ней...
Саша направил луч фонаря кверху. Идол все так же смотрел на них с
высоты своего огромного роста.
И теперь, с одним глазом, был страшнее, чем прежде.
Они двинулись дальше, метр за метром осматривай черные своды пещеры. Но
никакого прохода или хотя бы маленькой узкой щели не было видно в этих
мрачных стенах.
Движения Петра Ильича замедлились. Теперь он еле переставлял ноги,
тщательно обшаривая каждую впадину и выступ. Время от временной освещал
фонарем и потолок пещеры. Но и там не было видно никакого отверстия.
Наконец луч света уперся в груду наваленных камней. Они обошли весь
грот и снова подошли к обвалу. Петр Ильич разразился проклятьями и, с силой
дернув ворот душившей его рубахи, тяжело опустился-на землю. Саша сел
неподалеку от него. Смертельная тоска сжала его сердце. Ему вдруг захотелось
броситься па эти черные стены, бить в них кулаками и кричать, взывать о
помощи...
Но это продолжалось лишь несколько мгновений. Вскоре он поднялся и
вновь принялся осматривать стены пещеры. Должен же где-то быть из нее второй
выход. Непременно должен быть!
Саша снова и снова обдумывал то, что сказал ему геолог о подземной
реке. Если он прав, что туннель, который привел их сюда, проделан водой, то
должна же ока была откуда-то вливаться в это подземелье! А может быть...
Может быть, создатели склепа заделали второе отверстие?..
Он схватил молоток и начал тщательно выстукивать стены подземелья.
Долгое время это не давало никакого результата. И вдруг, неподалеку от
страшного идола, когда мальчик потерял уже всякую надежду, его молоток
вонзился во что-то вязкое и рыхлое. Он нагнулся к стене и чуть не вскрикнул
от радости: под толстым слоем сажи ясно виднелось сухое истлевшее дерево.
У Саши перехватило дыхание. С минуту он лихорадочно ощупывал руками
огромные, плотно сдвинутые бревна, а потом, как одержимый, принялся бить по
ним молотком. И ветхое дерево не выдержало. После нескольких ударов молоток
Саши провалился в большое зияющее отверстие. Мальчик сунул в него руку, и
она не встретила препятствия. Тогда он изо всех сил ударил сапогом по
гнилому бревну. Толстая лесина слабо ухнула и медленно повалилась к его
ногам. Луч фонарика затерялся во мраке узкого длинного туннеля.
И тогда Саша крикнул. Крикнул громко, во аесь голос, впервые нарушив
тишину подземного кладбища: - Петр Ильич! Сюда! Здесь выход!!
Через несколько минут они двигались по тесному извилистому коридору. Он
казался бесконечным. Луч фонарика то скользил по гладким каменным стенам, то
терялся во мраке длинного подземелья. Глаза Саши до боли впивались в
темноту. Все в нем напряглось до предела. Дыхание перехватывало от страха и
надежды. Неужели и этот проход окажется закрытым?.. Неужели и он упрется в
завал?..
Он пошел еще быстрее. Поворот... Снова поворот... Крутой подъем... Еще
поворот... И вдруг сердце мальчика сжалось от радостного предчувствия. Он
замедлил шаги и погасил фонарь.
- Петр Ильич, - погасите свой фонарик!
Они остановились - и посмотрели вперед.
- Кажется, свет...
С минуту они стояли молча, боясь поверить своей догадке.
Наконец Саша прошептал: - Выход... - И бросился вперед.
Вскоре фонари были уже не нужны. С каждым поворотом становилось все
светлее и светлее. Вот уже ясно обозначились стены туннеля. Потом стал виден
покрытый песком пол. И вдруг... Нестерпимо яркий свет ударил им в глаза.
Саша невольно зажмурился. А когда снова разомкнул веки, то увидел перед
собой большую узкую щель, а в верхней части ее - бездонное синее небо.
Мальчик подскочил к отверстию и глянул вниз. Он был уверен, что увидит Ваю.
Но внизу была не река, а большой овраг, по дну которого бежал многоводный
ручей.
- Петр Ильич! Смотрите! Где же Вая? Геолог подошел к отверстию: - Вая?
Она, видимо, осталась левее. Это ее приток. Он обвел глазами высокие
каменистые склоны оврага: - А вон и наша подземная река!
- Где?
Петр Ильич вытянул вперед руку: - Вон там. Видишь большой камень, у
которого Примостилась кривая лиственница?
Саша посмотрел в указанном направлении. Там, возле сползшей сверху
глыбы, из земли вырывался мощный поток. Стремительным каскадом низвергался
он вниз, дробясь о камни, усеявшие нижнюю часть склона.
- Вот оно что!.. - протянул Петр Ильич, осматриваясь по сторонам. -
Овраг перерезал подземный поток. Зеперь понятно, почему высохли эти
лабиринты.
Но Саша его уже не слушал. Он видел перед собой воду. Только воду!
Можно ли было сейчас думать о чем-нибудь другом? Он прыгнул вниз и, не
обращая внимания на крутизну склона, на боль в ноге, на острые камни,
катящиеся из-под сапог, помчался к ручью, ко-торый так заманчиво искрился на
солнце.
Вода!.. Что может сравниться с водой для человека, который более суток
страдал от жажды! Саша с разбегу бросился животом на землю и припал губами к
шумящему потоку.
Первые минуты он не замечал ничего. Пил, фыркал, как молодой жеребенок,
и снова пил. Но когда острая жажда прошла, он вдруг увидел свое отражение в
ручье и чуть не вскрикнул: лицо его было совершенно черным. Он провел рукой
по щеке и обернулся к подходящему Петру Ильичу. Тот тоже торопился к воде и
не обращал внимания на Сашу. Зато Саша не мог отвести теперь от него
удивленных глаз. С минуту он молча рассматривал своего спутника, а потом
разразился таким хохотом, что Петр Ильич испуганно попятился от него в
сторону.
Лицо геолога было черным от сажи. Черными были и его руки, куртка,
воротник рубашки. Черными были даже очки, которые он усиленно протирал
обеими руками, стараясь понять, что так развеселило Сашу. Но вскоре и ему
стало ясно, в чем дело, и он залился весе-лым смехом.
А Саша повалился на землю и, положив руки под голову, стал смотреть на
облака. И никогда еще небо не казалось ему таким глубоким и синим, а воздух
таким чистым и прозрачным. Солнце же так приятно щекотало его горячими
лучами, ветерок так ласково теребил его спутанные, давно не чесанные волосы,
ручей так весело напевал ему свою бесконечную песенку, что Саша медленно
прикрыл глаза и подумал: "Как много говорят и пишут о счастье! Как много
спорят о том, что нужно человеку для счастья. А ведь высшее счастье - просто
жить на земле..." Тем временем Петр Ильич напился и, немного смыв с лица
сажу, подошел к Саше.
- Чего же ты разлегся? Бежим скорее к реке! Не растащили бы там. звери
наши продукты. Я просто умираю с голоду.
Саша поднялся. Теперь, когда прошло чувство жажды и спало нервное
напряжение, не покидавшее его в пещере, он тоже почувствовал нестерпимый
голод.
Они быстро пошли вниз по ручью. Долина его постепенно расширялась,
склоны становились положе, а сам ручей - шире и спокойнее. Но идти было
трудно. Дно долины было сплошь завалено камнями. Русло ручья, словно
нарочно, прижималось то к одному ее склону, то к другому, а перебираться
через него стало не так-то просто.
Но разве это можно было сравнить с пещерой! Саша невольно оглянулся
назад и вдруг вспомнил: - Петр Ильич, я не совсем понял, как это овраг
перерезал подземный поток?..
- А помнишь большой источник на другой стороне оврага, под
лиственницей?
- Ну да.
- Так вот, место выхода этого источника и та щель, из которой мы
выбрались, когда-то соединялись подземным туннелем. Представь себе, что
между ними проложена труба. А весь этот овраг заполнен землей. Вот так и
было, когда вода текла через пещеру. Наш ручей тогда был много выше потока.
Но постепенно он все больше углублялся в берег Ваи. Тальвег оврага опускался
все ниже и, наконец, достиг подземной. реки...
- И она вырвалась на волю!
- Да, поток свернул со своего пути и потек по оврагу. А его прежнее
русло, по которому мы с тобой странствовали под землей, пересохло. Но овраг
продолжал углубляться. И постепенно место выхода потока оказалось выше
тальвега оврага, как и вход в туннель, идущий к пещере.
- А как же тот, другой вход, по которому мы забрались в пещеру?, - Там
произошло то же самое. Но уже не овраг, а Бая перерезала русло потока. Да
вон, кстати, и она сама!
Саша живо посмотрел вперед и увидел широкую гладь реки. И какой же
родной и близкой показалась она Саше. На миг у него затуманились глаза и
запершило в горле.
- Вая... - прошептал он чуть слышно. - Вот мы и вернулись к тебе!..
И река улыбнулась ему всей сверкающей ширью, а в шуме ее вод Саше
послышались даже дружеские приветливые нотки.
Все их имущество оказалось в целости и сохранности. Утолив голод и смыв
жирную сажу, они раскинули палатку и, смазав лицо и руки рипудином,
повалились на спальные мешки. Теперь можно было отдохнуть. Саша закрыл глаза
и с удовольствием вытянул ноги. Через минуту он уже засыпал, но его окликнул
Петр Ильич: - Саша...
- Что?
- Ты не спишь еще?
- Нет, а что?
Петр Ильич немного помолчал, а потом заговорил каким-то - странным,
словно простуженным голосом: - Видишь ли, я... В общем, ты извини меня. Там,
в пещере, я не совсем вежливо говорил с тобой... Сам понимаешь, какое у меня
было состояние...
- Что вы, Петр Ильич, - перебил его Саша, - я уже и забыл все это.
- Так ты не сердишься на меня?
- Нет, нисколько.
Петр Ильич повернулся на бок, и вскоре в палатке раздался его свистящий
храпоток.
Но Саше уже не спалось.
"Какой нелепый обычай просить прощенье! - думал он, глядя на спящего
геолога. - Извинился - и словно гора с плеч! Но разве это что-нибудь меняет?
И разве дело в тех выражениях, какие он допустил в пещере? Просто он стал
самим собой. А теперь извиняется..."
На другой день они поднялись рано. Над рекой еще клубился туман, а
трава была почти белой от обильной' утренней росы. С воды тянуло холодком.
Солнце скрывалось еще где-то за лесом, и лишь отдельные лучи его несмело
прорывались сквозь высокую стену деревьев.
Саша в нерешительности остановился перед темной, дымящейся водой.
Прыгать в нее было страшновато. С минуту он потоптался на мокрой траве и
решил было уже отложить на сегодня купанье, но тут же вспомнил насмешливые
глаза Андрея Ивановича и, громко ухнув, бросился в воду.
Речная прохлада смыла последние следы слабости оставшиеся от подземных
злоключений. Они казались уже чем-то вроде недавнего жуткого сна. Но когда
Саша начал надевать брюки, рука его наткнулась на что-то твердое. Он сунул
руку в карман и даже вздрогнул от внезапно нахлынувших воспоминании: рука
его нащупала камень, вынутый геологом из глазницы черного идола.
Саша раскрыл ладонь и невольно вскрикнул от удивления: камень - был...
зеленым. Что же это могло значить? Он отчетливо помнил, что глаза идола
горели фиолетово-красным огнем. Таким же фиолетово-красным был этот камень и
в руке Саши, когда Петр Ильич вынул его из глазницы идола. Может быть, это
совсем другой камень? Но нет. Саша отчетливо помнил, что именно такую форму
небольшой шестилепестковой розы имел загадочный кристалл. Однако там, в
пещере, при свете фонарика, он был зловеще-красным, а теперь в лучах
восходящего солнца сверкал всеми своими гранями совершенно прозрачный камень
удивительно нежного, изумрудно-зеленого цвета.
Саша быстро оделся и помчался к палатке. Петр Ильич уже раскрывал банки
с консервами, весело насвистывая мотив какой-то знакомой песенки. Саша подал
ему камень: - Петр Ильич, смотрите! Глаз-то идола позеленел.
Но Петра Ильича это нисколько не удивило. Он отложил в сторону нож,
неторопливо вытер руки и только после этого взял у Саши зеленую розочку.
- Так и быть должно, Я еще в пещере догадался, что это александрит.
- Но почему же он так позеленел, этот александрит? Ведь он был красным.
Или он так же меняет окраску, как и синий вивианит?
Петр Ильич усмехнулся: - Здесь дело несложней. Иди-ка сюда. Он нырнул в
палатку и, раскрыв свой спальный мешок, сунул туда руку с александритом.
- А теперь возьми фонарь и освети его.
Саша недоуменно пожал плечами, но послушно взял фонарь и, направив луч
света в отверстие мешка, заглянул туда сам.
- Да как же это так? - воскликнул он, поднимая голову. Таинственный
камень опять горел ярким фиолетово-красным огнем, точно так же, как горел он
в глазнице черного идола.
Петр Ильич улыбнулся: - Здорово?
- Ох и здорово! - воскликнул Саша.
- Это и отличает александрит от других разновид-ностей хризоберилла.
Недаром он является драгоценным камнем первого класса. Когда-то за него
платили бешеные деньги. Но не только окраской ценится александрит. Все
хризобериллы обладают громадной твердостью. По твердости этот минерал
уступает только корунду и алмазу. Даже топаз имеет меньшую твердость, чем
хризоберилл. Но это еще. не все. - Петр Ильич вышел из палатки и снова
взялся за консервы. - В состав хризоберилла входит металл бериллий,
обладающий чрезвычайно ценными свойствами. Достаточно сказать, что он в пять
раз легче меди и в то же время отличается исключительно высокой прочностью и
довольно большой тугоплавкостью. Главная же его ценность заключается в
громадной теплопоглощаюшей способности. Каждый килограмм бериллия способен
"вобрать" в себя в пятнадцать раз больше тепла, чем такой тугоплавкий
металл, как, например, платина. Вот почему этот элемент является
наиболее'возможным материалом для корпусов и теплопоглощающих экранов
космических кораблей...
- Космических кораблей!.. - воскликнул Саша, бросая ложку и снова
протягивая руку к александриту. - Вот здорово!
Чудесный камень, только что горевший фиолетово-красным огнем, а затем
вновь вспыхнувший ярким зеленым пламенем, приобрел вдруг для него совершенно
иной смысл. И перед глазами мальчика была уже не глухая тайга, а обширное,
залитое огнями поле космодрома, на котором высилась сверкающая громада
ракеты...
Космический корабль Саши готов ринуться навстречу звездам. Последние
секунды остались до старта гигантского звездолета... В едином вздохе замерли
тысячи людей. В едином порыве устремились их глаза к освещенным
иллюминаторам корабля. В едином восторге забились сердца, переполненные
гордостью за смелых сынов Земли, отправляющихся в бескрайние просторы
космоса. Последние секунды... Последний взгляд на огни родной планеты, и он
решительно подходит к пульту управления. Прощай, Земля!.. Теперь глаза его
устремлены туда, где горит далекая зеленая звезда. Туда, куда помчит его
могучий космический корабль-Саша мечтательно улыбнулся. Эта картина вставала
передним уже много раз. Но сегодня он впервые словно прикоснулся к своей
заветной дерзкой мечте. Ведь а руках его был камень, содержащий крупицу
металла, который, быть может, очень скоро понесет людей к звездам...
Но Петр Ильич вернул его на землю.
- И чего это ты ложку-то бросил? - спросил он размечтавшегося
мальчика. - Мы не в гостях! Быстрее по-ворачивайся.
Саша послушно взял ложку.
- А этот... хризоберилл, он всегда встречается в виде таких красивых
кристаллов? - спросил он.
- Да, это его обычная форма нахождения в природе. Но. это не кристалл.
- - Как не кристалл? Что же это такое?
- Это так называемый тройник, закономерное срастание трех кристаллов.
Видишь ли, в чем дело... Кристаллы хризоберилла имеют форму уплощенных
табличек, несколько вытянутых в одном направлении. Но при образовании они,
как правило, срастаются по три, вернее, прорастают друг через друга, образуя
такие вот шестилепестковые розочки.
- И часто они встречаются?
- Нет, к сожалению, хризоберилл - минерал очень редкий. Поэтому сырьем
для получения бериллия служат другие бериллиевые минералы. Но мы с тобой
заболтались, Саша. Солнце, смотри, уже как высоко! Доедай скорее и убери
посуду. Мы уж и так засиделись на этой стоянке.
Вскоре они снова взялись за шесты. Солнце поднялось уже над лесом, но
на воде было по-прежнему прохладно. Туман почти рассеялся. Река заискрилась
миллионами золотистых огней. Живительная свежесть утра, казалось, проникала
в каждую клеточку тела, делая его легким, гибким и сильным, а чистый
утренний воз"дух будто звенел при каждом взмахе тяжелого шеста.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг