положил его в карман.
Не дослушав речи Седых, он деловито направился в диспетчерскую. Андрей
не умел скрывать своих чувств, как Степан. Со смешанным чувством
настороженности и огорчения смотрел он вслед брату...
Гул подходившего к перрону поезда отвлек его внимание. Видимо, Степан
Григорьевич уже вызвал состав.
Седых принесли радиограмму. Старик достал очки и прочел громко, забыв
отодвинуть или выключить микрофон: - Радиограмма из Туннель-сити: "К приему
поезда готовы. Просим привезти из Мурманска горячий обед. Получение его
первым поездом рассматриваем, как личную премию.
Из-за толпы репортеров и туристов сообщение с квартирой и ресторанами
прервано. Персонал ничего не ел. Герберт Кандербль".
Иван Семенович оглядел всех, сдвинул очки на лоб и вдруг оглушительно
расхохотался. Его громкий, заразительный смех транслировался почти всеми
радиостанциями мира.
- Термосы с обедом! Живо! - послышалась команда Степана Григорьевича.
Странный поезд, без окон и дверей, напоминавший непомерно длинную
цистерну, уже стоял у перрона. Андрей любовно потрогал цилиндрическую
обшивку вагонов.
Степан Григорьевич прошел мимо него и обратился к Седых: - Иван
Семенович, радируйте Кандерблю, что я доставлю ему обед. - Обернувшись к
Андрею, он добавил: - А тебя, Андрей, мы встретим со всеми репортерами и
туристами, как подобает. Ваш поезд пойдет следом за нашим, как только мы
достигнем Туннель-сиги.
- Хорошо, хорошо, - скороговоркой проговорил Андрей и прошел к
головной части поезда.
Седых недовольно посмотрел на Корневастаршего и сделал знак, чтобы тот
подошел к нему, но Степан словно не заметил этого.
Тогда старик крякнул, откашлялся и, пододвинув к себе микрофон,
сказал: - Через несколько минут отправляется первый поезд. Правительство
СССР и президент США, отмечая исключительные заслуги инженера, создавшего
проект Арктического моста и принявшего самоотверженное участие в его
строительстве...
Степан Григорьевич, прервав распоряжение, которое давал одному из
инженеров, вытянулся. Он высоко поднял голову. Глаза его смотрели поверх
всех голов, шея была напряжена. Рукой он взялся за блестящую ручку двери,
ведущей в кабину управления первого сверхскоростного поезда.
- ...доверили ведение первого поезда автору проекта Арктического
моста, председателю приемочной комиссии и бывшему начальнику строительства
инженеру Корневу Андрею ГриГорьёвичу. Второй поезд поведет главный
инженер-заместитель начальника строительства Степан Григорьевич Корнев.
Степан вздрогнул. Он повернул к Седых голову, словно желая проверить
услышанное.
Автоматически он приоткрыл дверь, за ручку которой держался, потом
захлопнул ее и, ни на кого не глядя, пошел прочь. Его прямая, внушительная
фигура удалялась по направлению к диспетчерской.
Слегка растерянный, покрасневший от смущения, Андрей попался ему на
дороге. Он хотел остановить брата, протянул ему руку, но Степан прошел
мимо. Дверь диспетчерской захлопнулась.
Седых, пряча в карман очки, прошел следом за Степаном.
- Степан...-тихо начал он, подходя к Корневу. - Степан, хочешь,
поезжай вместе с Андреем в первом поезде. А я приеду со вторым.
- Поезжайте с Андреем, Иван Семенович. - Степан Григорьевич говорил
равнодушным голосом. - Пусть он ведет свой поезд, а я поведу свой. Это
право я, кажется, заслужил.
- Как хочешь, - буркнул Седых и, сутулясь, вышел на перрон. Андрей шел
к нему навстречу.
- Иван Семенович, - заговорил он, немного заикаясь, - мне хотелось бы,
чтобы вместо меня поезд повел Степан.
- Что? - сердито вскинул брови Седых. - А ну-ка, марш в кабину
управления! Пока еще я начальник строительства... Товарищи пассажиры
первого поезда, по списку, мной оглашенному, прошу в вагоны.
Андрей колебался только мгновение. Взглянув через стеклянную
перегородку на неподвижную фигуру брата, он открыл дверь в кабину
управления.
Только когда закрылись герметические двери поезда, Степан Григорьевич
вышел на платформу. Скрестив руки на груди, он стоял перед головной его
частью и наблюдал за стрелкой часов. До отхода поезда оставалось четыре
минуты.
Пользуясь выходящим наружу репродуктором, Андрей крикнул брату: - До
Америки два часа ходу. Через четыре часа увидимся.
- Увидимся, - без всякого выражения, как эхо, повторил Степан
Григорьевич.
Стрелка электрических часов перескочила на одно деление... До отхода
поезда оставалось две минуты.
- Люк! Люк! Открывайте! - послышался крик сзади.
Степан Григорьевич оглянулся. По перрону бежали два запыхавшихся
человека, неся термосы.
- Скорее! Скорее! Откройте, пожалуйста! - кричали они.
- Прекратите беготню! Поезд отправляется,- грубо остановил их Корнев.
Люди поставили термосы на мозаичный пол и растерянно смотрели на
Степана Григорьевича, отирая потные лица.
- Так ведь обед... - начал один из них.
Степан Григорьевич дал знак.
Вагон плавно тронулся. Цилиндрическое тело поезда медленно скрылось в
воздушном шлюзе. Автоматически поднявшаяся крышка закрыла люк.
Послышался легкий, едва уловимый шум.
Заработали насосы, выкачивавшие из шлюза воздух.
На платформе никто не разговаривал.
Медленно текли минуты. Наконец вакуумметр показал достаточное
разрежение. Готово! Сейчас автоматически откроется люк, отделяющий
воздушный шлюз от туннеля. Через мгновение поезд помчится по туннелю,
набирая скорость.
Степан Григорьевич все в той же позе продолжал стоять на перроне.
Прямо перед ним зажглась сигнальная лампочка. Он круто повернулся.
Поезда в шлюзе больше нет. Андрей уже мчится под водой к Северному полюсу,
к Аляске.
С противоположной стороны, из-под арки туннеля, соединяющего подземный
вокзал с поверхностью земли, показался другой поезд.
Когда Степан Григорьевич проходил мимо группы людей, стоявших на
платформе, до него донеслись слова: - И к обеду и к первому восторгу
встречающей толпы мы во всяком случае опоздаем.
Степан Григорьевич замедлил шаг. Напряженные складки появились между
его бровями. Он взглянул на ожидавшую группу людей, на поезд, потом
решительно подошел к вагону: - Перевести на рельсы второго туннеля!
Водитель, думая, что ослышался, пepecпpoсил Степана Григорьевича.
- На рельсы второго туннеля! - спокойно повторил распоряжение Степан
Григорьевич.
Люди на платформе переглянулись. Вес знали, что поезд должен был
пройти по тому же туннелю следом за первым, чтобы потом совершить обратный
рейс по другой трубе.
Водитель, выполняя распоряжение заместителя начальника строительства,
задним ходом повел поезд на поверхность земли, чтобы перейти там на другой
путь.
Платформа опустела. Степан Григорьевич подчеркнуто неторопливыми
шагами прохаживался по ней, то и дело поглядывая на часы.
Но вот, наконец, показались цилиндрические вагоны. Степан Григорьевич
с не свойственной ему поспешностью спрыгнул вниз на рельсы и по маленькой
лесенке забрался в кабину управления.
С момента отхода первого поезда прошло пятнадцать минут. Он уже мчался
сейчас гдето километров за четыреста от советских берегов.
На противоположном конце мурманского меридиана, на берегу Аляски, в
городе Туннель-сити, ждали прибытия первого сверхскоростного поезда. Толпы
людей забили вокзальную площадь и все прилегающие улицы. Каждые пять минут
инженер Вандермайер, помощник знаменитого Герберта Кандербля, объявлял о
ходе испытаний. Десятки репродукторов разносили его голос:
- Хэлло! Леди и джентльмены! Сейчас со мной говорил мистер Эндрью
Корнейв. Поезд развивает нормальную скорость - две тысячи километров в час.
Прошло четверть часа, как он покинул шлюз станции Мурманск. Пройдено
четыреста семьдесят пять километров. Поезд везет в Америку много спешных
писем и европейских газет.
Коле Смирнову удалось попасть на платформу подземного вокзала
Туннель-сити. Он стоял в плотной толпе репортеров, рабочих и инженеров,
допущенных на испытание. Его плечо упиралось в грудь американскому рабочему
Сэму Диксу, работавшему в американском доке почти все годы строительства
Арктического моста. Коля не говорил по-английски, американец не понимал
по-русски, но тем не менее они оживленно беседовали.
- Хэлло, Сэм! Каково? Скорее бы. Харяап. Понял?
Сэм Дике кивал головой, посасывая маленькую трубку.
Оба они, задрав голову, следили за движущейся стрелкой на огромном
циферблате, отмечавшей движение поезда в туннеле.
- Смотри, Сэм. Бежит, бежит! А та, другая, на соседнем циферблате,
стоит. Это стрелка другого туннеля. Секонд. Понимаешь? Андерстенд?
- Иес, иес.
Стрелка перешла черту - пятьсот километров. В толпе закричали. Кто-то
подбросил шляпу.
Высоко над толпой, в стеклянной будочке, в торжественной неподвижности
стоял Герберт Кандербль. Его низенький помощник с маленьким строгим лицом,
украшенным тонкими усиками, держал в руках микрофон.
- Хэлло! Джентльмены! Поезд мистера Эндрью Корнейва прошел пятьсот
километров. Трасса туннеля настолько выровнена, сообщает нам едущий в
поезде мистер Седых, что движение, несмотря на скорость, неощутимо. Из
Мурманска нам посланы свежие северные цветы и замечательная русская ягода-
клюква. Горячий обед, к сожалению, опоздал.
Слово "клюква" дошло до Коли. Он с воодушевлением принялся объяснять,
что это за ягода. Сэм Дике улыбался, посасывая трубку и кивая головой.
Наконец он указал рукой на долговязую фигуру мистера Герберта Кандербля и
сказал: - Лош-шад... - потом дотронулся до своей челюсти.
- Что? Лошадиная челюсть? - Коля сразу стал серьезным. - Нет, брат, мы
своих инженеров не дразним. И вам бы не надо.
Вдруг по толпе пробежал гул. Сэм затормошил Колю, указывая глазами на
циферблат.
Стрелка переходила деление "пятьсот пятьдесят".
- Ага! Хорошо! Гуд! Бери гуд! - указывал Сэм Дике. Коля взглянул на
вторую стрелку и обомлел.
Она двигалась.
Что такое? Что случилось. Почему двинулась вторая стрелка? Ведь второй
поезд должен был выйти из Мурманска только после того, как первый достигнет
Туннель-сити.
Через стекло кабинки было видно, как Герберт Кандербль склонился над
аппаратом связи. Волнение толпы все увеличивалось. Обе стрелки двигались по
циферблатам.
Раздался голос Вандермайера: - Только что получено известие: второй
поезд вышел со станции Мурманск. Его ведет мистер Стэппен Корнейв.
Подробности пока не известны. Мы следим за его движением по телеуказателю.
Публику просят не волноваться.
Ничем нельзя было больше возбудить толпу, как просьбой не волноваться.
Особенно беспокоились на платформах, где видна была вторая движущаяся
стрелка.
Вдруг раздался чей-то возглас: - Догоняет! Клянусь честью! Разница
теперь пятьсот восемнадцать километров, а была пятьсот пятьдесят.
Толпа загудела. Люди стали пробиваться ближе к циферблатам. Началась
давка. Коекто пустил в ход кулаки. Но было слишком тесно, и драки не
получилось.
Внезапно наступила тишина.
- Понимаешь, - шептал Коля, - впрямь нагоняет. Пятьсот семь километров
между ними... пятьсот пять уже. Как же так? А?
- Гонка! Подводные гонки! - послышалось в толпе.
Поднялся невообразимый шум. Люди кричали каждый свое, поднимались на
носки, хотя стрелки всем были прекрасно видны.
Вандермайер теперь сообщал через каждые три минуты о положении
поездов. Репортеры сняли с плеч коротковолновые установки и тут же
передавали небывалую новость и свои редакции. Некоторые уже получили отзет,
что их сообщение печатается в экстренных выпусках газет.
- Первый поезд прошел восемьсот километров, - возвещал Вандермайер,
скинувший пиджак и оставшийся в жилете. - Второй поезд идет на четыреста
пятьдесят километров позади. Сообщение со вторым поездом еще не
установлено.
Все кричали друг другу, что поезд Стэппена Корнейва развивает скорость
больше проектной. Кто-то высчитывал, догонит ли он брата. Заключались пари.
Один репортер истошно кричал, что его редакция сообщила о желании
известного миллионера и автоспортсмена Игнэса держать пари на полмиллиона
долларов за мистера Стэппена Г. Корнейва.
Сэм Дике повернулся к Коле.
- Пари, - предложил он, протягивая, насколько позволяла теснота, руку.
Коля покачал головой.
- Ноу, ноу. Нет, брат! Как так пари? Тут что-то неладно.
Толпа шумела.
Степан уже давно готовил сюрприз ко дню открытия движения в туннеле.
Его новое усовершенствование в моторе Кандербля позволяло увеличить
скорость поезда.
Решение провести испытание мотора немедленно и поразить технический
мир, эффектно догнав первый отправившийся в Америку поезд, пришло к Степану
внезапно и, как все его решения, было обосновано с несокрушимой логикой.
Степан считал, что в демонстрации всему миру достижений советской
техники нет преступления; что появление в Туннель-сити нового,
усовершенствованного поезда первым будет иметь огромное рекламное значение;
что по существу это не явится нарушением распорядка испытания,
утвержденного приемочной комиссией, а будет лишь дополнением к программе;
что при этом в Туннель-сити без опоздания может быть доставлен американцам
для подписи акт об окончании строительства, и даже запоздавший обед,
вовремя доставленный, вызовет невольную улыбку.
Степан послал в Москву телеграмму, но, не успев, конечно, получить
ответ, принял "вынужденное", как он, назвал, решение и один, без
сопровождающих, под свою ответственность повел поезд...
Степан сидел в кабине управления, не отрывая взгляда от указателя
пройденного расстояния. На его лбу выступили маленькие капельки пота.
Наклонившись вперед, он держал руку на рукоятке контроллера. Он перегружал
мотор, который каждую минуту мог сгореть.
Здесь, в кабине управления, Степан не сковывал мышц лица. Привычное
для него спокойное выражение сменилось взволнованным, напряженным.
Показатель расстояния отметил, что над головой Северный полюс. Степан
стал быстро писать цифры на белом мраморе пульта. Он вычислял: пройдена
половина пути, скорость поезда Андрея - 2000 километров в час. Если
скорость не изменилась, если Андрей не прибавил ее, то он впереди на 250
километров.
И Степан перевел рукоятку почти до самого отказа, но, словно
коснувшись раскаленного железа, отдернул руку.
В другой трубе туннеля со скоростью артиллерийского снаряда мчался
поезд Андрея.
В кабину быстро вошел Седых. Он совсем не сутулился, был, как некогда,
огромен. Брови его стояли дыбом.
- Ну что, Андрей, не собираешься ли в гонках участвовать? -
нахмурившись, спросил он строго.
Андрей оглянулся.
- Простите, Иван Семенович, - спокойно сказал он. - Этот рейс-только
испытание поездов и трассы туннеля, а не подводная гонка.
- Ну, то-то же!- пробурчал Седых.
Напряжение в Туннель-сити достигло наивысшего предела. Скорость поезда
Степана все время колебалась, словно он на короткие промежутки времени
давал отдыхать своему перегруженному мотору. Возможность догнать Андрея то
появлялась, то исчезала. Никогда ни одно состязание не волновало так людей,
как эта непонятная и удивительная гонка. Люди не интересовались, зачем
состязаются эти два сверхскоростных поезда. Их занимала только одна мысль:
кто будет первым?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг