Занятая неотложными делами, Элен Кроули только спустя день вспомнила
об утреннем происшествии и познакомилась с содержимым кассеты. Увиденное ее
озадачило. Подумав, журналистка решила поговорить с братом. Виктор Кроули
возглавлял службу полицейского надзора центрального района и не раз снабжал
Элен неофициальной информацией.
Увидев на служебном экране лицо сестры, Кроулч расплылся в улыбке:
- Я-то думал, что подключился к вечерней программе,- повторил он
излюбленную шутку.- Как поживаешь, Элен?
- Спасибо. У меня очередная просьба.
- Эй вы, потише там,- обернувшись, крикнул полицейский.- Ну и
работенка у меня! Наглядевшись на наших клиентов, сам себе начинаешь
казаться ангелом.
- Поинтересуйся по своим каналам, если можешь. Макс Сторн,
ученый-биохимик. Родственники, друзья, прошлое... Словом, все, что можно.
- Готовишь очередную сенсацию? - спросил Кроули.- Ладно. Вызови меня
через пару дней, в это же время.
...Однако Виктор Кроули не стал дожидаться вызова. Он сам связался с
сестрой на следующий вечер. И воспользовался для этой цели не служебным
аппаратом.
- Плохо дело, девочка! - без обиняков начал Кроули.- У нас нет досье
на этого парня. Данные о нем выведены из компьютера.
- Разве такое возможно? Твой шеф выступал недавно в нашей программе и
заявил, что в любое мгновение готов предоставить самое подробное досье на
каждого жителя мегалополиса, будь то закоренелый преступник или невинный
младенец... Не так ли?
- Так,- отозвался Кроули.- В принципе. Но в любом правиле могут быть
исключения. Тем более, когда существуют люди, которые вообще плевать хотели
на всякие правила. Думаю, это дело рук парней из тайной полиции. Только они
вправе корректировать программу в особых случаях - для каких-то своих целей
или по указанию свыше. Видимо, то, чем занимается этот твой Сторн, не
нуждается в особой рекламе?
- Похоже.
- Я пытался навести кое-какие справки через личную агентурную сеть.
Удалось выяснить очень мало. Несколько лет назад он развелся с женой.
Катрин Бакст, тридцать пять лет. Адрес диктовать?
- Диктуй,- сказала Элен Кроули.- А что, у Сторна из родственников
больше никого?
- Один как перст. И никаких контактов. Вернее, почти никаких. Изредка
он навещает приятеля по университету. Его фамилия Глаух.
- Тот самый, знаменитый биолог?
- Тот самый. Ну, и еще такая деталь: в последнее время Макс Сторн
начал наведываться в секс-кварталы, причем выбирает самые фешенебельные
заведения. Судя по тому, что раньше он себе такого не позволял, у Сторна
завелись деньжата. И немалые.
- А точнее?
- Чтобы это узнать, нужно специальное разрешение. Я не собираюсь его
добывать.
- Почему?
Виктор Кроули вздохнул.
- Могу дать тебе хороший совет, девочка. Оставь этого парня в покое.
Не наводи справок, не прилипай к нему. Это опасное дело. Боюсь, ты не
представляешь, насколько опасное...
- Есть какие-нибудь факты? - осторожно поинтересовалась журналистка.
- Факты...- презрительно хмыкнул полицейский.- Когда работаешь в
службе надзора столько, сколько я, начинаешь ощущать опасность кожей.- Он
красноречиво похлопал себя по затылку.- Это трудно объяснить. Обрывки
случайно услышанных фраз, сопоставление разрозненных деталей, интуиция,
наконец... Все это позволяет строить лишь предположения, но я еще ни разу
не ошибся, заметь.
- Понимаю.
- Ничего ты не понимаешь. За этим парнем стоит что-то страшное. Есть
такие люди - айсберги, на поверхности только краешек, к ним даже
приближаться опасно. Если досье на человека выведено из компьютера, он не
по зубам даже полиции, что бы ни совершил. Здесь какая-то очень крупная
игра. Подумай об этом.
- Подумаю,- отозвалась Элен Кроули. Полицейский помолчал, пристально
глядя на нее, потом произнес:
- Похоже, я не убедил тебя. А жаль! - и отключил аппарат.
- Человек-айсберг..! - тихо повторила Элен Кроули.
Глава пятая. Сергей Градов: приказ из трех фраз
Не слишком веселое занятие - быть тенью пожилого человека. Я начинаю
сочувствовать парням из СБЦ, которые годами вынуждены заниматься тем, на
что я убил без малого месяц. Они действуют достаточно осмотрительно, их
наблюдение за стариком можно определить лишь по некоторым косвенным
признакам, заметным только глазу профессионала.
За это время в меня несколько раз стреляли. К счастью, эти выстрелы
грозят всего лишь легкой мигренью. Мальчишки в куртках рекламных агентств
высматривают прохожих, которые выглядят посостоятельнее и выпускают в их
сторону из специального распылителя множество крохотных бесцветных шариков.
Их называют "поющими клопами". Миниатюрные устройства впиваются в складки
одежды, прячутся в волосах, затаиваются где-нибудь в обивке машины, чтобы в
урочный час оказаться неподалеку от вашего уха и пропищать тонко, но вполне
отчетливо нечто вроде: "Покупайте таблетки концентрированного спиртного
"Алко". "Алко" - это то, что наши пра-пра-прадеды называли виски, только
гораздо, гораздо лучше". Избавиться от "поющего клопа" чрезвычайно трудно,
он проворно выскальзывает и умело маскируется. Можно, правда, применить
специальное средство "антирекламин", но оно не каждому по карману.
В мегалополисе любят стрелять. Стреляют в объемные изображения
животных на так называемых "гала-сафари", в очень точные подобия людей, чьи
роли исполняют специальные роботы, и в людей настоящих. К убийствам здесь
привыкли и считают их скорее несчастным случаем, нежели преступлением.
Такая точка зрения, как ни парадоксально, отчасти оправдана, поскольку
большинство преступлений остается нераскрытым: мегалополис кишит бандами -
крупными и помельче.
Впрочем, если постоянно быть начеку, вести себя осторожно, не
показываться в пользующихся дурной славой кварталах, вероятность
подвергнуться нападению можно свести к минимуму. Мой подопечный, судя по
всему, не отличается склонностью к излишнему риску.
Наши сотрудники не замечают в поведении седовласого ничего
подозрительного, однако меня это не успокаивает. Люди, годами ведущие
слежку, поневоле привыкают к объекту и способны упустить в его поведении
нечто существенное.
И хотя есть веские основания информировать руководство СБЦ о том, что
с Изгоем все в порядке, я не тороплюсь. А удерживают меня несколько
мутноватые, почти неразличимые пятнышки на зеркально блестящей поверхности
той идиллической картинки, которую ежедневно преподносит нам старик.
Возможно, это плоды излишнего, мудрствования, но они не дают поверить
окончательно в подлинность оригинала. Что же беспокоит мою требовательную
совесть сыщика?
Иногда, в ожидании обеда, старик рисует чертиков на белоснежной
салфетке, выводит какие-то замысловатые знаки. Словом, занимается той
.самой чепухой, которую проделывают тысячи людей, не знающих, как убить
время. Разве что другие не рвут затем салфетки на мелкие клочки, подобно
седовласому джентльмену. Впрочем, у каждого свои причуды. В иной ситуации я
не обратил бы на это внимания. Но сейчас любая деталь в поведении
подопечного может стать ключом к разгадке сложного психологического ребуса
из области эволюции его характера. А посему мне приходится подбирать жалкие
клочки мусора и воссоздавать из хаоса необычной мозаики нечто цельное.
Выяснилось, что почтенный джентльмен корябает на салфетке
одну-единственную фразу, смысл которой наводит на размышления о далеко не
безоблачном состоянии его духа. "К чертям собачим! К чертям собачим! К
чертям собачим!" - вот что выводит он с упрямым , постоянством.
Я запрашиваю в СБЦ образец почерка Изгоя и вскоре получаю ответ, что
такового не имеется. Молодой человек с волевым взором питал отвращение к
любому виду эпистолярного творчества. Можно допустить, что за многие годы,
в течение которых он превращался в седовласого джентльмена, привычки могли
измениться. Однако почему моему подопечному так не хочется, чтобы другие
знали, как опостылела ему эта сытая, размеренная жизнь?
Пока я не могу ответить на этот вопрос. И не только на этот.
Иногда на лицо седовласого джентльмена, мирно попивающего традиционный
кофе с молоком на солнечной террасе, набегает тень. Легкое, почти
незаметное облачко, след мимолетного раздражения. Он невольно тянется рукой
вниз, к ступне, но, словно опомнившись, быстро отдергивает ее. Только нога
делает непроизвольное движение, характерное для тех, кому чересчур тесна
обувь. Опять случайность, не заслуживающая внимания? Не исключено.
Юные жрицы древнейшей профессии, помогающие старику скрашивать
некоторую монотонность его существования, поведали об еще одной странности
их постоянного клиента. Оказывается, что даже в самые интимные минуты
седовласый джентльмен не разоблачается до конца.
Все это вынудило меня прибегнуть к малопочтенному занятию, которому
давно найдено подходящее название - рыться в чужом белье. Сделать это было
не так просто. На вилле есть небольшое подвальное помещение, оборудованное
как настоящая комната-сейф, то есть практически недоступное для обычных
способов наблюдения. Но тут не хранятся ни деньги, ни драгоценности, ни
документы, что не уступает в цене последним. Когда я обнаружил, что это,
столь тщательно укрытое от постороннего взгляда место служит всего лишь для
смены нательного белья, в моей измученной самыми невероятными
предположениями душе вспыхивают первые лучики надежды.
Пришлось применить новейшую аппаратуру: мельчайшие, как споры грибов,
приборы проникли в комнату-сейф, давая возможность лицезреть на небольшом
экране не слишком-то зрелищную процедуру переодевания пожилого человека. Но
для меня она увлекательнее любого видеобоевика. Первым делом старик
сбрасывает обувь и замирает на несколько секунд в блаженном забытьи. Потом
срывает с глаз темные контактные линзы, сопя, стягивает одежду.
Нетерпеливыми движениями седовласый начинает снимать тончайшую, покрывающую
руки от кончиков пальцев до локтей, прозрачную пленку. Пленку с отпечатками
пальцев Изгоя - теперь я не сомневаюсь в этом. Энергично массирует кисти,
наверное, они здорово чешутся под искусственной кожей, втирает в них
какое-то снадобье. Он постанывает от боли, впрочем, не решаясь даже здесь
издавать слишком громкие звуки. На мгновение мне становится жаль этого
старого человека, обреченного до конца дней жить чужой жизнью. Наверное,
это очень страшно - знать, что у тебя нет права на собственные желания и
поступки, изо дня в день играть одну и ту же опостылевшую роль.
Сознание, что я, наконец, докопался до истины, вовсе не радует.
Поскольку я еще не знаю ответа на главный вопрос: если передо мной двойник,
то чем же все это время занимается Изгой?
- Как это могло произойти? - нахмурившись, спрашивает адмирал Градов у
одного из своих заместителей.
- Видимо, Изгой добросовестно играл роль раскаявшегося злодея год или
больше,- отвечает тот.- А когда убедился, что плотность опеки уже не та,
ушел, оставив двойника. За время ссылки он мог продумать план побега до
мельчайших деталей.
- И не только план побега,- мрачно уточняет адмирал.
- К несчастью,- соглашается собеседник.- Все данные о нем имеются в
нашем компьютере, но, боюсь, смоделировать поведение старика не удастся.
Изгой не настолько глуп, чтобы пользоваться прежними методами и связями.
Если допустить, что старик имеет отношение к инциденту на Интере, а по всей
вероятности это именно так, он ищет ходы пооригинальней.
- Наши действия?
- Серьезная зацепка пока одна - Интер. Полагаю, расследование
необходимо продолжать вести по двум основным линиям. Первая: тщательная
проверка всех, кто имел отношение к доставке грузов на полигон. Вторая:
поиск источников производства запрещенных систем оружия. Пересечение этих
линий даст нам Изгоя.
-- Разумеется,- подтверждает адмирал не без иронии, - Месяца этак
через два.
- Быстрее,- возражает заместитель,- гораздо быстрее. С учетом того,
что действовать приходится в условиях Территории,- около месяца.
- Все равно долго. Изгой не ждет, сложа руки, пока мы его схватим. Он
может найти способ отправить нас, а вместе с нами и добрую половину
человечества, к праотцам в более короткий срок.
- Что вы предлагаете?
- Перевести сотрудников СБЦ в Территории на чрезвычайный режим работы,
дав им всю необходимую информацию. Пусть немедленно сообщают о любом
мало-мальски значимом факте, который мог бы так или иначе иметь отношение к
розыску. Изгой - преступник планетарного масштаба, он не в состоянии скрыть
все следы.
Подключите к расследованию лучшие силы аналитических отделов и совет
экспертов, И, разумеется, самым энергичным образом отрабатывайте линии, о
которых мы говорили.
- Инспектора Градова отозвать с Территории?
Адмирал медлит с ответом:
- Не стоит. Он "распечатал" двойника и, следовательно, адаптировался в
этом котле. Пусть и дальше, ведет свою партию соло. Держите и его в курсе
основных данных расследования.
- Двойник?
- А на что он. нам? Пешек не посвящают в детали, а исчезновение
двойника может всполошить Изгоя. Эго ни к чему. Действуйте- приказывает
адмирал,- и не забывайте, что времени у нас крайне мало.
...Что ж, возможно, именно так и протекал этот воображаемый диалог,
вероятность которого была подсказана полученным мною лаконичным приказом из
трех фраз: "Продолжайте действовать самостоятельно. Двойника не трогать. Во
что бы то ни стало установить местонахождение Изгоя".
Глава шестая. Катрин Бакст
Вполне естественный интерес, который Катрин Бакст проявила к визиту
популярной обозревательницы, сменился подозрительной отчужденностью, едва в
беседе прозвучало имя Макса Сторна.
- Не желаю ничего вспоминать,- нервно проговорила Катрин Бакст. - Мое
прошлое и мои ошибки - это только мое прошлое и мои ошибки. Если вам так уж
приспичило анатомировать чью-то жизнь, поищите объект, для которого это
было бы не столь мучительно...
Голос ее слегка подрагивал, зрачки были расширены, бледные, казалось,
бескровные кисти рук находились в постоянном лихорадочном движении. Элей
Кроули была почти уверена, что перед ней наркоманка, недавно принявшая
привычную дозу. Журналистка молчала, наблюдая как собеседница вертит в
пальцах крохотную пушистую игрушку - забавную копию ленивца. Подобные
маленькие мохнатые зверьки были повсюду в небольшой квартире Катрин Бакст;
неподвижные и безмолвные, они притаились вверху, у плоских плафонов,
сверкали прозрачными глазами со стен, из глубины необъятных мягких кресел.
- Извините,- сказала Кроули,- не думала, что причиню вам боль своим
вопросом.
Быстрым движением Катрин Бакст выудила откуда-то облатку с
ярко-красными таблетками "Алко", привычно бросила в рот несколько
сплюснутых шариков. Затем пододвинула облатку к Элен:
- Хотите?
Помедлив, та взяла и положила под язык алую горошину, почти сразу
ощутив, как дурманящее тепло мягкими толчками начинает растекаться по телу.
- Слава богу, вы не трезвенница, - заметила Катрин Бакст.- Терпеть не
могу трезвенников.
Ее лицо порозовело, и голос уже не дрожал.
- Знаете, года два назад, я хорошо это запомнила, потому что именно
тогда впервые получила от Сторна кучу денег, ко мне заявились два типа. Они
показали жетоны с трехзначным индексом. Вам это что-то говорит?
- Тайная полиция? - спросила журналистка.
- Вот-вот. Шпики высшего класса, почти супермены. Битый час они
втолковывали мне, чтобы я, не дай бог, не сболтнула ничего лишнего про
Макса. И чтобы сразу их известила, если кто-то заинтересуется моим бывшим
мужем. Может, мне так и поступить?
Ее неестественно блестевшие глаза впились в журналистку. Элен Кроули
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг