. Ведь если они не вернутся из
тайги, никто не узнает о его позорном поступке.
Нет! Он не раскаивался в нем. Ни в коем случае! Тут не до
сентиментальностей. Если бы он не съел шоколада и сахара, которые были в его
рюкзаке, то сейчас ему пришлось бы вместе с ними лежать там и ждать голодной
смерти. А теперь он идет навстречу жизни, и, может быть, уже сегодня вечером
перед ним будет дымиться сытный ужин...
Но разве там, в цивилизованном мире, поймут его? Разве поверят, что у
него не было другого выхода для сохранения жизни? А если те двое не вернутся
из тайги, то об этом никто никогда и не узнает....
Нет! Он совсем не хочет их смерти. Но если они все-таки погибнут, то...
Он же не виноват, в конце концов, что все так скверно получилось. Скорее бы
только вырваться из этого кошмара и забыть все, все...
Валерий снова с надеждой посмотрел на правый берег. Но он казался
совершенно незнакомым. Словно они никогда и не проплывали мимо этих высоких
елей и пышных зарослей шиповника.
Тоска сжала его сердце. Неужели ночь застанет в пути? Нет, нет! Этого
не может быть. Ведь они уже так давно идут от водопада.
Валерий пошел быстрее. Он начал даже отсчитывать шаги. Но силы все
больше и больше оставляли его. Ноги путались в густой траве. Тяжелое ружье
оттягивало плечи. Он опустился на небольшой пригорок и посмотрел по
сторонам. Взгляд его упал на высокий кедр с отломанной верхушкой. Валерий
вскочил с места и снова посмотрел на искалеченное дерево. Ну да! Он видел
его в первый день плавания по Вае. Это совершенно точно!
- Порядок! - вздохнул он с облегчением. - Скоро лагерь.
Валерий снова зашагал по берегу. Но его ноги уже еле двигались. А
солнце, как нарочно, прямо на глазах опускалось все ниже и ниже.
"Вот если бы сейчас съесть что-нибудь!.." Валерий посмотрел на ружье.
Он знал, что в нем всего один патрон. Им можно было бы подстрелить
какую-нибудь птицу. Но если все-таки его застанет ночь?.. Что он будет тогда
делать безоружный...
Он снова побрел вперед. Но каких усилий стоил ему теперь каждый шаг!
Голова кружилась. Ноги почти не слушались. А день уже угасал. Солнце
опускалось за кромку леса. Длинные тени побежали от деревьев, река потемнела
и нахмурилась.
Где же лагерь?..
- Э-ге-гей!.. - крикнул Валерий и стал слушать. Ни звука не донеслось с
верховьев реки.
Он собрал последние силы: - Алексей Михайлович! Петька! На помощь! На
по^мо-ощь!!!
Но только привычное эхо повторило отчаянный призыв и вскоре замерло за
темной стеной леса.
Темнело быстро. Вначале стал черным лес. Потом река. А вот уже и трава,
по которой он шел, слилась с черной землей и стала как-то подозрительно
шуршать под ногами.
Валерий остановился. Ночь обступила его со всех сторон. Теперь он не
знал даже, куда идти. И в довершение ко всему пошел дождь.
Валерий поежился. Холодные струи поползли ему за ворот. Быстро намокли
брюки. Он поднял воротник куртки и спрятался под каким-то кустом.
Вначале было тихо. Но вот подул ветер. Дождь усилился. С куста на него
обрушились целые потоки воды. Тьма стала непроглядной.
Валерий поднялся на ноги и, нерешительно потоптавшись на месте, сделал
несколько шагов вперед. Он решил потихоньку идти. Но в это время пронесся
резкий порыв ветра, и тихий стон прорезал жуткую тишину ночи.
Валерий похолодел. Мгновенный озноб пробежал по всему телу, а ноги и
руки сделались непослушными, точно их набили промокшей ватой.
Прошло несколько минут...
"Может быть, это мне показалось", - подумал Валерий, дрожа как в
лихорадке. Но в то же мгновение пронесся новый порыв ветра, и страшный
душераздирающий стон раздался почти над самой его головой. Он помертвел от
ужаса, и в ту же секунду в памяти его встал образ погибшего солдата Миши
Воронова, а в ушах, будто набат, зазвучали слова Андрея Ивановича: "Он погиб
как герой. Погиб за то, чтобы вы, наша смена, могли свободно жить и
трудиться. Могли писать стихи и наслаждаться музыкой, И памятуя об этих
героях, вы должны идти по жизни честно, жить так, чтобы ни на одну минуту
вам не было стыдно за какой-нибудь совершенный вами поступок. Иначе..."
Валерий сжался в комок. Последнее слово просвистел сам ветер, а в следующий
миг он ясно увидел в темноте грозно сверкнувшие глаза и сурово сдвинутые
брови солдата. В руках его холодно поблескивало дуло автомата.
Валерий рванулся в сторону и судорожно глотнул слюну. Ноги его
подкосились. Ружье выпало из рук, - Иначе!! - ревел в ушах беспощадный
ветер.
- Я... Я больше никогда...
Закончить Валерий не успел. Сквозь шум дождя и вой ветра послышался
новый, леденящий душу стон, и он как подкошенный повалился в мокрую траву...
Глава шестнадцатая ВЫСТРЕЛЫ МОГУТ ОЗНАЧАТЬ ПРОСЬБУ О ПОМОЩИ
Плот медленно скользил вниз по Вае. Свежий попутный ветер будто
подталкивал его своей упругой грудью. Тугие вспененные волны, точно живые,
разбегались перед ним в разные стороны. А навстречу плоту плыли знакомые
берега, знакомые обнажения известняков и гранитов, знакомые заросли пихтача
и шиповника, И над всем этим - огромный бирюзовый океан. Ему не было ни
конца, ни края. Только на востоке, откуда дул сильный ветер, виднелась узкая
полоска пепельно-серых облаков.
На плоту царила тишина. Петр Ильич и Саша молча лежали на пихтовых
подстилках и, отвернувшись друг от друга, рассеянно посматривали то на,
небо, то на плотную стену деревьев, подступавшую почти к самой воде.
Торопиться было некуда. Перед отъездом из лагеря было условлено, что они
должны возвратиться туда дней через четырнадцать-пятнадцать. А сегодня шел
всего лишь десятый день.. .
Саша подложил руки под голову и начал перебирать в памяти события
последних дней. Разговаривать с Петром Ильичем не хотелось. До сих пор еще
не рассеялось тягостное впечатление от разговора, кото-рый произошел между
ними на последней стоянке. Собственно, начался он еще там, на маленькой
речке, где Сашу так напугала клубящаяся туча, похожая на страшное чудовище,
которое они видели на скале. Она надвигалась быстро и уже через несколько
минут закрыла все небо, отчего в ущелье стало почти совсем темно.
Петр Ильич с тревогой посмотрел тогда вверх и затормошил Сашу: -
Скорее, Саша, скорее! Сейчас польет, наверное. Никогда я не видел такой
тучи. Да и все здесь какое-то необыкновенное. Пора нам поворачивать обратно,
к лагерю.
Но Саша, который только что увидел, что страшное видение было просто
тучей, живо возразил: - Зачем обратно, Петр Ильич? Ведь у нас еще уйма
времени. А сейчас самое интересное начинается.
- Куда как интересно! Того и гляди нарвешь-ся...
Конец его фразы потонул в оглушительных раскатах грома, И в то же время
хлынул такой сильный дождь, какого Саша не видел нн разу в жизни. Сплошная
лавина воды обрушилась на головы путешественников. В одну минуту они вымокли
до нитки и в то же время заметили, что маленькая речушка начинает
разрастать-. ся у них на глазах.
- Скорее к плоту! - крикнул Петр Ильич, еры-: ваясь с места, и они
помчались под шум дождя и грохот камней, подхваченных потоком.
На Ваю они прибежали вовремя. Привязанный плот уже начало заливать
поднявшейся водой, и им пришлось немало повозиться под дождем, прежде чем
удалось увести его в безопасное место. А на следующий день утром геолог
начал собираться в обратный путь. Саша помрачнел, - Петр Ильич! - обратился
он к нему, выбрав удобный момент. - Почему же все-таки обратно? Ведь вы
договорились с Андреем Ивановичем вернуться в лагерь через две недели, а
прошло только восемь дней. К тому же, по течению мы поплывем куда быстрее.
- Во-первых, мы договорились возвратиться лишь не позднее пятнадцати
дней, - проговорил Петр Ильич, не поворачивая головы. - А во-вторых, - он
зло оттолкнул ногой увязанный рюкзак, - во-вторых, с меня хватит! То
подземные склепы, то сумасшедшие птицы, то черт знает какие рисунки, то,
наконец, эти загадочные выстрелы... Б конце концов я геолог, а не искатель
приключений, и мне надоели эти бесконечные загадки и фокусы.
- Ну, хорошо, - оказал Саша примирительным тоном. - По этой речке мы
больше не пойдем. Но почему нам не продвинуться еще немного вверх по Вае.
Там, наверное...
- Нет и нет! - резко оборвал его геолог. - Мне здесь больше делать
нечего! Только дураки и авантюристы бросаются очертя голову при таких
обстоятельствах.
Глаза мальчика сузились: - Скажите лучше, что вы просто трусите, Петр
Ильич рывком обернулся к Саше, - Довольно! - вскричал он срывающимся
голосом. - Я сыт по горло твоими глупыми замечаниями. Не для того я взял
тебя с собой, чтобы выслушивать эти дерзости.
- Да, выслушивать правду не всегда приятно, - проговорил Саша, с трудом
сдерживая клокочущее раз-дражение. - А что касается поездки с вами, то мне
действительно не следовало делать этого.
Геолог окинул его ненавидящим взглядом и, ни слова не говоря, начал
бросать на плот свои вещи.
Больше они не сказали друг другу ни слова. Молча отчалили от берега.
Молча проводили глазами пегматитовую жилу. Молча проплыли мимо темного входа
в пещеру.
Так прошел день, другой, кончался и третий, а они по-прежнему не
говорили ни слова и, не глядя друг на друга, думали каждый о своем, К вечеру
погода начала меняться. Солнце скрылось. Поднялся резкий ветер. По воде
побежала колючая рябь. Холодные брызги все больше и больше хлестали угрюмых
путешественников, словно желая усилить их мрачные думы.
Саша взялся за шест: - Причаливать, что ли?
Петр Ильич зевнул, посмотрел на реку, потом на небо и, наконец,
решительно махнул рукой: - Не стоит! До ночи будем на месте.
Саша налег на шест. Плот пошел быстрее. На душе мальчика стало
спокойнее. Но вскоре он услышал ворчливый голос геолога: - Не гони так
быстро! Видишь, вода накатывает. Саша не ответил. Он перебросил назад
несколько мешков, столкнул в воду намокшую хвою и снова взялся за шест. Ему
надоело трехдневное безделье. Но не успел он опустить шест в воду, как его
опять остановил голос Петра Ильича: - Куда?! Посмотри на берег!
Саша поднял глаза, и шест выпал у него из рукя прямо перед ним, на
высоком зеленом мыске, трепетал на ветру знакомый красный флаг, а за ним
словно в сомкнутом строю, стояли четыре громадные пихты.
- Так это... наш лагерь?..
- А ты и не узнал?
Геолог громко рассмеялся. А сердце Саши сжалось в тревожном
предчувствии. Ни звука не доносилось из лагеря. Палатки и бревенчатая
избушка казались вымершими.
Саша схватил шест и повернул плот к устью Лагерной. Вскоре он мягко
уперся в зеленый берег.
Петр Ильич прыгнул на землю и крикнул. Прошло несколько секунд. Для
Саши они тянулись бесконечно. Но вот полог ближней палатки откинулся, и из
нее показалось худое небритое лицо летчика.
- Вернулись! - воскликнул он радостным голосом и бросился к
причалившему плоту.
- Здравствуйте, Алексей Михайлович! - сказал геолог, протягивая ему
руку.
- Здравствуйте, здравствуйте, мои ненаглядные! - весело повторял
летчик, суетливо обнимая Петра Ильича и Сашу, - Наконец-то! А я тут чуть с
ума не сошел от одиночества. Ну, а вы как? Целехоньки? А духи? Видели вы
их? - сыпал он вопросами, радостно поглядывая то на Петра Ильича, то на
Сашу.
Петр Ильич едва успевал отвечать на вопросы. А. Саша усердно выбрасывал
на берег вещи и молчал. Ему было стыдно перед Алексеем Михайловичем за их
бесславное возвращение, и он с досадой слушал, как - Петр Ильич расписывает
их. многочисленные приключения. Но летчик был доволен, - Ну и чудеса!
Чудеса, да и только! - то и дело повторял он, слушая удивительный рассказ
геолога. - А у мен я здесь ничего-то интересного. Сижу и отсчитываю дни.
Шутка ли?.. Одиннадцать суток наедине с тайгой! Да, признаться, я вас и
сегодня еще на ждал...
- Мы. и не возвратились бы еще, - сказал Петр Ильич, - если бы не одно
обстоятельство. Понимаете..
- Идем мы с Сашей под вечер по маленькой речке, и вдруг - выстрел! Ну,
думаю, это уже не духи. Духов-то мы не боялись. А вот люди в тайге... Кто их
знает, кто они такие?.. Может быть, шайка какая-нибудь...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг